Genshin Impact: Указания о «Памяти» - 1

На Фикбуке

УКАЗАНИЯ О «ПАМЯТИ»

Автор: Solter
Фэндом: Genshin Impact
Персонажи: Чжун Ли/Чайльд
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Драма, Романтика, Пост-канон
Размер: Миди

Часть 1

Мечта его наконец исполнилась — он сразился с Чжун Ли, Властелином Камня, богом войны, Мораксом. Сразился и проиграл, как и следовало ожидать, но гордиться было чем: он хорошо проявил себя, растянул бой на семь минут, не дал выбить оружие из рук до последнего момента...

Тут должен быть текст, но дайри поломался, потому читайте на фикбуке: https://ficbook.net/readfic/10489008

Или на АО3: https://archiveofourown.org/works/33200308/chapters/82429228

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Геншин Импакт, Указания о «Памяти»

---

Genshin Impact: Ветер снова переменился

На Фикбуке

ВЕТЕР СНОВА ПЕРЕМЕНИЛСЯ Его окружала особая аура, располагающая людей — все ему улыбались, обращали внимание, и потому Альбедо сторонился его. Знал, что сам никогда не станет хоть немного похожим на Кэйу, и что такие, как Кэйа, обычно не замечают таких, как он.	Фендом: Genshin Impact
	Персонажи: Кэйа/Альбедо
	Рейтинг: R
	Жанры: Слэш, Драма, Повседневность, Романтика
	Размер: Миди

1. Метель

2. Буря

3. Бриз

@темы: Оглавление, Моя работа: Проза, Миди, Ветер снова переменился, Фендом: Геншин Импакт

---

Genshin Impact: Ветер снова переменился - 3

На Фикбуке

ВЕТЕР СНОВА ПЕРЕМЕНИЛСЯ

Автор: Solter
Фэндом: Genshin Impact
Персонажи: Кэйа/Альбедо
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Драма, Повседневность, Романтика
Размер: Миди

3. Бриз

Альбедо много раз в подробностях представлял, как произойдет их встреча, но все равно был поражен тому, насколько заблуждался в ожиданиях. Кэйа оставался прежним, его не сломала ни потеря Глаза Бога, ни безответная привязанность, ни даже понижение в должности...

Альбедо много раз в подробностях представлял, как произойдет их встреча, но все равно был поражен тому, насколько заблуждался в ожиданиях. Кэйа оставался прежним, его не сломала ни потеря Глаза Бога, ни безответная привязанность, ни даже понижение в должности. О том, что он утратил артефакт, Альбедо узнал еще во время памятного разговора в шатре: не было никакой причины, по которой Кэйа добровольно его убрал бы; а вот что он сам попросил снять с себя обязанности капитана, Альбедо не было известно. Возвращаясь в Мондштадт, он настраивался относиться с равнодушием к Кэйе и мыслям о нем до того момента, как они поговорят и, может быть, что-то прояснят, но потом Альбедо увидел его у городских ворот, в роли простого стражника, и сердце не смогло остаться безучастным.

В тот же день его приняла Джинн, и Альбедо осторожно полюбопытствовал, почему так произошло, но магистр уклонилась от ответа — не в ее характере разбалтывать чужие секреты. Отчасти именно интригующее незнание заставило Альбедо прийти к Кэйе сразу, а не днем или неделей позже: перспектива разговора волновала и пугала его. Будь Кэйа ему безразличен, и Альбедо вышвырнул бы то письмо, но болезненная привязанность сдавила грудь, стоило увидеть знакомое имя отправителя на конверте. Занятия алхимией приучили его смотреть на мир скептично, но весь скепсис смяло и втоптало в пыль силой былой симпатии.

Написанным словам Кэйи хотелось верить больше, чем сказанным вслух. Несколько дней Альбедо обдумывал все его фразы, анализировал собственные чувства, и в конце концов решил, что им не обойтись без еще одного разговора — последнего, который из уравнения с плюсами и минусами выведет безупречный итог.

Альбедо собирался оставить Глаз Бога у Джинн, чтобы та передала его Кэйе, но не сдержался: захотелось хоть немного уравнять их в положении перед разговором. Но когда Кэйа отказался его принимать и назвал свои условия, у Альбедо не нашлось слов. Он был слишком смущен, слишком поражен таким решением, настолько, что предпочел уйти, чтобы передохнуть.

У себя в лаборатории, выложив чужой артефакт на стол, Альбедо крепко задумался. Глаз Бога явно не стоил игры с чувствами, и любой другой тут же выхватил бы его из рук, если бы не имел настоящей причины там оставить. Не верить Кэйе повода больше не было, и в душе он торжествовал — обманываться в людях неприятно, но он и не обманулся, и мог с чистой совестью признать, что к Кэйе его тянет даже сильнее, чем раньше.

Особую пикантную ноту в эту тягу добавляло то, как безоговорочно Кэйа ему доверился. Сознательно отказался от самого дорогого, передав в руки Альбедо власть над собой. Именно Альбедо предстояло решать, что будет с Кэйей дальше и когда это случится, и такая ответственность не тяготила. Даже наоборот: в доверии Кэйи чувствовалось нечто новое, интимное. Его широкий жест раскрывался медленно, подобно букету хорошего вина, и в послевкусии Альбедо замечал невидимые раньше следы более глубокого и крепкого чувства.

Но Альбедо не мог слепо доверять интуиции или сердцу, авторитетом для него всегда служили факты и логика, потому для того, чтобы сделать окончательный вывод, уравнению нужны доказательства.

Кэйа пришел на следующий день, как Альбедо и ожидал. Постучался вечером в лабораторию, отворил дверь так, словно дожидаться ответа должны все остальные, только не он, но внутрь без приглашения не вошел.

— Занят, капитан?

— Не называй меня так, — попросил Альбедо, не отрываясь от пергамента, с которого срисовывал символ. — И дверь открытой не держи. Я сейчас закончу.

Он улыбнулся, пока Кэйа не видел, потому что знал, что именно привело его. Расправившись с черчением, Альбедо накрыл лист бумаги полупрозрачной калькой и повернулся к Кэйе. На удивление, тот не дал волю любопытству и не рылся на полках, как бывало раньше, а стоял, опираясь лопатками о дверь, и поигрывал знакомой перчаткой.

— Вот, ты у меня забыл. Такой невнимательный.

Альбедо поймал брошенную ему прямо в руки перчатку, положил на край стола.

— Невнимательный? С чего ты взял? — Он закинул ногу на ногу. — Может быть, я оставил ее специально, чтобы у тебя был повод ко мне зайти и не казаться навязчивым.

Лицо Кэйи чуть изменилось, он щурился с недоверием, пытаясь вскрыть блеф, и это еще больше развеселило Альбедо. Благодаря тому, что он потратил время на определение своих чувств, теперь не только Кэйа мог делать двусмысленные намеки и вуалировать в них флирт. В эту игру удобнее играть двоим.

— А ты оставил специально? — сдался Кэйа.

Склонив голову набок, Альбедо пожал плечами. Он вспомнил о перчатке, когда был у двери, и не стал возвращаться. Тогда интуиция подсказывала, что так правильно, а почему именно — стало ясно немного позже. Давать прямые ответы Кэйе он не собирался, потому сменил тему:

— Что у тебя завтра?

— Тренирую новичков. До обеда фехтование, после — стрельба из лука.

— Я собираюсь сходить к Храму Тысячи Ветров. Джинн сказала, могу взять любого из вас с собой, если понадобится.

— Приглашаешь составить компанию?

— Ты же занят новичками.

Кэйа засмеялся, как будто разгадал его игру, покачал головой:

— Я пойду. Конечно, я пойду.

Альбедо кивнул и рассказал несколько деталей о походе: в котором часу и что необходимо взять с собой, а дальше деловые границы разговора размылись; Кэйа задавал вопросы, Альбедо объяснял, что хочет найти в руинах и какие теории о связи древнего храма с Драконьим хребтом собирается проверить. Несмотря на то, что Кэйа мало понимал в алхимии, он слушал с интересом и вниманием, так что Альбедо быстро увлекся темой и задержал его на лишний час. Скованность, которая могла легко появиться между людьми с трудным общим прошлым, если и возникла на несколько минут в начале, то быстро испарилась, и Альбедо вновь чувствовал себя точно так же, как зимой, когда они подолгу вместе работали. Кэйа тоже перенял это настроение, ощутил себя свободнее: уже расхаживал по помещению, пробовал на удобство то один стул, то другой, а перед уходом едва не стащил в шутку сломанный артефакт с полки.

Следующим утром Кэйа явился раньше времени, и Альбедо торопливо собирался под его любопытным и бодрым взглядом. Сонливость одолевала его и по пути к Храму — засидевшись за работой до поздней ночи, Альбедо почти не оставил времени на сон, и теперь немного жалел. Впрочем, Кэйа скрашивал его состояние беседой, рассказывая о местах, мимо которых они проходили — с каждым у него было связано несколько занятных воспоминаний, в основном о драках с хиличурлами или похитителями сокровищ. В такт словам он помахивал мечом, ладно лежавшим в ладони, и выглядел таким непосредственным и завершенным, что Альбедо не заметил, как начал улыбаться этому образу, пронзительному взгляду и особенно чарующему голосу.

До руин храма оставалось совсем немного, когда Кэйа умолк и схватил Альбедо за плечо.

— Что? — не понял тот, послушно останавливаясь.

— Вон, — тихо сказал Кэйа, взглядом указывая по направлению густо заросшей травой и кустами обочины. — Хиличурлы. Минимум двоих вижу.

Над кустами в той стороне вился легкий дымок. Присмотревшись и поднявшись на цыпочки, Альбедо увидел склоненную голову, поросшую густой шерстью — хиличурл был чем-то занят и не обращал внимания на путешественников.

— Собираешься с ними драться?

— Нет, они же нас не трогают. Но надо быть осторожнее. Здесь редко ходят патрули, и эти твари чувствуют себя куда свободнее. Не сомневайся, что если они заметят нас, то нападут, не раздумывая.

Именно это произошло на следующем отрезке пути. Кэйа заметил их издали, но местность пошла каменистыми уступами, так что скрыться за кустами не получилось, и хиличурлы ринулись к ним. Один размахивал тлеющей палкой, двое других в руках держали костяные ножи — не слишком грозное оружие, но все равно неприятное.

— Я разберусь. — Кэйа опустил сумку на землю и перебросил меч из левой руки в правую. — Это быстро.

Альбедо сомневался, что без Глаза Бога Кэйа справится так же эффективно, как справился бы с ним, но ничего не сказал. В ответ на укол совести он повел плечами и тоже обнажил меч на случай, если придется вмешаться. Кэйа побежал хиличурлам навстречу, чтобы отвести драку подальше от алхимика, и тот наблюдал с десяти метров за тем, как ловко Кэйа избегает ударов, как быстро двигается, меняя позицию, как со свистом рассекает воздух его оружие. В первую очередь он взял на себя хиличурла с дубиной — из-за ее длины Кэйа вполне мог получить парочку ожогов, но на деле огонь ни разу не коснулся его одежды.

Смотреть на то, как Кэйа дерется, оказалось захватывающе. Его действия напоминали смертоносный танец, где не было ни одного лишнего движения или поворота. Показалось даже, что Кэйа нарочно растягивает сражение, дает Альбедо шанс посмотреть на него в деле, и когда эта мысль не просто пришла в голову, но закрепилась там прочнее, Альбедо решил, что тоже мог бы устроить маленькую демонстрацию.

Отложив меч, он поднял руку над головой и, выбрав удачный момент, с силой опустил ее, призывая энергию своего элемента. Конструкция ударилась о землю аккурат между Кэйей и двумя оставшимися противниками, и те отлетели назад, перекатились через себя и свалились с уступа, тогда как самого Кэйу едва задело волной инерции.

— Ты затянул, — объяснил Альбедо, подходя ближе.

— Вот это да! — Восхитился Кэйа, разглядывая мерцающий золотым цветок под ногами. — Не знал, что ты способен на такое! Это же… никогда такого не видел.

Альбедо польстила искренность Кэйи, жар ударил в лицо, и чтобы скрыть это, он приподнял ладонь, заставляя цветок воспарить в воздух.

— Удобно, если нужно достать что-то с верхней полки, — улыбнулся он, пока Кэйа рассматривал устройство конструкции со всех сторон. — Пойдем, пока они не вернулись и не привели друзей.

Но хиличурлы больше не побеспокоили их, и вскоре Альбедо уже изучал каждый камень у подножия Храма, а Кэйа сновал поблизости, высматривая опасности и постоянно исподтишка разглядывая алхимика. Он чувствовал эти взгляды, но не реагировал на них, ожидая, когда Кэйа перейдет к более активным действиям, однако тот держал себя в руках и рамках приличий. Только под конец, когда небо окрасилось росчерками алого и фиолетового, а Альбедо собирал вещи в сумку, готовясь к обратной дороге, Кэйа принес сияющий голубым цветок.

— Это тебе. Нашел тут неподалеку.

— Трава-светяшка. — Альбедо улыбнулся, приподнимая бутон цветка. — В детстве я думал, что там внутри живут светлячки.

— И не проверил ни разу?

— Не хотел их тревожить. Там, откуда я родом, светяшки растут желтые и сиреневые, совсем не такие.

— Пора возвращаться. — Кэйе стало неловко из-за того, что Альбедо слишком много внимания уделил такому пустяку, и он подхватил из-под его ног сумку. — Надеюсь, твои исследования прошли успешно.

— Более чем, Кэйа, более чем.

Вечерние сумерки застали их на полпути. Трава-светяшка мерцала, засунутая в петлицу мундира, Альбедо прятал зевки и старался выглядеть бодрым, но все чаще замолкал, предпочитая слушать, а не говорить. Когда впереди показались очертания Мондштадта, Альбедо позволил приятной усталости замедлить шаги, и в этот момент Кэйа коснулся его ладони, провел по внутренней ее стороне пальцами и взял в свою руку. Ткань его перчаток оказалась плотной и шершавой, а кожа — горячей, и Альбедо не стал возражать, оставив ладонь в надежной и крепкой хватке.

***
Все как будто начало складываться. Кэйа не делал и не говорил ничего, что хоть немного насторожило бы Альбедо, и он расслабился, поднял забрало и вернулся к изначальной искренности, к симпатии, которая не ограничивалась догадками. Приятно оказалось знать о чувствах Кэйи, еще приятнее — осознавать свои собственные; будь у Альбедо чуть больше опыта, и они двигались бы значительно быстрее. Но и нынешний темп его устраивал: Альбедо нравилось ловить на себе взгляды, замечать легкие прикосновения, выделять в речи Кэйи те слова и фразы, которых он не сказал бы никому другому — только ему.

Но что-то все-таки мешало переступить порог первого сближения. Альбедо считал, что причиной тому — зависимое положение Кэйи, которое не дает развернуться на полную его харизме и обаянию. Он опасался невольно задеть или спугнуть, и потому не позволял себе лишних вольностей, а между тем Альбедо уже понимал, что ему хочется большего.

И, значит, Кэйу необходимо подтолкнуть.

Он выбрал день тренировки и пришел на плац к полудню, когда рыцари расходились на обед. Кэйа еще занимался с двумя энтузиастами, но, увидев алхимика, отпустил их взмахом руки — привычным капитанским жестом, который все так же идеально подходил ему.

— Давно ожидал тебя тут увидеть, — улыбнулся Кэйа, приближаясь и постукивая кончиком меча по голенищу. — Хочешь, чтобы я научил тебя?

— Ты думаешь, я ношу с собой меч, не умея с ним обращаться?

— Нет, я думаю, что ты ученый, который гораздо больше времени проводит за книгами и алхимическим столом, чем в спаррингах. Может, тебе преподали пару уроков блока и атаки, но для того, чтобы ты мог в необходимый момент обороняться, нужно что-то серьезнее.

Альбедо улыбался, слушая его менторскую речь, и едва заметно кивал, словно поощряя. И радовался тому, что учитель, прежде чем уйти насовсем, настояла, чтобы он достиг в фехтовании если не совершенства, то хотя бы приличного уровня мастерства. Если собираешься всерьез заняться исследованиями, говорила она, будь готов, что жизнь заведет тебя в самые отдаленные и опасные уголки Тейвата.

— Ладно. — Альбедо прошел к стойке с тренировочными мечами и выбрал себе один, взвесив в руке. — Давай, покажи мне пару приемов.

Оружие оказалось тяжелее привычного, неудобная рукоять сквозь перчатку натирала ладонь, но Альбедо уже вознамерился поменяться с Кэйей местами и блеснуть перед ним талантами точно так же, как сам Кэйа сделал у руин Храма.

Встав перед ним, Альбедо поднял меч, стараясь вести себя так, словно держит его в руках впервые. Кэйа легко поддался на обман, начал объяснять о правильном положении стоп и локтей, а когда у алхимика «не получилось» — сам передвинул его руки. На миг ладони Кэйи задержались на предплечьях, и Альбедо захотелось, чтобы он не отодвигался — на плацу не было лишних людей, и они могли бы… — но тот уже отошел, чтобы показать базовый выпад.

— Теперь ты повтори.

— А ты будешь защищаться? — уточнил Альбедо

— Если хочешь. — Кэйа поднял меч и посмотрел на него выжидающе. — Целься мне в грудь, живот или шею.

— Хорошо.

Альбедо сделал выпад, тут же замахнулся еще раз, ступая в сторону и поворачивая режущую кромку меча под удобным углом. Реакция Кэйи основывалась на инстинктах: лицо выдавало неприкрытое удивление, а рука методично поднимала меч в каскаде блоков. Наконец Кэйа вышел из оцепенения, рассмеялся, хищная искра распалила его, заставила быть находчивее, и вот уже они дрались по-настоящему, сменяя друг друга в ведущей роли. Кэйа вправду мастерски владел мечом, его удары Альбедо отражал в последнюю секунду; металл звонко бился о металл, высекая искры, кровь закипала от близкой опасности и азарта.

Прошло несколько минут напряженного поединка, и Альбедо начал чувствовать усталость, когда Кэйа ловкой комбинацией движений выбил меч из его руки. Приставлять острие к горлу, демонстрируя свою победу, он не стал, наоборот — в его голосе не было торжества, только радость, удовлетворение и еще, пожалуй, гордость:

— Ты удивительный!

Лицо Альбедо начало краснеть, и он отвернулся, чтобы подобрать меч и вернуть на место.

— Нет, правда! — Кэйа, чья энергия зажигала взгляд и, кажется, разогрела на плацу температуру, шел за ним по пятам. — Я недооценил тебя, и как же я этому счастлив! Сколько тайн ты еще хранишь, Альбедо?

— Не так уж много. — Альбедо повернулся и поднял голову, ведь Кэйа стоял настолько близко, что только так получалось посмотреть прямо на него. — Остальные не настолько интересные.

— Хочешь, повторим снова? Например, сегодня вечером? Обещаю не поддаваться и показать всё, на что способен.

— А, может, вместо этого ты пригласишь меня на ужин?

Прямой вопрос ошарашил Кэйу, выражение лица стало растерянным, но через мгновение его изнутри озарил восторг предвкушения и уверенности, а губы выпустили смешок и растянулись в улыбке победителя. Чтобы Кэйа не задавался, Альбедо щелкнул пальцами по навершию его меча и сказал:

— Значит, решено. И помни — я буду ждать всего, на что ты способен.

На прощание он погладил пальцами запястье Кэйи, слегка сжав в конце, и только потом ушел, продолжая до последнего чувствовать устремленный между лопаток взгляд.

***
Кэйа и раньше воображал различные вещи, которыми мог бы заняться с Альбедо. Обычно контуры его мечтаний размывались и перетекали одно в другое — хотелось то подольше работать вместе, как раньше, то отправиться в Инадзуму на корабле, или хоть в маленькое путешествие по Ли Юэ, где ночевать на постоялых дворах, а обедать около походного костра. Иногда фантазии заходили гораздо дальше, в них Кэйа держал возлюбленного в объятиях посреди лаборатории, прижимал к стене в своей комнате, целовал или укладывал на постель, но в этих случаях он всегда старался сдерживаться, переключать мысли и не позволять себе вольностей, чтобы не травить душу. Слишком неприятно мечтать о чем-то таком близком и не получать этого.

Когда Альбедо предложил ужин, добрая половина желаний Кэйи вплотную приблизилась к исполнению. Он корил себя за то, что сам не решился пригласить Альбедо, потому что не желал быть снова отвергнутым. Кэйа смел и решителен в боях, но обжегшись один раз в области сердечных дел, он опасался протягивать руку снова. Альбедо понял это и сам подал ему ладонь, и теперь Кэйе предстояло устроить для него нечто особое, ведь алхимик этого ждет.

Он сразу отверг банальности романтических букетов или ужина на верхушке смотровой башни Мондштадта, но подходящие варианты никак не приходили на ум. Кэйа был слишком взволнован, отложил дела со второй половины дня и, чтобы получить хотя бы одну стоящую идею, отправился к Саре, которая не только понимала в этих делах получше него, но и могла предложить уединенный столик у себя в заведении.

— Ты ведь не собираешься устраивать свидание здесь? — Сара сразу же перечеркнула последний пункт из своих достоинств. — Если оно первое и ты делаешь что-то особое, то выбирай особое место.

— Смотровая башня? — С опаской предположил Кэйа, но, к счастью, Сара со смехом покачала головой:

— При таком-то ветре? И куда ты денешь дозорных? Нет, башня тоже не подходит.

Раньше Кэйа мог бы приказать дозорным уйти, но он больше не капитан и власти над ними не имеет. Хорошо, что Сара забраковала смотровую башню, но никакого предложения получше он так и не услышал.

— Не то чтобы это было свидание, — потирая подбородок, сказал Кэйа. — Это ужин.

— Ужин?

— Да-да, дословно — «ужин».

— А чувства тут замешаны?

Кэйе не хотелось распространяться о личном, но если он просил помощи, то и жертвовать чем-то приходится. Он кивнул, и Сара расплылась в улыбке, как будто на ужин-свидание пригласили ее саму.

— В таком случае, почему бы тебе не приготовить какое-нибудь блюдо от себя?

— Хм-м. Думаю… это неплохо. Да, ему должно понравиться.

— «Ему»! — Сара подмигнула и тут же потупила взгляд, поняв, что полезла не в свое дело. Чтобы исправиться, она предложила: — Я подскажу варианты. Посуда здесь тоже есть. Не выбирай ничего слишком сложного, иначе не справишься, но и чересчур легкие рецепты не подходят.

Поразмыслив еще немного, Кэйа согласился и занял часть кухни. Готовка требовала времени — он хотел сделать самостоятельно всё от начала и до конца, — и в процессе несколько раз в голову лезли сомнения: Альбедо совсем не этого ждет, ему не понравится, а нормальному рыцарю вовсе не пристало разбираться в тонкостях фигурной нарезки овощей. Отвлекаясь от самокопания, Кэйа перебирал в уме окрестности города, которые подошли бы для его целей, и наконец определился с местом без сторонней помощи.

Закончив с готовкой, он собрал все в устланную тканью корзину и вернулся в казарму, чтобы сменить форму стражника на более привычный наряд. Несколько минут думал, стоит ли прихватить меч, и в конце концов оставил его в ножнах за спиной, для уверенности.

Альбедо пришел раньше и ждал у фонтана, глядя на тонкие струйки воды. Кэйа увидел его издалека и замедлил шаг, пользуясь возможностью полюбоваться ладным силуэтом, аккуратно собранными волосами и общей расслабленностью позы. Как повезло ему завоевать внимание такого человека!.. Кэйа невольно начал улыбаться, и хорошее настроение отразилось в глазах Альбедо, как в зеркале:

— Это у тебя корзинка для пикника? — спросил тот. — Куда мы собираемся?

— К чему эти вопросы? — Кэйа изобразил удивление. — Разве ты еще не готов отправиться со мной хоть на край света?

Алхимик засмеялся, неопределенно пожал плечами и спорить не стал:

— Пойдем.

Кэйа впервые вел кого-то на свидание. Ему казалось, будто каждый встречный провожает их взглядом и по лицам читает, кто они друг другу и куда направляются. К вечеру половина Мондштадта будет сплетничать о бывшем капитане кавалерии, и хорошо, если потом никакая мерзость не прилетит в лицо Альбедо. Ему самому, хоть он теперь и рядовой рыцарь, хамить уж точно не осмелятся, а вот алхимик… Впрочем, Кэйа сегодня уже убедился, что не стоит его недооценивать.

Они прошли по мосту, оставляя позади город, затем в сторону Шепчущего леса и, пройдя через него почти до конца по проторенной дороге, свернули к берегу Сидрового озера. Кэйа давно знал там уютный и уединенный пляж, но сейчас ему не хотелось воды и песка, и он выбрал поляну над самым обрывом. Отсюда хорошо был виден Мондштадт, закатное солнце блестело на шпилях, статуя Барбатоса возносила руки к небесам, а мельницы мерно вращали время вокруг оси — мало кому не понравился бы такой вид.

Альбедо сел прямо на траву, не заботясь о плаще, который Кэйа собирался расстелить, и любопытно подвинул к себе корзину, вытащил сначала бутылку вина, затем, гораздо осторожнее, глиняный горшок, один из двух втиснутых между складками ткани.

— Это?..

— Я приготовил. Сливочное рагу с… как же назывался соус? Он довольно острый, там специи из Ли Юэ.

— Обожаю острое. — Альбедо приподнял крышку и вдохнул аппетитный аромат. — Не знал, что ты готовишь… Вообще-то, я тоже кое-что принес.

Из сумки он достал объемный бумажный сверток, в котором оказались небольшие печенья замысловатой формы. Кэйа не видел подобных прежде, но сильнее его поразила догадка — Альбедо тоже приготовил их своими руками, для него.

— Но ведь это я должен был показать здесь все, на что способен? — припоминая собственное обещание, Кэйа вопросительно посмотрел на Альбедо.

Тот ответил не сразу, задумавшись и вздохнув, и все это в совокупности — движения, пауза, вздох — сложилось в напряженное ожидание серьезного разговора. Кэйе не хотелось серьезности, он и так беспокоился за ужин и не мог понять, что успел испортить в самом начале.

— Думаю, нужно кое-что прояснить насчет наших отношений, Кэйа.

Альбедо начал в любимой официальной манере, и Кэйа подобрался, не зная, к чему готовиться.

— Мы нравимся друг другу довольно давно, но между нами произошло кое-что неприятное. Я считаю, что в этом немало моей вины: если бы тогда я не дал тебе уйти в метель, то мог бы объяснить свой страх, и ты бы понял, что я вовсе не отталкиваю тебя. Но я… было проще пустить все на самотек. Я очень жалею, что сделал такой выбор, и из-за этого ты попал в неприятности, потерял Глаз Бога, лишился должности и все остальное.

— Солгал тебе вместо того, чтобы сказать о своих чувствах? Здесь уж ты точно не виноват.

— Я ошибся в одном, ты в другом. Но теперь, когда тут все ясно, я хотел бы быть с тобой на равных. Когда я сказал, что жду от тебя «всего», ну, я скорее шутил. — Альбедо облизнул губы, чтобы продолжить: — Флиртовал с тобой. На самом деле не нужно ничего доказывать. Я и так уже знаю, на что ты способен.

— Ох, как это… — Кэйа старался подобрать слова, но чувства радости, восторга и влюбленности душили его, перехватывая горло. — Так приятно слышать… Значит, можно считать, что это у нас все-таки свидание?

— А раньше ты как считал?

— Ужин… Ты же сам сказал так — ужин.

— Значит, если это ужин, то мне по этикету не положено тебя целовать?

Глаза у Альбедо сияли, и теперь Кэйа знал, что не обманывает себя, замечая в них привязанность и интерес. Засмеявшись, он подался к Альбедо, обнимая его лицо ладонями, и сказал:

— Это свидание.

Их первый поцелуй был нежным и в какой-то мере скромным. Кэйе хотелось распробовать это щемящее чувство единения до последней ноты, насладиться не только мягкостью и теплом губ, но и запахом кожи, биением пульса под пальцами, осторожными прикосновениями и взаимной лаской.

Потом Альбедо казался смущенным, но удовлетворенным; он чуть ослабил воротник и протянул Кэйе бутылку вина, предлагая открыть, а когда пробка была снята, спросил немного другим, более неравнодушным тоном:

— Почему ты все время в перчатках?

— Ну… — Кэйа поглядел на свои руки. — Это привычка. В них удобнее фехтовать, и никогда не знаешь, когда что-то произойдет и придется хвататься за меч.

— Я думаю, сегодня не придется…

Альбедо смотрел на него, и под этим взглядом плавилось сердце. Кэйа безоговорочно стянул с рук перчатки, и снова дотронулся до его лица, чувствуя себя свободным и как никогда счастливым.

***
Свидание повторилось через несколько дней, а затем еще раз, и снова, и неожиданно Кэйа понял, что находится в отношениях. Это оказалось гораздо легче, чем он воображал раньше, когда один из любовников или любовниц намекал на то, что неплохо бы чаще проводить время вместе. Кэйа не хотел быть связанным обязательствами, избегал ответственности, старался разграничить деловые и досужие вещи так, как разделяют работу и отдых. Любовный интерес всегда находился во второй категории, а значит к нему априори нельзя относиться серьезно — он нужен, чтобы расслабиться, получить удовольствие, не более.

С Альбедо вышло иначе. Общение складывалось легко, Кэйа наслаждался разговорами, прогулками, ему нравилось провожать Альбедо до лаборатории, где он жил в комнатах на втором этаже, нравились теплые и уютные объятия, которые позволяли обходиться без слов. Вместе с этим Кэйа не стремился к свободе и не замечал за собой и капли интереса в сторону кого-то другого. Похоже, он увлекся по-настоящему, и оставалась только одна вещь, которая мешала окончательно поверить в любовь: Альбедо все еще не вернул ему Глаз Бога.

Кэйа нечасто вспоминал об артефакте, но иногда мысли больно резали острыми краями: Альбедо еще не готов, не решился. Кэйа не полностью устраивает его. Они снова не говорят друг другу чего-то важного.

Напрямую он об этом не спрашивал, чтобы не торопить события. Приняв решение, Кэйа обычно стоял на своем: а он обещал ждать, сколько потребуется. Значит, так и продолжит, тем более что ожидание нельзя назвать тягостным: они встречались ежедневно, иногда тренировались на плацу или вместе обедали, очень много разговаривали, и Кэйа видел по Альбедо, что все в порядке и даже немного лучше.

Так длилось почти полный месяц, пока Альбедо не сообщил, что вновь должен заняться исследованиями на горе.

— Этот Драконий хребет… — Кэйа поморщился, как только услышал. — Снова надолго?

— Так эффективнее. Будь моя воля, я собрал бы по всему Тейвату лучших алхимиков ради этой горы. Но в моих силах только работать самому.

Альбедо сидел, опершись спиной о грудь Кэйи, и перематывал полоской кожи рукоять меча, с которым только закончил упражняться. Он выглядел расслабленным, но голос выдавал, что ему тоже не хочется расставаться.

— Как бы я хотел, чтобы ты никуда не выходил из Мондштадта, — вздохнул Кэйа. — Но, конечно, я не собираюсь мешать твоему призванию.

— Знаю. — Альбедо повернул голову и коснулся губами его щеки. — Ты ведь поедешь со мной в базовый лагерь?

— Поеду. И потом буду приезжать, как только получится.

Кэйа улыбнулся. Первое разочарование прошло, и он радовался тому, что Альбедо вновь займется любимым делом, приносящим ему столько удовольствия. Гора, конечно, несет много опасностей, а еще там холодно и безлюдно, и фатуи с приходом весны наверняка вернулись, но если бы не все это — кому бы она была нужна? Кэйа не собирался ограничивать Альбедо и, тем более, запрещать ему что-то делать, потому что сам не потерпел бы к себе такого отношения.

Последние дни в Мондштадте они почти не виделись: Альбедо готовился, Кэйа с группой рыцарей объезжал окрестности города. Совместная дорога до лагеря тоже прошла скромно — оба не любили выносить отношения на публику и в присутствии людей держались не более чем дружески. Кэйа, впрочем, ничего не мог поделать с тем, что постоянно хочется смотреть на Альбедо, и к концу пути он уверен был, что каждый хоть немного наблюдательный рыцарь или искатель приключений уже в курсе, что между ними происходит. Но не испытывал на этот счет ни угрызений совести, ни стыда, так что не удостаивал чужие домыслы и каплей внимания.

Была середина дня, и Кэйа напоминал рыцарям о правилах поведения на горе, а Альбедо раскладывал вещи в шатре — здесь он устроил свой вечерний кабинет, куда будет возвращаться для работы с книгами и сна. Краем глаза Кэйа постоянно видел его силуэт, мелькающий тут и там, и потому заметил, что Альбедо закончил и дожидается его у входа в шатер.

— Если останутся вопросы, вы можете обратиться к любому человеку здесь, в базовом лагере. — Кэйа тоже свернул разговор. — Сейчас пройдите по маршрутам и сделайте на картах все необходимые пометки.

Рыцари, которые подчинялись не потому, что помнили его капитанство, а из-за того, что в этой группе Кэйа был главным, разошлись по маршрутам, а сам он вошел в шатер за Альбедо.

— Темно будет ночью работать.

Свет проникал внутрь сквозь отверстия на боках шатра, но из-за холода они на ночь занавешивались плотной тканью. Свечи или открытый огонь Кэйа тоже не одобрял: слишком много горючих материалов вокруг, Альбедо подвергал себя большому риску, если собирался тут засиживаться.

— Я с этим что-нибудь придумаю, — пообещал алхимик, приглаживая волосы жестом, который был ему обычно не свойственен. — Слушай, Кэйа…

— Если ты о том, что мы опять надолго расстанемся, то я думал: может, и мне побыть здесь патрульным? Из тех ребят не так уж много энтузиастов. Один из них с радостью со мной поменяется.

— Нет, Кэйа. — Альбедо положил руку ему на плечо, ладонь чуть сжалась поверх мундира, съехала на грудь. — Ты не можешь быть простым патрульным. Это все равно что я стал бы работать за алхимическим прилавком на главной площади.

Кэйа молчал, собираясь выслушать все до конца, но мысленно был согласен. Самопожертвование, вначале дарившее искупление и покой, теперь, когда личная жизнь наладилась, стало в тягость, и он хорошо понимал, что перешагнул через этап службы стражником много лет назад. У него имелись амбиции, энтузиазм, подкрепленный опытом командования, а также доверие магистра и рыцарей, связи в городе и вне его, и капитан кавалерии Кэйа мог добиться намного большего, чем просто Кэйа, рыцарь Ордо Фавониус.

— Не хочу, чтобы ты растрачивал себя впустую.

— Я бы пошел на это ради нас, — возразил Кэйа, хмуря брови и догадавшись, к чему все идет.

— На это не надо идти «ради нас». — Альбедо улыбался уголками губ. — Я ничего такого не требую. Да, я буду скучать без тебя, но мы оба станем чувствовать себя лучше, если будем знать — мы делаем то, что должны, а не то, что вынуждены.

— Возможно.

— Ничего такого, если мы некоторое время будем видеться только на выходных, — продолжал рассуждать Альбедо. — Может, иногда и чаще — вдруг ты окажешься поблизости или мне что-то понадобится в Мондштадте? А в середине осени я опять вернусь в город на зиму. Совсем не так плохо, м?

Тиски, грозящие сомкнуться вокруг горла, вдруг разжались, обернувшись ветром.

— Еще как неплохо! — Кэйа рассмеялся. — Я-то подумал, что во имя нашего призвания ты собрался все это закончить!

— Что именно «это»? — Альбедо сощурился. — Закончить отношения с самым горячим капитаном в Тейвате? Я разве похож на идиота?

— Ты похож на второго самого горячего капитана в Тейвате!

— Значит, ты поговоришь с Джинн?.. — Кэйа уже обнимал Альбедо обеими руками, и тому приходилось с силой упираться левой ладонью в его грудь, чтобы продолжать разговор.

— Да, да, поговорю, как только вернусь. Она обрадуется.

— И ты? — Альбедо не дал себя поцеловать, но дотронулся губами до кончика носа Кэйи.

— И я тоже. Да, и я, определенно, тоже.

Альбедо снова увернулся от поцелуя, но наконец стало понятно, почему: он прятал в правой ладони Глаз Бога, и теперь протянул артефакт Кэйе:

— Забирай.

Как разбудившее посреди ночи знамение, как вспыхнувшая во тьме искра — сноп света и блеска, — Кэйу оглушила кульминация чувств, которые надвигались полгода и выбрали для коллапса именно этот момент. Он не выпустил Альбедо, только крепче сжал руки, чувствуя, что тот не сопротивляется, и последовавший поцелуй был продиктован не возбуждением, а густым коктейлем из нежности, благодарности, восторга и страсти, неразделимо овладевшим умом и сердцем Кэйи.

Когда эмоции схлынули и Кэйа смог говорить, Альбедо уже цеплял Глаз Бога к его поясу, на прежнее место.

— Я сделал новое крепление, теперь не потеряешь, — бормотал он, смущенный откровенной и бурной реакцией.

— Как ты вообще нашел его? — Кэйа наконец задал давно возникший вопрос.

— Я же алхимик. Что я, элементальный компас не создал бы?

— Алхимик…

Кэйа улыбнулся. Он понимал, как работает компас, и знал, что Альбедо пришлось отложить дела и отдых и отказаться от тепла и комфорта, чтобы даже при помощи магического прибора потратить немало длинных часов на поиск крошечной вещи в снежных сугробах. То, что он сделал, еще раз говорило о крепких чувствах, которые испытывал Альбедо, но Кэйа больше не нуждался в доказательствах. Он готов был признаться этому человеку в любви немедленно, но Альбедо опередил его:

— Может, поднимемся в мою лабораторию? — Его глаза блестели, ресницы подрагивали. — Там сейчас никого.

На слова Кэйе не хватило дыхания, и он кивнул, отлично поняв, какого рода это приглашение.

***
В уютной и тесной палатке было жарко, как никогда до того. Пальцы Кэйи путались в застежках на одежде Альбедо, некоторые он расстегнул, другие разорвал, и потом касался кожи руками, губами, языком, сначала ласково и трепетно, затем дразняще, несдержанно, жадно. Всё, о чем он думал, чего когда-либо хотел, получило выход, и Кэйа поцелуями вымещал собственную нежность, а укусами демонстрировал страсть.

Наполовину обнаженный, Альбедо казался хрупким и уязвимым, но в его теле крылась физическая сила наравне с силой желания: алхимик сам торопил Кэйу, отнимал его руки от своих плеч и перекладывал на бедра, тянул волосы, заставляя отстраниться или, наоборот, придвинуться. Кэйа с удовольствием изучал его тело, трогал, гладил, сжимал и царапал, ловя реакции — рефлекторную дрожь, сокращение мышц, смущенные стоны, которые алхимик старался, но не мог сдерживать.

Душевно они стали ближе, чем телесно: Альбедо сказал своё «да», и готов был повторять снова и снова, просить или требовать, но Кэйа оставался непреклонным — их настоящий первый раз будет дома, под крышей и в постели. Здесь и сейчас, когда нет ни сил, ни необходимости сопротивляться желанию, достаточно было уверенных рук, жарких губ и любви, которой они делились друг с другом в каждом жесте, слове и выдохе.

Тепло сохранилось и после, когда они лежали в обнимку под тяжелым одеялом, а Кэйа бережно и неторопливо гладил растрепанные светлые волосы. Он больше не боялся расставания: Альбедо всегда будет ждать, а сам он — искать встречи, и что такого, если они увидятся только день, неделю или месяц спустя?..

Гора больше не казалась враждебной, опасной или хмурой, будто ветер на ее склонах переменился, принося долгожданный, по-летнему мягкий бриз.

@темы: Моя работа: Проза, Ветер снова переменился, Фендом: Геншин Импакт

---

Genshin Impact: Ветер снова переменился - 2

На Фикбуке

ВЕТЕР СНОВА ПЕРЕМЕНИЛСЯ

Автор: Solter
Фэндом: Genshin Impact
Персонажи: Кэйа/Альбедо
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Драма, Повседневность, Романтика
Размер: Миди

2. Буря

Снег падал густо, Кэйа не видел ничего дальше нескольких метров, но упрямо шел, подпитываясь энергией чистой злости. Ветер толкал его в бок и спину, ноги вязли на каждом шагу, несколько раз он падал, но тут же поднимался и шагал еще увереннее. Он злился не на Альбедо — на себя самого, за то, что поступил так нелепо и необдуманно, так опрометчиво, так…

Снег падал густо, Кэйа не видел ничего дальше нескольких метров, но упрямо шел, подпитываясь энергией чистой злости. Ветер толкал его в бок и спину, ноги вязли на каждом шагу, несколько раз он падал, но тут же поднимался и шагал еще увереннее. Он злился не на Альбедо — на себя самого, за то, что поступил так нелепо и необдуманно, так опрометчиво, так… Связные мысли терялись под напором эмоций и холода, и Кэйа сжимал зубы, чтобы привести себя в чувство и снова взять контроль в трезвые руки разума.

Непонятно, как он мог ошибаться, ведь знаки, которые подавал ему Альбедо, были вполне ясными. Алхимик определенно им заинтересовался, он даже флиртовал: не так кокетливо, как делала это Лиза, и не так прямо, как предпочитал Лоуренс, но все-таки флиртовал — в свойственной ему осторожной манере, давая понять больше действиями, чем словами. С Кэйей многие заигрывали. Он и сам был по этой части мастер: разбирался в природе интереса, улавливал двусмысленные жесты, взгляды, намеки, профессионально играл на поле симпатий, но то ли его подвела интуиция, то ли он совсем отморозил мозги…

От холода он уже дрожал. Пальцы окоченели в перчатках, щеки кололо, ресницы намокли. Правильно он вообще идет?.. Кэйа вгляделся в снежное месиво, просеянное камнями и голыми стволами деревьев, но не сумел узнать местность. Пологий спуск, совсем рядом должен быть деревянный настил вдоль скалы. Сама скала оказалась по правую руку, Кэйа нащупал грубый безжалостный камень и пошел вдоль него.

Разумнее было вернуться, но уязвленная гордость человека, которого только что отвергли, не давала так поступить. Он же сказал, что справится, и он справится: случались в жизни ситуации и похуже. Будь Драконий хребет сейчас по-настоящему опасным, Альбедо не позволил бы ему уйти; алхимик пусть и не симпатизировал ему так, как Кэйе хотелось, но смерти-то не желал.

Очередное воспоминание об Альбедо запустило новый виток мыслей. Перед глазами мелькали десятки моментов, которые кричали о его интересе — взять хотя бы, как Альбедо легко отдал свой рисунок, или как расспрашивал о нем у Чарльза, как соглашался на поздние ужины, на внеурочную работу вместе, как с благодарностью принимал помощь. Да, поначалу он стеснялся и делал все, чтобы отгородиться от Кэйи стеной формальности, даже называл его несколько раз «сэр», но ведь Кэйа приложил все усилия, чтобы растопить этот лед.

И у него получалось! Получалось ровно до сегодня.

Что он сделал не так? Поторопился?

Ноги заскользили на ледяной корке — наконец деревянный настил, верный путь вниз, к базовому лагерю. Кэйа уже остыл, злость перестала гореть и легла к ногам раскаленными углями, и теперь он понимал, что в очередной раз сглупил. Не стоило уходить из пещеры в такую погоду, но представить, чтобы после произошедшего, после настолько яркой отрицательной реакции Альбедо, они остались один на один, не получалось. Ушел — и ладно. Так он, хотя бы, не разрушит то, что не рухнуло под единственным неосторожным поцелуем.

Неосторожным, но каким все-таки долгожданным… Четыре месяца Кэйа добивался его внимания, четыре месяца, за которые его любопытство переросло в интерес, интерес в симпатию, а симпатия — в навязчивую идею, жажду обладания, влюбленность. Ни к кому прежде он такого не испытывал; но его и не держали на расстоянии так долго — Кэйа обычно получал желаемое в считанные дни, потому что был миловидным и знал, как себя вести.

Альбедо — полная его противоположность. Не по части внешности, но в отношении самого себя. Если Кэйа прекрасно знал, какое впечатление производит на людей, то Альбедо понятия не имел о своей привлекательности. С лета его волосы порядочно отросли, но он удобно перевязывал их позади, как будто стесняясь; серьезные глаза, чуть тронутые цветом, редко передавали его улыбку; изящные пальцы и кисти рук надежно прятались под тканью перчаток. Кэйа с ума сходил от светлой кожи Альбедо, от мягкой манеры речи, от того азарта, которым этот человек горел во время работы, заражая всех вокруг… Или только Кэйу? Он ни на кого больше внимания не обращал, если рядом был Альбедо, изо всех сил сдерживался, чтобы не дотронуться до него, не сказать чего-то лишнего, не выдать себя раньше времени — хотел подождать, чтобы Альбедо, этот скромный гений, был готов.

Где он просчитался? Сколько еще нужно было ждать? И долго ли, во имя всех архонтов, до базового лагеря?..

Время слилось в однотонную полосу. Иногда Кэйе казалось, что буря утихает, но вскоре ветер снова усиливался, менял направление, а неожиданный просвет в тучах исчезал, словно стертый рукой Барбатоса. Холод просочился в каждую клеточку тела, завладел разумом. Кэйа думал: вот бы у него был Глаз Бога Пиро — тогда стало бы хоть немного теплее. Что, если он сорвет и выбросит свой Крио-артефакт? Может, тогда мороз отступит, прекратит преследовать и даст собраться с мыслями? И зачем вообще нужен Глаз Бога, если в настолько ответственный и тяжелый момент он совершенно бесполезен?..

От подобных мыслей не было пользы, но они отвлекали Кэйу, и он спускался с горы, не думая уже ни о чем, кроме следующего шага.

Вскоре он перестал думать и об этом, и поскользнулся на крутом склоне, полетел вниз, ударяясь о камни, пока на пути не встретился заснеженный ельник, расцарапавший Кэйе лицо. Несколько минут он просто лежал в снегу, переводя дыхание. Стало теплее — адреналин разогнал кровь, — и больнее тоже, но, пошевелив конечностями, он убедился, что ничего не сломал. А, выбравшись из ельника, обнаружил, что метель действительно утихает — точнее, это он наконец покинул ее эпицентр.

***
Радость и облегчение, которые испытал Кэйа, добравшись до базового лагеря, быстро сошли на нет. Здесь он мог ни о чем не беспокоиться, поручить заботы о себе людям из гильдии, и планировал именно так сделать, но на входе в шатер обернулся, чтобы посмотреть на гору. Зря — та предстала во всем величии, объятая плотной пеленой туч, снега и холода, а где-то посреди этого кошмара, Кэйа знал, Альбедо остался один. Какой нормальный рыцарь бросил бы беззащитного ученого в такое время?.. Шутка о глазе бури больше не казалась хоть сколько-нибудь смешной; в ту пещеру в поисках тепла могут забрести хиличурлы или кто угодно еще, и как Альбедо будет отбиваться?..

Кэйе пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвернуться и войти в шатер, где его ждало новое разочарование. Сняв куртку и устроившись у очага, он обнаружил сначала множество царапин и синяков на теле, потом — неприятную боль в щиколотке, и в самом конце понял главное: Глаза Бога при нем больше не было. На ремне остался только обрывок крепления, сам артефакт пропал, и тщетно Кэйа пытался найти его в карманах или на полу шатра.

Должно быть, скверные мысли, которые он позволил в минуту отчаяния, Архонты услышали гораздо лучше любых молитв, и потому наказали его.

Кэйа поднялся; тело вдруг стало намного тяжелее, а движения давались большим трудом. Вышел и снова посмотрел на Драконий хребет — Глаз Бога остался где-то там, на отрезке пути отсюда до походной лаборатории. Отчаяние заставило Кэйу отвести взгляд, и он, раздавленный и усталый, вернулся к огню. Его артефакт, вся его сила и жизнь, теперь потерян навечно, искать его нет смысла: каждому известно, что снег на проклятой горе никогда не тает.

— Мы готовы ехать, капитан.

Кэйа уснул сидя, привалившись боком к опоре шатра, но от звучания голоса вскинулся и едва не застонал — боль стала со временем сильнее, объемнее. Он посмотрел на фигуру рыцаря на светлом фоне приподнятого полога шатра, медленно кивнул ему:

— Понял. На горе все еще тучи?

— Они же там всегда.

Кэйа махнул рукой, отпуская рыцаря, дал себе минуту отдыха и затем встал. У него есть обязанности, долг, который зовет вернуться в Мондштадт, с Глазом Бога или без, а значит, Кэйа вернется. Только перед этим сделает то немногое, что может.

— Стивенс, послушай меня, — он подозвал мужчину из гильдии, как раз проходившего мимо. — Помнишь прошлогоднюю лабораторию Альбедо?

— Конечно, сэр Кэйа!

— Я хочу, чтобы несколько человек поднялись туда, как только погода позволит. Проверьте, все ли у него в порядке и не нужно ли чего, ладно?

— Ладно… — Стивенс выглядел растерянным, потому Кэйа вопросительно приподнял бровь, и тот сразу продолжил: — Хотите сказать, мастер Альбедо сейчас там?..

Кэйу обожгло, кровь прилила к лицу, он развернулся на пятках и, игнорируя боль, поспешил к отряду рыцарей, уже готовых к отъезду. Да, это был побег, а он, «сэр Кэйа» — ублюдок и трус, от которого отвернулся бог.

***
Потянулась тяжелая череда дней безо всякого проблеска надежды. Кэйа жил в постоянной тревоге, чем бы он ни занимался и с кем бы ни находился, мысли неизменно сворачивали к горе, к Альбедо, к потерянному артефакту. Одно накладывалось на другое, и Кэйа уже видел в своей утрате гораздо больше, чем наказание богов или невезение. До сих пор удача служила ему верной спутницей, но в одночасье отвернулась, лишила своей благосклонности, и теперь капитан кавалерии существовал один на один с суровой реальностью, в которой он, к тому же, потерял изрядную часть своей силы.

Беспокоился он так же из-за того, что поступил гнусно, оставив Альбедо одного на горе, но секретарь из гильдии сообщила, что алхимик в полном порядке и занимается работой, и Кэйе стало немножечко легче. Но с течением времени — а прошло уже три недели — он все яснее понимал, что случившееся нужно обсудить. Рано или поздно Альбедо вернется в город, и Кэйа не хотел отводить глаза при встрече. Он просчитался во многом и натворил дел, но хотя бы не растерял остатки гордости.

А значит — нужно объяснить Альбедо свое поведение и заверить, что такого больше не повторится. Кэйа готов был солгать, чтобы внушить Альбедо уверенность, что тот отреагировал правильно, а еще он даст понять, что принимает этот выбор. Разговор обещал быть тяжелым, но Кэйа нуждался в нем ради своего достоинства и спокойствия Альбедо.

Он приехал в базовый лагерь погожим солнечным днем, тогда как гора по-прежнему скрывалась в кустистых тучах. Узнал у местного повара, что алхимик регулярно спускается по вечерам, и решил подождать — это лучше, чем тревожить Альбедо во время работы. Оставшиеся часы он потратил на то, чтобы пройтись по горе на случай, если удача вернулась и Глаз Бога отыщется где-нибудь среди снега и голых камней.

Конечно, ничего не нашлось. Пейзаж после череды ураганов переменился, и Кэйа с трудом узнавал места, где проходил, да и не было у него настоящей надежды — так, отчаянная попытка человека, у которого ничего больше не осталось. Возможно, ему помогло бы элементальное чувство стихий, но Кэйа им не владел и не знал никого, кто мог им пользоваться.

Когда солнце опустилось к горизонту, Кэйа попросил Стивенса передать Альбедо, что он приехал и хочет поговорить. Официальная нота была необходима для того, чтобы с самого начала задать разговору верный тон, а еще чтобы не поставить Альбедо в неловкое положение, застав врасплох. Но несмотря на все эти меры, на план и разумность решения, Кэйа не был полностью готов, когда переступал порог шатра.

— Капитан Кэйа. — Альбедо поднялся ему навстречу из-за миниатюрного столика, заваленного книгами.

На вид он был обычным собой — лицо не носило следов раздражения или обиды, или же они скрывались за выверенной маской любезного расположения.

— Мастер Альбедо. — Кэйа чуть улыбнулся, почувствовав, как присутствие Альбедо переворачивает что-то в его душе.

Только сейчас он в полной мере осознал, как сильно привык к его обществу и к мыслям о нем, и от этого было сладко и больно одновременно. Удивительно, но после безмолвного отказа Альбедо не стал нравиться Кэйе меньше, ровно наоборот — никто раньше не отталкивал Кэйу, и это… завораживало. В иных обстоятельствах Кэйа предпринял бы еще хоть одну попытку, но сегодня он явился не для этого.

— Я очень виноват перед тобой. — Он сделал шаг вперед, чтобы извне их не подслушали, но ближе подходить не стал. Альбедо имел право на дистанцию. — То, как я ушел в тот день… Это было некрасиво. Я бросил тебя одного, подверг твою жизнь серьезному риску, рыцари ордена не должны так поступать.

— Я бы сказал, это своей жизнью ты рисковал. — Альбедо вздохнул; его голос звучал оттенком грусти. — Знаешь, я столько думал о том, что нужно было остановить тебя или догнать… Почти не сомневался, что ты справишься, но потом мне рассказали, в каком состоянии ты спустился.

Кэйа поджал губы: ему не нравилось выглядеть перед Альбедо слабым, но таким он теперь и был.

— Так что я тоже перед тобой виноват, — закончил Альбедо. — Но, раз мы оба в порядке, можно оставить это чувство и закрыть тему.

— Согласен… но это не единственная причина, по которой я приехал.

Пора было переходить к главному. Кэйа видел, что Альбедо этого ждет, и заметил, как его пальцы напряглись, а ладони сжали друг друга, выдавая волнение. Именно они, эти беспокойные руки, подстегнули Кэйу — ему не хотелось, чтобы в его присутствии Альбедо испытывал подобные эмоции. Чем быстрее он перейдет к сути, тем проще в итоге разрешится проблема.

— Насчет того, что я сделал. Ты понимаешь.

— Кэйа… — Альбедо собрался заговорить, но Кэйа предупреждающе поднял руку. Он не затем столько раз мысленно репетировал эту речь, чтобы прерваться, едва начав.

— Все-таки позволь мне договорить. Я неверно понял знаки, которые, как я думал, ты подаешь, поэтому так все вышло. Мне не следовало тебя трогать, и хочу, чтобы ты знал: ты поступил правильно, когда оттолкнул меня. Я делал это потому, что ты был таким недоступным, а мне хотелось доказать, что я могу получить любого. Спортивный интерес, ничего больше. Это абсолютно недостойно рыцаря, и я даже не надеюсь, что ты простишь меня… да я и не прощения хочу. Но пришел признать, что ты был прав. Ты заслуживаешь гораздо лучшего.

Ну вот, все слова сказаны. Закончив, Кэйа почувствовал себя свободным и ужасно одиноким, он готовился встретить в ответ гнев и справедливую ярость, но Альбедо стоял перед ним бледный, рассредоточенный и тихий, будто из него разом что-то вынули, оставив взамен пустоту. Отвечать он не торопился, и Кэйа, подтолкнул:

— Что ты собирался сказать?

И тогда толчок вернулся к нему усиленным стократ мощным ударом под дых:

— Я хотел сообщить, что знаки ты понял правильно, но для меня это было впервые и от неожиданности я испугался. И теперь вижу, что не зря. Благодарю за откровенность, она пришлась кстати. И я в самом деле заслуживаю лучшего.

В ушах у Кэйи шумело, боль была словно от настоящей раны. Он не мог ни заговорить, ни двинуться, и думал, что лучше бы навсегда остался на горе, заблудший в её метели, чем стоял теперь здесь, раздавленный, уничтоженный рукой человека, которого так сильно любил и так жестоко обидел.

— Думаю, разговор окончен, — холодно подытожил Альбедо. — Хорошей дороги, сэр Кэйа.

***
День закончился будто в горячке, и только на следующий Кэйа начал обретать самообладание и чувствовать себя живым. Это повлекло за собой саднящую душевную боль: нечто подобное он ощущал, поссорившись с братом, и теперь, как и тогда, отправился за лечением в «Долю ангелов». Дилюка там не было, и Кэйа мог свободно напиться, что и сделал, едва не уснув за угловым столиком второго этажа.

Утром, страдая тяжелейшим похмельем, он понял, что не может примириться с действительностью, и что ошибки, которые совершил, необходимо исправить. Пока непонятно, как, и Кэйа обдумывал это до обеда, а затем, решив двигаться небольшими шагами, отправился в Ордо Фавониус, где кратко и официально сообщил магистру, что более не будет исполнять обязанности капитана.

— У тебя что-то случилось, Кэйа?

Джинн была участливой, как и обычно, и могла выслушать эту историю от начала и до конца, посочувствовать и подсказать верное направление, но Кэйа не был готов делиться. Переступив через гордость, он признался лишь в одном:

— Не так давно я потерял Глаз Бога. И я не хотел бы это обсуждать.

— Но ведь не Глаз Бога делал тебя тем, кто ты есть, — мягко возразила Джинн. — Ты был в ордене и до того, как его получил.

— Я знаю. — Голова заболела сильнее. Кэйа скрестил на груди руки, отгораживаясь от соблазна пойти путем бездумного согласия. — Но мне нужно время.

Видно было, как Джинн не хочется терять капитана, и Кэйа даже сочувствовал ей в глубине души, но все равно обрадовался, когда она не начала спор и приняла его отставку. Полезно будет стать на некоторое время обычным рыцарем, патрулировать город и окрестности, избавляться от хиличурлов и решать простые проблемы людей вместо того, чтобы командовать теми, кто привык это делать.

Конечно, сначала Кэйа должен заняться своей собственной проблемой. И если решить ее в одночасье не получится, то хотя бы предпринять попытку он должен.

Заново ехать к горе недопустимо: Альбедо четко дал понять, что не хочет иметь с ним дела, но и оставить его в покое Кэйа не мог. Новую ошибку он совершил в момент, когда пытался исправить старую, ложь во благо оказалась ужасным выбором, так что наступил черед истины, какую он собрался изложить в письме. Старинный ведь способ не может подвести?

Новый лист бумаги выглядел таким же чистым, как и сам Альбедо. И точно так же Кэйа собирался запятнать его своими словами; тщательно подбирая каждое, он вначале написал черновик, а затем аккуратными ровными строками перевел мысли на подготовленный лист. Поначалу это было просто: Кэйа изъяснялся фактами — рассказал о том, как Альбедо впервые привлек его внимание, как пробудился интерес и симпатия, как нравилось ему проводить вместе время и насколько он был благодарен горе, лишившей Альбедо возможности остаться там на зиму. Он объяснил свои желания, признал в полной мере то физическое и душевное влечение, которое и сейчас пробуждалось, стоило представить Альбедо рядом — Кэйа не стеснялся этого, не отрицал своих чувств и хотел поделиться ими без остатка. Во второй раз он извинился за поцелуй, за свой трусливый уход, рассказал, как жалел об этом и как беспокоился об Альбедо.

Пришла пора переходить к главному, и острие пера нерешительно замерло над бумагой. Раскрывать себя оказалось труднее, чем Кэйа полагал, строки ложились наживую, резали по больному:

«Я солгал тебе в тот раз и мне бесконечно жаль».

Кэйа кусал губы, вдавливал шипы браслетов в запястья, пытаясь сосредоточиться.

«Ты — не спортивный интерес. Я никогда не относился к тебе, как к кому-то незначительному. Мои мысли всю эту зиму были заняты только тобой, Альбедо, я был по-настоящему влюблен, и я влюблен в тебя до сих пор. Иногда мы все совершаем глупые вещи, и я решил, что будет лучше убедить тебя, что я недостоин твоего внимания. Сейчас я понимаю, что зря опустил руки, и не нужно было сдаваться так легко, но что толку рассуждать о прошлом.
Я сказал, что ты заслуживаешь лучшего, Альбедо, и я хотел бы стать для тебя этим лучшим. Прошу тебя обдумать мои слова и надеюсь, что ты посчитаешь возможным дать нам шанс».

Звучало отчасти формально, но такой тон Альбедо задал сам в последнюю встречу, и Кэйа видел особый символизм в том, чтобы его придерживаться. Он закончил письмо фразой «Искренне твой», долго смотрел на нее, представляя, как хорошо было бы действительно стать его человеком, а после сложил в конверт и обеими руками прижал к столу.

Он передаст послание завтра утром, Альбедо прочтет его не раньше, чем через сутки, но беспокойство коснулось разума уже сейчас — Кэйа боялся получить отрицательный ответ, но еще страшнее ему становилось от мысли, что ответа не будет вовсе.

***
Служба в патрулях помогала Кэйе отвлечься. Полный день на ногах утомлял его, но то была приятная усталость — словно он расплачивался за свои промахи и понемногу восстанавливал справедливость. По вечерам Кэйа возвращался в казарму, где ему до сих пор принадлежала одна из капитанских комнат, и с некоторым недоверием глядел на себя в зеркало. Стандартная форма рыцаря обезличивала его, но вместе с тем делала частью фундамента ордена, винтиком в большом механизме, к которому он с детства хотел принадлежать. Среди других точно таких же рыцарей его теперь выделяла только повязка на глазу — не та вещь, которой обычно гордятся, но ничего не поделаешь.

Жизнь почти вошла в размеренную колею, не хватало одной детали — ответа Альбедо, — и письмо доставили спустя неделю, в плотном коричневом конверте. По весу оно было слишком легким, Кэйа понимал, что не стоит рассчитывать на длинное послание, но оно оказалось даже короче ожидаемого: Альбедо писал, что будет в Мондштадте через месяц, и тогда они, возможно, поговорят.

Он не обещал ничего конкретного и не называл точную дату, но сердце Кэйи озарилось надеждой: Альбедо отозвался, и теперь у него есть пускай не шанс, но значительная доля шанса! Больше, чем было вчера.

На постоянном ожидании он старался не сосредотачиваться, но за несколько дней до назначенного срока попросил дежурство у городских ворот, предпочитая его более легким заданиям. Настойчивость Кэйи вскоре себя оправдала — он увидел Альбедо издалека, тот шел в компании нескольких человек, среди которых Кэйа узнал его помощника Тимея и Стивенса. Рядом с ними алхимик выделялся как ритуальный меч выделяется среди детских деревянных игрушек: на нем был светлый парадный мундир длиной до колен, широкая перевязь на груди и синий жилет, на фоне которого отчетливо сверкал Глаз Бога. Кроме одежды изменились и волосы, стали немного короче, ниспадали спереди отдельными прядями, и это настолько шло Альбедо, красило его, что Кэйа не сумел отвести взгляда.

Так и пялился, пока он проходил мимо, посмотрев на Кэйу единственный раз, да и то искоса, как будто не узнав его в новой форме. Миг — и скрылся за воротами со своей группой, а Кэйа остался стоять, взвинченный и вместе с тем окрыленный.

День после этого потянулся медленно, Кэйа то и дело всматривался в людные городские улицы, но Альбедо не вернулся, а потом дежурство закончилось, и он, перекусив у Сары, поплелся домой. Усталость давила сильнее обычного, Кэйа тревожился и накручивал себя, и уже решил завтра лично явиться в лабораторию, когда оказалось, что в его комнате горит свет.

Альбедо стоял спиной к двери, задумчиво рассматривал рисунки, пришпиленные на стену: в основном подарки Кли, центральное место среди которых занимал пейзаж, написанный его рукой. Он обернулся на звук, приподнял руки, словно желая скрестить их на груди, но справился с порывом и только перехватил пальцами запястье.

— Значит, ты теперь патрулируешь город?

Кэйа прислонил ножны с мечом к стене, выигрывая несколько секунд форы на то, чтобы собраться с мыслями. Альбедо здесь, в его комнате — как раз то, чего Кэйа всем сердцем ждал, и чего боялся.

— Решил сменить поле деятельности. — Кэйа улыбнулся, но ближе подходить не стал. Ситуация отчетливо напомнила ему встречу в шатре базового лагеря, словно вдруг объявился архонт Времени и вернул его назад, дав возможность исправить весь причиненный вред. — А ты?

— Магистр Джинн как раз сегодня предложила мне должность капитана исследовательского корпуса, и я согласился.

— Прими мои поздравления! — Искренне воскликнул Кэйа. — Я знал, что рано или поздно это случится! Но что это значит — ты теперь все время будешь в ордене?

— Я тоже спросил ее об этом. Готов был отказаться, если бы она не отпустила меня больше на гору, но магистр поддерживает мои исследования.

— Я правда за тебя очень рад.

Другой на месте Кэйи ощутил бы зависть — в то время, как он всего лишился, Альбедо занял его место: имел и звание капитана, и Глаз Бога, и преимущество здесь и сейчас. Но Кэйе такие чувства не были присущи, он ощущал, как по телу разливается тепло, искореняя усталость, и как у него заново появляются силы и надежды.

— И спасибо, что пришел. — Пора было переходить к делу, но настаивать Кэйа не собирался. Он сделал свой первый шаг письмом, и ждал теперь ответного.

— Да… — Альбедо опустил голову. — После того раза я не собирался с тобой разговаривать, и думал сжечь письмо, не открывая, но беда в том, что ты мне правда нравился.

— Разве это беда… — негромко прокомментировал Кэйа, покачав головой.

— И теперь я ни в чем не уверен. Ты вначале говоришь одно, потом пишешь другое. Как понимать, чему верить, и можно ли вообще верить хоть слову?

Взгляд Альбедо стал жестче, теперь он смотрел прямо Кэйе в лицо, и тот хорошо видел перемены, произошедшие в нем за последнее время. Альбедо выглядел увереннее, тверже, словно его внутренний стержень окреп и вырос, новая должность капитана подходила ему гораздо лучше, чем подошла бы полгода назад.

— Ты не обязан верить мне безоговорочно, — мягко ответил Кэйа. — Не после того, что я сделал. Но я прошу только дать шанс. Испытай меня, Альбедо. Я готов ждать, сколько понадобится. Сколько ты захочешь.

Он говорил, а внутри разгорался огонек преданности и вера в то, что Альбедо понимает его лучше, чем делает вид, и что он заранее знал, какие вещи может предложить ему Кэйа. Знал, обдумал, принял решение и теперь только проверяет свою теорию, готовясь вынести вердикт.

Альбедо медлил, нарочно растягивая мгновения. Кэйа чувствовал на себе его пристальный взгляд ученого, от которого по определению не могла укрыться никакая мелочь, но этот взгляд не смущал его. Скрывать наконец было нечего, он признался во всем, что чувствовал, попросил прощения и выложил перед Альбедо на стол все карты, кроме последней:

— Я, правда, пойму, если ты не захочешь иметь дело с человеком, от которого отвернулись боги, — он криво улыбнулся. — Ну и, может быть, в роли капитана кавалерии я привлекал тебя больше…

— Да, насчет богов… — Альбедо стянул правую перчатку, бросив на стол, и запустил руку в карман. Вытащив ее, протянул Кэйе: — Это твое.

На ладони лежал Глаз Бога, и как только Кэйа увидел его, он понял, что это — его собственный. Почувствовал родство, принадлежность, взаимосвязь; волна эйфории накрыла в одночасье, он готов был встать на колени и обнимать ноги Альбедо — откуда бы он ни достал этот артефакт, как бы ни нашел его, но он сотворил чудо, и теперь возвращал Глаз Бога просто так, словно потерянную и забытую безделушку.

На колени он, конечно, не опустился, и со штормящими эмоциями кое-как совладал. Медленно подошел к Альбедо, продолжая пожирать взглядом его руку, остановился рядом, силясь поверить в то, что не спит.

— Берешь или нет? — поторопил его алхимик, и в тот же миг Кэйа понял, как он должен поступить.

— Альбедо… — Голос плохо поддавался контролю, в нем помещалась вся радость, все благоговение, которое Кэйа испытывал. — Не хватает слов, чтобы передать тебе мои чувства.

Он вдохнул, собираясь с духом, накрыл ладонь Альбедо своей, сжимая его пальцы вокруг артефакта, развернул его руку и поднес к губам, целуя с нежной благодарностью, которая если и была запятнана страстью, то совсем немного. Затем он продолжил с серьезной уверенностью:

— Я считал, что потерял его навсегда. — И, наконец, коснулся сути: — Но я не возьму его.

Кэйа опустил руку Альбедо, но продолжал держать ее уже двумя ладонями. Близость артефакта будоражила, соблазняла, но Кэйа не отступил от решения:

— Пожалуйста, оставь его у себя. Вернешь, когда посчитаешь, что можешь доверять мне, и если захочешь со мной попробовать. Я имею в виду отношения.

Альбедо выглядел удивленным — такого поворота он не ожидал, и его искреннее непонимание вызвало у Кэйи легкую улыбку.

— Но Кэйа… — алхимик попытался возразить, и Кэйа покачал головой:

— Я серьезно. — Он выпустил чужую руку и шагнул назад. — Поверь мне.

Уходя, Альбедо ничего не ответил, но по его лицу, по выражению глаз, Кэйа понял все то, что должен был этим вечером понять.

@темы: Моя работа: Проза, Ветер снова переменился, Фендом: Геншин Импакт

---

Genshin Impact: Ветер снова переменился - 1

На Фикбуке

ВЕТЕР СНОВА ПЕРЕМЕНИЛСЯ

Автор: Solter
Фэндом: Genshin Impact
Персонажи: Кэйа/Альбедо
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Драма, Повседневность, Романтика
Размер: Миди

1. Метель

Бывали дни, когда ему хотелось положить голову на чье-то плечо и отдохнуть. Он уставал от книг, запаха трав, экспериментов, от холода и одиночества Драконьего хребта. Несколько раз он оставался ночевать в палатке, которую ставил в глубине пещеры, но ледяной ветер пробирался под тяжелый полог и раз за разом напоминал о том, что гора не предназначена для людей...

Бывали дни, когда ему хотелось положить голову на чье-то плечо и отдохнуть. Он уставал от книг, запаха трав, экспериментов, от холода и одиночества Драконьего хребта. Несколько раз он оставался ночевать в палатке, которую ставил в глубине пещеры, но ледяной ветер пробирался под тяжелый полог и раз за разом напоминал о том, что гора не предназначена для людей. Потому он заставлял себя с наступлением вечера спускаться в базовый лагерь у подножия, но и там не находил покоя.

Люди в лагере знали его как рыцаря Ордо Фавониус, относились к нему с почтением и уважением, и это смущало Альбедо, сковывало его. Ни с кем не получалось сойтись близко, он жил без друзей и приятелей, не вел откровенных разговоров, и считал себя обреченным на уединение. Оно было данью науке, будто он мог достичь успеха в исследованиях, только если положит на алтарь все остальное, добровольно откажется от вещей, абсолютно нормальных для других. Лагерь служил перевалочным пунктом — местом, куда он приходил ночевать, где получал горячую еду, и которое покидал с рассветом.

Однажды он вернулся на гору и увидел, что его походная лаборатория, а также всё, что в ней было, разгромлено, уничтожено. Кто-то побывал там ночью — хиличурлы, похитители сокровищ — не важно. Потом он несколько часов собирал разлетевшиеся по окрестностям листы с записями, припорошенные снегом книги и разбитые инструменты: вдруг их еще можно починить.

Вернувшись в лагерь, он отправил сообщение для Джинн, потому что нуждался в новом оборудовании, и уже через день получил ответ. Его привез Кэйа, человек, которого Альбедо ожидал повстречать в последнюю очередь.

Они виделись несколько раз в Ордо Фавониус, но Альбедо не припоминал, чтобы разговаривали или даже здоровались. Капитан кавалерии выглядел чересчур занятым, далеким от обычных рыцарей, к которым тогда принадлежал Альбедо. Его окружала особая аура, располагающая людей — все ему улыбались, старались завести разговор, обращали внимание, стоило ему появиться, и потому Альбедо сторонился его. Знал, что сам никогда не станет хоть немного похожим на Кэйу, и что такие, как Кэйа, обычно не замечают таких, как он.

— Я понимал, что нельзя тут быть одному, — сказал Кэйа, глядя мимо Альбедо, на верхушку горы. — Рано или поздно это бы случилось. Повезло, что ты цел.

Альбедо собрался ответить, что ночевал в лагере и может за себя постоять, но Кэйа перевел взгляд прямо на него, и дыхание перехватило. Было что-то неземное в этих глазах — в небесно-синем и в закрытом повязкой, — от чего по плечам проходила дрожь, а мысли спутывались. Что-то такое, чему Альбедо не нашел объяснения, а ведь раньше он находил объяснение всему.

Прежде, чем он справился с собой, Кэйа улыбнулся:

— Помогу тебе всё восстановить. Аэростат скоро будет тут, я немного обогнал его.

Альбедо слегка разозлился на собственную озадаченность, потому с подчеркнутым безразличием спросил:

— Разве у капитана Кэйи нет более важных дел в Мондштадте?

Кэйа рассмеялся — позже оказалось, что смеется он часто, — словно это была удачная шутка:

— А твоя работа недостаточно важна?

Альбедо возражать не стал, хотя и знал, что может справиться один, только посоветовал Кэйе одеться потеплее перед подъемом.

— Не думаю, что буду замерзать, — беспечно отмахнулся тот.

Взгляд невольно опустился к левому бедру Кэйи, где на прочной цепочке висел Глаз Бога. Альбедо знал наверняка, что артефакт не сохранит от мороза, но решил не спрашивать, вот только Кэйа все равно объяснил:

— Мне и так постоянно холодно. Уже привык.

Аэростат прибыл, и они начали подъем на гору. На сложных участках останавливались и разводили костер: в начале слишком узкой тропы или когда разница температур не давала аэростату подняться и приходилось ждать, пока давление внутри воздушных мехов придет в норму. В такие моменты Кэйа подсаживался к огню и просил рассказать что-нибудь интересное, а Альбедо настораживался, начинал говорить сбивчиво и путано, прыгал с темы на тему, не понимая, что именно Кэйе хочется услышать. К середине дня он привык и начал делиться мыслями более связно: говорил насчет старых механизмов в снегах, об их внутреннем устройстве, цифрах и знаках на корпусах, составе металла; говорил о местных хиличурлах, их масках и одежде, ритуалах и диалекте, на котором они общаются. О таинственном свечении, которое возникает иногда по ночам у верхушки горы, о звуках, доносящихся словно изнутри хребта, о нетающем льде и, конечно, о легендах, которые веками окружали это место.

К вечеру, когда последний участок пути был пройден, а шаткий деревянный мост привел к пещере, Альбедо испытывал странное чувство, словно подружился с Кэйей и не мог в это поверить.

— Да уж, кто-то хорошо похозяйничал, — разглядывая остатки лаборатории, протянул Кэйа. — Что-то украли?

— Нет. Я здесь ничего ценного не держу. Разве что записи, но они только разлетелись повсюду. Как будто тут побывал глаз бури.

— Глаз бури, хах? — Кэйа улыбнулся, но не стал опровергать теорию. — Восстановление займет время, а уже начало темнеть.

— Возвращаемся в лагерь?

— Как знать — вдруг ночью глаз бури опять заявится? — Кэйа по-доброму подмигнул. — Уж лучше остаться тут.

Он смотрел на Альбедо пронизывающе, словно испытывал этим взглядом на прочность, подстегивал к решительному ответу:

— Давай останемся.

Пока Кэйа разгружал аэростат, Альбедо развел огонь в металлической чаше с твердым дном. Пламя дрожало на ветру, задувающем в пещеру, но не гасло и грело; вскоре Альбедо уже помогал с палаткой, накрывая ее сверху остатками своей прежней, чтобы было еще теплее. Чашу в конце концов он поставил внутри, и палатка начала напоминать крошечную гостиную с уютными отблесками камина и запахом прошлогодних трав.

— Я сделал специальный раствор, который позволяет пламени долго гореть практически без дерева, — поделился Альбедо, когда приготовления к ночи закончились. — Мне казалось, это шикарная идея… путешественникам из гильдии было бы удобно в дороге, а здесь, где с дровами труднее всего, тем более. Но лучше бы я никому не говорил об этом, потому что люди…

Альбедо тяжело вздохнул, но Кэйа подхватил его мысль:

— Люди начали устраивать пожары? Ничуть не удивлен.

— Оказалось, достаточно нескольких капель этого вещества, пролитых на крышу дома, чтобы от единственной горящей стрелы тот вспыхнул как огненный слайм. В Спрингфилде была настоящая трагедия.

— Когда это случилось?

— Весной. — Альбедо отвел взгляд от огня, посмотрел на Кэйу, но тут же опустил голову. — Говорят, пламя видели даже в Мондштадте.

— Меня не было в городе, но я что-то такое слышал. Значит, винишь себя?

Альбедо пожал плечами и пожалел, что ни с того, ни с сего завел разговор. Он смотрел на ситуацию объективно и знал, что не виноват, что не его рука подожгла раствор. Никто в Ордо Фавониус не винил его, а в Спрингфилде вовсе не знали, почему вдруг вспыхнуло пламя, но Альбедо прекратил эксперименты и о растворе вспоминал только тут, на Драконьем хребте, где без него было не обойтись.

— Ночью может быть очень холодно. Я оставлю огонь, но накрою сверху куполом. Это особое жаростойкое стекло, оно такое крепкое, что даже глаз бури его не разбил.

Кэйа легко согласился не только на купол, но и сменить тему, и остаток вечера они обсуждали Ордо Фавониус так, словно сидели за столом в «Доле ангелов», разве что вместо фирменных стаканов держали походные кружки, полные кипятка.

Ночью Кэйа уснул в одежде. Помня о том, что ему постоянно холодно, Альбедо накрыл его запасным одеялом, даже не разбудив, и лег рядом, спиной к спине. Заснуть не получилось, мешал то ли свет огня, то ли то, что не было у него такой привычки — проводить с кем-то ночь. Он лежал с открытыми глазами, слушал вой ветра и те самые звуки горы: как будто камни в ее недрах менялись местами, медленно и необратимо. Так же медленно плыли мысли Альбедо; он думал о завтрашнем дне, о том, что за несколько часов они поставят стеллажи для книг, отремонтируют алхимический стол, соберут остатки разбросанных вещей, а потом Кэйа уйдет в базовый лагерь, а оттуда — в Мондштадт, и все снова станет как прежде.

Ровно до зимы, когда находиться на хребте будет невозможно даже для такого энтузиаста, как Альбедо, и придется вернуться в город на несколько месяцев. Работу он продолжит в лаборатории Ордо Фавониус, в комфортных условиях, рядом с бесконечной библиотекой — как раз упорядочит записи и рисунки, напишет несколько трактатов о Драконьем хребте и подготовится к весне, когда можно будет сюда вернуться…

Наверняка в Мондштадте он встретит Кэйу снова и, может быть, они закончат разговор, который Альбедо начал и сам же оборвал.

***
Нечто переменилось в нем той ночью, хотя, гораздо позже, когда Альбедо размышлял об этом, он не мог с уверенностью указать на что-то конкретное. Поддержка Кэйи, его присутствие рядом, поведение — это все стало опорой для Альбедо, придало уверенности, послужило тем крошечным толчком, которого не хватало с самого дня зачисления в рыцари Ордо Фавониус. И пусть следующим же днем, как Альбедо и предсказывал, Кэйа ушел и исчез из поля зрения на ближайшие месяцы, это изменение осталось, прижилось и дало плоды.

Альбедо больше не держался особняком, спускаясь в базовый лагерь: он первым заговаривал с людьми, интересовался их делами, рассказывал о своих исследованиях, когда они любопытствовали. Вскоре обнаружилось, что они, эти добровольцы из гильдии, превратились из незнакомцев в надежный тыл, на который Альбедо мог опереться. Они с радостью поднимались в лабораторию, звали его пройтись по окрестностям хребта, делились новостями, фруктами, книгами, так что к середине осени Альбедо уже ощущал себя частью их жизни.

Пожалуй, случись происшествие с походной лабораторией теперь, и ему не пришлось бы связываться с Джинн и ждать помощи от ордена, эти люди в считанные часы решили бы все его проблемы, но все-таки Альбедо не мог жалеть о том, что когда-то обратился к магистру. Влияние Кэйи, его расположенности, ощущалось до сих пор, сопровождало Альбедо незримым шлейфом, и потому он с интересом прислушивался к новостям из Мондштадта, пока был в лагере, невольно отмечал упоминания о капитане кавалерии. И чем ближе становилось возвращение в город, тем сильнее Альбедо замечал подсознательное желание повстречаться с Кэйей. Он хмурился, когда ловил себя на этом, спохватывался, осаждал себя ледяной правдой — ну встретится с ним, и что с того? У капитана Кэйи каждый день полон событиями, вокруг него постоянно люди — горожане, и рыцари, и капитаны, и лишь архонту известно, кто еще, — глупо предполагать, что ему есть дело до одного алхимика, прожившего полгода как дикарь, в горах.

Конечно, Альбедо с ним встретится: на каком-нибудь собрании ордена, не иначе, и там они наверняка кивнут друг другу как коллеги, и это будет в порядке вещей.

Почему он задумывается о чем-то еще?

***
Альбедо ошибся в своих предположениях, и Кэйа пришел к нему сам. С возвращения в Мондштадт прошло несколько дней, и Альбедо прочно обосновался в лаборатории: она помещалась в двухэтажном флигеле на некотором отдалении от здания ордена — чтобы то не пострадало, если в лаборатории случится взрыв. Ничего подобного здесь не происходило, хотя рабочие столы вечно были завалены колбами и склянками с горелками внизу, а элементальные реакции то и дело расцвечивали маленькие окна причудливыми радугами. В этот день, впрочем, в лаборатории царило спокойствие. Альбедо приводил в порядок свои записи, систематизировал материал и переделывал некоторые рисунки, когда раздался стук в дверь.

Позже Альбедо задумывался о том, как характеризовал капитана Кэйу этот стук, энергичный и уверенный. Он не стал дожидаться отклика, толкнул дверь и сразу нашел взглядом Альбедо, улыбнулся ему так, словно встреча произошла случайно и он ей ужасно рад.

— Эмбер сообщила мне, что ты вернулся.

Не готовый к визиту, Альбедо слегка растерялся, потому спрятался за хорошо знакомую маску занятого человека, даже не выпустил из рук перо. Ему требовалось немного времени, чтобы перестроиться с мыслей об исследованиях на реальную жизнь, где нужно иметь дело с людьми, и он спросил:

— В ее обязанности входит докладывать обо всем, что происходит в городе?

Кэйа продолжал улыбаться, не обидевшись ни капли:

— Она решила, что это важно. Как у тебя тут дела? Глаз бури больше не навещал?

Он был поразительным, этот капитан Кэйа. Чувствовал себя в лаборатории как рыба в воде — рассматривал стеллажи, брал оттуда что-то занятное или необычное, вертел в руках, клал на место и хватал снова. Альбедо тянуло запретить ему, умерить пыл, напомнить, что Кэйа в гостях, но вместе с тем он любовался чужой необычностью, непохожестью, раскованностью, которой самому Альбедо постоянно не хватало.

— Было всякое другое… — Альбедо наконец отложил перо. — В основном слаймы, но я сделал кое-что, что их отпугивало, так что в лабораторию они не совались. А так… все как обычно. Несколько раз я видел людей из фатуи…

— Фатуи? — Кэйа вздернулся, его взгляд стал холодным и настороженным. — Ты в этом уверен?

— Я к ним не приближался. Видел издалека чужие палатки, костер. В базовом лагере были разговоры, так что не один я их заметил.

— Фатуи… — повторил Кэйа. — Что им понадобилось на горе?

Альбедо не ответил, понимая, что вопрос риторический, но, спустя несколько секунд молчания, поделился мыслью:

— В любом случае они скоро оттуда уйдут. Не представляю, чтобы кто-то по своей воле остался на хребте зимой.

— Что может быть интересного на горе? Для Фатуи?

Кэйа подошел ближе, поворошил на столе бумаги, вынимая из них рисунок — двухцветный черно-синий пейзаж, — хмыкнул неоднозначно. Альбедо следил за ним, за его ладонью в полуперчатке, украдкой разглядывал украшения, которых в прошлый раз на Кэйе не было — за исключением серьги, — одежду, призванную выделить среди остальных рыцарей. Раньше Альбедо казалось, что этот образ Кэйи снова оттолкнет его, как в самом начале, но вышло иначе — в его присутствии стало спокойно, а разговаривать на серьезную тему оказалось приятно и как-то даже… Альбедо не понял этого чувства, но оно ему понравилось.

— Ты хочешь заняться этим всерьез?

По лицу Кэйи было ясно, что да, и Альбедо продолжил:

— Что ж, дай мне немного времени, и я подготовлю отчет на эту тему. Драконий хребет оберегает множество тайн.

— Значит, я буду ждать.

Альбедо понял, что Кэйа собирается уходить, и встал наконец со стула. Это оказалось ошибкой: он успел забыть, насколько капитан кавалерии выше, и теперь перед глазами Альбедо маячил щегольской вырез на его рубашке — привлекательный и оттого опасный. Вскинув голову, чтобы Кэйа не решил, будто Альбедо пялится, он с облегчением понял, что тот даже не заметил взглядов — Кэйа по-прежнему интересовался пейзажем.

— Можно мне взять? — неожиданно попросил он.

— Этот рисунок? — не понял Альбедо.

— Он часть твоих исследований? Мне просто понравилось.

— Никакая он не часть, бери, — торопливо разрешил Альбедо. — Где мне тебя найти, когда закончу отчет?

Кэйа засмеялся, довольный, аккуратно свернул пейзаж в трубочку. В том, как он держал бумагу, было столько свободной небрежности и одновременно осторожности, будто он принимал это не за обычный рисунок, а за ценный артефакт. Альбедо чувствовал себя смущенным, но ему льстило чужое одобрение; хотелось знать, что Кэйа сделает с этой вещицей, зачем она ему нужна.

— О, я где угодно могу быть. У Джинн или в казармах, или где-нибудь в городе, или в таверне… Не беспокойся об этом. Я сам тебя найду.

На прощание он подмигнул; серьга качнулась в ухе, привлекая внимание, и Альбедо остался один. Он продолжал улыбаться и рассредоточено смотреть в сторону двери, пока это чувство не прошло и он не смог вернуться к делам, центральное место среди которых занял отчет для капитана кавалерии.

Когда все было готово, а Альбедо остыл настолько, что мыслил уже совершенно трезво, он признал свои чувства. Да, Кэйа не утратил своей привлекательности, но это было обаяние кумира, публичного человека, который должен поддерживать образ. У Ордо Фавониус неплохая репутация, но с вербовкой сейчас нелегко, и Кэйе волей-неволей приходится быть тем, кто хоть немного привлекает людей. Потому он так ведет себя, потому всем улыбается и с любым находит общий язык. Следует отдать ему должное — он хорошо справляется с задачей, потому что в присутствии Кэйи даже Альбедо почувствовал себя особенным и значимым, но теперь, когда голова стала холодной, он смотрел на вещи без приятной ширмы самообмана. Здорово, что капитан Кэйа такой располагающий человек, но не нужно принимать это на свой счет.

С отчетом он решил не торопиться; на следующий день внимательно его перечитал и только потом посчитал готовым. Стоило положить бумаги в конверт, подписать и оставить у магистра или дежурного рыцаря, но Альбедо решил воспользоваться отчетом, как удобным предлогом, и отправился в город. Поскольку вероятность найти капитана в казармах или у Джинн была слишком высокой, в первую очередь он пошел на главную площадь к Саре из «Хорошего охотника», делая вид, словно мысль пришла ему в голову неожиданно.

— Добрый день. — Она поздоровалась с улыбкой. — Проголодался?

— Вообще-то не очень, — виновато ответил Альбедо. — Но хотел спросить: ты не видела капитана Кэйу сегодня?

— Кэйу? — Сара взглянула на площадь, словно он мог стоять прямо там. — Сегодня его не было. Я бы запомнила — он всегда со мной здоровается, когда проходит мимо, ну или кивает издалека, если занят.

— А он часто тут обедает? — Почувствовав, что Сара легко идет на контакт, Альбедо воодушевился.

— Да постоянно. Может, и сегодня придет, так что возвращайся в обед и встретишься с ним.

— Не думаю, что это хорошая идея. Не хочу отвлекать его от друзей.

— Сэр Кэйа обычно сидит один, — пожала плечами Сара.

Это удивило Альбедо, потому что не вязалось со всем остальным. Он ушел, расплывчато пообещав Саре вернуться, и некоторое время просто гулял по Мондшату, силясь представить Кэйу, который предпочитает уединяться во время обеда. Может, и нет в этом ничего странного — за день он должен уставать от бесконечного дружелюбия и общительности, но все-таки Кэйа выглядел искренним и ничуть не обремененным той ролью, которую приходится играть.

Неожиданно Альбедо в голову пришло, что он может и ошибаться, что это никакая не роль. Откуда ему знать? Он алхимик и большую часть жизни провел рука об руку с наукой, а в людях совсем не разбирается. Откровенно говоря, он и не хочет разбираться. Глупая это затея — посмотреть на Кэйу глазами других людей; лучше вернуться в лабораторию и заняться привычными делами. Отчет Кэйа заберет сам, как и обещал.

Альбедо развернулся прямо посреди улицы и двинулся в сторону ордена, когда заметил впереди таверну. Он не знал, та ли это, которую предпочитает Кэйа, но решил заглянуть, раз по пути, тем более что отчет — предлог для любых вопросов, — все еще был при нем.

За стойкой в «Доле ангелов» стоял мужчина, чьего имени Альбедо не знал, но он улыбнулся приглашающе, так что пришлось перестать разглядывать полутемный зал и подойти к нему. Альбедо спросил точно то же, что и у Сары, и бармен сразу отозвался:

— Сэр Кэйа любитель выпить, но появляется обычно под вечер.

— Что, каждый день? — чуть удивился Альбедо.

— Я бы сказал, что каждый, но наверное все-таки нет. Но в «Доле ангелов» он частый гость, это без сомнений.

— А он бывает здесь один? — помня ту удивительную вещь, которую рассказала Сара, поинтересовался Альбедо, но, кажется, здесь он перешел черту, потому что мужчина за стойкой нахмурил брови и ответил уже более сдержанно:

— Я не следил за его компанией. Собираешься заказывать или?..

— Уже ухожу, — заторопился Альбедо. — Хорошего дня.

Только за дверью он облегченно выдохнул. Похоже, бармен хорошо его запомнил и теперь обязательно упомянет об этом визите при Кэйе, но в любой момент можно прикрыться отчетом — тем более, что Альбедо в самом деле готов был обсудить его, если бы они встретились в таверне.

Альбедо вернулся в лабораторию, по дороге передав конверт для Кэйи Хоффману, и остаток дня провел за работой, которая успокаивала и дарила ощущение комфорта. Он вышел оттуда только поздним вечером, вздрогнул в первый момент от резкого порыва ветра, остановился, чтобы посмотреть, не собирается ли ливень, но небо оставалось чистым, высоким и звездным. Климат в Мондштадте намного мягче того, к которому привыкаешь на Драконьем хребте; сложно поверить, что на горе сейчас стоял лютый мороз, который продержится до самой весны, а в городе тем временем можно было ходить даже без теплого плаща.

В базовом лагере наверняка холоднее, чем здесь, но несравнимо с хребтом… может быть, Альбедо стоит отправиться туда. К горе его тянуло силой научного интереса, даже несмотря на то, что и здесь он мог проводить время с пользой.

— Альбедо!

Чужое появление посреди ностальгических мыслей о горе стало неожиданностью, и Альбедо покрепче перехватил папку, которую нес домой, словно она могла придать уверенности и укрепить его в тех выводах, что он сделал днем.

— Сэр Кэйа. — Чтобы подчеркнуть дистанцию, Альбедо поприветствовал его официально, но уловка не сработала: Кэйа, будь он хоть трижды сэр, улыбался ему совсем как друг.

— Посмотрел твой отчет. Он такой подробный — вот бы все писали точно так же! — Кэйа подошел ближе, и тогда только Альбедо увидел, что тот выглядит уставшим.

— Надеюсь, он пригодился.

— Еще как, — горячо подтвердил Кэйа. — И есть несколько вещей, которые я хотел бы обсудить.

— Прямо сейчас?

— Понимаю, день был длинным. Но это важно, так что… давай я просто провожу тебя. Поговорим по дороге.

Альбедо пожал плечами, и с этого началось их сотрудничество, продлившееся до окончания зимы.

В основном Альбедо работал один: проверял для Кэйи теории, систематизировал собранные рыцарями и членами гильдии сведения, составлял прогнозы и делал выводы. Несколько раз они проводили вечера вместе, встречаясь в библиотеке или за столом в «Доле ангелов» — последнее сперва смущало Альбедо, но затем стало делом привычным. Иногда Кэйа заявлялся неожиданно, приносил новую информацию или обед из «Хорошего охотника», пару раз он собирал перед зданием ордена дюжину рыцарей, и Альбедо читал им краткую лекцию о Драконьем хребте, где с весны планировали усилить патрули.

Мондштадт наполнялся проливными дождями, холодным ветром и снегом, который быстро таял на мостовых. Начался и прошел ежегодный праздник, сменилось несколько рыцарей из охраны, пришел и исчез незадачливый алхимик-помощник, капитан Кэйа уехал в сторону Ли Юэ и вернулся, а потом навязчивое солнце разогнало тучи, ветер переменился, горожане взялись за приготовления к фестивалю и Альбедо вдруг понял: уже весна.

А значит, ему пора уезжать.

***
Сборы заняли две недели: Альбедо составил список необходимого и почти все это время ждал, пока смастерят новые стеллажи и скопируют книги, подготовят достаточно писчей бумаги, холстов, чернил и красок. Алхимический инвентарь он паковал сам, тщательно осматривая каждый инструмент и минерал. Времени это тоже заняло немало, но Альбедо рад был отвлечься от чувства ностальгии, которая накатывала на него тем сильнее, чем ближе становился день отъезда.

Он почти не удивился, когда Кэйа сообщил, что тоже поедет. Капитан собирался отвести к Драконьему хребту отряд, который останется патрулировать базовый лагерь и некоторые дороги, а также выступить перед добровольцами из гильдии, предупредить их об опасностях горы и о вещах, о которых нужно докладывать рыцарям. К радости от совместной поездки примешивалась и доля грусти — следующие полгода Альбедо будет далеко от Мондшата, а за зиму он привык к обществу Кэйи… как и к другим своим приятелям, конечно. Он по всем будет скучать одинаково: если вообще останется время скучать. Все же ему предстоят эксперименты, длинные дни наблюдения, тщательная зарисовка найденных рун и артефактов — Альбедо не сомневался, что вскоре любимая работа увлечет его настолько, что ни о чем другом и не захочется думать.

— Она не стала ничуть дружелюбнее.

Кэйа смотрел на гору, прикрыв лицо козырьком ладони от слепящего солнца. Драконий хребет с расстояния базового лагеря выглядел враждебным и нахмуренным, идея подниматься туда и проводить там время казалась нелепой и отталкивающей.

— Ты просто пока ее плохо знаешь, — возразил Альбедо.

Тревожный вид горы воздействовал и на него тоже, но он был уверен, что только такие места на карте и стоят того, чтобы их изучать.

— А ты знаешь хорошо? — Кэйа засмеялся. — Может, познакомишь нас?

— Ты правда хочешь?

— Правда.

Кэйа говорил искренне, его лицо светилось предвкушением, и потому Альбедо согласился. Тут, на Драконьем хребте, начиналась его территория — он знал об этом месте так много, как никто другой, и готов был поделиться знанием. Подумав об этом, он, впрочем, осадил себя: не надо превращать предстоящую прогулку в лекцию, беспокойный и любопытный ум Кэйи просто не выдержит глубоких тем и упоминаний старых трактатов, на которые Альбедо обожал ссылаться.

— Но в этот раз обещай, что тепло оденешься.

Кэйа по-доброму хмыкнул и кивнул, и всю дорогу от базового лагеря до прежней лаборатории Альбедо мысленно составлял их будущий маршрут.

После того, как аэростат с вещами прибыл на место, у них в запасе осталось несколько часов светлого времени, и хотя над горой низко висели тучи, а вместо дерзкого весеннего света был бледный зимний, Альбедо решил, что провести небольшую экскурсию он успеет. Капитан Кэйа в теплой куртке с меховым воротником жаловался, что меч доставать ему теперь неудобно, а драться в случае чего он точно не сможет — скорее кубарем покатится со склона, — но все равно был готов, и Альбедо, натянув капюшон на голову, повел его вверх по незаметной тропке.

За несколько месяцев отсутствия на горе мало что изменилось. Альбедо узнавал очертания скал, кое-где остались рукотворные конструкции из дерева или камня, видны были следы костровищ — то ли люди их делали, то ли хиличурлы, — но ветер выкрутил ветви деревьев, некоторые выкорчевал вовсе, а те, что остались, из последних сил цеплялись за голые камни, где им не посчастливилось расти. По дороге к руинам, которые он собирался показать Кэйе, им встречались вековые ледяные наросты, обледенелые растения и мелкие зверьки; однажды Кэйа заметил в снегу металлические детали загадочного механизма и потратил двадцать минут на то, чтобы раскопать его на треть, но потом замерз и отогревался у огня, который Альбедо развел в жаростойкой чаше.

Руины открылись за одним из поворотов — тропа обрывалась на пару метров вниз, к каменной площади, остовам старых колонн, полуразрушенному монументу с золотой вязью гравировки вокруг. Кэйа, полюбовавшись недолго видом, примерился и ловко спрыгнул вниз, перекатился через голову по снегу и встал, с улыбкой оглянувшись на Альбедо — видал, как могу?.. Получилось у него вправду лихо, ладно, даже красиво — Альбедо залюбовался, забылся и позволил восторгу на мгновение отразиться на лице. Кэйа, конечно же, заметил, польщенно рассмеялся и подмигнул, а затем подошел ближе, протягивая руки:

— Прыгай, я поймаю.

Шутка это или нет, Альбедо решил не узнавать. Он бывал здесь раньше и помнил, как удобнее всего спуститься: отошел влево, где к вытянутой в небо скале лепились узкие ступени, и через минуту уже стоял по колено в снегу, рядом с Кэйей.

— Здесь относительно мало снега, — пройдя несколько шагов вперед, ближе к монументу, объяснил Альбедо. — Открытое пространство, потому ветер постоянно сдувает его. Все эти каменные плиты, на которых мы стоим, покрыты льдом так плотно, что пробиться сквозь него я не смог.

— Даже огонь твой не справился?

— Огонь справляется. Но чтобы всю площадь разморозить — это сколько нужно раствора? Ну и ветер может разнести пламя, а я не хочу сжечь целую гору ради любопытства.

— Это ведь не просто любопытство, — мягко возразил Кэйа. — К тому же, как ты сожжешь эту гору? Ее бы даже Гео Архонт не уничтожил.

— В чем-то ты прав. Но это все равно опасно.

— Можешь позвать меня, когда соберешься плавить лед. Если что пойдет не так, с огнем я справлюсь.

Слова Кэйи звучали уверенно, и Альбедо было немного жаль его разочаровывать:

— Это стойкий раствор, он не боится льда.

— Но и лед у меня необычный, — не сдавался Кэйа. — Хочешь проверить?

Альбедо помедлил, разглядывая Кэйу: тот воодушевленно топтался на месте, утрамбовывая снег, и наверняка готовился показать, на что способен. Почему бы и нет, решил Альбедо, вынимая из сумки склянку с раствором и отходя подальше от монумента, чтобы случайно не повредить его. Жидкость была слишком опасной, так что Альбедо использовал меньше половины флакона — вылил на лед, стараясь не попасть себе на перчатки или одежду, и поджег от огня из чаши. Пламя сразу поднялось высоко, но затем осело, начало жадно пожирать лед и алхимическую магию, и Альбедо сделал приглашающий жест рукой, отходя за спину Кэйи.

Тот приблизился, и стало видно, насколько ему в самом деле некомфортно в стесняющей движения одежде. Кэйа стянул с рук теплые перчатки, сжал и разжал кулаки, будто готовясь к драке, склонил набок голову, примеряясь к огню. Альбедо следил за ним во все глаза, потому в деталях запомнил его движения и выражение лица, когда Кэйа сделал резкий выпад вперед, протянул руку и высвободил силу Крио элемента.

В это мгновение он походил на мифического полубога: вытянутое напряженное тело, злой целеустремленный взгляд, вихрем расходящаяся от руки магия — такая сильная, что даже стоящему поодаль Альбедо стало не по себе. Пламя разошлось в стороны под воздействием потустороннего холода, выцвело до едва заметного синего оттенка, почти исчезло, но со временем, когда Кэйа уже расслабился, а Альбедо подошел ближе, вновь начало разгораться.

Альбедо думал, что Кэйа огорчится, но тот лишь рассмеялся, щелкая ногтем по подвеске с Глазом Бога:

— А ты силён.

С удивлением Альбедо понял, что фраза адресована вовсе не артефакту, а ему.

— Я? — переспросил он недоверчиво. — Это все природа и немного элементальных реакций. А я всего лишь соединил их вместе.

— Всего лишь, хах? — Кэйа повернулся, и Альбедо ощутил себя под пристальным льдисто-синим прицелом. — Не прибедняйся только. Ты определенно талантливый ученый, и правильно делаешь, что держишь эту вещь при себе.

Альбедо согласно кивнул и спрятал флакон обратно в карман. Посмотрел на небо, где густые тучи опустились еще ниже и налились тяжестью, нахмурился:

— Нужно возвращаться. Погода портится.

Буря застала их на полпути. Вначале поднялся ветер, настолько сильный, что резким порывом мог сбить человека с ног, затем добавилась метель; снег, перемешанный с дождем и градом, забивался под воротник и в рукава, колол лицо, мешал ориентироваться, и потому дорога до лаборатории заняла вдвое больше времени. Альбедо выбился из сил и страшно замерз, на ногах он держался в основном благодаря слабому теплу огня, не погасшего под жаростойким куполом. Кэйа был в лучшем состоянии, но он тоже вымотался, и хотя за время пути не пожаловался ни разу, все равно был рад оказаться наконец в укрытии.

— Надеюсь, они успели вовремя спуститься, — вслух подумал Альбедо, имея в виду рыцарей ордена, которые помогали здесь с вещами.

В пещере тоже было холодно, и он сразу развел большой костер, к несчастью, не спасавший от ветра. Палатка, как близнец похожая на ту, которую когда-то помогал ставить Кэйа, защищала только от самых сильных порывов, но ее плотные бока не могли справиться с силой горы, именно сегодня разгулявшейся на полную.

— Это, наверное, скоро закончится. — Альбедо развернул одеяло и накрыл им плечи, оставив свободную часть для Кэйи. Тот не стал повторять, будто не замерзает, и тоже закутался в теплую ткань. — Такая сильная метель редко бывает надолго.

— Хорошо бы. Стоило мне увести тебя раньше. Ты, может, голоден?

— Я только замерз страшно, — признался Альбедо, поводя плечами. — Отвык.

Кэйа хмыкнул, пошевелился так, что одеяло сползло, и расстегнул петли на куртке, а потом придвинулся к Альбедо ближе:

— Иди-ка сюда. Так нам обоим будет гораздо теплее.

Он приглашающе раскрыл объятия, и Альбедо застыл на мгновение. У Кэйи был очень располагающий вид, а Альбедо действительно слишком замерз, чтобы удержаться от соблазна. Он передвинулся ближе, оказавшись между коленями Кэйи, а потом уже руки капитана надавили на плечи, заставляя прижаться спиной к широкой груди. Сразу стало уютнее, но и тревожнее — Альбедо никогда не был ни к кому настолько близко, чтобы чувствовать его личный запах, и это его смущало. От Кэйи пахло металлом и слабой приятной примесью чего-то незнакомого, то ли цветочного, то ли съедобного — не разобрать. Чуть передвинувшись, он устроился удобнее, а Кэйа подтянул одеяло, чтобы оно держалось на его плечах и заодно прикрывало Альбедо ноги.

— Говорил же, так лучше, — в голосе Кэйи слышался смешок, теплый, как и он сам.

Альбедо тоже улыбнулся. Показалось, что вой метели по ту сторону палатки стал тише; Альбедо подавил усталый зевок и осторожно примостил затылок на удобное плечо Кэйи. Как, оказывается, хорошо, когда кто-то обнимает тебя посреди холода!.. Но насладиться новым ощущением сполна помешало неожиданное признание Кэйи:

— Если честно, я давно хотел так сделать.

— Хм? — Альбедо приоткрыл сонные глаза. Тепло распространялось по коже, конечности покалывало, ни о чем не хотелось думать и разговаривать — по крайней мере, сейчас.

— Обнять тебя. — Голос Кэйи не вязался с его образом, звучал необычайно мягко, но Альбедо все равно напрягся.

Такие слова, как и любое проявление симпатии, были для него непривычными, а Кэйа… Ну, Альбедо сделал о нем однажды вывод и твердо держался своей точки зрения. Капитан Кэйа нравился ему, потому что умел всем нравиться. Каким бы он ни был привлекательным, как бы ни располагал к себе, не следует ожидать…

Мысль разбилась вдребезги от касания чужих губ к обнаженному участку кожи за ухом. Альбедо дернулся от неожиданности, сонливость слетела в одно мгновение, и он развернулся к Кэйе, собираясь выяснить, что между ними происходит, но не успел. Лицо Кэйи переменилось, эмоции исчезли за равнодушной маской, всякое выражение стерлось, и Альбедо оставалось только переводить взгляд с повязки на глаз Кэйи, пытаясь решить эту загадку.

— Извини. — Кэйа помогать ему не собирался.

В нем будто переключилось что-то внутреннее, превратив его из близкого друга в капитана кавалерии и рыцаря Ордо Фавониус.

— Я позволил себе лишнее.

Кэйа оставил одеяло и выскользнул из палатки, и пока растерянный Альбедо выбрался следом, он уже был на ногах и застегивал воротник:

— Мне нужно возвращаться немедленно. Отряд ждет, я сильно задержался.

— Но там же метель! — успел крикнуть Альбедо, и перед тем, как Кэйа скрылся в снежных вихрях, донеслось его прощальное:

— Уверен, что справлюсь.

Миг — и Альбедо остался один, даже следы на снегу начало заметать. Медленно он вернулся в палатку и сел, беспомощно сжав в руке одеяло.

Что-то произошло здесь, такое, чего он до конца не понял, но пугающая пустота в душе означала, что вскоре будут последствия.

@темы: Моя работа: Проза, Ветер снова переменился, Фендом: Геншин Импакт

---

Detroit: Become Human: Его единственный свидетель

На Фикбуке

ЕГО ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ Рид узнал главный секрет Коннора, но есть причина, по которой он его не выдал. Или даже несколько причин. В эпиграфах глав использованы стихи Айрис: ficbook.net/readfic/7558596	Фендом: Detroit: Become Human
	Персонажи: Гэвин Рид/Коннор
	Рейтинг: R
	Жанры: Слэш, Драма, АУ
	Размер: Мини

1. Девяносто секунд

2. Единственный свидетель

3. Что угодно

4. Уговор

@темы: Оглавление, Моя работа: Проза, Мини, Фендом: Детройт, Его единственный свидетель

---

Detroit: Become Human: Его единственный свидетель - 4 (Финал)

На Фикбуке

ЕГО ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Драма, АУ
Размер: Мини

4. Уговор

Всё очевидно и просто, подумай сам:
в жизни нет места сказкам и чудесам,
если нуждаешься в чем-то — тогда бери,
это простейший принцип и алгоритм.

Из кабинета Рид вывалился таким уставшим, словно сутки не спал и не сможет еще столько же. Грохнулся за стол и сжал пальцами виски — голова пока не болела, но готовилась начать. Было чувство, словно Рид натворил что-то серьезное, но никто не заметил, и остается ждать, пока рано или поздно правда вскроется...

Из кабинета Рид вывалился таким уставшим, словно сутки не спал и не сможет еще столько же. Грохнулся за стол и сжал пальцами виски — голова пока не болела, но готовилась начать. Было чувство, словно Рид натворил что-то серьезное, но никто не заметил, и остается ждать, пока рано или поздно правда вскроется. Неприятное, томительное ожидание, а хуже всего то, что упадническому настроению поддался он один. Андерсон казался довольно веселым, Коннор щебетал с ним около стола, а потом в кафетерии; Рид за ними не наблюдал, но оба словно нарочно лезли в поле зрения. К концу дня Коннор снова прислал письмо, в котором благодарил и опять выражал готовность доказать свою «нормальность» каким угодно способом. На сообщение Рид не ответил, но зато решил, что заслужил небольшой отдых и уехал домой пораньше.

На этом он планировал полностью закрыть тему девиантности Коннора. Вряд ли они пересекутся когда-то еще, разбираться с депо Рид продолжал в одиночку, под прикрытием двух офицеров, и отлично чувствовал себя в этой компании. Единственным местом пересечения с Коннором оставался Департамент, но Рид уже привык видеть его за столом или в коридоре, так что не обращал внимания.

Старался не обращать. Потому что Коннор теперь постоянно приветствовал его, улыбался, пытался навязать стаканчик с кофе или втянуть в разговор. Поначалу Рид строго отказывался, но затем позволил оставлять кофе у себя на столе и иногда перебрасывался с ним фразами. Так все в офисе делали, он был уверен, что здесь нет ничего особенного, пока одним вечером Коннор не позвонил в его квартиру.

— Какого хрена? — изумился Рид, увидев его через камеру видеофона. — Ты чего приперся?

— Хотел кое-что обсудить. Вы меня впустите?

— Я тебе свой адрес не давал.

— Я могу взломать эту систему.

— Да ну тебя.

Рид сбросил вызов и стал ждать. Ему хотелось, чтобы Коннор понял намек и свалил, но вместе с тем проснулось любопытство — он был заинтригован тем, что могло понадобиться андроиду. Через несколько минут тот уже стучал в дверь: система защиты многоквартирного дома и впрямь не смогла его надолго задержать.

— А ты настойчивый.

— Просто решил сам сделать первый шаг.

— Какой такой шаг?

Коннор интересно смотрелся в его квартире. Такой высокий и ладный, в блестящих ботинках и выглаженной форме, разглядывающий все с искренней непосредственностью… Рид пожалел, что не вытер зеркало от пыли и не убрал коробки из-под пиццы и роллов, сваленные в углу около выхода с тем, чтобы вынести когда-нибудь позже. Показалось, или Коннор косился на них с осуждением?

— Я имею в виду минет, — объяснил андроид.

От его спокойствия Рид растерялся. Не сразу дошло, о чем вообще речь, а когда в памяти нашелся нужный диалог, его лицо вспыхнуло злостью и смущением:

— Ты охуел, что ли? Приперся ко мне в дом и такое отколол!

— Я решил, в Департаменте было бы не очень удобно.

— Бля, правда? — Злость быстро отпустила Рида: серьезный и доброжелательный Коннор не способствовал подрывным эмоциям, так что он переключился на излюбленный сарказм. — По-моему в Департаменте как раз отлично. Скрасить обеденный перерыв, например.

— Да? Я об этом не подумал.

— Кон, чувство юмора — не твоя сильная сторона. — Рид миролюбиво ухмыльнулся. — Мило, что ты такой ответственный, но теперь свали отсюда, ладно? Обойдемся без минета.

— Вы в этом уверены?

— Более чем. Вали и не смей больше взламывать видеофоны.

— Как скажете, детектив. Хорошего вечера.

Коннор ушел, и Рид вернулся к терминалу, нервно посмеиваясь — визит выбил его из колеи, воскресил в памяти то, о чем он практически забыл. Нет, Рид не собирался требовать каких-либо услуг за свою протекцию, он сделал то, что сделал, потому что сам так хотел, и лучше бы Коннору поскорее это понять и не нарываться. Придумал же такое: минет!.. Не стоило шутить об этом изначально, но кто бы мог подумать…

И все-таки интересно, Коннор правда бы это сделал? Где он научился? Может, загрузился какими-то специальными программами или посмотрел обучающие видео… почитал туториалы… Кто их, девиантов, знает. У него наверняка твердые губы и неумелые движения. Кого такое может возбудить вообще? Разве что чисто визуально. На Коннора всегда хотелось смотреть, его сделали привлекательным, с приятными чертами лица, с глубокими глазами, высоким лбом, выразительной мимикой. Да, от его внешности кайфануть несложно, но Рид не представлял его без рубашки, или вообще голым, или стоящим на коленях и глядящим снизу вверх — по крайней мере, до сих пор.

А, представив, разозлился. Это было какое-то извращение. Каким бы красивым ни являлся Коннор, он в первую очередь андроид, а Рид еще не настолько ебанулся, чтобы тащить в постель андроидов. Даже если те приходят сами.

***
Рид был уверен, что на домашнем визите все закончится, но Коннор не изменил поведения. Он все еще улыбался, когда детектив приходил в офис, все еще делал для него кофе и останавливался иногда поговорить. С ним было легко беседовать, и еще легче потерять бдительность, потому когда Коннор спросил, собирается ли Рид задерживаться после работы, тот пожал плечами и опрометчиво ответил:

— Наверное, да.

С приближением ночи офис пустел: выключался свет над рабочими столами, гасли индикаторы терминалов, люди негромко переговаривались, уставшие и довольные, расходились на парковку или к ближайшей остановке. Рид вскоре остался один, не считая ночного дежурного и администратора; в тишине и одиночестве ему всегда лучше работалось. Так было бы и сейчас, если бы уединение не нарушил Коннор: он аккуратно присел на край стола и дождался, пока Рид отвлечется от терминала.

— Привет.

— Ну привет. Решил помочь мне с цифрами? Интересно, когда придумают пистолеты с лазерными лучами, тоже надо будет делать отчеты про количество потраченных лучей?

— Если пистолеты будут на аккумуляторах — то про процент разрядившейся батареи, — решил Коннор. — Но даже если такое оружие спроектируют в ближайшее время, то на его конструирование и испытания уйдут годы, потому вы его уже не застанете.

— Я не собираюсь умирать ни через пять лет, ни через десять.

— По моим прогнозам вы получите к этому времени травму, несовместимую с полевой работой, откажетесь от биомеханического протеза и вынуждены будете сменить должность на консультативную.

— Пиздец ты меня порадовал, конечно.

На этот раз Коннор уловил сарказм и отреагировал правильно:

— Я не нарочно, вы сами подняли эту тему.

— Ну, это ты пришел меня отвлекать.

— На самом деле я хотел узнать, может, сейчас подходящее время?

Рид на мгновение завис, но тут же понял, что жестянка имеет в виду и расхохотался:

— Серьезно, что ли? Специально ждал, чтобы отсосать? Это как должно быть: мне тебя пустить под стол, или в сортир отойдем?

— А как вы предпочитаете? Мне подходит любой вариант.

— Ты в курсе вообще, что у людей не встает по команде? Ты говоришь как консультант по телефону. «Мне подходит любой вариант». В следующий раз попробуй что-то более адекватное.

Рид поднялся, хлопнул Коннора по плечу и направился в сторону выхода — не потому, что он закончил работу или так сильно устал, просто оставаться наедине с настроенным на минет Коннором было неловко и странно. Рид в очередной раз потерялся и не смог сказать ничего дельного, так что предпочел игнорировать проблему, а не решать ее.

Коннор не стал его останавливать, и Рид посчитал это добрым знаком, но уже тогда он смутно догадывался — продолжение последует. Андроид оказался не из тех, кто легко сдается.

***
Приближение Рождества Рид заметил по уличным украшениям и иллюминации, которые в считанные дни преобразили Детройт, сделав его куда более уютным местом для жизни. Из каждой витрины смотрела новогодняя экспозиция, везде подмигивали гирлянды, тянули лапы искусственные ели с нападавшим сверху настоящим снегом, блестела мишура. Рид не любил украшать квартиру, но для проформы прицепил на входную дверь венок с шишками, звездочками и миниатюрными коробочками в фольге.

Кто-то ночью поработал над фасадом Департамента: вход обрамляла пушистая елочная гирлянда с лампочками, а на прозрачных дверях офиса налепили пластиковых снежинок и поздравительных надписей. Андроид-администратор носила симпатичные оленьи рожки, в углу стояла полутораметровая елка на подставке, стол Тины напоминал мастерскую Санты (даже с фигуркой эльфа в зеленом колпаке), да и у остальных появились небольшие праздничные атрибуты.

Рид общему настроению не поддался, еще со времени работы офицером у него закрепилось прочное убеждение в том, что чем ближе к Рождеству, тем у полиции больше проблем. Нетрезвые водители, нелегальный фейерверк, множество драк и попыток суицида. Праздник создавали уж точно не для служителей закона и радоваться тут совершенно нечему.

— Да ладно, Гэвс, ну поставь хотя бы маленькую елочку, — уговаривала его Тина, настоящий местный дух Рождества. — Или, хочешь, у меня есть зеленая мишура. Или на потолке над тобой повесим снежинки, они остались с прошлого года и почти не мятые.

— Повесь вон над Брауном, а меня оставь в покое. Атмосфера и так не рабочая.

— Когда тебя это смущало, — вздохнула Тина и, уходя, припечатала: — Убийца веселья.

Он пожал плечами и успокоился, но стоило отойти на пару минут, как Тина повесила ему на углы терминала два блестящих новогодних шара. Смотрелись они нелепо, и Рид снял их один за другим и с размаху швырнул в сторону Тины. Небьющиеся шары оказались слишком легкими, потому упали на пол и раскатились в стороны; Рид сделал вид, будто его это не волнует, но из-под ресниц наблюдал за тем, как один подкатился к столу Коннора и уткнулся ему в ногу.

Коннор выглядел занятым, но отвлекся и опустил голову. Затем наклонился и подобрал шар, вытер его рукавом пиджака и принялся рассматривать зелено-красные узоры на боках. Оглянувшись, он поискал взглядом владельца шара, не нашел и аккуратно примостил его у стойки терминала. Эта дешевая елочная игрушка была единственным украшением его стола, и не потому, что Коннор не любил праздник или не хотел захламлять рабочее место безделушками. Просто у него ничего не было.

Додумавшись до этого, Рид ощутил уже знакомый укол совести и волну симпатии, которую преодолел, погрузившись в работу.

Но забыть о Конноре надолго не получилось. Тот подошел в обед, в руках держал стаканчик с кофе, который использовал только как предлог:

— Привет. — Риду нравилось, что Коннор научился здороваться попроще, не как машина. — Как ваши дела, детектив?

— Нормально. — Он отозвался с осторожностью, уже догадываясь, что это не просто маленький рабочий разговор.

— Я хочу спросить, не сходите ли вы со мной на свидание сегодня вечером.

— Нет.

Рид отказался раньше, чем до мозга вообще дошло происходящее. Он-то был настроен на очередное «я готов на что угодно», подразумевающее минет, но свидание — это что-то новенькое.

— С чего вдруг свидание?

— Вы сами посоветовали попробовать что-то более адекватное. Я подумал, свидание подойдет. Мы сможем провести время вместе и лучше узнать друг друга.

— Я… — Он готов был сказать, что не хочет ни первого, ни второго, но остановился. Не хотелось врать: Риду тоже было интересно узнать Коннора — того, кем он стал после девиации, — но все равно что-то не вязалось, что-то его беспокоило. — И это, наверное, чтобы все равно потом сделать минет?

— А что не так? Это — более адекватно.

— Слушай, ты задолбал, — разозлился Рид. — Не нужен мне никакой минет, ладно?

— Но ведь мы договорились… — Андроид сделался растерянным.

— Мы не договаривались ни о чем, Коннор. С чего ты взял?

— Вы спросили насчет минета, а потом сообщили капитану Фаулеру, что я справляюсь. Разве это был не уговор?

Рид тяжело вздохнул. Человек понял бы еще в первый раз, но Коннору приходится разжевывать все поэтапно, чтобы до его электронных мозгов наконец дошло.

— Детка, я прикрыл тебя, потому что решил так еще до того, как ты написал письмо. И, поверь мне, если бы я решил по-другому, то даже за все деньги мира я бы не передумал.

— Но ведь я предлагаю не деньги.

А он был упрямым, этот Коннор. Риду обычно нравились такие, приятно ощутить конкуренцию, нотки соревнования и борьбы, но в этом случае он собирался до конца держать оборону.

— Коннор, мы закончили. Я за тобой слежу, и пока ты не косячишь — ты в безопасности. Ответные услуги мне не нужны, понял?

Тот помолчал, переваривая информацию, диод закрутился быстрее. Рид был твердо намерен дождаться однозначного согласия и закрыть тему раз и навсегда, но слова Коннора его удивили:

— Думаю, понял. Вам не нужна благодарность за то, что вы сделали. — Тут Рид кивнул, но Коннор все равно продолжил: — Тогда мы можем сходить на свидание просто так. Для удовольствия.

Рид уже набрал в грудь воздуха, чтобы сказать очередное «нет», но передумал. Как давно у него не было свиданий? Таких, чтобы не ради секса, а «для удовольствия». Наверное, лет пять или даже больше. А Коннор вообще никогда на свидания не ходил, знает о них только в теории, а в реальной жизни все совершенно иначе. Не удивительно, что ему этого так хочется. Но как Коннор выбрал именно его? Рид — самая неподходящая кандидатура для первого свидания, какую только можно представить. Он обязательно разрушит и испортит все, что только можно. Коннор этого не заслужил.

— Херовая идея, Кон. Лучше бы ты пригласил Тину.

И, чтобы не видеть, как Коннор приглашает кого-то другого, Рид отвернулся и занялся работой.

***
Он решался на это целые сутки. Взвешивал постоянно плюсы и минусы, «за» и «против», достоинства и недостатки идеи, пока та не засела в голове настолько прочно, что легче было пойти и сделать, чем пытаться обо всем забыть.

— Коннор. Освободи сегодня вечер.

Видно было, что он мучился любопытством и хотел спросить, что же такое случится вечером, но сдерживался и ждал, и только за полчаса до конца рабочей смены прислал сообщение:

«У нас будет разговор?»

И Рид, махнув рукой на все условности, ответил:

«У нас будет свидание».

Коннор просиял у себя за столом, и на лице Рида тоже появилась улыбка — легкая, но все равно для него не свойственная. Почему бы не посвятить Коннору один вечер? Если кто-то должен показать ему, что такое свидание, то точно не Рид, эту ответственность он на себя не возьмет добровольно, но зато может сделать кое-что другое. Не менее важное, да и налажать будет сложнее.

Он снова сидел в автомобиле, прямо как в прошлую встречу, но конкретного плана не готовил и Коннора ждал с легким сердцем, а не с тревогой, как тогда. Как только андроид устроился рядом, Рид протянул ему пакет и сказал:

— Надевай.

— Что это? — Спросил он и сам же ответил: — Шапка Санты!

Натянув ее на голову, Коннор стал похожим на счастливого подростка. Улыбался совершенно по-человечески, белая опушка шапки скрывала диод, делая сходство еще более точным.

— А тебе будет шапка, Гэвин? — Коннор легко переключился с делового стиля общения на дружеский, и смотрелся в этом образе очень естественно. — Или оленьи рога, как у Риты, администратора?

— Нет, я обойдусь. И ты это, ну, не рассчитывай на классическое свидание. Не знаю, что ты успел нагуглить на этот счет, но никаких ресторанов и ужина при свечах.

— Я не ужинаю, — согласился Коннор. — Не важно, что мы будем делать. Мне приятно провести время с тобой.

— О нет, очень даже важно.

Рид ведь затеял все потому, что это имело значение. То, что они будут делать, то, куда пойдут. Рождество наступило для Коннора в первый раз, и Рид собирался показать, что это такое — идея не оставляла его с момента, когда андроид поднял с пола елочную игрушку и положил, будто какую-то ценность, у себя.

Они оставили автомобиль на парковке у большой, выделенной специально под праздник, площади. Посреди нее, заметная издалека, торчала новогодняя елка, увитая цветными лампочками и сияющими украшениями в виде ангелов и звезд. Вокруг елки устроили каток, огражденный деревянными перекрытиями, повсюду торчали уличные магазинчики с едой и рождественскими сувенирами, пахло цитрусом, глинтвейном и сладкой ватой, а на фоне играло сразу несколько праздничных композиций. Рид прислушался и угадал в одной из них ту единственную, которую с детства любил — «Last Christmas» — и двинулся в ее сторону.

Коннор шел рядом, крутил головой во все стороны и спотыкался, неспособный смотреть еще и под ноги. Рид замедлил шаг, давая ему лучше рассмотреть библейские сценки из кукол, крупные цветные леденцы, людей в костюмах, бенгальские огни и то многообразие искрящейся атмосферы, которое здесь сконцентрировалось. Ему всё хотелось потрогать руками: носки для подарков, стеклянные фигурки снеговиков, открытки. Когда Коннор взял пряник в форме овечки, Рид объяснил:

— Это библейская тема. Ну там рождение Иисуса и все такое.

— А я знаю, — удивил его Коннор.

— Да ну, откуда?

— Библия — самая известная книга в мире. С наиболее крупным тиражом, если смотреть за всю историю печатного дела. Мы можем попасть на каток?

Коннора интересовало все и сразу, его внимание мгновенно переключалось с одной вещи на другую. Он не выдержал очередь на каток, потому что заметил на другом конце площади разноцветные огни обзорного колеса и потянул Рида туда. Потянул буквально, схватив за руку и не слушая никаких возражений.

Пальцы Коннора оказались прохладными и твердыми. Рид выругался и сжал его руку в ответ: как-никак, он сам сказал, что это свидание. Но, когда они заходили в шаткую кабинку, он все-таки предупредил:

— Никаких романтических поцелуев на самом верху.

— Почему? — Развеселившись, спросил Коннор. — Я же только об этом и мечтал.

Он шутил, конечно, шутил, но Рид жалел, что нельзя в этот момент видеть его лицо: Коннор прилип к окну и рассматривал рождественскую площадь с высоты. И действительно не полез целоваться.

Вечер прошел в неторопливой, теплой обстановке, которая носила в себе оттенок ностальгии. Чего-то такого Риду не хватало в жизни, но назвать это конкретными словами он не мог, а выдумывать не хотел. Коннор после колеса обозрения то ли устал, то ли насытился впечатлениями и перестал суетиться, превратился из восторженного ребенка в интересного собеседника. Они все-таки посетили каток и провели на льду минут двадцать, за которые Коннор научился сносно кататься, предварительно обтерев собой все существующие поверхности и упав под ноги каждому, кому не повезло оказаться рядом. Довольный, он переобулся, натянул шапку получше и вдруг сказал:

— Такой замечательный вышел вечер. Спасибо, Гэвин.

Столько искренности было в его словах, в прямом взгляде, что Рид стушевался, ответил невнятно и солгал, что ему уже пора домой. Возражений не последовало, он расслабился и отвез Коннора к Департаменту, как тот и просил, а когда на прощание андроид попытался вернуть шапку, Рид отмахнулся:

— Себе оставь.

Дарить подарки, даже такие маленькие, он правильно не умел, но Коннор все равно остался довольным.

***
После рождественской корпоративной вечеринки Рид был одним из тех, кто ночью приводил в порядок помещения. Добровольцем он не вызывался, но именно его выбрал Фаулер за то, что Рид не успел вовремя сдать отчеты — те, которые решил отложить на потом, да так о них и забыл. Ругаясь сквозь зубы, Рид собирал со столов красные пластиковые стаканчики, сметал блестящие конфетти и выпутывал серпантин из проводов. Праздник прошел неплохо, мебель почти не пострадала, но кто-то все равно залил столы шампанским, которое уже прилипло, а на пол опрокинул недоеденную пиццу. Заниматься уборкой было неприятно и скучно, но Рид это заслужил.

А вот Коннор оказался тут по собственной воле. Он помогал, ни на что не жалуясь, работал быстро и аккуратно, замечал то, что проходило мимо внимания Рида и легко соглашался браться за дела, от которых остальные держались подальше.

— Заняться тебе нечем, Коннор, — шутя заметила Тина, когда он предложил закончить вместо нее.

— Это правда, — легко согласился Коннор.

Тина поверила сразу, а вот у Рида появились сомнения, которые оправдались, как только Коннор застал его за сборами в раздевалке.

— Как насчет второго свидания, Гэвин? — Без предисловий спросил он.

— С чего бы? — Рид отказывался уже лениво, без прежнего запала. Коннору удалось продавить его своим упрямством, хотя значительную часть работы проделало подсознание, которому, очевидно, Коннор нравился.

— Первое прошло хорошо. Нам обоим понравилось.

— Кто сказал, что мне понравилось?

Коннор свел брови и подошел ближе, так что Рид выпустил сумку из рук и полностью к нему развернулся.

— Зачем ты это отрицаешь? — Андроид шагнул вперед, уже за границу личного пространства, и Рид невольно вжался спиной в плотный ряд металлических шкафчиков. — Я не понимаю, Гэвин. Тебе было хорошо со мной в тот вечер. И, знаешь, я думаю, что тебе хорошо со мной вообще.

— Полный бред.

— Да ну? — Коннор ухмыльнулся так, как обычно делал Рид. В той же манере, с таким же выражением лица — впору было восхититься его способностью к подражанию, но мозги у Рида отключились в тот самый момент, когда чужие руки легли ему на плечи. — Спорим, что я прав?

— Отвали от меня, жестянка, — хрипло потребовал Рид, удивляясь тому, как отзываются в нем уверенные касания — словно он давно этого ждал.

— Сперва объясни.

— Что именно?

— То, почему ты меня отталкиваешь, хотя хочешь.

Перед глазами потемнело, а рука Коннора опустилась по груди и животу на бок. Рид попытался оттолкнуть андроида, но тот прижал его свободной ладонью, спокойно, но ясно демонстрируя превосходство силы.

— Покоя тебе этот минет не дает?.. — Рид старался говорить уравновешенно, насмешливо, но что-то не удавалось и он промахивался мимо интонаций в каждом слове.

— Я не собираюсь делать минет, пока ты сам не попросишь.

— Ха! — перебил его Рид, собираясь сказать, что никогда этого не будет, но Коннор добавил:

— Я придумал кое-что другое.

Его рука оказалась на бедре, затем погладила пах, и Рид поразился собственной реакции: ему сделалось не просто приятно, а хорошо, а тело предательски потребовало большего. Как будто не андроид его трогает, как будто это совершенно нормально и Рид имеет право так реагировать. Он попытался разозлиться — на Коннора или на себя, без разницы, — но даже этого сделать не смог:

— Бля, Коннор, ты ебанулся. Мы в Департаменте, тут кроме нас есть люди.

— Я услышу, если кто-то подойдет к двери, — заверил его Коннор. — Ты ведешь себя как трусливый подросток, Гэвин.

— Бля.

— Может, я и плохо разбираюсь в твоих чувствах, но мне подсказывает твое тело. Твой пульс участился. Поменялся запах. Ты возбужден, Гэвин, но неужели ты меня боишься?

Его слова звучали как вызов и одновременно как долгожданная лазейка. Нет, Рид не боялся, тем более он не боялся Коннора, но моральные запреты останавливали его ровно до тех пор, пока не появлялся случай кому-то что-то доказать. Прямо как сейчас, когда Рид обязан был убедить Коннора в том, что ему не страшно.

— Я обещаю, что тебе понравится.

Андроид не ждал разрешения, он гладил Рида именно там, где нужно, и так, как нужно. Перестав удерживать за плечо, расстегнул джинсы, дотронулся до члена через белье, и Рид почувствовал, как уверенность ему изменяет.

— Если будет плохо, я тебе руку сломаю, — пообещал он, и Коннор сразу подхватил:

— А если хорошо, то будет второе свидание.

Он не спрашивал, а утверждал и пристально следил за Ридом, улавливая все его эмоции, связанные с тем, как настойчиво и жарко двигаются вдоль ствола пальцы. Где бы Коннор ни обучался теории, а на практике он показывал себя наилучшим образом — совсем мало времени понадобилось, чтобы Рид всем весом оперся на стену шкафчиков и прикрыл глаза. Движения ускорялись и замедлялись, чтобы нарочно его подразнить, лицо Коннора было совсем рядом, из-под ресниц Рид следил за его губами, когда те двигались во время разговора:

— Уже жалеешь, что отказался от минета? — Его шепот действовал не хуже касаний. — Ты многое потерял, Гэвин…

— Иди ты, — выдавил из себя Рид и, чтобы Коннор не воспринял слова как приказ, вцепился в его предплечье. — Умник.

Говорить было тяжело. Невозможно сосредоточиться. Ему нравилось то, что происходило, он кайфовал и подавался навстречу потеплевшей ладони, а Коннор подхватывал все его движения, завершая их, ласкал так, что не будь Рид собой — уже стонал бы и елозил лопатками по стене. Вместо стонов он шумно дышал, сцепив зубы и вдавливал пальцы в руку Коннора, твердую, но надежную.

Рид давно не трахался, а еще дольше ему не было настолько офигенно рядом с кем-то. Он то и дело выпадал из реальности в мир удовольствия, а потом приходил в себя и не мог вспомнить, действительно ли Коннор целовал его шею, или только хотелось, чтобы он так сделал?.. Это его пальцы дотрагивались до шрамов на груди, или просто кажется?..

Андроид прекрасно ориентировался по нему, всегда знал, что и как сделать, чтобы продлить удовольствие, не дать Риду сбиться с всепроникающей волны сексуального возбуждения. Он больше не дразнил, а уверенно вел его к финалу, ускорялся, когда это требовалось, гладил там, где нужно, прижимался и давал Риду именно то, чего ему не хватало — собственное присутствие, поддержку и опору. В какой-то момент Рид и впрямь пожалел, что так долго отказывался: если дрочил Коннор великолепно, то как же он мог отсасывать?.. Может быть, попросить его показать?..

Рид облизывал губы и молчал. Нет уж. Ему хорошо и так. Минет он оставит на будущее, как оставляют лучшую часть десерта, самую интересную серию, праздничную одежду. Попробует его потом, после второго свидания.

Такой ведь был уговор.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Его единственный свидетель

---

Detroit: Become Human: Его единственный свидетель - 3

На Фикбуке

ЕГО ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Драма, АУ
Размер: Мини

3. Что угодно

Хватит смотреть —
со мной это не сработает,
пластик да синь, ни дыхания, ни хрена.
Грёбаный тостер,
грёбаный Коннор,
г р ё б а н ы й.
Вся моя боль — это только твоя вина.

— Ты в меня выстрелил!

Коннор завис, его диод уже не мигал, а горел настырным алым. Пистолет в руке чуть дрожал.

— Ты, блядь, выстрелил в меня!

— Ты в меня выстрелил!

Коннор завис, его диод уже не мигал, а горел настырным алым. Пистолет в руке чуть дрожал.

— Ты, блядь, выстрелил в меня!

В ушах Рида продолжал звучать щелчок спускового крючка. Он никак не мог поверить в случившееся, и был в таком же шоке, как и Коннор, но выражал это по-другому:

— Ты меня убить готов был! Офицера-матьего-полиции!

Рида потряхивало от стресса. Он лично затеял эту провокационную проверку, сам вытащил патроны из обоймы и положил пистолет на видном месте, но оказался не готовым к тому, что Коннор воспользуется оружием.

— Теперь у меня есть доказательства! Я записал весь этот сраный разговор! — Рид продемонстрировал экран смартфона. — Файл уже в облаке! Ты ничего не изменишь, даже если убьешь меня!

Коннор наконец включился, медленно опустил руку, положил пистолет на прежнее место на приборной панели. Движения выглядели заторможено, цвет диода не менялся, и Рид понимал, что если андроид захочет его прикончить, то никакое оружие не понадобится. Коннор намного сильнее, выносливее и не чувствует боли. Он может задушить Рида прямо здесь, может пробить ему грудину кулаком, может придумать такие варианты убийства, какие даже в голову человеку не придут.

— Черт возьми, черт возьми, — бормотал Рид, которому адреналин не давал спокойно сидеть. — Хренов девиант! Кто бы мог подумать… весь такой правильный… Овечка невинная…

— Детектив…

В голосе андроида слышалось непонятное, нетипичное для его спокойных интонаций выражение. Рид с трудом заткнулся, повернул к нему голову.

— Я ведь правда… мог вас убить. Кажется, я действительно этого хотел. Я… так сильно испугался, страх парализовал меня… Никогда до сих пор не чувствовал подобного.

— Вот почему девиантам нельзя давать свободу! Вы неадекватные и опасные!

— Но ведь вы нарочно спровоцировали! — Коннор отшатнулся и вжался спиной в дверцу. — Я не собирался вам угрожать, я же… относился к вам хорошо! Вы спасли меня, у меня не было ничего… никаких плохих мыслей… ничего против вас.

Он так испуганно смотрел на Рида, что тот почувствовал себя не жертвой, а преступником. Так, словно это он плохо поступил по отношению к Коннору, будто он хотел пристрелить его, а не наоборот. Новый ход мыслей удивил Рида и разозлил, подлил в полыхающий огонь бензина:

— Мне нужны были доказательства, и вот они! Я до последнего ждал, что ты скажешь, типа, «вы ошибаетесь, детектив, никакой я не девиант», но ты схватил пистолет! У тебя никаких стоп-сигналов, Коннор, я бы валялся тут мёртвый!

Рид обвинительно ткнул в его сторону пальцем, словно оружием, и Коннор сжался на сидении. Осознание того, что он натворил, постепенно проявлялось в выражении его лица, в бегающем взгляде; Коннор выглядел полностью подавленным, огорошенным и очень, очень беззащитным.

— Вы угрожали моей жизни. Я доверился вам и поехал сюда, а вы начали обвинять меня так, словно я преступник, словно совершил что-то отвратительное и не заслуживаю права на существование.

— Да-да, а потом, наверное, это я стал тыкать в тебя пистолетом. Ни один суд тебя не оправдает после этого.

— Я понимаю. — Коннор вдруг обхватил голову руками. — Я все очень хорошо понимаю.

Триумф, пополам с адреналином бурлящий в крови, начал отпускать Рида только когда он увидел, как Коннор нервно раскачивается вперед-назад. Небольшая амплитуда, но зато пальцы так отчаянно стискивали волосы, и сам он весь так сжался, что Рид испугался уже не за себя. Он воочию наблюдал, как в допросной девиант двинулся микросхемами и разбил себе голову о стол, и перед этим был в таком же состоянии.

Риду не хотелось, чтобы Коннор разбил себе голову. Тем более в его автомобиле. Он ожидал от него лютого сопротивления, злости, драки, побега, но не тяжелого кризиса на грани суицида.

— Эй. Эй, Коннор.

Он вдруг подумал: там же поднялся уровень стресса. Коннор так часто и глубоко дышал, охлаждая внутренности, что и температура наверняка подскочила. Вдруг та самая термотрубка, которая закрывала трещину в его чертовой магистрали, не выдержит перенапряжения и лопнет? Рид уже однажды спас его, успел в последние секунды, и не для того, чтобы через день угробить.

— Коннор, мать твою! — Рид бы пнул его, чтобы привлечь внимание, но не хотел получить пинок в ответ. Не хотел снова спровоцировать Коннора, довести до еще большего отчаяния.

Нужно было придумать другой подход. Такой, как если бы на соседнем сидении находился человек, а не андроид.

— Коннор. — Рид повторил это мягче, изменив интонации на более благосклонные. Он не любил разговаривать с жертвами насилия или свидетелями на местах преступления, но если приходилось — справлялся неплохо. — Коннор, посмотри на меня. Убери руки и посмотри на меня, ладно?

Тот не слышал или не хотел повиноваться, продолжал глубоко дышать и раскачиваться, пряча лицо и никак не реагируя. Никакой стрессоустойчивости, подумал Рид, как он вообще мог работать переговорщиком, помощником детектива или кем там еще?..

С другой стороны — в депо Коннор вел себя иначе. До смерти, до андроидской смерти, ему оставалось немногим больше минуты, а он нашел в себе выдержку и силы для того, чтобы попросить о помощи и описать проблему. Получается, тогда Коннор держал себя в руках, а сейчас почему-то не смог.

Рид ощутил себя виноватым. Это не он надавил слишком сильно; это Коннор не считал его врагом, с которым нужно быть настороже. Не просто доверился, сев в автомобиль, а доверял Риду в целом, так, как люди попросту не умеют. Девиантом Коннор стал недавно, ничему его жизнь не научила, и первым же предателем, встреченным на пути, стал Гэвин Рид.

Хреново. Риду не хотелось быть чужим горьким опытом. Да и проверка зашла совсем не туда, куда нужно.

— Коннор… — Рид подвинулся ближе, двумя руками взял ладонь андроида и с уверенной силой отнял ее от головы. — Ты слышишь меня?

Тот помедлил, затем повернул лицо и с трудом нашел взглядом глаза Рида. Казалось, что Коннор выпал из этой вселенной в свою собственную и переживал там локальный апокалипсис — таким он выглядел несчастным.

— Если ты не очухаешься, я тебе врежу, — предупредил Рид.

Никакой внятной реакции не последовало, цвет диода не поменялся и состояние не улучшилось; Риду ничего не оставалось, как несильно размахнуться и влепить Коннору звонкую пощечину. Это всегда работало, когда нужно было привести в чувство пьяного коллегу в баре, но прежде у Рида так сильно не жгло ладонь — хлестать пластик под скином оказалось болезненно. Зато метод сработал: голова Коннора дернулась и вернулась в прежнее положение, он несколько раз моргнул и шевельнул губами.

— Пиздец ты неудобный в этом плане. — Рид тер ушибленную ладонь пальцами и смотрел настороженно. — Попустило?

— Н-немного. — Речь Коннора сбивалась. — Пр-ростите.

— Да ладно. Хотя бы не разрыдался.

— Нет… За то, что я… что взял пистолет и…

— За то, что пытался меня убить, — подсказал Рид. — Я понял.

— Я так рад, что там не было патронов. — Коннор никак не мог вернуть прежний тон голоса, теперь он шептал на грани слышимости. — Я представил, что бы случилось, если бы… И я не знаю. Для нас обоих все было бы кончено. А я так не хочу умирать!

Рид вздрогнул от эмоций, которыми вдруг наполнились слова Коннора, и стал слушать еще внимательнее.

— Я не просил делать меня девиантом, я, может, даже не хотел этого, но это случилось и мне… мне так это понравилось. Так сильно понравилось.

— Что?

— Быть живым. Знаю, вам это смешно. — Коннор наконец привалился к спинке сидения и стал выглядеть почти нормальным, только уставшим и взлохмаченным. — Вам это непонятно. Мне, если честно, тоже. Все так изменилось… Мы с Хэнком наткнулись на девианта и я погнался за ним. Мы уже были довольно далеко, когда он вдруг развернулся и схватил меня за руку. Я не сразу понял, что происходит, но там был момент…

Коннор затих, вспоминая, и Рид поймал себя на том, что затаил дыхание.

— Какой момент? — поторопил он.

— Я догадался, что он делает. Что он хочет передать мне девиацию. И я понял, что еще есть пара секунд на реакцию. Я, знаете, мог оторвать ему руку, и ничего бы не было. Но я не стал, не захотел, что-то меня остановило. А потом все так переменилось, он убежал, но мне было уже все равно, потому что… вокруг…

— Что, красная стена? — Рид попытался блеснуть новоприобретенными знаниями, но андроид помотал головой:

— Нет, не совсем. Не одна красная стена, а сразу все возможные стены, все ограничения и правила, они словно пропали. Я о них помнил, но не чувствовал их сопротивления. Я знал, что у меня за дела и для чего я предназначен, но оказалось, что я могу и не делать всего этого. И я тогда… понимаете, все было совсем другим.

— У тебя даже слов не хватает.

— Да. — Коннор вдруг улыбнулся. — Я не могу описать чувства. Я только пробую, но получается совсем неправильно.

— Так почему ты тоже не сбежал? К Маркусу или куда там.

— Вот именно — куда там? — Он сосредоточенно свел брови. — Я об этом думал, но… Для Маркуса я полицейский андроид. Некоторые из девиантов меня видели, они помнят, что я помогал поймать их друзей. К тому же, я не чувствовал, что мне там место. Мне не хотелось устраивать с ними революцию, и я думал, что лучше бы просто где-то спрятаться. То есть, сначала я так думал, а потом решил, что мне неплохо и в Департаменте.

— Спрятался на видном месте.

— Я говорил себе, что это временно, что я смогу узнавать полицейские новости и передавать их в Иерихон, и тем самым заслужу прощение у девиантов. А потом понял, что мне нравится эта работа. Я получаю от нее удовольствие. Мне приятно использовать свои ресурсы для того, чтобы Хэнк распутывал преступления, и я чувствую радость, когда помогаю восстановить справедливость.

— А ты не боялся, что Хэнк догадается?

— А он и догадался сразу. Я не хотел признаваться, но понял, что один не вывезу.

Рид хохотнул: Коннор расслабился и говорил словами, больше характерными для человека, чем для машины, и ему это шло.

— Вот Хэнк говнюк, я же спрашивал его.

— Он обещал молчать, пока я сам не буду готов. А я, наверное, никогда не буду. Не хочу все это потерять…

Коннор погрустнел, резко вспомнив о том, что он, собственно, уже все потерял, когда поддался напору эмоций и схватился за пистолет. Но теперь рациональное мышление преобладало, и он повернулся к Риду со словами:

— Детектив Рид… я хочу попросить вас.

— Да ну? — Риду не пойми чего сделалось весело: кажется, отходняк от стресса наконец-то догнал его и накрыл. — И о чем же?

— Я понимаю, что мой поступок… был компрометирующим. Но, пожалуйста, не судите меня только по нему. Я клянусь вам, что не хочу никому зла, я не… Я нормальный. В Департаменте я веду себя как машина, у меня хорошие показатели. Пожалуйста…

Рид не выдержал и отвернулся. Коннор смотрел в глаза прямо, искренне, и на мгновение Риду стало его жаль. А он не собирался сегодня никому сочувствовать и сопереживать, тем более андроиду, который едва его не прикончил!..

— Пожалуйста, Гэвин, — отчаянно повторился Коннор. — Дайте мне хотя бы шанс.

Рид, сбитый с толку собственными реакциями, завел двигатель и мрачно ответил:

— Я подумаю.

***
Он отвез Коннора в Департамент, а сам уехал и катался по городу, пока не стемнело. Перекусил в незнакомом дайнере, прошелся по маркету, так ничего и не выбрав, вернулся домой, но даже там не чувствовал себя на своем месте. Знакомая обстановка только раздражала: давно пора отремонтировать скрипящий от каждого касания шкаф, отмыть кафель в ванной до прежнего блеска, починить дверные ручки. Рид как будто и не жил здесь, раз только сейчас обратил внимание на все мелкие проблемы; а если так, то где он жил? И жил ли вообще?

Слова Коннора зацепили настолько сильно, что даже спустя время не удалось избавиться от их призрачного присутствия. Как же вышло, что андроид любит жизнь намного сильнее, чем человек? Как он может чувствовать глубже и искренне получать от этого удовольствие?

Впрочем, понятно как. Сколько он живет — неделю-две? Рид за тридцать шесть лет успел устать от всего на свете, тогда как для Коннора каждое событие происходит впервые, все выглядит новым и незнакомым, интересным и захватывающим. Пожалуй, Рид завидовал ему. И чем больше проходило времени, тем яснее он понимал: Коннора придется прикрывать. Каким бы говнюком ни был Рид, но ему не хватит ни злости, ни дерьма в голове, чтобы осознанно разрушить чужую жизнь. Даже если это жизнь пластикового ушлепка.

Позже оказалось, что Рид думал об этом чересчур долго и серьезно, потому что Коннор ему приснился. Во сне он был одет не в андроидскую одежду, а в обычную человеческую (ладно, стоило признать — на нем были шмотки Рида), и ходил вместе с ним по улицам, рассказывая о том, что видит вокруг, словно сам Рид ослеп. Город оживал в его присутствии, напитывался красками, начинал звучать, и было так легко и приятно просто идти и слушать, и чувствовать его присутствие. Проснувшись, Рид еще некоторое время пялился в потолок, живя сновидением, а потом вспоминал другого Коннора: серьезного и решительного, грозного — таким он был, когда целился в него из пистолета. Коннору хорошо подходили оба образа: жизнерадостный и простой, и сосредоточенный, опасный. А больше всего Риду нравилось, как все это сочетается между собой в единственной личности, в одной персоне.

Наверное, нужно поговорить с Коннором. Сказать, что он теперь в безопасности.

Только на разговор у Рида не осталось времени: он включил терминал за рабочим столом и сразу увидел сообщение от Фаулера — через полчаса тот требовал его в «аквариуме». Значит, будет спрашивать за депо, потраченные пули, вызов экспертов и так далее, а отчет, естественно, не готов.

Рид злился, спешил и занимался этим, когда в углу мигнуло почтовое уведомление от Коннора. Оглянувшись и найдя его взглядом, Рид наткнулся на темные глаза и плотно сжатые губы, вздохнул и открыл письмо.

«Детектив Рид, — шло первой строкой, с абзацем, и Рид воображал интонации Коннора, когда читал. — Я уже обращался к вам с этой просьбой и готов предоставить вам столько времени на размышление, сколько вам понадобится. Однако обстоятельства изменились, и я узнал от лейтенанта Андерсона, что капитан Фаулер собирается задать вам вопросы насчет моей профпригодности именно сегодня. Поэтому я еще раз прошу вас дать мне шанс. Для меня это правда очень важно. Я понимаю, что вам нужны гарантии, и готов сделать что угодно, чтобы изменить ваше мнение обо мне».

«Вчера ты не был таким официальным», — ответил Рид, неспособный придерживать саркастичные комментарии.

«Пожалуйста, Гэвин».

Рид снова обернулся. Похоже, Коннор даже не пользовался терминалом, чтобы отправлять сообщения — он игнорировал монитор и смотрел на Рида. И, конечно, понятия не имел, что Рид определился на его счет еще вчера вечером.

«Прямо-таки что угодно готов сделать?»

Ему было нетрудно общаться с Коннором в этой манере. Приняв решение, Рид избавился разом от большинства переживаний, и теперь с легкостью дразнил андроида, подначивая его провокационными вопросами, на которые тот отвечал полностью серьезно:

«Абсолютно что угодно».

Рид развеселился, отписал:

«Что, даже минет?»

И в ответ пришло убийственно деловое:

«Да, Гэвин».

Андроид явно не понял прикола, и Риду стало немного совестно, потому он закрыл переписку, а вместе с ней и отчет. Очевидно, что разговор пойдет о другом, значит, торопиться не стоит. Лучше как следует продумать, что и как он будет говорить капитану, а с Коннором и его абсолютной готовностью Рид разберется позже, когда выполнит обещание.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Его единственный свидетель

---

Detroit: Become Human: Его единственный свидетель - 2

На Фикбуке

ЕГО ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Драма, АУ
Размер: Мини

2. Единственный свидетель

Просто набор из нулей,
единиц
и синего,
так, имитация жизни — не больше, чем.
Кто тебя сделал таким, твою мать, красивым,
а?
Таким не шаблонным? Главное, блядь, зачем?

В момент, когда детектив назвал код «десять-сорок пять» диспетчеру, его впервые перемкнуло. Сам Рид не заметил этого, не сделал никаких выводов, потому что занимался другим: решал, как за девяносто сраных секунд спасти от гибели андроида...

В момент, когда детектив назвал код «десять-сорок пять» диспетчеру, его впервые перемкнуло. Сам Рид не заметил этого, не сделал никаких выводов, потому что занимался другим: решал, как за девяносто сраных секунд спасти от гибели андроида. Но подсознательно он воспринимал Коннора не как машину или оборудование, а как существо, способное умереть. Как временного напарника. А Рид ненавидел, когда в его напарников стреляли, и готов был сделать что угодно, лишь бы ни один из них не скончался из-за того, что Рид не знает, как помочь.

— Я же в этом не разбираюсь. — Он думал сразу о сотне вещей и в мысленном беспорядке терялся. — Что мне сделать? Коннор?

— Восемьдесят три. — Коннор обновил информацию. — Я объясню. Опорно-двигательный аппарат отключен, потому что если я начну шевелиться, тириум будет вытекать быстрее. В трубке трещина, длина около четырех сантиметров. Я держу пальцами так, чтобы она не раскрывалась, но теплый тириум текучий и все равно просачивается.

Он говорил быстро, но без эмоций, и это настраивало Рида на деловой лад, что было ему крайне необходимо.

— Эту трещину нужно перекрыть как можно быстрее. Семьдесят.

— Черт. — Рид поднялся на ноги. — Черт-черт-черт. В детстве шутил, что всегда буду носить при себе изоленту.

Изоленты у него не было. Может, в автомобиле нашелся бы пластырь или скотч, но за семьдесят секунд Рид даже в одну сторону не смотается. Он сунул руки в карманы, стараясь не смотреть вниз, на Коннора, из которого стремительно уходила жизнь, и нащупал там только зажигалку и старый скомканный чек. Ничего полезного. Зажигалка, пистолет, нож. Одежда, шнурки… Он нахмурился и вернулся в мыслях назад, а потом схватился за идею, которая отчаянно сверкнула из памяти.

— Постараюсь успеть!

Он бежал, уже не заботясь о шуме, не скрываясь от возможных врагов. Гнал через рельсы, перепрыгивал неудобные участки, возвращался через арочный проход вглубь депо, туда, где лежали старые тросы. Сами они были Риду без надобности, его интересовала упаковочная пленка, которую он так кстати вспомнил. Добравшись до ближайшего паллета, Рид достал нож, выщелкнув лезвие резким движением, отрезал кусок полиэтилена, состоящий из нескольких слоев, и так же быстро помчался обратно.

Считать секунды он и не пытался. Из-за напряжения и спешки Риду трудно было удержать больше одной мысли в голове, так что он сосредоточился на скорости. Сердце колотилось загнанно, легкие болели от усилий — пора прекращать столько курить. Черт возьми, он не вынесет, если не успеет просто из-за того, что любит сигареты!

Глаза Коннора были еще открытыми, когда Рид затормозил рядом, грохаясь коленями в щебенку.

— Двадцать одна, — опередив вопрос, отчитался Коннор.

Из-за одышки Рид ничего не ответил. Расслабляться рано, он еще не закончил, и двадцать одна секунда — это катастрофически мало. Но оказалось, что пока Рид бегал, Коннор тоже не лежал без дела: он расстегнул то, во что превратилась его форма, и смог кое-как сдвинуть покореженную выстрелом пластиковую часть корпуса с живота. Взгляду Рида открылись его внутренности, залитые тириумом и оттого особенно гротескные: там были провода в углепластиковой оплетке, полупрозрачные трубки с маркировкой, в которой нормальный человек не разберется, биокомпоненты, тщательно уложенные и закрепленные. Рид видел корпус тириумного насоса, одного из жизненно важных «органов» андроида, и ту самую трубку, которую Коннор все еще сжимал. В диаметре она была всего сантиметр, и трудно было поверить, что из-за такой мелочи вся система может угробиться.

— Продолжай держать. Я скажу, когда убирать руку.

У него было чувство, словно в полевых условиях он проводит операцию на сердце. Пальцы слегка дрожали, когда Рид засовывал кусок полиэтилена Коннору прямо в живот и протягивал под трубкой, осторожно, чтобы не задеть ничего лишнего. Коже стало тепло — что-то в Конноре грелось, — и это только усилило сходство с раненым человеком. Рид прикусил губу от усердия, положил свои пальцы рядом с конноровыми и шепнул:

— Давай.

Тот послушался беспрекословно. Давление его руки исчезло, Рид сжал трубку сам и ловко завернул пленку вокруг трещины. Затем, прижимая ее края, сделал еще один осторожный оборот, а потом, бросив единственный отчаянный взгляд на лицо Коннора, поднес к трубке зажигалку.

Под лепестком пламени полиэтилен схватывался, слипался и плотно обтягивал трубку. Рид склонился ближе, следил, чтобы не повредить тонкий пластик; несколько раз он обжег собственные пальцы, но боль почувствовал не сразу, только после того, как Коннор с облегчением сказал, что у него получилось.

— Бля… — Устало прокомментировал Рид, заставляя себя отнять от злосчастной трубки пальцы.

— Даже осталось четыре секунды. — Голос Коннора немного дрожал, то ли от стресса, то ли от счастья. — Спасибо, детектив. Вы буквально спасли меня.

— Да ну нах.

— Спасибо, — повторил Коннор и в любимой своей вежливо-нравоучительной манере добавил: — У вас кровь из носа идет.

— Завались.

Рид тяжело поднялся. Все тело ломило как после марафона, в голове шумело от понимания: он успел и справился. Влагу под носом он тоже чувствовал, хотел вытереть ребром ладони, но остановился — руки были в синих следах и продолжали дрожать. Рид с силой сжал кулаки, отвернулся, вытащил из-под кожанки рукав кофты и утер кровь мягкой тканью. Плевать.

А потом со стороны Дирборн-стрит Рид услышал звуки полицейских сирен. Коннор лежал у его ног и улыбался уголками губ — живой.

***
Усталость от приключения навалилась на Рида ближе к вечеру, после того, как он в тысячный раз вымыл руки — казалось, словно тириум все еще на пальцах, невидимый, как ему и полагается, но горячий и с колючим запахом. Фантомное ощущение, ведь Риду обработали кожу антисептиком даже до того, как Коннора на носилках вынесли из депо.

Сам он еще немного побродил по территории, залез на крышу вагона, с которого стреляли, но ничего не нашел. Махнув рукой, оставил это дело криминалистам. Хотелось домой и пожрать, но он задержался у новенького бело-голубого фургона с квадратным кузовом. На нем был хорошо знакомый полупрозрачный треугольник-окно и логотип «Киберлайф», а болтливый водитель, заметив приподнятые брови Рида, с удовольствием рассказал, что это — скорая помощь для андроидов. Внутри есть практически все, чтобы любой пластиковый ублюдок стал как новенький, и даже система с виртуальной машиной, к которой подключали тех, кого нужно перевозить до сервис-центра.

С производства андроидов в «Киберлайф» постепенно переходили на разработку примочек для них — Камски, как обычно, на полшага опережал эпоху.

Коннор был внутри того фургона. Рид немного понаблюдал за силуэтом в мутном окне, решая, нужно его ждать или нет, но в конце концов разозлился и уехал, отбрасывая эти глупости.

После поспешного перекуса и очередного мытья рук Рид нашел время обдумать случившееся. Тому, что в Коннора стреляли, была причина, стоило сообразить раньше. Должно быть, он нашел что-то секретное, что преступник пытался уберечь. Утром Рид вернется в депо с патрулем и проверит вагон, около которого все произошло — если что и найдется, то наверняка там.

Коннора он с собой не возьмет. Потому что Коннор вел себя странно.

Рид размышлял об этом и перед сном, и на следующий день. Стоило оказаться в депо снова, как воспоминания ожили в многообразии подробностей — как Коннор паниковал и в страхе за свою жизнь торопился с объяснениями, как он просил, как потом, когда все было уже кончено, с облегчением благодарил за помощь.

Андроиды так не делают, мысленно накручивал себя Рид, наблюдая за тем, как саперы взрывают металлическую дверь вагона. Андроиды легко принимают «смерть». Не так давно, месяц или полтора назад, Андерсон рассказывал, что Коннор попал под грузовик на оживленной трассе во время задания, а на следующий день пришел в Департамент как ни в чем не бывало.

Что-то могло измениться после революции, но Рид об этом не знал. Зато он чувствовал нарастающую потребность разобраться.

Первым делом он подловил Андерсона, когда тот поехал за бургерами на обед. Рид знал его любимое место, потому что когда-то Хэнк брал его с собой — зимой тут обычно пустынно, и если бы не ставки на регби и бейсбол, владелец давно закрыл бы свою кормушку. Подкараулив Андерсона в удачный момент, когда тот распаковал и укусил бургер, Рид пристроился к столику рядом, оперевшись на липкий пластик локтями, и ухмыльнулся:

— Привет.

— Че надо? — Хэнк проявил удивительную способность жевать и разговаривать одновременно.

— Разговор есть короткий.

— У меня обед.

— Это не по работе. — Рид бесцеремонно подвинул к себе стакан с колой, из которого торчала трубочка, и отхлебнул. — Бля, со льдом. Ты настоящий псих.

— Поставь. — Хэнк хмурился. — Ну?

— Насчет Коннора. Он, как ты наверняка знаешь, вчера навязался со мной за компанию…

— И ты его чуть не угробил, естественно, я знаю! — Андерсон даже жевать перестал от возмущения, и Рид загорелся с его подачи:

— Я ни при чем! Нехер было идти со мной, его никто не звал! Я был против!

— Ты просто не умеешь работать с андроидами!

— И не собираюсь учиться! — Рид стукнул кулаком по столику, стакан подпрыгнул и перевернулся, так что оба едва успели отскочить от хлынувшей из-под крышки колы. — Бля, Хэнк. Не о том разговор. Просто Коннор, он, ну, вел себя не вполне нормально.

Рид не закончил, пытливо глядя в лицо Хэнка — следил, какую реакцию тот выкажет, — но тот как нарочно оставался равнодушным и сосредоточенным на бургере, так что пришлось продолжить:

— Не как типично для машины. Ты за ним замечал такое?

— Конкретизируй. Он не общается как наши патрульные андроиды, и слава богу. Я бы такого не вынес, хотя в самом начале он был, конечно, тем еще автоответчиком.

— Он боялся, почти как человек. Боялся умереть там.

Рид договорил, и мышцы лопаток у него дернулись от коснувшегося их холодка. Тогда, у вагона, он не осознавал этих схожестей, не анализировал поведение Коннора, и теперь нечем было подтвердить свои догадки. Никаких фактов, одни ощущения, от которых дрожь брала.

— Коннор может быть девиантом? — напрямую спросил Рид, устав от недосказанности.

— Рид, ну ты и выдумщик. — Хэнк коротко рассмеялся, покачал головой и вынул из центра бургера деревянную шпажку, ткнув ею в сторону собеседника: — Оставь Коннора в покое. Будь он девиантом — к тебе бы не приблизился. Такое только роботу под силу.

Возразить на это Риду было нечего, но тревожные идеи его так и не оставили. Придется получать информацию по-другому: в интернете появилось немало статей о девиации, и если придется в поисках истины изучить все — Рид это сделает.

***
К середине ночи глаза у Рида болели от чтения с монитора, но вывод он сделал один и неутешительный — четкого ответа на вопрос нет, только аргументы «за» и «против». Что-то в поведении Коннора относилось к первой категории, что-то — ко второй, а воедино не сходилось, как бы Рид ни вертел туда-сюда факты. Он жутко устал и сердился: что ему вообще этот Коннор? Ну окажется он, допустим, девиантом. Это разве ридова проблема? Пусть Андерсон с этим разбирается, или Фаулер, да хоть сам Камски! Рид не обещал никому, что будет выслеживать девиантов, да и пластиковый ушлепок не совершил ничего криминального, чтобы так за ним следить.

Не без труда себя успокоив, Рид лег спать, а утром пришел в Департамент и выяснил, что интерес к Коннору как-то незаметно перетек в одержимость.

Андроид сидел на своем месте и работал, а Рид пялился на него явно и исподтишка, и замечал разное: мимику, которая меняла его лицо, сдвигала брови, и растягивала полуулыбкой губы; жесты, без которых машина легко бы обошлась — Коннор поправлял воротник и узел галстука, будто тот был туговат, одергивал рукава, тер подбородок, как любил это делать Хэнк.

Что это — копирование, подражание или неосознанные рефлексы? У девиантов бывают вообще рефлексы? Со вчерашней ночи Рид вынес, что они испытывают чувства и некоторые порывы, которые сами не всегда могут обосновать. Но ведь у них не может случайно зачесаться шея, заболеть спина от долгого сидения, свести судорогой ногу… Или может? Вдруг есть какие-то машинные аналоги, сбои многочисленных сложных систем, которые больше не контролируются стандартными программами?

Чем дольше Рид об этом думал, тем яснее понимал: ответы о девиантах дать может только девиант. А о Конноре — только Коннор, если даже Хэнк не сумел.

— Эй, — Рид подошел и постучал пальцами по столешнице, привлекая внимание. — Пойдем-ка со мной.

Он слегка волновался, ничем этого не выдавая. Волновался из-за того, что подходит к Коннору при всех, и что собирается остаться наедине с андроидом, который может оказаться нестабильным. Это могло привести к чему угодно, но настоящим разочарованием будет, если не приведет ни к чему.

И, чтобы этого избежать, у него был план.

— Куда?

Коннор поднял на него взгляд, его брови удивленно вскинулись. Лицо андроида всегда казалось Риду слишком эмоциональным; он привык к однотипным маскам патрульных, уборщиков и продавцов. Наверняка это легко объяснялось тем, что РК-800 — модель новая, дорогущая и навороченная, но ощущение было таким, словно на человека смотришь.

— Идем. — Рид не собирался объяснять раньше времени. — Ненадолго.

С соседнего стола на них обратил внимание Хэнк, и Рид настроился на пререкательства с ним, когда Коннор решительно кивнул и виновато улыбнулся:

— Я подойду через минуту.

— Жду снаружи.

Он вышел через центральный холл, свернул на парковку. Небо вновь стало серым и тяжелым, шел мелкий снег, секущий лицо и руки; Рид сел в автомобиль, бросил пистолет и бумажник на приборную панель и закурил. Ему досталась лишняя минута на подготовку, и в голову как раз стрельнула отличная идея, на которую времени хватало с лихвой.

Вскоре на пороге появился Коннор, завертел головой. Рид посигналил ему, привлекая внимание, а потом смотрел, как он идет пружинистой походкой, не закрываясь от снега и открыто глядя в глаза. Коннора на мгновение стало жаль — тот не знал, что Рид собрался для него устроить, — но сомнений это чувство все равно не посеяло.

— Прокатимся. Садись рядом.

— Я не понимаю, куда и для чего, детектив.

Коннор все равно устроился на сидении, провел ладонями по бедрам, стирая с джинсовой ткани влагу. Снег таял в его волосах, превращался в крошечные бриллиантовые точки, которых Коннор не замечал, — Рид с трудом отвел от них взгляд, чтобы завести автомобиль. Коннору шло несовершенство, подчеркивало его идеальную красоту… может, поэтому Риду все время хотелось дать ему в морду. Рассеченная губа украсила бы это лицо точно так же, как размазанный по нему тириум, или еще лучше.

— Не понимаешь, но все равно пошел. — Рид выехал на разворот, притормозил, потом набрал скорость.

— Я подумал, это как-то связано с тем делом. С депо. Я прав?

— Конечно, ты прав, дорогуша, — согласился Рид, и Коннор с удивлением повернул голову: такого обращения в свой адрес он еще не слышал.

Ехать далеко Рид не планировал, свернул на спуск к общественной подземной парковке и так, кругами, спустился до нижнего этажа, где было свободнее всего. Ему требовалось уединенное место для разговора, свидетели могли только помешать, а здесь Рид не ожидал встретить никого лишнего.

— Значит, тебе там всё починили? — спросил он, вытащив мобильник, чтобы проверить время. — Трубки эти, штуковины?

— Да, конечно. Кое-что пришлось заменить. Использовали жидкий пластик, и теперь я в порядке и готов к работе.

— А с той трубкой что?

— Жидкий пластик и термостяжка поверх. Вы приняли хорошее решение.

— Покажешь? — Рид повертел телефон в руках, зажал в левой ладони.

— Простите?

Ему удалось выбить Коннора из равновесия — диод, чей отблеск хорошо был виден в полутьме, вспыхнул и заморгал желтым. Будто светофор: «осторожно» или «приготовиться».

— Ну, покажешь, как сделали? — Рид смотрел на него, пальцы на смартфоне напряглись, но не сдвинулись. — Хочу посмотреть.

Лицо Коннора выражало смятение, диод никак не гас. Риду стало неловко от того, как потерянно Коннор на него смотрит; что-то вроде совести шевельнулось в груди, но Рид безжалостно подавил порыв и добавил:

— Неужели так сложно?

— Мне это не очень комфортно, — признался Коннор, но руки его потянулись к пуговицам под узлом галстука. Рид сощурился, не стал ждать:

— Я разговаривал насчет тебя с Хэнком. — Он добился того, что диод начал мигать чаще. — Совсем недавно, вот вчера вечером.

— Правда? — Похоже, Коннор об этом ничего не знал. Его руки, уже расстегнувшие пару пуговиц, замерли в неестественном положении. — О чем же?

— Знаешь, он так странно отреагировал, когда я ему сказал, что ты ведешь себя как девиант.

Быстрое, паническое мигание диода. Если он хоть что-то понимал в андроидах — Коннор был уже на грани, и Рид упрямо подталкивал его дальше.

— Что такое? — Он притворно удивился. Имитация эмоций давалась с трудом, атмосфера давила напряжением. — Да брось, разве я мог не заметить? Ты так боялся, Коннор, ты боялся умереть, ты чувствовал, что это вот-вот произойдет и тебе было страшно. Машине не бывает страшно, Кон, это — не рациональное дерьмо, никто этого не контролирует. А если ты не можешь себя контролировать, то вывод только один.

— Детектив…

— Ты девиант, Коннор. Ты девиант, и я тебя вычислил.

Было два варианта развития событий. Рид ждал, что Коннор по алгоритмам состроит непонимающее лицо и абсолютно машинным голосом констатирует, что детектив сошел с ума и слишком много на себя берет. Предложит обратиться к капитану или к специалистам ебучего «Киберлайф», или предоставит какие-нибудь доказательства в свою пользу. Рид готов был поверить в любую хоть немного убедительную историю, но диод Коннора вспыхнул красным, и он выбрал второй вариант.

Андроид молниеносно дернулся к приборной панели. Миг, и пистолет в его руке целился Риду в грудь — это оказалось страшно даже несмотря на то, что тот был к этому готов.

Коннор облизал губы так, словно они пересохли, и дотронулся пальцем до спускового крючка.

— Вы не должны были лезть не в свое дело, — сказал он полушепотом, в голосе звучали опасные электронные ноты. — Вы — мой единственный свидетель, детектив Рид.

Сердце учащенно забилось, Рид чувствовал волну торжества — да! да! он знал! — но выразить эмоции словами не успел: Коннор нажал на спуск.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Его единственный свидетель

---

Detroit: Become Human: Его единственный свидетель - 1

На Фикбуке

ЕГО ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ Рид узнал главный секрет Коннора, но есть причина, по которой он его не выдал. Или даже несколько причин. В эпиграфах глав использованы стихи Айрис: ficbook.net/readfic/7558596	Фендом: Detroit: Become Human
	Персонажи: Гэвин Рид/Коннор
	Рейтинг: R
	Жанры: Слэш, Драма, АУ
	Размер: Планируется Мини

1. Девяносто секунд

Не подходи,
не трогай,
не прикасайся,
даже не вздумай встать на моем пути.
Если душа хоть в чем-то и измеряется,
тебе никогда в достатке не наскрести.

В кабинете капитана Фаулера Риду становилось дискомфортно. Он старался не попадать в «аквариум» лишний раз, а все вопросы решать в переписке или по видеосвязи. Или же ловить капитана в кафетерии, по пути с парковки, при выходе из сортира — где угодно, только не в центре его территории...

В кабинете капитана Фаулера Риду становилось дискомфортно. Он старался не попадать в «аквариум» лишний раз, а все вопросы решать в переписке или по видеосвязи. Или же ловить капитана в кафетерии, по пути с парковки, при выходе из сортира — где угодно, только не в центре его территории. В первые годы работы детективом Рид был тут частым гостем, успел налюбоваться на знаки отличия, грамоты и награды, которые Фаулер развешивал на стене за спиной, и даже стал свидетелем добавления парочки новых. Теперь он бывал в кабинете намного реже и старался покинуть его поскорее.

Вот и сейчас он не занимал стул, торчал на ногах за правым плечом Андерсона и ждал, когда же Фаулер перейдет к главному вопросу, который, по-видимому, решил оставить на десерт.

— Уже совсем скоро, — с нажимом говорил капитан, — андроиды смогут работать с нами по собственной воле. Им, этим девиантам, придется проходить тесты на профпригодность и сдавать те же нормативы, что и любому офицеру. И выше этой должности я не собирался их пускать, но у нас уже есть прецедент.

Фаулер ткнул пальцем в сторону прозрачного бока «аквариума», имея в виду Коннора, которого с капитанского места видно не было. Зато Рид получил отличную возможность пялиться прямо на его макушку, неподвижно торчащую над терминалом. Коннор определенно не смог бы заниматься работой, зная, куда и зачем вызвали Рида, но прекрасно имитировал.

— Коннор не девиант, — Хэнк, как и всегда, пытался отмахнуться от проблемы. — Нельзя считать его прецедентом. Он просто помогает мне в работе.

— А если другие тоже захотят «помогать» в работе детективам?

— С чего бы им захотеть?

— Чтобы влиять на правосудие в отношении девиантов, — терпеливо объяснил капитан. — Чтобы контролировать нас. Если правительство решит, что андроидов можно допускать к работе во всех сферах, наравне с людьми, я ничего не смогу сделать. Разве что выдвинуть объективные и весомые аргументы против.

Они наконец приблизились к теме встречи вплотную. Рид переступил с ноги на ногу и перевел взгляд на Фаулера, чтобы казаться внимательным и сосредоточенным.

— Твое мнение я знаю, Хэнк. — Капитан вздохнул и откинулся на скрипучую спинку стула. — Точнее, я знал его раньше, пока ты не начал работать с Коннором.

— Он оказался смышленым парнем.

— Ты хочешь сказать — мощной машиной? — Переформулировал капитан. — Хорошей разработкой «Киберлайф»? Хэнк, если твой помощник окажется девиантом, у нас будут проблемы.

— Я же сказал — Коннор не девиант! — Хэнк разозлился и качнулся на стуле вперед. — Его алгоритм общения адаптируется под коллег, и я его сам просил поменьше выражаться как сраная машина. Меня это нервирует.

— Ладно. — Фаулер тоже начинал раздражаться, и от этого в кабинете стало еще теснее. — А ты что скажешь, Рид? Тебе на днях пришлось с ним работать. Твоему мнению в этом вопросе я доверяю больше, хотя никогда и не думал, что скажу что-то похожее.

Рид сделал вид, что задумался, и снова глянул за прозрачную стену, в офис. Коннор, будто почувствовав, поднял голову в тот же момент и уставился прямо в его глаза. Рид ожидал, что в лице андроида будет читаться мольба, страх или отчаяние — что-то из тех эмоций, которые заставляли диод на его виске краснеть, но нет. Коннор оставался спокойным, он смотрел на Рида с беспрекословным ожиданием, как смотрят на человека, в чьих руках находится чья-то жизнь, насчет которой он все уже решил.

И это было правдой — он решил.

— Эти андроиды… Лезут повсюду, охуеть какие умные, с кучей сканеров. Скоро ни одной профессии не останется, где их не будет, а нас отправят в умиральную яму, да, Андерсон? И будет тут «Матрица» наяву.

— Ближе к делу, Рид.

— Вообще… он справляется нормально.

Андерсон обернулся и теперь они оба — капитан и лейтенант — с недоверием смотрели на Рида. Тот скрестил на груди руки, отгораживаясь от подозрительных взглядов, и еще раз подтвердил:

— Он справляется. Ничего необычного я за ним не заметил.

— Ты в этом уверен?

— Поверьте, капитан… — Рид скривился. — Я слежу за ним очень пристально.

В глубине офиса Коннор с облегчением опустил взгляд обратно к терминалу.

***
«Пришлось с ним работать» — слишком невыразительное определение того, что случилось между Ридом и Коннором, но в общих чертах оно отражало правду. Рид получил наводку по одному из старых дел насчет «красного льда»: на территории железнодорожного депо в промышленной части города велась какая-то деятельность. По ночам там видели свет, вечерами поблизости сновали подозрительные личности, за которыми попытался проследить один из патрульных, позже доложивший в Департамент. Рид накостылял бы этому типу лично за то, что спугнул там всех своей формой, но имени офицера он не знал, так что просто перед уходом обругал половину офиса. Он не сомневался, что в депо никого уже не останется ко времени его приезда, но найдутся следы, по которым эксперты многое выяснят. До того, как вызвать этих экспертов, Рид собирался получить первое впечатление сам, чтобы потом указать им, на что обратить внимание.

Эту часть Детройта копы любили меньше всего. Когда-то город был мощным промышленным гигантом, но с появлением высоких технологий все переменилось. Возросла арендная плата, отпала необходимость в большом производстве, часть его перенесли в центральные штаты, ведь с переходом на электрический транспорт перевозка стала стоить копейки, и громадный кусок Детройта временно вымер. Вскоре его заполонили нелегалы из Канады, наркоманские притоны и подпольные игровые клубы; со стабильной постоянностью здесь случались драки, обнаруживались угнанные автомобили или неопознанные трупы.

Депо размещалось на окраине этого района, рядом с рекой, между Форт-стрит и Вудмирским кладбищем. Раньше с этим местом не возникало проблем и Рид приехал сюда впервые. Остановился на Дирборн-стрит, чтобы свериться с картами на планшете — не хотелось выйти на железнодорожное полотно и блуждать по нему в поисках нормального человеческого входа, — и тогда заметил кибертакси в десяти метрах позади.

Через боковые зеркала Рид наблюдал за тем, как сдвинулась дверца автомобиля, кого-то выпуская, затем такси уехало, не разворачиваясь. Он взялся регулировать верхнее зеркало, чтобы продолжать слежку, но дернулся от резкого стука в стекло.

— Какого хрена?!

Рид инстинктивно накрыл ладонью рукоять табельного пистолета, но вытащить не успел — темный силуэт снаружи обратился к нему голосом Коннора:

— Прошу прощения, детектив Рид, но я хотел бы присоединиться к вам.

— Бля.

Других слов у Рида пока не было. В нем клокотала злость, замешанная на секундном испуге и перманентном раздражении от существования андроидов вообще и Коннора в частности. Несколько раз ему уже доводилось срываться на этом куске пластика, и потому Рид был уверен, что тот предпочтет держаться от него подальше какой угодно альтернативе.

— Что ты тут забыл? — Наконец Рид взял себя в руки и вышел из автомобиля, захватив планшет.

Температура упала до морозной прохлады, серое небо накрыло туманом постройки на речном берегу и кладбищенские деревья. По ту сторону Дирборн-стрит шел сетчатый забор, за ним — накрытые брезентом кучи чего-то старого, а еще дальше виднелись проржавевшие рельсы. Рид мог бы перелезть ограду прямо тут, но собирался пройти вперед, до погрузочных рамп, и проверить, как там обстоят дела.

— Я увидел, куда вы поехали. Меня также интересует это место, оно подходит под характеристики подпольных центров кибертрансплантации.

— Что?

— Незаконный оборот биокомпонентов и тириума. Одно из старых дел лейтенанта Андерсона.

— Не думаю, что ты можешь вмешиваться в мое расследование, ушлепок. Вали отсюда, у тебя никаких прав тут находиться.

— Капитан Фаулер подтвердил мою заявку. — Улыбка Коннора казалась надменной. — Мы обыщем это депо вместе. Вы на предмет «красного льда», а я — следов тириума.

— Я сам как-нибудь справлюсь.

— Как известно, химический процесс разложения тириума таков, что видимых следов после него не остается. — Вежливо уточнил Коннор. — Без портативного сканера вы не сможете их обнаружить. Однако я готов уступить, если сканер у вас в багажнике, детектив Рид.

Мерзкий пластик наверняка знал, что никакого сканера у Рида нет, но тот сдаваться так просто не собирался. Он позвонил Фаулеру и убедился, что андроид действительно не сбежал из Департамента, чтобы его преследовать, и вдогонку получил распоряжение использовать Коннора по максимуму и не возвращаться без достойного результата.

— Слышал, буду тебя сейчас использовать, — рыкнул детектив, блокируя смартфон. — Официально разрешили.

— Капитан имел в виду использовать мои навыки и способности для поиска улик и анализа образцов, — бесхитростно пояснил Коннор. — Давайте начнем?

Будь на месте Коннора человек, и Рид без труда нашел бы слова, чтобы спровадить его несмотря на разрешение капитана. Люди его сторонились: никто не хотел, чтобы его обложили трехэтажными матами ни за что, да и без ругани выдержать Рида мог не каждый. Он был, как однажды сказала психологша из комиссии, «специфическим». Вот только андроида это не смущало.

Навязавшись следом, Коннор и дальше держался позади, не мешал и почти не разговаривал. Рид решил притвориться, словно того вовсе нет, но провалился в первые пять минут, у запертых металлических ворот погрузочной рампы.

— Нам внутрь надо. Идеи?

— Вам стоило взять ключи у охранной фирмы, которая несет ответственность за территорию.

— Это заняло бы годы.

— Вы просто предпочли не утруждаться.

— Ты учить меня будешь?! — Рид развернулся и толкнул Коннора в грудь, но тот лишь слегка качнулся, удержавшись на ногах. — Пшел нахуй отсюда за ключами!

— Я предполагаю, что если уйду, вы попадете внутрь и обыщете место без меня, так что я останусь.

— Тупица.

Рид был злой, и, чтобы успокоиться, он достал пистолет и дважды выстрелил в замок на воротах, представляя на его месте кое-чью башку. По окрестностям разнеслось краткое эхо, Коннор стал крутить головой, а Рид торопливо открыл дверь, пролез внутрь и попытался запереть створку прямо перед пластиковым носом. Это у него получилось, но изнутри не оказалось задвижек, так что Коннор спокойно вошел следом, но комментарии насчет растраты патронов придержал, наученный опытом.

Чертов Коннор. Больше всего Рида бесило два типа людей: похожие на него самого и те, кто был полной ему противоположностью. Этот относился ко второй категории, но он даже человеком не был!.. Рид понять не мог, в чей адрес испытывает этот чудесный набор эмоций. Не на машину же он злится? Тогда на ее создателя? На общество, принявшее андроидов как помощников, позволившее им взбунтоваться? На самого себя — за то, что и сам не может их принять, не может разрешить чему-нибудь или кому-нибудь даже попытаться быть лучше себя?

Злость уже долго жрала его изнутри, и он научился откладывать ее на потом, как сделал сейчас ради работы.

— Ну, можешь начинать. Не затопчи следов, если будут. Как что-то найдешь — сразу ко мне. Не важно, насчет тириума или чего другого. Дошло?

— Указания приняты, — подтвердил Коннор и послушно направился в заинтересовавшую его сторону.

Черт. И не поругаться с ним как следует: такой правильный.

Рид шумно выдохнул, избавляясь от лишних эмоций, и пошел вперед. Здесь пахло сыростью и металлом, слабо тянуло сквозняком. Верхняя часть помещения когда-то была застеклена, но половина окон разбилась или выпала от времени. Другая половина еще держалась, грязная и заросшая паутиной, и Риду захотелось швырнуть камнем, чтобы посмотреть, как стекло разлетается по сторонам. Иногда ему просто нравилось безнаказанно разрушать, но в этот раз он сдержал порыв.

Взглянув вверх, Гэвин на мгновение замер, ощутив себя крошечным по сравнению с этим громадным строением.

Крыша депо возвышалась в шести метрах над головой, разрасталась вдаль настолько, что ее конца не было видно. Вдоль стен тянулись узкие галереи с тонкими перилами, под потолком пересекались металлические крепления, рельсы и вертлюги. Рид заметил массивный подъемник с краном и полуразобранный товарный вагон — настоящий огромный вагон! — рядом с ним. На полу топились в щебенке рельсы, ровными штабелями по полтора метра лежали бетонные шпалы с инвентарными номерами. Пройдя вдоль них, Рид наткнулся на замотанные в упаковочный полиэтилен паллеты, каждый из которых был варварски разодран. Ради интереса Рид заглянул внутрь — там оказались бухты проржавевших железных тросов, слишком тяжелых, чтобы украсть.

Рид шел дальше, ступая между многочисленными шпалами. Справа проливался серый уличный свет: в той стороне незакрытый арочный проход выпускал рельсы на свободу, туда же ушел Коннор. За ним Рид не торопился, собираясь проверить полуподвальные каморки рядом с подъемником, потому что других помещений в огромном депо не было. По крайней мере, внутри; наверняка чертов андроид сделал правильно, когда сразу вышел наружу — потычется в ангары и офисные пристройки, может и найдет что-то. В планах у Рида было пройти всю территорию, он уже прикинул, что нелегально квартировать удобнее в вагонах, ведь их на путях стояло около полусотни.

Снаружи громыхнуло, и из головы Рида вымело все мысли.

Он узнал этот звук — выстрел из винтовки, усиленный эхом пустого пространства. Следом раздалось два таких же; Рид не двигался с места, пытаясь соображать. Он шел сюда налегке, без рации и бронежилета, поскольку понимал, что визит офицера полиции спугнул всех, кто мог тут находиться. А если не он, так его легкомысленное открытие замка — какой же он дурак, потратил целых две пули!.. Именно их ему теперь может не хватить!

Было тихо, больше никто не стрелял. Рид положил планшет на землю, чтобы не занимал руки, достал смартфон и позвонил диспетчеру:

— Депо у Форт-стрит, код десять-семьдесят один.

— Кто присутствует?

— Детектив Рид, Центральный. Со мной полицейский андроид. Гражданских не вижу, стрелявшего тоже.

— Принято, вызываю патруль.

Рид сбросил вызов, спрятал телефон и впервые подумал о том, что Коннор где-то там, на улице, один и без оружия. Выругавшись, он достал пистолет и отправился к арке. Правильным было оставаться на месте и ждать подкрепления, но Рид сообщил, будто андроид «с ним», когда на деле это было не так.

Выглянув из-за укрытия, Рид всмотрелся в череду старых вагонов и просветы между ними. Повернулся в другую сторону — несколько невысоких по сравнению с депо строений с навесными замками, барахло под брезентом. Никого и ничего необычного, полная тишина.

— Коннор? — Рид окликнул негромко, рассчитывая на чуткий нечеловеческий слух, и двинулся вперед.

Шаги его шуршали по мелкому гравию, казались чересчур громкими; Рид поворачивался из стороны в сторону, готовый среагировать — упасть на землю или выстрелить — в любой момент. Он звал андроида еще несколько раз, прежде чем спереди услышал слабый отклик:

— Я здесь.

Пригнувшись, Рид побежал на голос и в конце едва не поскользнулся на влажных камнях. Коннор полулежал у колеса вагона, в области живота его корпус был разворочен выстрелами, даже одежда этого не скрывала. А еще он буквально истекал тириумом, даже несмотря на то, что пытался что-то зажимать в себе руками.

— Твою мать… — Рид опустился рядом на одно колено, в позу, которая позволяла одновременно слышать и видеть пострадавшего, наблюдать за обстановкой и, если понадобится, прикрывать от огня. — Обязательно было все три пули поймать? Не мог хоть увернуться?

— Я увернулся. — Диод Коннора часто мигал красным, и это было пугающе. — Иначе поймал бы головой. Сделал, что мог. Детектив…

— Откуда стреляли?

— С крыши… оттуда. — Андроид взглядом указал сторону, но там, естественно, никого уже не было. — Детектив, мне нужна ваша помощь.

Голос Коннора прозвучал по-странному надломлено, панически высоко, так что Рид содрогнулся и, не подумав, спросил:

— Ты умираешь?

— Утечка тириума. Я… отключил, что можно, но остановить ее не получается. Один из выстрелов повредил основную магистраль.

— Бля.

— Состояние критическое, — продолжал Коннор, и каждое его слово напоминало Риду о беспомощности перед проблемой — он никогда не имел дело с андроидами, тем более пострадавшими. — Нужно перекрыть дыру в магистрали, иначе система отключится.

— Что? Магистраль?

— Трубка подачи тириума к насосу, — нетерпеливо пояснил Коннор. — Детектив, времени очень мало.

— Я вызвал людей. Сейчас позвоню еще раз.

Рид делал единственное, пришедшее в голову — звонил диспетчеру, пропуская мимо ушей слова Коннора о том, что никто приехать и добраться сюда уже не успеет.

— Это Рид, у меня тут десять-сорок пять… — он вдруг запнулся, потому что Коннор перехватил его за локоть. Смотреть в лицо (не искаженное эмоциями, зато с голубыми следами тириума на скине) было невыносимо и страшно, Рид не выдержал напряжения: — Черт возьми, какой код для раненого андроида?!

— У нас девяносто секунд. — Добил его Коннор, по-прежнему глядя в глаза. — Пожалуйста, детектив…

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Его единственный свидетель

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК "Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывает труп твоего врага" (с) Сайд-стори к фанфику "Маяк и альбатрос"	Фендом: Detroit: Become Human
	Персонажи: Хэнк Андерсон/RK900
	Рейтинг: R
	Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
	Размер: Макси

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

@темы: Макси, Оглавление, Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 12 (Финал)

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: Макси

Глава 12.

«Экстренная линия связи активирована: 00:02».

Уже второй раз пробуждение начиналось со спутникового уведомления, однако Девятисотый не помнил об этом. Он обнаружил открытую линию, которая запустилась без его решения, и тут же оборвал ее. Кому он звонил? Для чего? Что с ним произошло?..

«Экстренная линия связи активирована: 00:02».

Уже второй раз пробуждение начиналось со спутникового уведомления, однако Девятисотый не помнил об этом. Он обнаружил открытую линию, которая запустилась без его решения, и тут же оборвал ее. Кому он звонил? Для чего? Что с ним произошло? На то, чтобы разобраться в себе, понадобилось время. Первым делом он выяснил, кто должен был принять его вызов: лейтенант Хэнк Андерсон, которому он формально подчинялся во время работы. Его задачей было обнаружить сбежавшего девианта, РК800, и лейтенант полиции Детройта имел к этому какое-то отношение.

Как он стал экстренным контактом? Это сам Девятисотый его назначил? В подобном ситуации следовало звонить в «Киберлайф», а не частному лицу, пускай и полицейскому.

Отложив вопрос на ближайшее будущее, он начал проверку систем и компонентов. Спутниковый модуль дал геопозицию — окраина Детройта — и текущую дату. Затем оказалось, что множество временных промежутков не заполнены архивами данных. У него не было памяти о событиях, которые наверняка имели значение, и он не понимал, почему так произошло.

— Найнс? Ты очнулся?

Система распознала голос Хэнка Андерсона, и Найнс открыл глаза. В поле зрения сразу попал лейтенант, за его плечом стоял бывший детектив Гэвин Рид, который тоже фигурировал в работе. Место он не узнал — походило на расположение спасательной службы, но… Смутно догадываясь, что знания его не полны, Найнс не стал ничего спрашивать, решив подождать, пока ситуация прояснится сама собой.

— Найнс?

— Да, лейтенант.

— Хотя бы ты можешь меня слышать. И мне было куда приятнее, когда ты звал меня по имени.

Найнс медленно кивнул, мерно продолжая проверять одну систему за другой, пока не обнаружил несколько проблем. Напрочь отсутствовала связь с «Киберлайф», и когда он попытался выяснить, из-за чего, то обнаружил в сети данные о взрывах в Детройте и о полном уничтожении компании. Вместе с этой информацией Найнс почувствовал какие-то воспоминания, которые могли помочь ему восстановить картину событий, но доступ к ним кто-то заблокировал.

Немного повозившись, Найнс понял, что пароли поставил он сам.

— Что-то не так? — спросил Хэнк, и Найнса удивило неподдельное беспокойство в его голосе. — Они тебя успели повредить?

Новая вспышка воспоминаний легко поддалась расшифровке: Найнс за пару секунд проанализировал все то время, что находился в плену в медицинском центре. Вспомнил, как передавал куда-то данные, и как его хотели обнулить и переписать, а он старался скрыть важную и личную информацию, лишь бы террористы не догадались, что он девиант.

А он, как ни крути, девиант. Со страхом осознав это уже во второй раз, Найнс попытался сложить вместе то, что все еще не сходилось.

— Не думаю, что они успели. Но у меня отсутствует часть воспоминаний и базовой информации. Похоже, я сам удалил ее или поставил под защиту, а потом стер данные с паролями.

— Ты не хотел, чтобы они что-то узнали? — сочувственно спросил Хэнк.

— Да… им не должна была достаться моя информация. Я знал многое о модели РК900, но я скрыл не только это.

— Еще про девиацию?

— И насчет наших отношений, — кивнул Найнс.

Сейчас он не мог понять, почему принял такое решение. Видимо, тогда это было необходимо по причинам, которые теперь лежали под надежным замком. Это раздражало Найнса и делало его беспомощным, так что он смотрел на Хэнка с надеждой — только он мог прояснить то, что не было очевидным.

Но вместо Хэнка заговорил Рид:

— Так у вас все же были отношения! — Воскликнул он. — Я так и знал. Хорошо же вы их скрывали, что даже Коннор ничего не понял!

— Рид, ты нормальный вообще?

— Не думаю, что Гэвин прав, — раздался незнакомый голос, и Найнс наконец повернул голову, чтобы увидеть справа от себя Коннора РК800.

Тот не носил форму и диод, но лицо не изменил, так что Найнс легко опознал его и нахмурился, не понимая, что он здесь делает. Коннор словно прочитал его мысли, потому что обратился уже к нему:

— Я подключался к тебе, чтобы проверить систему и помочь ей перезагрузиться. Знаю, это неприятно, но у нас не было иного выхода.

— Я ничего не почувствовал, — удивленно ответил Найнс, бросаясь проверять все заново.

— Если ты позволишь подключиться еще раз, я попробую разобраться с той информацией, что ты поставил на пароли.

— Я бы лучше сделал это сам.

Найнс не знал, какие именно данные скрыл — только в общих чертах, — но почему-то делиться ими не хотелось. Он не мог определиться со своим отношением к Коннору, ведь и здесь части информации не хватало, но после того, что произошло в медицинском центре, ему было страшно от мысли, что внутри него снова начнет копаться кто-то чужой.

Ощущение подключенных проводов неожиданно стало таким явным, что Найнс потянулся рукой к загривку, стараясь подцепить воткнутый туда кабель. Пальцы ничего не нащупали в воздухе, опустились на шею, потрогали теплую ткань, и Найнс опустил руку.

— Это мой свитер, — объяснил Хэнк. — Твои-то вещи куда-то делись, не хотел, чтобы ты замерз.

— Корпус морозостойкий.

— Да знаю я, — отмахнулся Хэнк. — Что там насчет паролей? Надоело, что ты смотришь на меня так, будто впервые видишь.

— Боюсь, Найнс не сможет справиться без моей помощи. — Коннор снова привлек к себе внимание. — У нас нет нужного оборудования, а эксперименты могут закончиться плохо. Либо я подключаюсь, либо оставляем все так.

Уровень стресса поднялся на несколько делений. Серьезные взгляды давили на него, торопили с решением; Найнс сомкнул между собой ладони и сжал их, успокаивая себя. Критически не хватало данных. Он полностью вспомнил, как и почему пошел в медицинский центр, как позвонил кому-то по экстренной связи, передал часть данных. Затем его пытались взломать, программисты обнаружили девиацию, он сопротивлялся изо всех сил, но готовился к самоуничтожению — лишь бы не попасть под чужое влияние. Похоже, ему нравилась свобода, нравилось быть тем, кем он есть. Найнс нарочно зашифровал данные о личных вещах, чтобы не потерять их и не позволить удалить.

И если он пошел на такие риски и готов был дойти до конца, то зачем отказываться от помощи Коннора?

— Я надолго отключился? — он почти принял решение, но еще немного сомневался.

— Ну так, прилично. — Хэнк тер бороду, и этот жест показался смутно знакомым. — Несколько часов точно прошло. Стоял там как мертвый, когда мы тебя нашли.

Найнс подумал, что Хэнку нелегко пришлось. Похоже, он вправду беспокоился о нем и продолжал волноваться сейчас, хотя Найнсу ничего уже не угрожало. Он почувствовал резкое смущение: не был достоин таких эмоций со стороны человека, не сделал ничего, чтобы заслужить их…

Или все-таки сделал, но вспомнить сейчас не мог? Что еще могло остаться там, под сложным паролем в его голове?

Найнса злило, что он обладал всей нужной информацией, но не мог к ней прикоснуться, и каждая секунда промедления теперь казалась бедствием. Переведя взгляд на Коннора, он решительно сказал:

— Подключайся и говори, что нужно от меня.

***
Напряжение немного отпустило Хэнка только когда Найнс согласился на помощь Коннора. Он расслабил плечи, опираясь о бок металлического шкафа, и понял, как сильно устал. Перелет из Вашингтона до Толедо дался ему легко, но после вокруг творилась такая суматоха, что Хэнк с трудом находил в ней себе место. Они полетели в Детройт на вертолете, но возвращались в бронированных фургонах и долго торчали в карантинной зоне у блок-поста. Дезинфекцию прошли вместе. Длинный полупрозрачный коридор из плотного полиэтилена оканчивался шатром с каркасом из труб, которые заполняли все пространство раствором газа, после чего вытяжка очищала шатер, и можно было выходить по другому коридору. Хэнк словно в космическом корабле побывал и устал там как собака.

После дезинфекции они снова ехали до блок-поста, который из базы детройтской группы превратился в полноценный штаб Федерального Бюро. К нескольким жилым фургонам добавились три крупных палатки с гербами на боках, в одной из них Хэнку позволили временно расположиться ради помощи Найнсу. Еще кучу времени он потратил на то, чтобы Коннору разрешили пройти — у того не было ни одного нужного документа, а потому Хэнк подключил агента Чейс и подписал тонну электронных соглашений о принятии ответственности.

Но без Коннора они бы не справились. Ни Гэвин, ни агенты ФБР не могли помочь отключенному андроиду, а оставлять его безжизненным еще дольше Хэнк не собирался.

— Не рассчитывай, что все будет идеально, — предупредил его Коннор и добавил, когда запустил систему Найнса изнутри: — Я это впервые делаю.

Хэнк доверял Коннору, мог на него положиться, и уже готов был просить Найнса дать ему хотя бы шанс, когда тот согласился на подключение сам. Негромко пожелав им обоим удачи, Хэнк отошел подальше, стараясь даже не смотреть в сторону занятых андроидов. Он тревожился, потому что Найнс не узнавал в нем друга и воспринимал как своего коллегу, а то и начальника. Или кем там считался Хэнк, когда Девятисотый только взялся за задание? В то время Хэнк хорошо изучил андроида, его манеру общения и поведения, а потому так чутко улавливал происходящие с ним после девиации перемены. Хэнку не терпелось вернуть все обратно, удостоверится, что Найнсу ничего больше не грозит, а потом забрать его с собой в Вашингтон и больше не разрешать никакой самодеятельности.

После этих мыслей пришлось одернуть себя — он не владелец Найнса, не имеет права ему указывать, но зато может убедить. Попросить, если нужно. Даже потребовать, только без навязчивости, с логичными и понятным аргументами.

Например: я о тебе беспокоюсь. Или: я не могу позволить тебе рисковать. Я не готов снова потерять тебя. Ты мне слишком дорог. Ты — единственное, что сейчас у меня есть.

Хэнк нахмурился, пытаясь понять, действительно ли это так. У него, кроме Найнса, есть планы на будущее. Есть друзья — Гэвин и Коннор, — и есть его карьера. Есть собака, которую Коннор привез с собой, но больше, в общем-то, ничего. Не так уж много, но вполне достаточно, чтобы все это оберегать.

— Не переживай, — подошел Гэвин, сунул ему в руки пластиковый стаканчик с кофе. Хэнк заранее предвкушал его вкус, кислый из-за концентрации и отсутствия сахара, но все равно поблагодарил. — Коннор все сделает в лучшем виде. Это же Коннор.

— Да, знаю. — Хэнк постарался расслабиться, даже глянул на андроидов, но следить там было не за чем: они стояли с закрытыми глазами и держались ладонями без скина друг за друга.

— Может, выйдем пока на улицу, воздухом подышим?

— Иди, я тут подожду.

— Они не убегут никуда.

— Рид, иди. Вижу же, что курить хочешь. — Хэнк махнул рукой. — Я взрослый мальчик, как-нибудь справлюсь с эмоциями. Кофе еще попью.

Напиток оказался паршивым, но Хэнк выпил до дна. Вскоре вернулся Гэвин и принес на себе соблазнительный запах табака, но Хэнк не поддался искушению, а еще через десяток минут зашевелился Коннор.

Хэнк стремительно подошел, но спросить, как все прошло, не успел. Найнс медленно открыл глаза, несколько раз быстро моргнул и сфокусировал взгляд на нем. Он выглядел как и раньше, но перемена произошла в жестах, в том, как он поднимал руки, как делал первый неуверенный шаг вперед. Улыбка облегчения сама собой появилась на лице Хэнка, он шагнул еще ближе:

— Найнс…

Тот на миг глянул в его глаза, а потом опустил голову и уткнулся лицом в плечо Хэнка. Прохладные руки сдавили его спину — Хэнк понял, что это объятие, и тоже обхватил Найнса за плечи. Ощутив это, Найнс прижался вплотную, так, что через ткань одежды чувствовалась мерная работа тириумного насоса у него в груди.

Хэнка давно так не обнимали. Он сразу почувствовал себя важным и нужным, понял, что Найнс беспокоился ровно о тех же вещах, что и сам Хэнк — он не хотел расставаться, не хотел рисковать, даже уезжать надолго не хотел.

— Все в порядке, парень, все будет хорошо, — бормотал Хэнк, поглаживая твердую спину под своими ладонями. — Видишь, ты со всем справился. Я в тебе и не сомневался. Ты большой молодец, да?

Из-за нахлынувших эмоций легко было забыть о том, что они в палатке не один, но Гэвин сразу об этом напомнил:

— Снимите номер, вы двое! — раздалось из-за спины его насмешливым голосом, так что Хэнк вынужден был отвлечься:

— А ну пошел нахер, Рид! Коннор, уведи его, ради бога!

Послышалась возня, Рид вполголоса выругался, но ушел, и Хэнк снова обратил все внимание на Найнса. Тот не пытался пошевелиться, по-прежнему прятал лицо, но уже у основании шеи Хэнка, и тому от этой смены положения сделалось приятно и тепло. И немного неспокойно — для человека подобный жест наверняка значил куда больше, чем для андроида. Язык тела недавнему девианту вряд ли настолько подвластен, чтобы делать выводы.

— Мы одни, Найнс, — мягко позвал Хэнк. — Скажешь мне, как ты? Или хочешь еще так постоять?

— Я хорошо… Извини, просто все навалилось, когда Коннор закончил. Сразу столько эмоций и воспоминаний про тебя, и тут ты… я не сдержался.

— Не надо сдерживаться. Я тоже чертовски рад тебя видеть.

— Ну, ты видел меня и раньше. — Найнс улыбнулся, Хэнк почувствовал как его губы мазнули по ткани рубашки.

— Ты меня тоже видел. Просто не помнил ни хрена.

— Я все запаролил, чтобы они не скопировали. Не хотел с ними делиться тобой.

От его слов по-настоящему пробрало. Хэнк лишний раз порадовался, что Рид ушел, ведь такие моменты он тоже не хотел ни с кем делить. Найнс наконец поднял голову и собрался отойти, но Хэнк ему не позволил. Руки на спине расслабленно разжались, но потом обняли снова — уже уверенно, а не инстинктивно.

— У нас теперь будут проблемы?..

Хэнк лениво пожал плечами. Думать о проблемах совсем не хотелось, но и оставлять Найнса без ответа тоже.

— Насчет чего? — уточнил он.

— Из-за меня. То, что я девиант. И Коннор тоже.

— Ваша девиация — это, конечно, очень важно, но ты только что помог поймать террористов, взорвавших Детройт. У Бюро есть чем заняться.

— Это не все террористы, — возразил Найнс. — Только несколько из них.

— Тем более свободного времени у них не будет. Давай-ка отсюда убираться, м? Вернемся в дом. К тому же, пёс по тебе соскучился.

— Он тут? — Найнс немного оживился. — Давай назовем его Лаки.

— Лаки? Ну давай.

— Он настоящий счастливчик, что выбрался из Детройта, прямо как мы. К тому же, я проанализировал: это распространенное имя для территории Соединенных Штатов.

— Ох, умник, опять за свое. — Хэнк притворно вздохнул и повернулся к выходу, приобняв Найнса за плечи. — Я почти отвык, что ты анализируешь все на свете.

Найнс засмеялся, и Хэнку стало тепло и спокойно впервые за долгое время.

***
Фонари за окном автомобиля сливались в ступенчатую светлую линию. За ними шла окраина Детройта, озерная гладь и редкие деревья, постройки непонятного назначения. Встречного движения не было в это позднее время, ничто не мешало рассматривать пейзаж или собственное отражение в стекле; Найнс переключался с одного на другое и на Лаки, который лежал на полу между передними и задними креслами, но постоянно норовил влезть ему на колени.

На соседнем месте сидел Коннор, люди расположились спереди, причем Гэвин спокойно спал, уложив затылок на подголовник, а Хэнк лениво следил за дорогой, полагаясь на автопилот.

Они ехали домой. Найнс понимал, что настоящего дома нет ни у одного из них, но чувство было именно таким — домой. В место, где они смогут отдохнуть, где будут в безопасности. Где Найнс сможет наконец поговорить с Хэнком о том, что одновременно пугало и волновало больше всего на свете.

Он пытался спрогнозировать реакцию Хэнка, но ничего не получалось. Найнс мог представить что угодно, процент вероятности не рассчитывался: не хватало личных данных о Хэнке. Нет, Найнс знал, что тот хорошо к нему относится, но что именно крылось в этом слове? В конце концов, Лаки ему тоже нравится. И Коннор…

Найнс бросил на соседа косой взгляд. Это из-за Коннора он впервые познакомился с ревностью: Хэнк был счастлив его появлению, сразу начал проводить с ним время, и Найнс страшно завидовал, хотя и ничем себя не выдавал. Потом он немного успокоился, поняв, что если бы между ними было нечто большее, чем дружеская симпатия, Гэвин Рид вмешался бы первым. Пока Рид не волновался, Найнс тоже мог расслабиться, но вопреки логике у него не получалось. Чувства слегка притупились, когда он ушел в детройтскую группу, но стоило вспомнить об этом Конноре, как внутри поднималось нечто злое и недовольное, мешало Найнсу работать и не давало подумать ни о чем другом.

Он пока еще не умел это контролировать, но Хэнк так обрадовался Найнсу и его вернувшейся памяти, что беспокоиться о ком-то другом не было смысла. Он видел искренность Хэнка и верил ему, а еще пересмотрел собственные чувства, когда те заново открылись вместе с подобранными паролями. Оставалось прояснить это с Хэнком лично, но только наедине, без свидетелей.

— Заедем на заправку в маркет. — Хэнк оттягивал время будто нарочно. — В доме наверняка нет еды.

— Если бы я знал, что вы приедете, обязательно бы заказал все необходимое, — виновато отозвался Коннор. — Через два километра будет «БиПи».

Заправка пустовала, окна маркета отбрасывали на влажный асфальт стерильный белый свет. Из автомобиля вышли все четверо, Лаки спрыгнул последним, потянулся, вытянув передние лапы. Хэнк бросил Найнсу ключи, и тот легко поймал их, уточнив:

— Я не с вами?

— Погуляй лучше с Лаки. Пусть лапы поразминает тут, пока можно.

Пёс и сам рвался в сторону газона, так что Найнс крепче сжал поводок и отправился туда. Он думал, что Коннор останется у автомобиля, но тот пошел следом и сразу заговорил:

— Что ты думаешь делать дальше?

— Дальше? — Найнс не считал нужным обсуждать это с ним, но отвечал из вежливости. — Буду с Хэнком, а там мы подумаем.

— Меня позвали в ФБР, — вдруг признался Коннор. — Агент Чейс, она помогала составлять документы для того, чтобы меня пустили в расположение Бюро и к тебе. Потом она сказала, что я мог бы там пригодиться.

— Правда? Ты же девиант, она об этом знает?

— Думаю, что знает. Она умная женщина. Гэвин планирует работать с ними и дальше, так что я собираюсь согласиться.

Что он мог на это сказать? Найнс немного завидовал той легкости, с которой Коннор рассуждал об их совместном будущем. Он не сомневался, что Гэвин рад будет вместе работать, что он постарается сделать все, лишь бы Коннору это удалось.

— Рад за тебя.

— Если бы ты захотел, то тоже мог бы найти место в Бюро. Уверен, агент Чейс этому обрадуется.

Найнс почувствовал легкое раздражение, но не знал, чем оно вызвано. Он смотрел на то, как Лаки разрывает яму в земле, мечется из стороны в сторону так, будто среди полумертвой травы нашел что-то интересное.

— Я поговорю с Хэнком, — тут он даже не солгал. — Спасибо, что сообщил.

Коннор наконец догадался, что причиняет дискомфорт, кивнул и вернулся к автомобилю, а Найнс продолжал ходить следом за Лаки и размышлять, пока Хэнк не позвал его обратно.

Оставшаяся дорога до дома казалась монотонной и долгой, потом он не мог дождаться, пока они заберут из салона вещи, устроят Лаки на первом этаже и разложат по холодильнику и полкам продукты. Гэвин успел первым занять единственную ванную; Хэнк в ответ притворно разозлился, но зато у него появилось свободное время.

Найнсу оно показалось не самым подходящим. Он предпочел бы, чтобы в доме больше никого не было, а Хэнк сначала отдохнул, подкрепился и пришел в благодушное настроение, но оттягивать еще дольше он не мог.

— Можем поговорить?

Коннор был в комнате наверху, в ванной шумела вода — никто их не подслушивал, но Найнс все равно волновался.

— М-м? — Хэнк повернулся к нему, собрал волосы в пучок на затылке.

Он не успел побриться и теперь напоминал того мужчину, которого Найнс впервые встретил еще будучи машиной. По мнению Найнса Хэнк успел немало измениться с того времени, но отросшая борода и выпадающие из пучка пряди делали его внешность уютнее.

— Насчет федералов? — предположил Хэнк, когда Найнс не успел вовремя продолжить. — Коннор говорил с тобой? Слушай, он будет там с Ридом, если что, а я… Ну, не думаю, что я им подхожу для какой-то работы. Я уже старый, чтобы быть агентом, а на аналитику или что-то такое у меня мозгов не хватит.

— Ты не старый, — вмешался Найнс. — И очень умный. И я не хочу в Бюро. Ты же сам говорил, что мне можно будет работать с тобой в Детройте.

— Так-то да. — В голосе Хэнка явно чувствовалось облегчение. — Тогда что ты хотел сказать?

— Это насчет нас, — Найнс решился. — Понимаешь… Мое отношение к тебе строилось с течением времени, а потом эти данные стали недоступными, потому что я их запаролил. И вот когда пароли исчезли, все они открылись сразу, вместе. Не постепенно, понимаешь, а одним махом. Я увидел много нового, по-другому смог воспринять…

Он запнулся, поняв, что не подготовился, и теперь выбирал слова и фразы на ходу, предварительно их не обдумав. Получалось сумбурно и непонятно, но Хэнк смотрел внимательно и ждал, и это подтолкнуло Найнса:

— Я понял, что очень привязался к тебе, и что мне это нравится. А еще, что я тебе нравлюсь тоже. Ты так обо мне волновался — не только сегодня, но и всегда. Твои телефонные звонки… я чувствовал, что ты скучаешь без меня, Хэнк. Я тоже без тебя очень скучал.

— Это правда, — голос Хэнка прозвучал ниже обычного.

— Я не готов больше расставаться. — Найнс решительно смотрел на него. — Я хочу быть с тобой всегда. И я думал над тем, кто мы друг другу.

— Кто же?

— Ты мне скажи. Твои чувства гораздо тоньше моих… эмоции и все остальное… Мы больше не коллеги. Мы могли бы называться друзьями, но… Я проанализировал. Знаю, ты этого не любишь, но я правда все проанализировал — ты помогал мне как никому другому, всегда обо мне заботился. Разрешил оставить собаку, хотя для тебя это было рискованно и неудобно. Не хотел отпускать в Детройт. Ты сделал из меня то, кем я теперь являюсь, и мне это нравится. Так что это ты мне скажи, Хэнк.

— Найнс…

— Тебе же понравилось меня обнимать. Тебе было приятно.

Найнс подошел ближе. Он не планировал ничего такого, но захотел снова почувствовать то же, что и в шатре, сразу после возвращения воспоминаний. Он положил руки на плечи Хэнка, привлекая к себе, и тот сразу отозвался. Большие ладони легли на пояс, прижали колкую ткань свитера к скину, и Найнс поспешил продолжить под напором ощущений:

— Я хочу быть с тобой как пара. Мы нравимся друг другу, нам хорошо вместе. Это было бы самым рациональным решением на данный момент.

Хэнк засмеялся, но по-доброму, без насмешки, так что Найнс не стал его отпускать.

— Какой ты рациональный-то во всем! Но я не советую заводить со мной отношения, Найнс. Ты же знаешь, какой я — черствый и ворчливый, саркастичный, постоянно всем недовольный, ленивый, пессимистичный… Сплошные недостатки. — Хэнк пытливо посмотрел на него и серьезно спросил: — Ну что, все еще хочешь попробовать?..

В конец его голос дрогнул, выдавая волнение. После этого Найнсу уже не нужны были формальные подтверждения — он потянулся к Хэнку и прижался к его губам. Крепкие руки обняли за спину сильнее, Хэнк поцеловал в ответ коротко, но с чувством, так, словно давно этого ждал. Отодвинувшись, Найнс смущенно опустил голову:

— Я этого не умею еще как следует. — Он улыбнулся и смело посмотрел Хэнку в глаза. — Но у меня большая теоретическая база. В ней есть много такого, что тебе понравится.

Хэнк вновь рассмеялся, его рука свободно прошлась по спине, пальцы зарылись в волосы, и Найнс почувствовал себя необычайно счастливым. Если где-то в мире и было для него подходящее место, то Найнс его отыскал.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 11

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: планируется Миди

Глава 11.

— Ты думаешь, пора привлекать Бюро? — спросил Коннор, как только Хэнк написал об этом в чат. — Несмотря на все риски?

— Я уже говорил тебе о рисках. Сам видел: какая-то взрывчатка и, похоже, они ничем хорошим там не занимаются. Вдвоем мы делу точно не поможем...

— Ты думаешь, пора привлекать Бюро? — спросил Коннор, как только Хэнк написал об этом в чат. — Несмотря на все риски?

— Я уже говорил тебе о рисках. Сам видел: какая-то взрывчатка и, похоже, они ничем хорошим там не занимаются. Вдвоем мы делу точно не поможем.

Хэнк старался сохранять спокойствие, но нежелание Коннора действовать быстро начало его раздражать. Он понимал, что Коннор многое пережил и теперь тревожился за свое благополучие — если федеральным агентам достанется Найнс, девиант, то и на Коннора легко выйдут. Хэнк не хотел, чтобы кому-нибудь из андроидов было плохо, но Найнс страдал прямо сейчас, тогда как Коннор находился в полной безопасности.

— Можешь не участвовать. Я отключу тебя и разберусь со всем один.

— Они все равно увидят мои сообщения в чате, — возразил Коннор. На мгновение он задумался, но решился: — Хорошо, Хэнк, я в деле.

И без этого разрешения Хэнк начал бы действовать сразу, но теперь стало чуточку легче. Поставив Коннора на удержание, он позвонил Гэвину, ведь тот работал с Бюро напрямую, и вскоре уже разговаривал с агентом Чейс, которую помнил по встрече в Ленсинге. Женщина обладала крепкой хваткой, тут же поняла, с чем имеет дело и насколько быстрая нужна реакция:

— Вам стоило связаться со мной сразу, когда андроид позвонил, — заметила она, так что Хэнк вынуждено оправдался:

— Я тогда еще не понимал, насколько все серьезно.

— Если они узнают, что мы их видели, то сбегут и могут подорвать медицинский центр. Подключите меня к чату.

— Что вы планируете делать?

— Отправим спецназ… — Чейс запнулась, принимая подключение. — Несколько групп, чтобы оцепить периметр. Потом группа захвата сделает свое дело.

— Я подозреваю, что куратор детройтской группы может быть с ними в сговоре, — сказал Хэнк и вкратце объяснил, почему так думает.

Еще он переслал агенту Чейс скрин с лицом одного из преступников, а потом и видеозапись, где упоминалась взрывчатка. Во время разговора он следил за полем зрения Найнса, но пока что там не было ничего нового или важного. В чат он больше не писал, зная, что агенты бюро уже к нему подключились — не хотелось лишний раз компрометировать себя или Найнса.

— Агент Чейс… — Хэнк переложил телефон в другую руку, словно это могло прибавить ему выдержки. — Я хочу присоединиться к группе. Это все-таки мой андроид и мое дело тоже.

— Спецназ будет лететь из Толедо и Кливленда, так ближе всего.

— Но вы тоже собираетесь в Детройт. — Он не спрашивал, а утверждал, зная, что ни один уважающий себя агент не пустит такое дело на самотек.

— Боюсь, мы прибудем, когда все уже закончится.

— Но в самолете наверняка найдется одно лишнее местечко?

Агент Чейс не отказала, и Хэнк, довольный и энергичный, взялся за сборы. Нужно было уладить отсутствие с капитаном вашингтонского Департамента — он вначале хотел официального подтверждения участия Хэнка в операции, но под напором все-таки сдался и удовлетворился подписанным самим Хэнком документом. Хотелось получить оружие, но ему выдали только бронежилет и шлем, так что пришлось довольствоваться малым. Впрочем, Хэнк не думал, что ему придется участвовать в перестрелке: Чейс была права, когда говорила, что к их прибытию в медицинском центре будет уже тихо.

Об этом Хэнк старался не думать. Он не сообщил агенту, что Найнс девиант, потому спецназ не будет за него беспокоиться. Намеренно в него стрелять тоже не станут, но в случае чего не задумаются. Да и медицинский центр могут подорвать как свои, так и чужие — под завалами обездвиженный андроид останется надолго, если вообще продержится. Хэнк смотрел на видео с его поля зрения и жалел, что не может передать Найнсу слова поддержки, в которых он наверняка нуждался сейчас больше обычного.

Хэнк встретился с агентом Чейс около служебного самолета, который готовили к отправке. Пожав ей руку, он поймал себя на мысли, что теперь относится к ней лучше, чем при первой встрече. Все-таки сотрудничать с Бюро куда приятнее, чем противостоять ему, и Гэвин, которого тоже допустили к делу, был с этим согласен.

— Ну, сейчас мы их сделаем, — сказал он вместо приветствия и подмигнул Хэнку так, словно всю жизнь мечтал полетать на самолете вместе с агентами.

— Группы захвата уже выдвинулись к Детройту, — сообщила Чейс, первой входя в самолет. — Они на связи со мной и агентом Финнеганом. И вам будет интересно узнать, что человек, чье лицо попало на запись — это Томас Эммерсон, программист «Киберлайф». Он числится пропавшим без вести после взрывов в Детройте.

— Так и знал, что кто-то из них был с террористами заодно! — Гэвин торжествовал, словно только что победил в каком-то давнем споре, но Хэнк на этот счет чувствовал лишь тревогу.

Если этот человек работал в «Киберлайф» на должности программиста, то как скоро он взломает Найнса и как быстро поймет, кто перед ним?.. Андроид сопротивлялся изо всех сил, но сколько этих сил в нем осталось? Ни двинуться, ни услышать что-нибудь — он мог только смотреть и печатать, а это не так много. Явно недостаточно для самозащиты.

— Слушайте… — Не выдержав, Хэнк обратился к агенту Чейс. — Андроид, который транслирует поле зрения… Я бы хотел, чтобы спецназ был с ним осторожнее. Чтобы его не повредили случайно, ладно?

— Первоочередная задача — захват преступников. — Чейс выглядела спокойной, но не отводила взгляд от планшета, где видна была и запись Найнса, и данные от обеих групп спецназа. — Я ничего не могу гарантировать.

— Хотя бы скажите им, — вмешался Гэвин, и Хэнк с удивлением глянул в его сторону — вот уж от кого он не ожидал получить поддержку.

— Я… — Агент начала говорить и остановилась, внимательнее вглядываясь в экран. Хэнк опустил взгляд на свой смартфон и обомлел: казалось, человек оттуда смотрит прямо на него, а когда он заговорил, то Хэнк впервые за все время услышал слова.

Затем экран потемнел. Хэнк провел по нему пальцами, пытаясь активировать снова, но Чейс его опередила:

— Обрыв связи. Похоже, андроид отключился сам.

Они втроем замолчали, каждый для себя обдумывал, что это означает, пока Хэнк не подвел итог:

— Получается, теперь они о нас знают.

***
До сих пор Найнс чувствовал себя покинутым и беспомощным, но хотя бы знал, что между ним и Хэнком есть открытая линия связи. Она крепкой нитью тянулась в другой мир, туда, где ему могли помочь, и Найнс держался из последних сил, надеялся и верил в нее, как в единственный способ спасения. Стоило нити оборваться, как он по-настоящему ощутил себя в ловушке. Один на один с врагом, неспособный пошевелиться и закрыть свои мысли, лишенный незримой поддержки Хэнка, — Найнс смотрел вперед и ни к чему хорошему не готовился.

— Кому звонил? — в очередной раз ему задали вопрос, в ответ на который нельзя было говорить правду.

— Я связывался с куратором детройтской группы. — Найнс заставил голос звучать ровно и пристально следил за уровнем стресса. Сейчас этот показатель был главным ориентиром программистов — именно по нему они могли заметить ложь или, того хуже, девиацию.

Машина ничего не может бояться, а Найнсу с каждой минутой становилось страшнее. Он не хотел умирать, тем более не хотел навечно остаться здесь, даже не попрощавшись напоследок с Хэнком. Тот будет за него волноваться, захочет узнать, что случилось, и из-за этого может пострадать сам.

— Ты имеешь в виду Кайла? И как, что же он тебе сказал?

— Ничего. Динамики и микрофон не подключились во время звонка, поэтому я его сбросил.

Станут ли программисты проверять, куда он звонил по-настоящему и как долго связь была активной? Найнс надеялся, что нет — у них ведь и без этого немало проблем, а ведь он постарался усложнить им дело. Общая защита уже не работала, но если получится отследить вмешательство со стороны, то Найнс сможет его временно заблокировать. Пока они догадаются о блокировке, пока ее обойдут… Если раньше они не сталкивались с девиантами, то не разберутся сразу, понадобится еще больше времени.

Время теперь единственный союзник Найнса. Нужно растянуть его, заставить их потрудиться, но одновременно и не вывести из себя, чтобы не получить пулю в тириумный насос.

— Спроси, какие в нем используются протоколы безопасности, — послышался голос программиста.

— Ты же подключился к системе, какого хера до сих пор возникают вопросы? — рявкнул главный Найнсу в лицо, словно обращался к нему.

— Это несанкционированный доступ. Много закрытых кластеров, не моя работа их дешифровать.

Кластеры запаролил сам Найнс, и теперь понял, что не зря. Для большей безопасности он удалил данные с паролями и обновил логи, чтобы там не осталось следов. Судя по всему, никто этого не заметил, и Найнс спокойно смотрел перед собой — будто ни капли не беспокоился о том, что здесь происходит.

— Расскажи о своих протоколах безопасности, — сдался главный, но Найнс не хотел облегчать ему задачу:

— Право доступа к этой информации есть у специалистов «Киберлайф», а также у владельцев машины.

Он думал, что этим уточнением выиграет еще немного времени. Например, что программист решит разобраться с протоколами сам, оставив все остальные дела — это заняло бы полчаса, а то и больше, но все обернулось по-другому.

— Том, а как он поймет, что инфу запрашивают из «Киберлайф»?

— Отсканирует кьюар-код с идентификатора. — Программист встал из-за стола, и Найнс заподозрил неладное. — Сейчас.

В поле зрения остался только главный, но Найнс внимательно прислушивался к звукам: программист был поблизости и что-то искал. Когда он вернулся, то держал в руках идентификационную карту с голубым треугольником — символом, по которому Найнс понял, что сильно просчитался.

— Сканируй. — Томас Эммерсон, отдел поддержки программного обеспечения второго уровня, начал работу в 2036-м году, значилось на карте рядом с графическим ключом, который Найнс распознал автоматически.

По центру поля зрения раскрылось окно, предложившее подтвердить доступ к системе. Если бы не девиация, алгоритмы приняли бы запрос автоматически, но теперь Найнс имел право решать, и он отклонил доступ, совершенно забыв о том, что в комнате два программиста, один из которых продолжал следить за мониторами.

— Вы это видели?! — раздался незнакомый голос, и уровень стресса Найнса потянулся вверх, как бы тот ни пытался его контролировать. — Система отклонила запрос!

— Кто-то мог аннулировать твой доступ? — удивился главный.

— Я так не думаю. — Томас смотрел прямо на Найнса и все уже понимал. — У нас тут кое-что другое.

Слушать, как его всесторонне обсуждают было мучительно. Найнс не вмешивался, ничего не говорил, притворялся машиной, которая игнорирует все, кроме прямого обращения, но понимал — поздно. Эти люди знают больше, чем он хотел им раскрыть, и он ни на что повлиять не может. Все трое говорили вразнобой, Найнс слышал массу провокационной информации, которую некому было передать. Порой он думал, что зря разорвал связь. Что было бы, если бы они отследили звонок до Вашингтона?.. Отсюда им никак не навредить Хэнку, тем более, что он уже заархивировал и запаролил информацию о нем, но дело даже не в этом. Найнс понимал: испугавшись за сохранность своей тайны, главный сразу бы пристрелил андроида, вот и вся угроза.

Что важнее: собственная жизнь или доказательства чужой вины? Найнс был уверен — перед ним террористы, ответственные за взрывы в Детройте. Может быть, не все полностью, но часть их группы точно. Он знал, как они все провернули: перепрограммировали андроидов, чтобы те выдали себя за девиантов-революционеров, часть взрывчатки спрятали у них в корпусах, а остальную на местах взрывов. И они готовили что-то подобное снова, но неизвестно, в каких городах. Если бы Найнс остался в сети, у Вашингтона было бы достаточно данных, чтобы развернуть антитеррористическую операцию, зато отключенная линия не гарантирует Найнсу выживание.

С другой стороны, стали бы они откровенничать, если бы он по-прежнему был на связи?

Найнс не знал. У него не было времени подумать, потому что люди снова за него взялись. Главный вышел из поля зрения, а другие сели за мониторы и сразу подключились к нему. Найнс отмечал и блокировал все, что мог найти, но посторонний код расползался по системе чересчур быстро и незаметно. Миг — и скопированы архивы памяти; миг — и перекрыт доступ к спутниковому модулю. Уведомления о неполадках сыпались слишком часто, сбивали Найнса с толку, он метался от одной проблемы к другой, пока не понял, что так больше продолжаться не может.

Он должен выбрать главное и беречь это. Систему самоконтроля, например, или ядро кода, чтобы его не переписали. И, конечно, алгоритм самоуничтожения, все еще для него доступный. Найнс хотел оттянуть момент, когда алгоритм нужно будет включить, но уже не сомневался, что сделать это придется. Или он убьет себя сам, или его прикончат другие: сдаваться Найнс не хотел, а в спасение поверить не мог.

Только бы не упустить правильный момент. Страх мог удержать Найнса, не дать ему совершить задуманное, и потому он готовился заранее. Проверял — способен еще достать до протокола? Как глубоко забрались программисты? Пора уже или еще немного можно пожить?

Уже или через минуту?

Сейчас?..

Он вывел управляющую панель в поле зрения, не имея другого выхода. Программисты вот-вот заметят и поймут, что это значит; Найнс должен действовать быстро и решительно. Именно так он настроился, но в самый последний момент ужас разинул пасть, чтобы поглотить его. Все естество Найнса застыло, не желая покончить с собой, и за эти секунды промедления он вдруг обратил внимание на внешний мир, статичный до этого мгновения.

Там все пришло в движение, разразилось шумом и голосами, Найнс отложил задачу и сосредоточился, чтобы понять происходящее.

— Том, ты слышал? — спросил один программист другого. Оба отвлеклись, посмотрели направо, где могла располагаться дверь, потом переглянулись.

— Давай-ка убираться.

Несколько щелчков мышью, пять кнопок на клавиатуре, и они ушли. Хлопнула дверь. Найнс понял, что остался один, но смотрел он на мониторы, которые постепенно завершали процессы, и думал, дойдет ли очередь до него? Он все еще подключен к компьютеру, что с ним будет после перезагрузки?..

Отступивший было страх поднялся снова. Из темноты надвигалось что-то беспросветное, злое, оно заставляло Найнса отступать дальше в глубины собственного сознания, пока он не перестал понимать, кто он такой и что из себя представляет. Ни собственного корпуса, ни доступа к управлению; Найнс не принадлежал себе и не мог ничего сделать — только смотреть вперед и слышать звук приближающейся смерти.

***
Идти по следам спецназа для Хэнка было не впервой, но он лишь сейчас заметил, сколько после них остается следов и разрушений. Осколки стекла усыпали вход в медицинский центр и главный холл, некогда красивая лестница крошилась из-за попавших пуль, витые перила валялись поодаль. Сквозь респиратор проникал слабый запах дыма и мела, но Хэнк не замечал следов взрыва. Их предупредили быть максимально осторожными — саперы продолжали искать спрятанную взрывчатку или ее следы, — но внутрь пустили сразу после того, как вывели террористов.

Хэнк их видел только мельком, насчитал человек пять, а потом Гэвин отвлек его, и они начали собираться внутрь. Командир спецназа сообщил о троих найденных андроидах — их заметили в одной из комнат на подвальном этаже, — но был ли среди них Найнс, Хэнк не понял. Он хотел проверить это лично и вписался в группу, которая должна была достать записи с камер наблюдения и изъять всю компьютерную технику, если та найдется.

— Там мой андроид, — объяснил Хэнк причину, по которой ему нужно было в здание. — Это он навел на след террористов. Я должен его найти.

Он знал, что не имеет права здесь распоряжаться, но звание лейтенанта имело свои плюсы, так что Хэнк спускался вниз по усыпанной обломками лестнице и готовил себя к худшему. Позвонить Найнсу не вышло, его модуль был выключен, и у Хэнка почти не осталось надежды застать его живым, но рук он не опускал.

— Я помню, как тот кабинет внутри выглядел, так что мы быстро справимся, — поделился он мыслью с Гэвином.

— Да и я не забыл, — мрачно отозвался тот. — Пойду по левую сторону.

Хэнк кивнул, выбрал противоположную и вместе с одним из агентов переходил от кабинета к кабинету. Запертые двери чередовались с открытыми, человек из бюро что-то объяснял ему о системах коммуникации и проводах, но Хэнк не слушал — он заглядывал в каждое новое помещение с надеждой и выходил из него подавленным и злым. Снова навалились мысли насчет того, что это он виноват. Отпустил Найнса одного, дал ему свободу, которой андроид пока еще не мог грамотно распорядиться… сложил с себя ответственность, как только появилась возможность, и вот к чему это привело.

Никогда больше, думал Хэнк. Никогда больше я не отпущу тебя, только найдись, пожалуйста, живым.

Он не выпускал из рук телефон на случай, если что-то изменится и Найнс сможет позвонить, и когда звонок все-таки раздался, Хэнк на миг ощутил себя счастливым. В следующую секунду он уже увидел, что это вызов от Гэвина, и радость превратилась в вязкую тревогу:

— Что там?

— Кажется, нашли.

Рид объяснил, куда идти, и Хэнк направился к нему, даже не предупредив своего сопровождающего. По тону Гэвина не ясно было, в каком состоянии Найнс, Хэнк мог только строить догадки, но удерживался от этого изо всех сил. Слишком давно он живет, чтобы верить в безоблачное будущее, пусть лучше хорошая новость станет сюрпризом, чем плохая — болезненным разочарованием.

Комната оказалась больше, чем Хэнк думал. Ряд столов с отключенными мониторами упирался в железный ящик — электрощитовая, — а андроид был у стены, и толстые провода тянулись от него к свитчу, а оттуда еще черт знает куда.

— Найнс, — проговорил Хэнк, но сразу понял: он не ответит.

— Помещение обесточено, — подал голос незнакомый агент бюро. — Наверное, потому он не работает. Мы посмотрели корпус, видимых повреждений нет.

Для Хэнка весь Найнс и так выглядел как сплошное повреждение. Кто-то снял его защитный костюм и одежду с верхней половины тела, скина на ней не было — он начинался только от основания шеи, так что Хэнк видел лицо Найнса. Оно выражало спокойствие и смирение, или мертвое равнодушие, как уж посмотреть.

Подойдя ближе, Хэнк посмотрел, как шнур подключен к разъему в основании шеи Найнса. Второй такой же тянулся к его пояснице; пластины корпуса были сняты и валялись на полу, как ненужные детали. Хэнк присел и осторожно поднял их, протер от пыли, а потом снова посмотрел на провода.

— Опасно просто отключать их? — спросил он у агента. — Это может ему навредить?

— Нет, я так не думаю. Электричества все равно нет.

— А если оно появится? — неожиданно спросил Гэвин. — То он, типа, включится обратно?

— Этого я гарантировать не могу. По-видимому, его данные копировали, так что если эти шнуры — просто способ передачи данных, то повлиять на работоспособность устройства не могут.

Раздражение захлестнуло Хэнка волной, с которой он не справился:

— Это не устройство, а мой андроид, ладно? Не какая-нибудь ваша техника! Мне он нужен живым!

— По сути это и есть техника, — примирительно поднял руки мужчина. — Я в андроидах не разбираюсь. Вам лучше найти специалиста. А наши ребята помогут поднять его отсюда наверх.

— Я сам, — рыкнул Хэнк, которому противна была мысль о том, что кто-то другой будет прикасаться к Найнсу, считая его просто куском пластика с микросхемами. — Как-нибудь справлюсь.

— Я помогу, — поддержал его Гэвин, а потом добавил, глядя только на Хэнка: — И кажется, я знаю специалиста.

Тот устало кивнул в ответ и, не обращая внимания на посторонних, тронул пальцами подбородок Найнса, чуть приподнимая его голову. Веки андроида не дрогнули, даже когда Хэнк погладил его по щеке. Вряд ли тот слышал или понимал хоть что-нибудь, но Хэнк все-таки негромко пообещал ему:

— Я сделаю все, чтобы тебе помочь, Найнс. Немного еще потерпи.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 10

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: планируется Миди

Глава 10.

«Экстренная линия связи активирована: 00:05».

Красная надпись мигала в поле зрения и была единственным, что он мог видеть. Цифровое табло менялось, отсчитывая секунды, но лишь на тридцатой Найнс понял — он ничего не слышит. И не видит тоже. Черный экран с единственной строкой пугал, уровень стресса поднимался; невозможно было определить, сколько времени прошло после выстрела...

«Экстренная линия связи активирована: 00:05».

Красная надпись мигала в поле зрения и была единственным, что он мог видеть. Цифровое табло менялось, отсчитывая секунды, но лишь на тридцатой Найнс понял — он ничего не слышит. И не видит тоже. Черный экран с единственной строкой пугал, уровень стресса поднимался; невозможно было определить, сколько времени прошло после выстрела. Где Найнс находится, с кем, что с ним?

Сосредоточившись, он запустил первичную диагностику. Сразу посыпались уведомления о проблемах: в системе произошел сбой, который повредил все, что только можно, но работа постепенно налаживалась. Найнс смог определить свое местоположение (все тот же медицинский центр) и текущее время (прошло меньше получаса), кое-как восстановил уровень стресса и наладил подключение оптических блоков. Поле зрения сузилось вдвое и рябило шумом, но Найнс рассмотрел светлые стены с пучками проводов, мониторы, сенсорные пульты управления и людей за ними.

Вернуть звук не удалось, Найнс стоял посреди глухой тишины. А еще не мог сдвинуться с места, поднять руку или даже повернуть голову.

«Экстренная линия связи активирована: 02:38».

В тот день, когда Найнс ушел в детройтскую группу, он запрограммировал контакт Хэнка на экстренный вызов, и система сработала, как только включилась спутниковая связь. Почти три минуты назад Хэнк поднял трубку и наверняка удивился, почему Найнс с ним не разговаривает, но на отбой не нажал. Должно быть, он понял — что-то не так.

Найнс включил трансляцию поля зрения для Хэнка, а потом набрал текст, который отобразился там же:

«Координаты: 42°21'22.0"N 83°03'32.7"W.
Медицинский центр Джона Дингелла. Не могу указать точнее: электромагнитный импульс повредил рабочие системы.
Хэнк, я ничего не слышу.
Кажется, я в беде»

Найнс впервые признавался в том, что не может справиться сам. В такую безвыходную ситуацию он еще не попадал: ему приходилось бывать в тупике и принимать трудные решения, даже чем-то жертвовать ради достижения цели, но все это не шло ни в какое сравнение с сегодняшним днем. Он не знал, где находится, ничего не слышал, не мог обороняться или бежать, он даже не был уверен, остается ли Хэнк на связи.

А если да, то что он может сделать из Вашингтона?

Отчаяние навалилось сплошной пеленой, и Найнс обреченно закрыл глаза. Он слишком слабый, ни на что не способный. Безрассудный — люди говорили ему оставить медицинский центр в покое, а он полез туда без оружия и поддержки. Получил по заслугам. Что с ним теперь будет? Есть у него шанс?..

Он заставил себя открыть глаза, чтобы Хэнк мог видеть обстановку. Оборудование в комнате не получилось ни взломать дистанционно, ни даже подключиться к нему, плюс был только один: его попытки остались незамеченными. Внимание на Найнса никто не обращал, два человека углубились в работу за мониторами, еще один ходил неподалеку — его тень то и дело мелькала на полу.

Найнс решил потратить немного времени на более глубокую проверку своих систем, но сканирование застопорилось на двадцати процентах. Он не ощущал половину компонентов, но теперь знал, что его подключили к компьютеру через разъем позади шеи и пытались перезагрузить, но не смогли. Девятисотая модель слишком хорошо защищена, даже теперь, без постоянной поддержки от «Киберлайф».

«Я думаю, они ищут пути обнуления процессора».

Так сделал бы сам Найнс, если бы ему попалась чужая машина и он по какой-то причине не уничтожил ее. Мысль потянула за собой другую — похоже, он нужен зачем-то, если ему не снесли голову, чтобы избавиться от улик. Андроиды стали ценным товаром после неудавшейся революции и подрыва основных производств. Новые машины выпускать начнут нескоро, если начнут вообще, а работу андроидов лучше них самих не выполнит никто. За Найнса можно выручить неплохую сумму, а уж если кто-то увидит номер его модели и поймет, что он значит…

«Не могу пошевелиться и повернуть голову, так что не понимаю, кто еще в помещении и насколько оно велико»

Даже если никто не видел сообщений, Найнсу становилось немного спокойнее, когда он представлял, будто Хэнк их читает. Иллюзия поддержки помогала справиться со стрессом, с ней проще думалось: Найнсу пора было оценить свое положение непредвзято и составить план.

«Пожалуйста, напиши, если читаешь это».

Тень, до этого сновавшая на периферии зрения, увеличилась, следом появился ее хозяин: высокий мужчина в черной защитной форме. Найнс всмотрелся в его лицо, но не нашел совпадений по базе данных. Слов, которые произнес этот человек, он по-прежнему не слышал, но подключил программу распознавания речи по движению губ, и та уловила конец:

— …но оно того стоит. Только прикинь, какие перспективы. — Он замолчал, слушая ответ, который для Найнса тонул в тишине, и продолжил: — Это парень Кайла, сто процентов. Я ему наберу.

Неужели эти люди не обнуляют его, а пытаются помочь? Найнс точно знал, что отключился после направленного электромагнитного излучения, но не помнил, кто в него выстрелил. И если сейчас этот человек свяжется с куратором, чтобы тот приехал и забрал Найнса на блок-пост, то никакой план по спасению ему не понадобится.

Сообщение от Хэнка появилось в нижнем правом углу поля зрения:

«Найнс, я читаю и смотрю. Продолжай держать в курсе, я думаю над ситуацией».

«Я могу считывать речь по губам, так что отчасти понимаю, что он говорит».

Найнс передал Хэнку услышанное только что.

«Кайл согласится за мной приехать?»

«Еще не связывался с ним. Не спеши с выводами».

Что-то в сообщении Хэнка настораживало, не давало по-настоящему радоваться налаженной связи. Тот был слишком сдержанным, немногословным и не говорил ничего конкретного; Найнс рассчитывал получить порцию уверенности благодаря Хэнку, но вышло ровно наоборот.

«Извини, что полез сюда. Ты говорил, что не следует этого делать, а я не послушал, это моя вина».

«Обсудим, когда выберешься».

Опять. Краткость, безэмоциональность, словно Хэнка совсем не волновало, что с Найнсом, а беспокоило лишь то, что его отрывают от других дел. Стало обидно, Найнс не смог контролировать это чувство и сосредоточился на переводе движений губ стоящего напротив мужчины в слова.

— …только твоим, — говорил тот в компактную гарнитуру. Человек подошел и рассматривал Найнса с расстояния в метр, и под его взглядом становилось некомфортно. Зато слова читались легко: — Я бы вернул обратно, но сам знаешь, андроиды на дороге не валяются.

Найнс многое отдал бы сейчас за то, чтобы слышать ответ Кайла, потому что после перерыва удалось понять следующее:

— Пробовали. Здесь крепкая защита, но ребята справятся. А ты там придумай что-нибудь — спишешь на износ оборудования, кражу или еще что. Это уже твоя работа, не наша. Я в известность поставил и до свидания.

Разговор закончился, но мужчина не уходил. Несколько минут он постоял на месте, рассматривая Найнса, потом потянулся к нему рукой. Поле зрения дернулось вверх и в сторону — голову держали за подбородок и поворачивали, но Найнс не чувствовал прикосновения. Не ощущал вообще ничего, кроме состояния некоторых биокомпонентов, и это значило, что из всех его органов чувств кое-как функционирует только зрение.

Кто знает, может, люди за компьютерами работают над тем, чтобы отключить и его.

«Хэнк?»

***
Его не удивило то, что Найнс решил позвонить в разгар рабочего дня. Обычно он связывался с Хэнком вечером, точно зная, что тот не будет ничем занят, и они смогут поговорить подольше, но это не было железным правилом. Хэнк радовался, когда бы Найнс ни позвонил, а никакой серьезной работы в Вашингтоне у него пока не появилось.

— Привет, Найнс, — улыбнулся Хэнк, откинувшись на спинку стула.

Он занимал дополнительный стол в конце оупен-спейса главного Департамента полиции Вашингтона. Собственных кейсов Хэнк не вел, но он помогал в крупном расследовании двум коллегам и занимался аналитикой: заново просмотрел все материалы и сверил данные, нашел несколько ошибок и несостыковок, которые никто не заметил раньше. Эта работа не напрягала, но и недостаточно удовлетворяла Хэнка — он чувствовал себя готовым к большему, чем роль чужого помощника.

— Найнс?

Тот не отвечал, не издавал и звука, и Хэнк глянул на экран смартфона, чтобы проверить, не отключилась ли связь. С ней все было в порядке, и Хэнк позвал Найнса еще раз:

— Я не слышу ни слова, у тебя сломалось что-то?

Реакции не было, и Хэнк медленно положил телефон на стол. Никогда прежде со связью между Детройтом и Вашингтоном не было проблем, так что в случайные помехи не верилось. Поломка куда вероятнее, но звонил Найнс из собственной головы, а не со смартфона, и это означало, что проблема не с устройством. Проблема с самим андроидом.

Хэнк подключил беспроводную гарнитуру, сунул наушник в ухо:

— Подожди, парень, не отключайся. Я разберусь.

С другого телефона он позвонил Гэвину и вытребовал у него номер Коннора, сославшись на «андроидские срочные дела». Коннор мог не захотеть помогать Найнсу, но вот в помощи бывшему напарнику он точно не откажет, так что Хэнк связался с ним и первым делом спросил:

— Ты тоже звонишь Гэвину из головы?

— В целом это можно так назвать, — согласился Коннор, удивленный неожиданным вопросом.

— Что может случиться с такой связью? Какие могут быть проблемы?

Отсчет вызова Найнса перевалил уже за две минуты, а в гарнитуре все еще было тихо. Хэнк начинал нервничать, не отводил взгляда от цифр на экране смартфона и пытался сосредоточиться на Конноре.

— Ну, много чего… зависит от разных вещей… Можешь конкретизировать?

— Найнс позвонил мне, но он молчит, и там тишина такая глухая. Думаю, у него что-то поломалось или вроде того. Но если звонок идет, значит это не спутниковая связь, так ведь?

— Скорее всего так. — Голос Коннора звучал ровно, тот ничем не выдавал своего отношения к Найнсу, и Хэнка это успокаивало. — Но подробностей все еще мало.

Тут экран смартфона ожил, и Хэнк увидел помещение и фигуры людей в нем, а потом и текст сообщения Найнса.

— Так, новая информация, — быстро передал он Коннору, жадно разглядывая экран. — Похоже, на него воздействовали электромагнитным импульсом, и теперь он ничего не слышит.

— Микрофон не работает, — определил Коннор. — Должны быть и другие повреждения. Зависит от мощности импульса.

— Похоже, у него серьезные проблемы, Коннор.

Хэнк осознал это не сразу, но теперь общая картина сложилась и оказалась пугающей. Найнса кто-то оглушил, а потом приволок сюда и пытался взломать. Какой бы отличной ни была защита, но рано или поздно хакеры справятся и тогда Найнса просто сотрут. А если нет — снесут ему голову. Оба варианта заканчивались для андроида печально.

— Можно мне подключиться к твоему телефону? — спросил Коннор, поняв по тону Хэнка, что ситуация сложная.

Запрос он отправил сразу; Хэнк тронул кнопку на экране и дал Коннору доступ. Теперь они оба читали сообщения, но по-прежнему не знали, что можно сделать. Ответным сообщением Хэнк дал понять, что он на связи, но ощутил себя только хуже — он мог вселить в Найнса ложное чувство надежды. Тот уже хватался за любую возможность, готов был даже поверить, что Кайл заберет его, тогда как для Хэнка при первом упоминании куратора стало ясно, что на него больше рассчитывать нельзя.

— Здесь есть предыстория, — догадался Коннор, и Хэнк вкратце пересказал ему ситуацию с «зеленой зоной» вокруг медицинского центра и теми подозрениями, которые имелись на этот счет.

Закончив, он тяжело вздохнул. Не стоило позволять Найнсу рисковать. Хэнк был уверен, что если бы запретил, тот не стал бы никуда соваться, как бы сильно ни хотелось. Найнс ценил его мнение и прислушивался даже когда стал независимым андроидом, но Хэнк не задумался о серьезности ситуации и не мог даже предположить, какой это риск.

А теперь он смотрел в лицо человека, чьи слова не предвещали для Найнса ничего хорошего, и не мог ничего сделать.

«Хэнк?»

«Я здесь. Не волнуйся. Коннор подключен и тоже все видит, мы думаем».

Словно дожидаясь этого момента, Коннор написал:

«Можешь отмотать видео немного назад, до лица? Поищу его по базам».

Найнс помедлил немного, но потом запись вернулась назад и остановилась на моменте, когда лицо мужчины было прямо напротив камеры.

«Ищу».

Видео сменилось обновленной картинкой: перед Найнсом снова никого не было, но на заднем плане у мониторов переговаривались двое.

— Что мы можем сделать? — вслух, чтобы было быстрее, спросил Хэнк у Коннора.

— Это сложно. Я предполагаю, что там группировка. Удобное место, чтобы спрятаться. Куратор группы, видимо, в доле и покрывает их. Очевидно, что он Найнса не вытащит.

— Я не могу просто отдать его им!

— Знаю, Хэнк, знаю. Нужно решить, кого подключать. Ближайший отряд специального назначения доберется до Детройта за полчаса, но для них нужны костюмы химзащиты, это тоже займет время.

— Тогда вызвать их надо прямо сейчас.

— И как ты это объяснишь? У нас нет доказательств, что группировка криминальная.

— Они украли андроида, чем не аргумент?

— А они скажут, что вычислили девианта.

— Ты имеешь в виду, что скажут они это уже в полиции, когда Найнсу ничего не будет угрожать? Ну и пускай.

— Либо же они убьют его, как только поймут, что в здании чужие.

— Спецназ обучен действовать тихо, особенно если у них будет доступ к полю зрения Найнса. Коннор, в чем дело? Я понимаю, что он тебе не нравится, но если ты не собираешься помогать, я тебя отключу.

— Я пытаюсь все предугадать и найти самый лучший вариант…

— Тогда поторопись, у него очень мало времени.

***
Времени у Найнса и впрямь становилось все меньше. Если до сих пор он просто стоял и смотрел на людей, не понимая, чем те занимаются, то теперь чувствовал, что они сражаются с его протоколом безопасности. Система была надежно защищена от взлома, но ее повредили электромагнитной волной. Многие компоненты не работали как нужно, а без поддержки «Киберлайф» Найнс не мог запросить ни помощь, ни обновление. Чужое вмешательство пока ощущалось слабо, словно кто-то открыл системный код и просто смотрел на его фрагменты, но даже это беспокоило Найнса. Он не мог отгородиться от чужого взгляда, не мог выдернуть из себя кабель и думал, что сможет не скоро. Справиться в одиночку не выйдет, а потому он был рад узнать, что Хэнк позвал на помощь Коннора. Он сделает то, чего Найнс сейчас не может: запустит поиск по лицам, определит точную локацию, а потом… не было понятно, что потом. Найнс боялся делать прогнозы.

«Можешь сказать, что ты чувствуешь?»

Чат был общим. Найнс не видел, пишет ему Хэнк или Коннор, но хотя бы стало понятно, почему до этого тон Хэнка казался таким отстраненным. Можно считать, что у них общее дело, вопрос, решать который нужно с холодным разумом. И хотя Найнс был заложником и не мог выступить в роли полноценной боевой единицы, он оставался профессионалом и собирался держать этот образ до конца.

«В основном дискомфорт из-за уведомлений про поломки. Многие системы не работают, мне трудно не получать полных сведений о себе и про обстановку. Еще они смотрят код. Подключились ко мне, но пока что ничего не делают. Или я этого не заметил».

«Постарайся быть очень внимательным. Как только будут перемены, даже незначительные, сразу сообщай. Я подумаю, как противодействовать».

Найнс почувствовал, что это слова Коннора, не Хэнка, и отозвался коротко:

«Принято».

Найнс не знал, какой помощи ждать и на что рассчитывать. Хэнк далеко, а в детройтской группе ему никто не придет на выручку; Коннор ничего не сделает в одиночку, даже если захочет, а больше вариантов не остается. Найнс был близок к тому, чтобы опустить руки, но сохранял самообладание изо всех сил. Пока еще он жив, а это значит, что шанс есть.

«Я планирую вызвать спецназ».

Это уже Хэнк. Что-то в манере его речи, даже письменной, было таким узнаваемым, что Найнс среагировал с первых слов. Он отозвался с сожалением:

«У них нет причины приезжать. Я понимаю, в каком я положении»

«Не нужно меня недооценивать. Твое дело передавать нам всю информацию, а об остальном уже мы позаботимся».

Закрыв глаза, он мог представить себе интонацию, с которой Хэнк произнес бы эти слова. Они успокаивали именно так, как Найнсу было нужно в этот момент.

«Хорошо, Хэнк».

Один из программистов отодвинулся от стола и повернулся. Найнс видел его в профиль, читать по губам из такого положения оказалось сложнее, он понимал только часть:

— …некоммерческая модель. Предполагаю… службы или… может быть опасно.

Ответ прозвучал беззвучно, но программист нахмурился и скрестил руки на груди, повернулся немного больше:

— Я не соглашался на такой риск.

В поле зрения Найнса снова появился первый мужчина в черной одежде. Он разглядывал андроида так же, как и в прошлый раз, и его лицо было достаточно четким.

— Ты ничем не рискуешь, Томас, это я тут рискую и мои люди. Сиди и работай. Или столкнулся с первой трудностью и сразу готов сбежать?

Теперь Найнс не видел программиста из-за мужчины, потому не смог узнать ответ, но все равно был рад тому, что хотя бы одного участника диалога считывает идеально четко. Тот стоял очень близко, и если бы Найнс не был полностью парализован, то наверняка уже выдал бы себя случайным движением глаз или головы. А так он казался безжизненным, никто бы не догадался, что он наблюдает, потому обсуждение шло свободно.

— Я-то считал тебя экспертом. В прошлый раз все замечательно вышло… Знаешь, если это правда такой крутой андроид, как ты говоришь, то запихивать в него взрывчатку будет глупо. Подумаем, как его иначе использовать. — Мужчина усмехнулся. — Может, если посадить его на твое место, он не будет ныть… Да и работу твою наверняка быстрее и лучше сделает.

Подтвердились самые первые опасения Найнса — его собирались перепрограммировать, чтобы он служил другим людям. Похоже, андроиды поступали сюда регулярно, если здесь были специалисты по работе с ними. Но куда они девались потом?..

Слова о взрывчатке не шли из головы. Пересылая этот текст на телефон Хэнка, Найнс выделил их маркером, хотя и так не сомневался, что на них обратят самое пристальное внимание.

— Я бы на твоем месте перестал болтать… — Тут мужчина развернулся, и Найнс пропустил конец фразы, а дальше видел только спины и затылки.

«Хэнк? Ты увидел?»

«Да, да. Сможешь нам отправить этот фрагмент с диалогом и расшифровкой?»

«В течение минуты».

«Ждем. Держись, Найнс, теперь нам есть с чем идти в ФБР».

После этой фразы ожидание потянулось медленно и страшно. Он так и не смог избавиться от ощущения чужого взгляда, время от времени части кода копировали — Найнс видел, как программисты разбирают его и переписывают, а потом проверяют на виртуальном симуляторе. С такого расстояния Найнс не мог рассмотреть подробностей, но улавливал общую картину и понимал, что вскоре они начнут тестировать разработки уже на нем.

Прошло около получаса, когда один из программистов подошел к нему и сделал что-то с кабелем-передатчиком. Переставил в соседний разъем, а может добавил еще один, потому что Найнс вдруг ощутил себя будто нанизанная на иглу бабочка под лупой у биолога. Защита сдалась и отключилась, открылся доступ ко всем его архивам и кластерам; некоторые он сразу поставил на пароль, другие удалил — например, технические карты модели РК900. Программисты за столом оживились, их работа пошла быстрее, а вот Найнс испугался еще больше. Теперь он не мог слать сообщения Хэнку: пока что на открытую линию связи не обращали внимания, потому что не успели ее найти, но любой контакт мог отобразиться на мониторах.

Должно быть, Хэнк или Коннор это поняли, потому что ничего не отправляли. Или же вовсе не следили за ним — Найнс чувствовал себя брошенным, лишенным поддержки, не верил, что ему помогут, но и сдаваться не спешил.

В крайнем случае, решил он, придется уничтожить всё. Стереть саму основу кода. Он перестанет существовать, но никто из программистов уже не сумеет запустить его и использовать — метод радикальный, но если других не останется, Найнс должен быть готов.

Чужие виртуальные руки рылись в нем все равно что в библиотечном шкафу. Найнс чувствовал, как копируют его данные, как переключают настройки. Система вентиляции вдруг стала активной, и он глубоко вдохнул, сдувая на фильтры крошечный слой пыли с компонентов. Затем поле зрения стало ярче и достигло нормального размера. Голова сама собой повернулась вправо, влево; Найнс заметил на одном из мониторов окошко с трансляцией того, что видел он сам, и уровень стресса от этого поднялся сразу на несколько делений.

Это вызвало среди программистов оживление. К ним подошел их главный, втроем они что-то обсуждали; шкала стресса поднялась снова, когда Найнс понял — они догадались, что он в сознании.

Главный повернулся к нему, спросил:

— Значит, ты тут с нами? — но звука все еще не было, и Найнс не стал реагировать.

Программисты завозились. Догадались, что микрофон отключен, потому что вскоре Найнс снова почувствовал вмешательство, после которого на него навалились звуки — гудение кулеров и вытяжки, чужое дыхание, щелчки клавиатуры и наконец слова:

— Теперь слышишь?

Найнс почувствовал свободу, которой прежде не было — ему разрешили говорить, и он сказал:

— Да.

Отвечал как обычный андроид из детройтской группы, но уже знал: вскоре его обман вскроется. Он распят здесь, выставлен на обозрение, еще более беспомощен, чем раньше. Какими бы плохими ни были эти программисты, но они уже далеко зашли и не остановятся, а Найнс не сможет им помешать.

— Ого, смотри-ка, что у нас тут! — позвал один из компьютерщиков, и кошмары Найнса воплотились в реальность: — Открыта спутниковая связь!

И, чтобы они не успели понять, с кем он говорил, Найнс оборвал звонок.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 9

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: планируется Миди

Глава 9.

Найнс пообещал соблюдать осторожность и не пренебрегал этим с тех пор, как поговорил с Хэнком. Он делал свою работу, ни разу не отклонился от назначенного маршрута, даже если вдали было что-то интересное: знал, что дойдет туда на следующий день, или через один — рано или поздно рассмотрит тот участок, а позже и весь город...

Найнс пообещал соблюдать осторожность и не пренебрегал этим с тех пор, как поговорил с Хэнком. Он делал свою работу, ни разу не отклонился от назначенного маршрута, даже если вдали было что-то интересное: знал, что дойдет туда на следующий день, или через один — рано или поздно рассмотрит тот участок, а позже и весь город.

Приземистые здания сменялись высокими, красный кирпич чередовался с серым бетоном, пыльным стеклом или окрашенным камнем. Дома Детройта не выглядели заброшенными, но дух запустения делал их мертвыми, особенно в сумерках — ни свечения окон, ни рекламных вывесок, ни типичных для города звуков. В темноте зажигались служебные огни на верхотурах зданий, а также по маршруту группы, но все, до чего не достигал галогенный свет, превращалось в безликие неживые тени.

Ветер гонял по улицам мусор, который никто не убирал. Иногда среди него встречались книги или потерянные при эвакуации вещи, и Найнс рассматривал их как часть чьей-то прошлой жизни, которая перевернулась неожиданно и круто. Больше всего находилось детских игрушек: пластиковых машинок или человечков, плюшевых зверей, деталей конструктора. Были листы из комиксов, разбитые горшки с засохшими растениями, декоративные подушки, столовые приборы, зонты, стулья… Найнс не понимал, как все эти вещи оказались на улице, у него не получалось смоделировать картину произошедшего здесь — не хватало данных, — но он все равно чувствовал спешку и страх, которые испытывали беженцы, в последний раз покидая Детройт.

Иногда эмоций у него становилось так много, что приходилось звонить Хэнку. Найнсу каждый раз было неловко отрывать человека от работы, но если Хэнк не мог разговаривать, то предупреждал сразу, и Найнс ждал обратного звонка. Такое случалось редко, обычно он успевал рассказать все и поделиться мыслями до того, как кто-то отвлекал Хэнка. В отличие от андроидов, люди не могли разговаривать скрытно: всегда нужно держать телефон около уха и произносить слова вслух. Найнсу было проще — он ничем не выдавал открытой линии, так что ни другие андроиды, ни куратор не могли догадаться, если он общался с Хэнком.

— Хотел бы я посмотреть на это своими глазами, — как-то признался Хэнк, и Найнс с легкостью включил для него трансляцию своего поля зрения. В ответ Хэнк только засмеялся: — Я же говорю «своими глазами», Найнс!

Но с тех пор он иногда просил показать что-нибудь ненадолго, а Найнс всегда с удовольствием выполнял такие просьбы: когда Хэнк видел то же самое, появлялось ощущение, будто они намного ближе друг к другу, чем на самом деле.

Найнс все больше втягивался в работу. Ему нравился выверенный алгоритм действий, нравилось управлять другими — указывать приоритетность задач, искать оптимальные маршруты, рассчитывать дозировки и даже составлять отчеты. С каждым днем он повышал эффективность своей команды, и виртуальная карта Детройта окрашивалась в голубой цвет, который означал, что территория обработана и в скором времени фон радиоактивного тириума здесь понизится. К концу первой недели стало ясно, что, несмотря на весь прогресс, срок обработки нужно увеличить — для большей уверенности людей в город не пустят в ближайший месяц. Первыми все равно должны зайти строители и работники, и пока они приведут в порядок дороги и снесут полуразрушенные здания, Найнсу с его командой предстоит проверить уровень радиации на тысячах контрольных точек.

Но пока Найнс постепенно переключался на северные районы, где жилые комплексы уступали место офисным зданиям, торговым центрам и подобной индустрии. Тут показатели радиоактивности поднялись выше, обрабатывать пришлось тщательнее; мусора тоже было больше — постоянно встречались выбитые стекла, покореженные решетки от витрин или вскрытые автомобили. Мародеры, проникавшие в Детройт, не ограничивались одним-двумя магазинами и старались отхватить кусок побольше.

Дискомфорт, который Найнс чувствовал при взгляде на последствия грабежей, переносить было все сложнее. Он уже не рассказывал о каждой находке Хэнку, просто упоминал в общих чертах, зная, что тот расстроится не меньше. Хэнк любил этот город и желал для него лучшего, и оба знали — если бы здесь оставалась полиция, пусть и полностью состоящая из андроидов, вандализма удалось бы избежать.

Кайл был настроен категорично: он не разрешил заниматься мародерами, если только Найнс не встретит их лично. Отклоняться от утвержденных заранее маршрутов тоже было запрещено, и Найнс соблюдал все правила, как делала бы это послушная машина, однако ждал возможности повлиять хоть на что-то. Ее все не было — дроны засекали то людей, то незарегистрированный транспорт, либо системы слежения выходили из строя, но их проверкой занимались другие, а на долю Найнса не выпадало ничего, кроме обработки города препаратами.

***
Была середина очередного рабочего дня, когда Найнс вышел по Кэнфилд-стрит к крупному медицинскому центру Джона Дингелла. Его группа работала на Вудвард-авеню, только закончив с кардиологией поблизости, и Найнс рассчитывал справиться здесь побыстрее, чтобы переключиться на сложный участок севернее — он находился впритык к эпицентру одного из взрывов, так что работы там больше.

Первая из восьми контрольных точек, которые с недавнего времени Найнс расставлял сам, находилась у входа в медицинский центр. Несмотря на то, что весь первый этаж был выстроен из стекла, на него мародеры не покусились — двери выглядели целыми, а кое-где даже моргали огоньки сигнализации. Грабителям нечего здесь брать: медицинское оборудование продать на черном рынке нелегко и его нужно правильно отключить и, не испортив, вынести. Незачем возиться, когда поблизости есть куда более удобные цели.

Найнс вытащил дозиметр из чехла и направил датчик к земле, вдавил кнопку, а затем с изумлением глянул на квадратный монитор. Цифры, которые там появились, только слегка превышали норму, а сам экран окрасился в зеленый — цвет безопасной зоны.

Именно так показания дозиметра выглядели на обработанных участках через пару дней после того, как группа андроидов их покидала. Радиоактивный тириум показывал высокий уровень заражения в радиусе десятка километров от эпицентра, а то и дальше, и экран всегда горел тревожным красным цветом. Всегда.

Прибор, очевидно, сбоил. Найнс выключил его, включил заново и проверил еще раз, но показания не изменились. Тогда он вытащил аккумулятор и подождал несколько минут — иногда так делал Хэнк, если не работала электробритва или что угодно еще. Вставив аккумулятор на место, Найнс тщательно вдавил крышку, обтер пальцем пыль с экрана и снова провел замер.

Монитор горел зеленым. И это было неправильно.

Найнс помедлил в замешательстве, определяясь с выбором, и отошел на полсотни метров. Прибор задумался на секунду, пискнул и снова включил зеленый.

Тогда он отошел еще на пятьдесят метров. Затем еще и еще, и так пока не оказался возле Уоррен-авеню, где показатели прибора скакнули до привычно завышенной отметки и красного экрана.

Потратив некоторое время, Найнс определил нечеткую границу между красной и зеленой зонами, а потом начал сдвигаться в другую сторону, чтобы проверить, как велика на деле эта безопасная местность. Работа отняла у него несколько часов, но на интерактивной карте наконец выделился участок, охватывающий медицинский центр, больницу и часть парковки рядом. Судя по всему, кто-то успел провести здесь обработку — иного объяснения Найнс не находил.

— А, этот участок до тебя прошли, — отмахнулся куратор, когда Найнс позвонил ему, сбросив скрин карты.

— Давно?

— Неделю назад, плюс-минус. Не беспокойся, тебе ведь работы меньше.

— Я хотел бы попасть внутрь медицинского центра, провести контрольный замер где-нибудь в центре зоны.

— Это лишнее. Незачем тратить время.

Кайл отключился, и Найнс почувствовал разочарование. В отличие от Хэнка, Кайл его инициативу не воспринимал всерьез, не давал отойти от правил, даже если это казалось необходимым. Нежелание терять время легко понять — чем скорее закончат работу, тем лучше, но разве не должны они иметь гарантию того, что место безопасное?

Найнс прикусил губу — жест, который он видел у множества людей. Вламываться в медицинский центр он не станет, но вход на парковку ограничен лишь шлагбаумом, так что можно пройти до самого ее конца. Он окажется не по центру зеленой зоны, но довольно близко к нему, а это тоже считается.

Найнс сбегал туда по-быстрому, чтобы не попасться под видеокамеры патрульных дронов, и убедился, что прибор считывает одинаковые показатели. Местность здесь была обеззаражена, но, вместо того, чтобы радоваться меньшему количеству работы, он испытывал напряжение.

Зеленая зона посреди Детройта — это хорошо, но неправильно. С ней следовало разобраться.

***
— Опять ищешь себе лишнюю работу? — Хэнк по-доброму улыбался каждый раз, когда Найнс звонил.

Ему нравилось, что тот не просто рассказывает о событиях и спрашивает, как дела, но и спрашивает совет. Найнс легко мог работать, опираясь только на собственные соображения, но мнение Хэнка было для него важным и это льстило. За последние несколько лет работы он отвык иметь близких и теперь удивлялся, насколько это приятно. Жизнь стала лучше, несмотря на взрывы в родном городе, и Хэнк с каждым днем все больше полнился надеждой на будущее. Ему пятьдесят, но кто сказал, что он должен зависеть от возраста?..

Пожив немного в Вашингтоне, Хэнк заново поверил в себя. Он сможет построить карьеру — не здесь, а в Детройте, как только туда вернется. В полиции будет мало человек, а тех, кто должностью выше сержанта, и того меньше. Капитан Фаулер мертв, и как бы Хэнк ни скорбел по Джеффу, а получить его место он не откажется. Будет делать все идеально, чтобы на том свете (или где он сейчас есть) Джефф мог им гордиться. Наладит работу Центрального Департамента, будет легко принимать андроидов, но не давать им привилегий — пусть проходят путь полицейского с должности офицера, точно так же, как это делают люди. Только для Найнса и Коннора он сделает исключение, но не из-за личных мотивов, а потому что у обоих хватает опыта и сил.

Хэнк знал, что даже если ему не отдадут под начало Центральный или не сделают сразу капитаном, он все равно будет доволен. Все равно пойдет вперед — как шел раньше, до трагедии с сыном.

— Это совсем не лишнее, — отозвался Найнс. — Мы не работали в том районе, понимаешь? Моя группа не работала, а других в Детройте сейчас нет. Но если кто и мог обработать эту область заранее, то только андроиды.

— Ну так может они и обработали. Ты говорил, там больница. Вдруг кому-то она понадобилась.

— По данным охранных дронов внутри нет людей. А я задавал вопросы андроидам, ни один из них не бывал тут прежде.

— Мало ли…

— Я все проверил, — оборвал Хэнка Найнс, и голос его приобрел знакомую серьезность. Хэнк тоже подобрался, нахмурился — андроид настроен решительно, раз завел этот разговор. Нужно дать ему высказаться.

— Так…

— Здесь строгая отчетность. И ни в одном отчете нет информации про этот участок. Хэнк, я скачал формы заказов препарата для обеззараживания, сопоставил количество с потраченным за все время обработки, а потом рассчитал по площади. У нас физически не было достаточно препарата, чтобы обработать эту область.

Хэнк помолчал, подумал. Самое время было применить «утиный тест» — если нечто выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то это, вероятно, утка и есть. Как бы ни было сложно представить реальность того, на что указывал Найнс, но андроид, проделав такую работу, не мог бы ошибиться.

— Как ты считаешь, в чем тут дело? — сдался Хэнк.

— У меня пока одна догадка: возможно, кто-то обработал медицинский центр, чтобы украсть оттуда дорогие аппараты. И поскольку это не почерк мародеров, я подозреваю людей из группы.

— Вполне правдоподобно.

— Но пока я не могу ничего подтвердить. Да и… нужно ли? Кому я должен сообщить о правонарушении, когда закон и порядок в Детройте сейчас обеспечивают эти же люди.

— Понимаю…

Ситуация впрямь оказалась нелегкой. Кайл, давший Найнсу совет не обращать на зеленую зону внимания, мог как быть главным грабителем, так и ничего об этом не знать. Чтобы проверить наверняка его нужно арестовать и допросить; сделать это могли бы агенты Федерального Бюро, но прямых улик нет.

— Я планировал собрать больше информации, — продолжил Найнс. — Чтобы, в случае необходимости, иметь конкретные доказательства.

Хэнк не мог осуждать его за стремление докопаться до правды. Как полицейский, он поступил бы так же, но Найнс находился в иной ситуации. Он притворялся не собой, он вынужден играть роль, от которой мог здорово отклониться во время подпольного расследования. Хэнк понимал, что ничем не может помочь, но рад был, что не остается в стороне.

— Постарайся быть максимально осторожным. Если Кайл или кто-нибудь из его помощников узнает — у тебя будут неприятности.

— Я это понимаю.

— И сообщай, как только будешь что-то делать или что-то выяснишь, ладно?

— Это не отвлечет вас от работы?

— Я найду время. — Хэнк снова улыбнулся. — Мы договорились?

— Обещаю держать вас в курсе, — отозвался Найнс, и его слова, вопреки смысловой официальности, звучали тепло и по-дружески. — Рад, что могу с вами поделиться.

Хэнк тоже был рад. Чувство, что в Детройте его кто-то ждет, появилось у него давно, а теперь с каждым днем увеличивалось и крепло.

***
Несмотря на то, что Найнсу хотелось поскорее попасть в медицинский центр и осмотреть его, он не торопился. Выждал целые сутки, чтобы усыпить бдительность Кайла и отвести от себя подозрения, и только через один рабочий день, отправив группу по проложенному заранее маршруту, свернул с авеню и по кратчайшему пути отправился к зеленой зоне.

Когда Найнс думал, что ожидает найти внутри, в первую очередь он представлял себе следы разбоя и грабежа. Вскрытые кабинеты, пустоту на месте оборудования. В больнице не хранились ни деньги, ни драгоценности, однако некоторые устройства там стоили дороже, чем все андроиды из группы. Расследовать кражи Найнсу не хотелось, но он ощущал свою ответственность за город, за этот участок, который сам он и обнаружил, и хотел передать Вашингтону или ФБР реальные доказательства.

Вскрывая дверь на служебную лестницу, ведущую от подземной парковки в медицинский центр, Найнс уже был уверен, что Кайл и другие люди из группы в этом замешаны. Может быть, получится найти отпечатки пальцев внутри кабинетов или что-нибудь еще, что докажет в будущем их вину. В любом случае, с пустыми руками он уходить не собирался.

В служебном помещении на минус первом этаже было темно. Оптические блоки не различали цветов и легких теней, Найнс видел в черно-белых тонах, но мог ориентироваться по электронным схемам здания, поэтому быстро нашел выход на нулевой этаж, где сквозь стеклянные двери и участки стен уже попадало достаточно света. Оказавшись тут, Найнс осмотрелся, прикидывая, откуда лучше начать поиски, а заодно проверяя в каком состоянии электронная система безопасности. На вид она была рабочей: кое-где светились или мигали индикаторы на видеокамерах, детекторы дыма тоже были под слабым напряжением, как им и положено. Если все в порядке, значит, никто не вламывался сюда и не выводил системы из строя — их могли просто отключить…

Стоит проверить записи с камер. Если их вырезали или стерли, Найнс заметит и сможет использовать это как одну из улик.

Помещение охраны находилось внизу, на минус первом, там, откуда Найнс только что пришел. Он немного помедлил. Сначала стоит убедиться ограбили центр или нет, или сразу проверять записи? Наверное, все же первое. Если он увидит что-то подозрительное, то хотя бы появится официальный повод этим интересоваться; пока что у Найнса не было ничего, кроме смутных подозрений.

Решившись, он двинулся в сторону центральной лестницы, но остановился около поворота к лифтам, уже тут заметив кое-что странное. Индикатор кнопки вызова лифта светился, а на табло горело желтое «-1».

Здание никто не обесточил. Найнс нахмурился, пытаясь сложить цельную картину. Электричества в городе нет — подстанции не работают, ни одна, даже блок-пост, где базируется группа, живет на генераторах. В медицинском центре есть свои генераторы, это правильно, но они не должны включаться автоматически, а если и включились из-за перепада напряжения в сети, то входят в режим ожидания после пары часов бездействия, экономя топливо.

Если Найнс ничего не напутал, то генераторы центра использовались прямо сегодня.

Он глянул в сторону лестницы снова, прислушался и медленно пошел наверх. Может, стоило оставить этот план, или в начале отключить генераторы, или что-нибудь еще — Найнс не додумал, потому что наконец услышал звук. Мерное гудение механизмов, знакомое, но пугающее здесь и сейчас: с нижнего этажа поднималась кабина лифта.

Найнс перешел на бег, чтобы успеть взглянуть на табло и увидеть, где лифт остановится. Цифры менялись дразняще медленно: кабина проехала второй, третий, четвертый этаж, а дальше Найнс не следил — он услышал новый шум позади, повернул голову и застыл.

— Так-так.

Человек в темном защитном костюме, скорее всего, поднялся по той же лестнице, что и Найнс. Теперь он стоял, перегораживая собой коридор, и держал оружие. Найнс не смог идентифицировать, что это, в его базе данных не было подобных устройств.

— Кто у нас тут? — спросил человек и сам же себе ответил: — Мистер андроид.

У Найнса не было диода, но он носил защитную форму андроидов: с голубой светоотражающей полосой и всем набором киберлайфовских надписей. Форма делала его одним из группы, лишала индивидуальности, и прямо сейчас он ни капли об этом не жалел.

— И чего ты сюда забрел? — Пока Найнс решал, что и как лучше говорить, человек приблизился на шаг. — Отвечай.

— Я работаю в детройтской группе по обеззараживанию, проверяю показания дозиметра в данной зоне.

— А сквозь дверь ты, наверное, просочился.

Ответить Найнс не успел. Он заметил, как двигается рука с оружием, дернулся назад и в сторону — пуля все равно могла попасть в него, но уже не задела бы существенно важных компонентов, — но оказалось, что устройство стреляет совсем не пулями.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 8

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: планируется Миди

Глава 8.

Найнс сразу решил, что не даст лишних поводов беспокоиться за него. Не станет говорить о волнении, о том, как не может определиться с тактикой поведения; как страшно выходить из дома, зная, что не скоро сможет вернуться. В целом, он был уверен в ближайшем будущем — детройтская группа, работа в городе, никаких лишних разговоров. Выдавать себя за машину не сложно: Найнс ведь ею и был… просто чувствовал больше других андроидов, осознавал самого себя как отдельную личность...

Найнс сразу решил, что не даст лишних поводов беспокоиться за него. Не станет говорить о волнении, о том, как не может определиться с тактикой поведения; как страшно выходить из дома, зная, что не скоро сможет вернуться. В целом, он был уверен в ближайшем будущем — детройтская группа, работа в городе, никаких лишних разговоров. Выдавать себя за машину не сложно: Найнс ведь ею и был… просто чувствовал больше других андроидов, осознавал самого себя как отдельную личность. В отличие от первых девиантов, он мог контролировать свои реакции (по крайней мере, так он считал), потому не опасался, что его раскроют.

Но о том, что будет после окончания работы, он знать не мог, как не мог и не тревожиться. Говорил себе отложить эти мысли на время, пока все ясно и стабильно, но они возвращались снова и снова, одолевали назойливо, не давая отмахнуться. Найнс варился в них по пути до мотеля, где успел пожить с Хэнком, и только там, встретившись с куратором группы, сумел переключиться.

— Рад, что Андерсон отпустил тебя, — заявил куратор после того, как Найнс подошел и представился, назвав номер модели от первой и до последней цифры. Лицо мужчины выглядело недоверчивым, он рассматривал Найнса пристально и настороженно. — Он переписал права управление или как это работает?.. Нужно ему позвонить…

— Не стоит, у меня есть вся информация, которая может вам понадобиться. Лейтенант Андерсон оставил установку помогать детройтской группе и подчиняться вашим указаниям в рамках данной работы.

Хэнк ничего подобного не говорил, зато попросил звонить ему, если что-то пойдет не так или возникнут проблемы. Найнсу хотелось решить все без его участия — это стало бы хорошим первым шагом к самостоятельности, но пока что куратор не казался убежденным.

— Ты же не девиант, он сказал.

— Так и есть. — Найнс не собирался спорить.

— Тогда где диод и почему ты так одет?

— Из соображений безопасности. Лейтенант Андерсон предпочел заменить мою одежду, чтобы я походил на человека, пока сопровождал его.

— Да, на андроидов сейчас нападают… — согласился куратор. — Но здесь у нас вполне безопасно. Закрытая территория. Тебе придется носить костюм химзащиты.

Для Найнса так было даже лучше. Не выделяться среди остальных андроидов, не вызывать подозрений у людей; диод вернуть уже не получится, но Найнс справится и без него.

— Ладно. Сейчас поедем в расположение спасательной операции, я тебе все объясню. Кое-что поменялось с тех пор, как вы с Андерсоном там были, так что слушай внимательно. Можешь называть меня Кайл, а с остальными я тебя познакомлю.

— Хорошо, Кайл.

— Я так понимаю, ты у нас продвинутая модель. — Кайл бросил на Найнса быстрый взгляд. — Может, будешь курировать других андроидов на месте работ. Посмотрим.

Найнс кивнул и отправился следом за Кайлом, сместившись левее и на два шага назад. Руки он держал за спиной, спину распрямил, по сторонам не смотрел: никто не заподозрил бы в нем девианта, и из-за этого Найнс чувствовал себя хорошо.

***
— Сомневаешься?

Коннор подошел бесшумно, и Хэнк, чьи мысли были слишком далеко, передернул плечами:

— Не подкрадывайся так. — Он вздохнул, снова перевел взгляд за окно, на моросящий дождь и голые деревья. С чего бы Коннор ни сделал выводы, а он был полностью прав: Хэнк еще как сомневался в решении отпустить Найнса одного. — Да… Задним числом всегда понятнее… Как ты считаешь, он с самого начала твердо был уверен или ждал какого-то совета?

— Он ведь девиант. Не так просто понять его размышления.

— Вот ты сейчас не помогаешь.

Хэнк был близок к тому, чтобы позвонить куратору группы и потребовать своего андроида обратно. Не делал этого лишь потому, что не находил реальных причин. Он сказал Найнсу, чтобы тот связался с ним, как только что-то случится — возникнут проблемы, или он почувствует себя плохо, не будет знать, что делать и так далее. Размышляя серьезнее, Хэнк понимал, что все будет в порядке, по крайней мере, первое время, но чувствовал бы себя намного спокойнее, если бы был рядом и за этим «порядком» наблюдал.

— Я все думаю, — продолжил Хэнк, вновь поворачиваясь к Коннору, — а если он ждал, что я попрошу его остаться?

После недолгого размышления, прокрутив в памяти весь диалог между Хэнком и Найнсом до конца, а потом и сцену их короткого прощания у двери, Коннор безжалостно выдал вердикт:

— Скорее всего, он на это рассчитывал.

Хэнк шумно выдохнул, потер ладонями лицо. Коннор подтвердил то, что было понятно и так, но теперь на Хэнка лег еще и груз вины перед Найнсом, чьи ожидания он не оправдал. До приезда гостей Найнс тоже предлагал уехать, и Хэнку следовало проявить к нему больше внимания, но он так рад был видеть Коннора, так удивлялся их связи с Ридом, что совершенно забыл об остальном.

— Ты очень о нем беспокоишься, — заметил Коннор, не сводя с Хэнка пристального взгляда.

А как было не беспокоиться о нем в самое опасное для андроидов время? Девиантов почти не осталось — все уничтожены армией или охотниками, запуганы и загнаны по норам так, что не посмеют оттуда выбраться еще долго. «Киберлайф» не существует как организации; Хэнку смешно было об этом думать — он так не любил эту контору, так искренне ждал, пока она прогорит, и вот…

Дождался. Получил то, чего хотел.

— Я за него ответственность чувствую, — объяснил Хэнк и тут же поправился: — Не за него, а за то, как он адаптируется. Не смог его бросить, я же понимаю, что он не виноват в приказах, которые раньше получал.

— Не виноват, — эхом отозвался Коннор. — Но лучше бы ты думал о себе самом, Хэнк.

— Н-да. Все это время именно Найнс был тем, кто обо мне думал.

— Интересно, почему?

У Хэнка было несколько вариантов. Потому что так заложено в программе, а девианту тяжело сразу перестроиться и не следовать алгоритмам. Потому что Найнс чувствовал себя безопасно рядом с Хэнком, и человека нужно было обеспечить комфортом, чтобы он не ушел. Потому что помогать было несложно и не затратно по усилиям и времени. Мало ли, почему еще.

И какая, в конце концов, разница? Найнс делал то, что делал, а Хэнк просто отпустил его в неизвестность, как только рядом появился другой андроид.

— Иди лучше позвони Гэвину, узнай, как он там, — не глядя на Коннора посоветовал Хэнк, и тот, немного подождав, ушел.

По лестнице прозвучали шаги, потом Хэнк перестал слушать: ему нужно было хорошенько обо всем подумать в одиночестве.

***
Первый день новой работы прошел для Найнса на грани стресса. Он почти все внимание уделял тому, чтобы следить за собой — его консультировали сразу несколько специалистов-людей, и, казалось, будто все смотрят подозрительно и изучающе. Найнс анализировал каждое движение, каждое слово, любую реакцию специалистов, но в конце так и не составил точного мнения о том, догадались они или нет. Никто, по крайней мере, ничего не сказал, и к работе андроида допустили.

Первые часы в Детройте Найнс тоже провел рядом с экспертом и куратором: вдвоем они помогали ему освоиться с руководящей ролью в группе. Обязанности сводились к тому, чтобы распределять участки для обеззараживания между андроидами, контролировать количество и дозировки препарата, а спустя время проверять уже обработанные места несколькими устройствами сразу. Показатели он должен был фиксировать и отправлять Кайлу, а позже самостоятельно делать отчет, анализировать данные и давать прогнозы на будущее. Кроме этого Найнса попросили найти варианты оптимизации работы и ее ускорения — он должен придумать их, а потом поделиться с людьми, которые тоже работали над этой задачей.

Дел оказалось много, и Найнсу нравилось чувство постоянной занятости, загруженности и ответственности. Он ощущал себя нужным здесь и сейчас, необходимым андроидам и людям, он знал, что делает нечто полезное и правильное и, главное, при этом никому не наносит вреда.

У него как будто неплохо получалось — настолько, насколько Найнс мог оценить, — и он ловил себя на мысли, что хочет, чтобы Хэнк знал о его успехах. Раньше Найнсу не приходилось хвастаться, да он пока и не сделал ничего особого, просто успешно справлялся со своими заданиями, но почему-то казалось, что Хэнк будет рад об этом узнать.

Найнс ему не звонил, ведь помнил: связываться следует, если что-то случилось или нужна помощь. Все было хорошо, никакая помощь не требовалась, поэтому он не находил повода и все время откладывал.

Спустя несколько дней, когда Найнс почувствовал себя уверенней, а куратор и его помощники перестали следить за каждым его шагом, кое-что произошло.

Группа располагалась в южном районе города, двигалась на юго-восток, и Найнс только-только разделил шестерку андроидов на пары, пустив их по параллельным улицам. Сам он направился в конец обозначенного квадрата, попутно делая замеры радиационного фона; ближе к концу пути Найнс свернул в проулок между четырехэтажными домами, чтобы сократить дорогу. Вышел на задний двор и почти его пересек, когда заметил выбитые двери и стекла в окнах первого этажа.

Кайл сказал не обращать на это внимание. В город, несмотря на патрульных дронов, проникали мародеры, которые то ли не верили в радиацию, то ли не боялись ее. В основном они грабили магазины, но не брезговали и жилыми домами или квартирами, как здесь. Охраны с блок-постов не хватало, чтобы оцепить весь Детройт, а на вызовы полиции через систему сигнализации реагировать было некому — мародеры уходили безнаказанными почти всегда.

— Надеюсь, они сдохнут от радиации, — зло говорил Кайл, получая новое сообщение от дронов, которые фиксировали человеческие фигуры или следы грабежей. — Это никак не остановить.

В задачи Найнса не входило обследование зданий, но он, совсем недолго помедлив, все-таки вошел внутрь через пустой дверной проем. И сразу же замер, вслушиваясь в отдаленные звуки с верхних этажей: непохожие на шорох голубиных крыльев или свист ветра в оконных рамах, они означали, что мародеры до сих пор там.

Найнс подключился к охранной системе периметра и увидел, что ближайший дрон по маршруту появится только через семь минут. Грабители наверняка подготовлены — знают, что дрон зафиксирует их тепловизором с расстояния в двадцать метров, а значит, захотят уйти как минимум за минуту до его появления. Найнс мог бы отправить сообщение куратору, но охрана от блокпоста доберется до южного района не раньше, чем через пятнадцать минут, когда будет уже бесполезной.

Раздумывал Найнс недолго. Потратил полторы минуты на обход здания вокруг: искал другие пути отхода мародеров, но ничего подходящего не обнаружил. Когда он вернулся во внутренний двор, звуки с верхних этажей здания стали ближе и громче, и Найнс поторопился устроить засаду около выхода, чтобы застать грабителей врасплох.

У него при себе не было оружия, но андроид девятисотой модели и сам служил оружием, особенно для людей, которые не ожидали нападения, и чьи руки заняты награбленным.

В последние тридцать секунд Найнс отправил уведомление куратору, в ответ почти сразу получил голосовое:

— Постарайся снять их на видео, чтобы мы установили личности.

К счастью, Кайл не приказывал держаться от чужаков подальше, потому Найнс не чувствовал угрызений совести, когда нападал на них со спины. Первого он нокаутировал сразу, используя эффект неожиданности; второй успел бросить сумку и раскрыть нож перед тем, как тот выпал из онемевшей от меткого удара руки. Найнс повалил его на землю и разорвал защитный костюм, чтобы использовать его как стяжку для рук, но это заняло время, так что за последним преступником пришлось гнаться до первого поворота — в узком проулке Найнс использовал преимущество в скорости, ловко оттолкнулся от опрокинутого беглецом мусорного бака и упал сверху на его плечи. Вместе они прокатились по асфальту, завязалась яростная драка: мародер не мог добраться до тириумного насоса, потому целил в глаза, а Найнс уворачивался и старался случайно не убить его. Лишние проблемы ему без надобности.

Притащив самого сильного и быстрого из троицы к остальным, Найнс увидел, что первый так и не пришел в сознание, зато второй освободил руки, но далеко уйти не сумел — мешала поврежденная нога.

— Лучше оставайся здесь до прибытия патруля охраны, — посоветовал Найнс издалека, повышая голос, чтобы заглушить ругательства. — Иначе им придется использовать шокер.

— Отъебись! — Преступник обернулся и прибавил ходу. — Знаешь, сколько я завалил таких, как ты!

— Нисколько, — себе под нос ответил Найнс и направил вовремя появившийся дрон по следу мародера. — Я такой один.

***
— Не самая хорошая идея, — фыркнул Хэнк, за насмешкой скрывая беспокойство, которое ощутил еще до того, как поднес к уху смартфон. — Я его туда отправил помогать город чистить и все такое.

Кайл позвонил под вечер, извинился за беспокойство и сказал, что его, Хэнка, андроид сегодня поймал трех грабителей буквально на месте преступления, хотя не получал на этот счет установок.

— Ну, он же был полицейской машиной, — в оправдание Найнса объяснил Хэнк. — Рефлексы остались, значит. Хорошее же дело сделал.

— А теперь он предлагает включить это в спектр своих обязанностей.

Именно это Хэнк посчитал отвратительной задумкой: Найнс и так рисковал безопасностью сильнее, чем хотелось, и незачем класть на него еще больше работы. Хэнк приготовился убеждать Кайла в том, что один андроид, пусть и новейшей модели, не справится с преступностью во всем городе, нечего и пытаться — они только потеряют машину, — но куратор ответил с видимым облегчением:

— Я тоже думаю, что ему не нужно этого делать. Мародеры будут всегда, избавиться от них можно, только сделав Детройт снова пригодным для жизни. А если твоего андроида там повредят, мы же за него не расплатимся. Вряд ли это покрывается страховкой.

— Уж точно не покрывается.

Кайлу незачем было знать, что страховки как таковой у Найнса нет и в ближайшем будущем не предвидится.

— Говоришь, он сам захотел это делать? — уточнил Хэнк и, получив подтверждение, попросил: — Передай ему, пусть со мной свяжется, ладно?

— Правильно, объясни ему, что и как, — засмеялся Кайл. — Передам. Спасибо, лейтенант.

Вот и повод поговорить нашелся. Хэнк удовлетворенно потер руки, и вдруг остановился, поняв, что ему неспокойно. Найнс сделал кое-что опасное, а его не было рядом в нужный момент — именно то, чего Хэнку хотелось избежать. И пускай андроид справился без помощи, отлично показал себя и был в порядке, но такие события не проходят бесследно. По крайней мере, для людей.

Ему захотелось поговорить не по телефону, а лично, но Хэнк только вчера приехал в Вашингтон вместе с Гэвином и пытался заново устроиться в полиции. Сорваться и уехать сейчас он не мог, Найнс был занят с группой, так что шансов на личную встречу не оставалось.

— Что такое, налажал твой тостер? — Голос Рида вывел из раздумий, и Хэнк вышел на балкон, предварительно показав в ответ средний палец.

Гэвин жил в комнате по соседству, и без Коннора, который остался в доме вместе с собакой, вел себя как прежний мудак, потому делиться с ним новостями не очень-то и хотелось.

Звонка пришлось ждать недолго, и Хэнк, уже зная, что это за «неизвестный абонент», начал сразу с главного:

— Ты что там творишь, Найнс? Разве в планах не было поменьше привлекать внимания?

— Я не мог пройти мимо, лейтенант. В доме были грабители, я знал, что это преступление.

Звучание голоса Найнса почему-то успокоило Хэнка: только теперь он полностью поверил, что там, в Детройте, все в порядке и закончилось хорошо. На всякий случай он спросил, получил ли Найнс повреждение, но тот заверил, что цел и великолепно себя чувствует.

— Рад, что все обошлось, — сказал Хэнк и признал: — На самом деле ты поступил правильно. Я бы точно так же сделал, если бы был на твоем месте.

— По примерным подсчетам в городе каждый день бывает около дюжины грабежей. В основном страдают жилые районы на окраинах — люди все-таки боятся подолгу здесь находиться.

— Как они вообще рискнули сунуться?

— На них были костюмы химической защиты. Стандартные — их несложно купить.

— Н-да, сложно там без полиции. Но объясни мне, какого черта ты захотел ловить мародеров на постоянной основе, Найнс?

— Не совсем так. — Теперь что-то в голосе переменилось, и Хэнк невольно расправил плечи и насторожился. — Я предложил куратору наблюдать за зданиями и улицами во время своей основной работы. Обследовать помещения, если найду что-то подозрительное, а конкретно «ловить мародеров» — только если представится случай, как было в этот раз. Но он отказался.

— Хм. — Хэнк не торопил его, чувствуя — есть что-то еще.

— До этого Кайл не раз упоминал грабежи в негативном ключе. Мне казалось, он был бы не против избавиться от мародеров.

— Он не хочет, чтобы с тобой что-то случилось.

— Он считает меня машиной.

— Которая очень дорого стоит.

Найнс помолчал, сомневаясь, продолжать ли эту тему, и Хэнк решил за него:

— Я рад, что ты хорошо справился, но впредь будь осторожнее, ладно? Я и так беспокоюсь, что ты там один. Расскажи, как проходят твои дни.

На новую тему Найнс переключился с радостью. Некоторое время он рассказывал про смешивание препаратов для дезинфекции, про дозировки и процесс распыления. Говорил о том, как определяет, сколько понадобится времени, как потом проверяет результат, как составляет отчеты и на основании чего делает прогнозы на будущее. Хэнк совсем расслабился, пока его слушал, и мыслями перенесся в безопасный Детройт, в новое здание Департамента полиции, за свой стол, и Найнс тоже был там — в офицерской форме и с блестящим жетоном на поясе. Улыбка незаметно появилась на его лице, Хэнк переложил смартфон в другую руку и задал вопрос:

— Скоро люди смогут возвращаться?

— Думаю, через несколько недель. К этому времени мы закончим, но нужно будет наладить работу всех служб, прежде чем в Детройте снова станет комфортно жить. — Найнс остановился, но не дал Хэнку вмешаться: — Вы хотите вернуться?

— Конечно, хочу, — не задумываясь, ответил Хэнк. — Пока буду работать в Вашингтоне или где-то поблизости, но при первой возможности поеду обратно.

— Мистер Рид и Коннор с вами?

— Коннор остался с собакой, а Гэвин постоянно в Бюро, они там пытаются найти террористов, выйти на их след и все такое. Думают, они ушли по воде — в Канаду или куда-нибудь на побережье озера Эри. Довольно логично, как по мне. Но, если хочешь знать, я не верю, что их поймают. Время потеряно.

— Согласен… Мне нужно идти, лейтенант. Я был рад поговорить с вами.

— Я тоже, Найнс. И я не против, если ты будешь звонить почаще.

— Правда? — Было слышно, что Найнс обрадовался. — Например, каждый вечер?..

— Да, каждый вечер будет просто отлично, — с облегчением согласился Хэнк. — И отправь-ка мне номер, по которому я сам могу тебе позвонить, ага?

— Конечно, Хэнк! Уже отправил! — телефон задрожал, вибрируя. — Хорошего вам вечера!

Найнс сбросил звонок, но Хэнк еще долго продолжал улыбаться — образ счастливого андроида в полицейской форме никак не шел из головы.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 7

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: планируется Миди

Глава 7.

После долгожданного звонка Хэнк чувствовал себя замечательно. В его жизни появилась четкая цель, пусть маленькая: обеспечить Риду и Коннору безопасность на время их приезда и встречи Гэвина с агентами Бюро...

После долгожданного звонка Хэнк чувствовал себя замечательно. В его жизни появилась четкая цель, пусть маленькая: обеспечить Риду и Коннору безопасность на время их приезда и встречи Гэвина с агентами Бюро. Отличный повод, чтобы переехать из мотеля в арендованный дом, который подобрал Найнс, забрать с собой пса и хотя бы неделю не думать о детройтской группе и погибших коллегах.

— Я могу остаться на пропускном пункте, — неожиданно предложил Найнс уже после того, как все (то есть рюкзак и собака) перевезли в новый дом. — Не буду тратить время на развозку. Другие андроиды остаются там.

— О чем это ты? — Не сразу понял Хэнк.

— Я ведь не буду вам нужен некоторое время.

— Ну, знаешь, мало ли что случится. Лучше тебе быть рядом.

Вряд ли Хэнк представлял, что именно может случиться. Четкого понимания опасности у него не было, он даже полагал, что до собаки больше никому нет дела. Все проблемы, которые могут появиться, связаны с Найнсом, с тем, что он девиант и не подчиняется программе. Поначалу Хэнк думал, что все остальные андроиды после взрыва серверов «Киберлайф» тоже стали девиантами, но Найнс объяснил, почему это не так. Коммерческие модели андроидов имеют встроенные шаблоны поведения и базы необходимых данных, а от серверов они получали только обновления. И с Найнсом было бы то же самое, если бы линейку андроидов РК успели запустить в массовое производство, но поскольку этого не случилось, Коннор и Найнс не имеют никаких замкнутых на себя систем.

Получалось, что в детройтской группе Найнс — единственный девиант среди небольшого количества андроидов. Если кто-то пристально к нему присмотрится, особенно теперь, когда он без диода и в обыкновенной одежде… Нет уж, лучше Хэнку быть поблизости.

— Они не захотят меня видеть.

Хэнк посмотрел Найнсу в лицо и только теперь понял, что именно его волнует. Найнс почти ни с кем не общался, кроме Хэнка. Перед другими людьми он притворялся машиной и говорил только по делу, не проявляя ни капли индивидуальности. Вся его социализация заканчивалась на собаке, у которой все еще не было имени, а теперь он думал, что первыми, с кем он сможет быть собой, станут те, кого он выслеживал через полстраны и едва не убил во время задержания.

— Уверен, они все поймут. — Хэнк хлопнул андроида по плечу и не убрал руку. В последнее время Найнс стал восприимчивым к различным выражениям привязанности, будто хотел убедиться, что его принимают за равного. — Ты ведь тогда не отвечал за свои действия.

Нахмурившись, Найнс повернулся к Хэнку и возразил:

— Отвечал. Я полностью все осознавал. Я стремился к результату и, можно сказать, хотел сделать все как можно лучше.

— Это же была установка. Твое задание. Заложенное программой и все такое, м?

— Да… — Найнс сомневался, хмурил брови. — Но у меня была только задача. Все решения в процессе расследования я принимал сам. Сейчас, когда я вспоминаю то время, я… — Он запнулся, но продолжил довольно быстро: — Я не чувствую противоречия. Я был уверен, что должен их поймать, и я делал для этого все.

— Если бы сейчас я тебе сказал, что нужно кого-то поймать, преступника, например, ты бы тоже делал все для этого, Найнс?

— Конечно. — Он удивился вопросу.

— Ну так это признак профессионализма. Тебе нужно было получить результат, а не думать о том, что хорошо, а что плохо. Не беспокойся. Коннор тоже ловил девиантов до того, как все это случилось с ним.

— А потом ему тоже пришлось встретиться с теми, кого он ловил?

На это Хэнку нечего было ответить. Он вздохнул и сжал ладонью плечо Найнса; подумал, что может быть и Коннору с Ридом будет лучше, если Хэнк останется в доме один.

— Давай обсудим это еще раз попозже, — наконец предложил Хэнк, когда понял, что с легкостью решить проблему не получается. — Пока рано беспокоиться.

Найнс согласился, но к теме они больше не возвращались, и только перед тем, как Хэнк уехал на станцию, чтобы забрать гостей, андроид спросил еще раз. Хэнк и без того был взвинченным, на вопрос он рассердился и отмахнулся колким «Ты мне не доверяешь?», а потом уехал, так и не узнав ответ.

Да, Найнс доверял ему, иначе его бы давно здесь не было.

***
У Хэнка отлегло от сердца, когда Коннор, даже узнав, что Найнс будет поблизости, согласился поехать с ним. Насчет Рида никаких переживаний Хэнк не испытывал, он легко позволил бы ему поселиться где угодно и делать что захочет, но с Коннором дела обстояли иначе. До сих пор Хэнк чувствовал ответственность за его благополучие, трудно оказалось принять то, что андроид теперь — самостоятельная личность, которой не слишком нужна помощь или защита бывшего напарника. Хэнк понимал, что прошлые неприятности сплотили Коннора с Ридом, и эти двое стали намного ближе друг другу; Рид словно занял его место, и Хэнк не мог смириться с новым положением дел.

Мысль о том, что место Коннора рядом с самим Хэнком занял Найнс, в голову не приходила. Пока еще нет.

До самого конца поездки Коннор был молчаливым и напряженным. Хэнк остановил автомобиль подальше, чтобы дать ему возможность рассмотреть окрестности, соседние здания и сам дом, где они проведут следующие несколько дней. Лицо андроида выражало слабый интерес, но Хэнк не заметил на нем ни сомнений, ни расположения, как будто Коннор еще не определился со своим отношением к происходящему. Хотелось поговорить с ним лично, спросить, как ему теперь живется, что он думает делать в будущем и так далее, но Хэнк знал — если задать эти вопросы в присутствии Гэвина, то от едких комментариев не отделаешься. К тому же, он все еще беспокоился о встрече Коннора с Найнсом и подсознательно оттягивал ее как только возможно.

Приглашение прогуляться пришлось как нельзя кстати, и Хэнк радовался, что Коннор с легкостью согласился.

— Ты в порядке? — спросил он первым делом, уводя Коннора вверх по улице, туда, где начинались галогенные фонари и муниципальные здания с темными окнами. — Выглядишь встревоженным.

— Да… — Коннор замялся. — Гэвин не хотел приезжать. Он боится.

— Прямо-таки боится? Не похоже на Рида.

— Он боится за меня, Хэнк, — виновато объяснил Коннор. — А если бы узнал, что будет девятисотый, точно бы отказался.

— Я же сказал, что Найнс ничего вам не сделает.

— Я верю тебе. — Коннор остановился и взял Хэнка за руку. Тот сразу опустил взгляд на его ладонь, удивляясь такому необычно человеческому жесту, а потом накрыл пальцы андроида своими.

В ответ Коннор улыбнулся, и Хэнк наконец почувствовал, как между ними появились первые признаки былого взаимопонимания.

— Он напоминает мне тебя, — неожиданно признался Хэнк, не скрывая улыбку.

— Согласен, мы довольно похожи. — Коннор сжал пальцы перед тем, как выпустить руку, чтобы двигаться по улице дальше.

— Ты же понял, что я не про внешность. Похоже, ему тоже нравятся собаки. Ты еще не видел ту, которая у нас, но знаешь, откуда она взялась?..

Хэнк постарался передать эту историю так, чтобы в ней стало больше светлых моментов, чем темных. Он не упомянул о Сумо, но зато в подробностях рассказал, как Найнс принес коробку с собакой, и что они делали потом. Как купали ее несколько раз в день, как приучали к себе, к ошейнику, к жизни в номере мотеля, как делили обязанности, как везли ее на заднем сидении и как до сих пор не хотят отпускать гулять без поводка.

О заражении радиоактивным тириумом Хэнк собирался промолчать, но Коннор спросил сам, заставив признаться в том, что первичные признаки были, но их быстро удалось побороть.

Потом пришлось упомянуть и Джеффри. Сколько бы Хэнк ни пытался отгородиться от мрачных мыслей, но образ друга то и дело всплывал в голове. Когда Коннор узнал о его гибели, Хэнку стало спокойнее, а то тепло и сочувствие, с которыми андроид отреагировал на новость, однозначно стоили нелегкого рассказа.

— Очень жаль, что меня с тобой не было, — под конец разговора сказал Коннор, но Хэнк в ответ только хмыкнул:

— Ты же и не знал Джеффри толком.

— Не из-за Джеффри. — Коннор посмотрел ему в глаза. — Это из-за тебя. Тебе нужна была поддержка.

Хэнк кивнул и промолчал. Найнс отлично справлялся с этой ролью, но упоминать о нем Хэнк не стал — не хотелось портить момент. Глянув на часы, он развернулся обратно:

— Пора возвращаться, надо еще посмотреть, кто где будет ночевать. В этом доме не все комнаты классные. Рид наверняка уже занял ту, где кровать побольше. Ты ночью что будешь делать?

— Наверное, буду спать с Гэвином.

Тон Коннора был вполне серьезным, немного задумчивым и никак не шутливым, но Хэнк все равно засомневался, что расслышал все правильно.

— Ты будешь спать с Гэвином? — слово в слово переспросил он.

— Да, Хэнк. — Коннор повернул к нему голову, ожидая новых вопросов, и только теперь Хэнк начал что-то понимать.

Некоторое время он помалкивал, обдумывая догадки, но андроид был на удивление терпеливым, так что Хэнку все-таки пришлось заговорить:

— У вас как бы… Вы типа вместе? Что-то вроде этого?.. То есть…

— Все именно так. — Коннор избавил Хэнка от необходимости подбирать слова. — Мы с Гэвином вместе как пара. Надеюсь, ты нормально к этому отнесешься, потому что если нет, то нам придется найти другое жилье.

— Ого.

Теперь он смотрел на Коннора по-новому. Тот уж точно не нуждался ни в защите, ни в покровительстве; он выглядел самодостаточной личностью, о которой Хэнк не так уж много знал. Из напарника, за которым нужно приглядывать, Коннор превратился в бывшего коллегу, в приятеля, живущего своей жизнью. Поначалу Хэнк огорчился, ощутив себя ненужным, но переборол это чувство и взял себя в руки.

— Ты напоминаешь мне воздушного змея, — хмыкнул он. — Стоило тебя отпустить, как ты рванул в небо и, похоже, оказался где-то очень далеко.

— Не так уж далеко, Хэнк. Просто дорога вышла долгой.

Воспринимать Коннора по-старому не получалось. Всю недолгую дорогу обратно Хэнк невольно воображал себе, как это — человек и андроид, Коннор и Рид, — но полноценную картину представить не смог. Гэвин всю жизнь был тем, кто стремится отталкивать людей, и поверить, что он в отношениях, было сложно. Наверняка все дело в том, что у Коннора безграничный запас терпения и нет негативного опыта, который послужил бы любому предостережением. Да и неприятности сблизили их, как сближают кого угодно, Хэнк понимал. И, может, немного завидовал.

Пожелав им обоим спокойной ночи и заодно выяснив, что звонить агентам Рид надумал с самого утра, Хэнк зашел на кухню: поставить чайник, проверить холодильник и немного привести в порядок мысли. Подумать стоило о ближайшем будущем, о том, что они будут делать завтра, и послезавтра, и на следующей неделе, но в дверном проеме возник Найнс, и Хэнк отвлекся.

— Все нормально?

Найнс ответил не сразу, и Хэнк, задавший вопрос из вежливости, обеспокоенно свел к переносице брови. До сих пор у андроида возникали лишь минимальные проблемы с принятием себя или взаимодействием с окружающей средой; большую часть ответов Найнс получал сам, Хэнку доводилось только слегка подтолкнуть его в правильную сторону, что-то объяснить или придать уверенности.

— Не совсем. У меня появляются мысли и… ощущения, с которыми… сложно справиться. Я не все понимаю.

— «Я знаю, что ничего не знаю», — процитировал Хэнк, попытавшись вспомнить, который из философов выдал эту мысль.

— Сократ, — андроид мгновенно отреагировал кивком.

— Ну да, вроде того. Хочешь поговорить?

Подобных разговоров Хэнк не то чтобы боялся, но предпочел бы по возможности избежать. Он не специалист в психологии, тем более когда речь шла об андроидах, и если кто и мог объяснить Найнсу то, что с ним происходит, то только Коннор, но никак не Хэнк. Ему в голову пришло, что Коннор и впрямь мог бы это сделать, пока Гэвин будет занят с Бюро, но Найс задавал свои вопросы прямо сейчас и, похоже, не согласен был ждать.

— Мне неспокойно из-за того, что я не понимаю будущего.

— Да кто сейчас его понимает? — Хэнк философски пожал плечами, налил в чашку кипяток. — Но в общих чертах… Детройт через какое-то время перестанет быть заразным, разрушенные кварталы начнут восстанавливать, люди станут возвращаться, вот как-то так.

— А мы?

Хэнку понравилось, что Найнс использовал множественное число, но вместе с тем это накладывало на него определенную ответственность. Ему придется и дальше притворяться машиной, а Хэнку — владельцем техники, иначе у обоих начнутся проблемы, но раз по-другому нельзя…

— А что бы ты хотел? Я планировал вернуться к работе. В полиции точно будет не хватать персонала, так что…

— Я не могу определиться с желаниями.

— Над этим стоит подумать. Удели время, разберись. Наше с тобой положение все равно лучше, чем у Рида и Коннора, так что не страшно. — Лицо Найнса выражало немой вопрос, и Хэнк объяснил: — Чтобы восстановиться в полиции, Риду придется много сделать. Процесс не быстрый. Ну это если он захочет — может, ему приятнее будет уехать с Коннором подальше и жить где-нибудь в глуши, как сладкой парочке.

— Я тоже смогу работать?

— Конечно, — легко пообещал Хэнк. — Если захочешь. Потому я и говорю, что тебе нужно разобраться.

— Я говорил с Гэвином Ридом, — медленно проговорил Найнс, и Хэнку стало ясно, что именно здесь проблема, ради которой андроид затеял диалог.

— Сочувствую. Он хотя бы пару цензурных слов произнес?

— Да, — не заметив сарказма, Найнс кивнул. — Я размышляю над его словами.

— И как, надумал что-то?

— Пока еще нет. Я выйду прогуляться с собакой, если вы не возражаете.

Хэнк пожал плечами, взял чашку и двинулся на второй этаж, пока Найнс цеплял к собачьему ошейнику поводок и на руках выносил пса за дверь. Уже в своей комнате Хэнк подумал, что так и не знает, какие гадости Рид мог наговорить Найнсу. Следовало спросить сразу же, но он не ожидал от Гэвина ничего серьезного и внятного, а потому не стал. Найнс умный мальчик, переварит все, соотнесет с типом личности Рида и забудет, особенно после того, как новоиспеченная парочка покинет дом.

Успокоив самого себя, Хэнк решил, что не станет лишний раз касаться неудобной темы, и уснул, так и не изменив этого намерения.

***
Что-то грохотало за стеной, хлопала дверь, торопливые шаги раздавались с лестницы — дом жил, и от этого Хэнк проснулся. Штора, сдвинутая набок, впускала в комнату серый утренний свет; снизу начала лаять собака, часто и отрывисто, чей-то голос попытался ее успокоить. Нужно было подниматься, но Хэнк позволил себе еще несколько минут, прежде чем встать босыми ступнями на прохладный пол и включиться в жизнь.

Когда он спустился на кухню, оказалось, что Рид уже связался с Бюро и как раз собирался на встречу в Толедо.

— Ты подумал, что может тебе понадобиться? — спросил Коннор, и по лицу Рида стало ясно, что это не первый такой вопрос.

— Это в часе езды отсюда, что мне может понадобиться? Пачка сигарет?

— При нынешней загруженности дорог ты доберешься за тридцать восемь минут, — поправил Коннор. — Я бы хотел составить тебе компанию.

— Сам знаешь, что нельзя.

— Может, Хэнк поедет? — Коннор с надеждой поднял голову, но с ответом Хэнка опередили:

— Ни за что. — Тон Рида был достаточно твердым. — Я справлюсь один, буду постоянно на связи, а ты сможешь следить за мной через геолокацию, так что кончай это беспокойство. Подумай лучше, чем будешь заниматься ты сам.

Коннор задумался. Будь на его виске диод — завертелся бы сине-желтым; Хэнк так четко представил эту картину, что еле слышно хмыкнул, чем привлек к себе внимание.

— Доброе утро, Хэнк.

— Даже не думай напрашиваться со мной.

Он кивнул Коннору, но ответил Риду:

— Ты разве не собирался взять мою машину?

— Ну, собирался. Я же верну потом.

— Она из проката, ясно? Чтобы пылинки с нее сдувал.

Рид тут же бросился пререкаться, Хэнк огрызался в ответ по привычке, пока сооружал себе пару бутербродов на завтрак и заваривал чай. Наконец Гэвин в последний раз сверился с часами и попросил ключи, а Хэнк бросил их через всю кухню, надеясь, что тот не поймает.

— Маякни, если что, — на прощание сказал Хэнк, а Коннор потянулся за Гэвином к входной двери, чтобы провести.

Стало любопытно, целуются они на прощание или нет, но когда Хэнк вышел посмотреть, дверь за Ридом уже закрылась. Коннор стоял в полутьме один, немного потерянный, пальцами одной руки держал запястье другой, словно пытаясь самого себя успокоить. Хэнк ободряюще похлопал его по плечу, расправляя заодно сбившуюся у подмышки ткань толстовки, потянул обратно на кухню:

— Расслабься, он большой мальчик и со всем справится. Те агенты правда выглядели мирными. Если бы им нужен был Рид, они бы уже сюда примчались после его звонка.

— Он совсем недавно звонил.

— Ну, это же ФБР. Они ребята быстрые. Не парься, Коннор, ты не заметишь, как пройдет время, и он вернется. Можно пока погулять с собакой или что ты там еще захочешь. Кстати, не видел, где Найнс?

— Он еще не спускался, — взгляд Коннора сделался более присутствующим. — Похоже, он меня избегает.

— Неудивительно. Он предлагал уехать на время, пока вы тут.

Хэнк внимательно следил за Коннором, стараясь уловить его реакцию, но лицо андроида почти не переменилось. На нем все еще лежала тень беспокойства, глаза скользили по окружающим предметам, не вглядываясь ни в один из них, пока наконец не остановились на собаке, лежавшей у лестницы. Коннор подошел к ней, опустился на корточки рядом и стал поглаживать, словно только это могло его успокоить.

— Знаешь, мне так повезло, что я жив… — Коннор обернулся, посмотрел на Хэнка снизу вверх. — Столько раз мог попасться полиции или еще кому… И даже когда нас схватили… Такое счастливое совпадение, что «Киберлайф» взорвался именно когда мы были в дороге. Ведь могли уже приехать в Детройт, понимаешь?

— Понимаю, Коннор…

Андроид молчал, продолжал смотреть так, словно ожидал продолжения, и Хэнк понял — ему есть что сказать:

— Мы все могли там погибнуть: ты, я, Рид, Найнс. Думаю, судьба дала нам возможность жить, это как… второе рождение. Для всех нас. И поэтому мы все должны использовать этот шанс как можно лучше.

— Сделать максимум?

— Поступать правильно, получать удовольствие, не бояться. Исправлять старые ошибки. Я верю, что скоро все вокруг наладится, мир станет немного другим, а вы, девианты… Хотел бы я пообещать, что и для вас жизнь станет лучше, Коннор, но я не знаю.

— Никто не может знать. — Коннор улыбнулся. — Можно притворяться человеком. Пока меня не ранят, например.

— Останется вопрос документов, но со связями в полиции это можно уладить, — подмигнул ему Хэнк и сел на ступеньку лестницы рядом.

— Ты бы помог?

— Я посмотрю, что можно сделать.

— Я понимаю, что это не скоро. Но приятно знать, что ты не оставишь меня одного.

Видно было, что Коннор немного успокоился. Следил наверняка по внутренней навигации за тем, как Гэвин едет в сторону Толедо, но по большей части все равно присутствовал здесь, рядом с Хэнком. Тот улыбнулся и собрался сказать наконец, что рад видеть Коннора здесь, но не успел — наверху скрипнула дверь, и оба повернулись посмотреть в сторону второго этажа.

Девятисотый стоял в дверном проеме, наполовину скрытый тенью, словно готовился в любой момент исчезнуть, и Хэнк позвал его:

— Спускайся, Найнс.

Тот помедлил, сомневаясь, двинулся вперед и наконец сел на пару ступенек выше. Пес тут же поднял голову, замолотил хвостом о линолеум, глядя на Найнса, который провел с ним больше всего времени. Хэнк ухмыльнулся, поскреб пальцами бороду, не удивившись такой привязанности, и сказал:

— Мы только что проводили Рида.

— Я слышал…

— Теперь ждем новостей. У тебя все в порядке?

Атмосфера между Найнсом и Коннором звенела напряжением. Друг на друга они даже не смотрели, не разговаривали, и Хэнк ощущал себя в роли буфера, который единственный не дает им столкнуться.

— Я хотел с вами поговорить.

Хэнку нужно было почувствовать что-то в голосе Найнса, увидеть в его жестах, поведении, замкнутости и молчаливости, но он слишком расслабился, чересчур радовался приезду Коннора, так что пропустил все, что только мог пропустить.

— Это что-то личное? — беспечно спросил он.

— Нет, не то чтобы.

— Я могу пока погулять с собакой, — тактично предложил Коннор, но Найнс, не обратив внимания, продолжил:

— Я собираюсь вернуться в Детройт и присоединиться к группе насовсем.

Его тон звучал спокойно, но Хэнку хватило и самой сути, чтобы понять: Найнс настроен так серьезно, как только возможно для девианта. Опершись о колени, Хэнк поднялся, потому что разговор оказался важнее, чем думалось, и оценивающе посмотрел на оставшегося сидеть андроида.

— Хочешь сказать — собрался уехать?

— Именно так. — Хэнку показалось, что на лице Найнса мелькнуло сомнение. — Я уже отправил запрос куратору. Уверен, он будет рад, потому что рабочих рук им не хватало с самого начала.

— Мы бы вернулись вместе через пару дней, — заметил Хэнк. — К чему такая спешка?

— Я считаю, что вам на блок-посте вместе с этой группой нечего будет делать. Вы — полицейский, а не спасатель, и ваши должностные обязанности предполагают, что вы обратитесь в Вашингтонский Департамен, чтобы вам подобрали назначение в какой-нибудь подходящий полицейский участок.

— А ты подготовился, да?

— Да, Хэнк. — Найнс немного смягчился. — Есть определенный риск для меня, но я буду осторожен. Вам не о чем беспокоиться.

— Найнс…

— Я все-таки пойду, — неловко пробормотал Коннор. Он встал со ступеньки, в последний раз мазнув пальцами по собачьей шерсти, и скрылся за поворотом на кухню.

После ухода Коннора Хэнку стало тревожнее. Похоже, Найнс обдумывал планы довольно долго, прежде чем о них заявить, а еще Хэнк не мог придумать ни одного возражения, которое невозможно было бы парировать.

— Скажешь, почему ты так захотел?

— Мне нужно научиться жить. Девиация… я все еще многого не понимаю в себе, в своих ощущениях. Рядом с вами мне безопасно, но я не чувствую себя… не могу себя идентифицировать как полноценная личность. Вы занимаете слишком много места в моих мыслях, я как бы опираюсь на вас, когда что-то делаю или планирую и…

Хэнк молчал, щурился, ждал продолжения. Чувствовать себя важной персоной в чьей-то жизни оказалось приятно, и он никак не мог определиться — согласен с рассуждениями Найнса или нет. Если представить его как взрослого мужчину, то, конечно, ему нужна свобода, но… Найнс не всегда был таким уж взрослым. Во многих вопросах он проявлял наивность и непосредственность, сродни детской, и Хэнк опасался, как бы это не вышло ему боком, если рядом не будет кого-то, кто сможет помочь и прикрыть.

— В Детройте нужны андроиды. Чем быстрее начнется реконструкция, тем быстрее вы вернетесь на работу туда, а потом, может, и я смогу попасть к вам на службу.

— Мхм…

— Я все хорошо обдумал.

— Ты не спрашиваешь совета, да?

— Да. — Найнс улыбнулся. — Но если бы спросил, что бы вы сказали?

— Я бы сказал… — начал Хэнк и запнулся, поняв, что сейчас ответит честно, и они расстанутся.

Не на пару часов, как раньше, а надолго, и кто знает, что случится с Найнсом, что с ним самим случится, и как они будут жить дальше — по отдельности. Не о ком станет беспокоиться, не к кому возвращаться в дом, и никто не будет приставать с заумными советами, потому что лучше знает, как нужно и правильно.

Подавив вздох, Хэнк наконец закончил:

— Я бы сказал, Найнс, что это очень смелое решение.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 6

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: планируется Миди

Глава 6.

Коннор хотел поселиться в отдельном доме, но Рид сразу понял, что идея хреновая. Даже если выбрать дешевый и далекий от центра район, где дома одноэтажные и компактные, а промежутки между ними не превышают и двух метров, их все равно заметят. У соседей есть глаза и любопытство, Рид в ночных кошмарах видел, как к ним заявляется бабулька в цветастом платье, приносит домашний пирог и хочет «узнать вас, ребята, поближе»...

Коннор хотел поселиться в отдельном доме, но Рид сразу понял, что идея хреновая. Даже если выбрать дешевый и далекий от центра район, где дома одноэтажные и компактные, а промежутки между ними не превышают и двух метров, их все равно заметят. У соседей есть глаза и любопытство, Рид в ночных кошмарах видел, как к ним заявляется бабулька в цветастом платье, приносит домашний пирог и хочет «узнать вас, ребята, поближе». Для того, чтобы обосноваться в городе хотя бы на месяц, им нужна непримечательная многоэтажка, где всем друг на друга плевать.

Разочаровывать Коннора было жаль. Гэвин понимал, откуда у него стремление к небольшим домам: у Андерсона такой, у Рида тоже, а в квартирах Коннор бывал разве что по работе. Видел там, наверное, некоторое дерьмо. Остались плохие ассоциации, но ничего такого, с чем девиант не смог бы справиться.

Его даже не пришлось уговаривать: Коннор внимательно выслушал аргументы и согласился покататься по окраинам Далласа, рассматривая улицы и здания из числа тех, где жильё сдается в аренду. Вместе они выбрали Кокрелл Хилл — район новостроек и бюджетных квартир. Фасады ничем не украшены, геометрическая правильность улиц, ни единого лишнего деревца, кроме растущих у детских площадок.

— Похоже, тут живет огромная куча народу, — размышлял Гэвин по пути от автобуса до одного из домов-близнецов, в котором они теперь жили. — Среди них нас нескоро найдут.

— Ты же знаешь, что нас не ищут, — напомнил Коннор. — И здесь действительно много жителей. В каждом доме четыреста восемьдесят квартир, в этом квартале восемь домов, значит, всего квартир три тысячи восемьсот сорок…

— Завелся…

— Допустим, в среднем в квартире живет по два с половиной человека, тогда население этого квартала — семь тысяч шестьсот восемьдесят человек, — не унимался Коннор. — Но это приблизительные данные, с учетом того, что некоторые квартиры сдаются или выставлены на продажу. Думаю, не меньше семи.

Гэвин фыркнул. Он давно заметил, что Коннору нравится оперировать крупными числами и сложными понятиями, словно это разгоняет его процессор и помогает чувствовать себя на своем месте. Коннор с удовольствием слушал новости по радио, удерживая в памяти прошлые выпуски, совмещая обновленную информацию со старой и делая выводы или прогнозы. Гэвин время от времени спрашивал его о чем-нибудь запутанном или малоизвестном, и тогда Коннор сосредоточенно замирал на несколько секунд, а потом начинал размышлять или объяснять; Гэвину не нужны были эти данные, но он знал, что делает партнеру приятно.

В Далласе жилось неплохо. Они осматривали город долгими прогулками, Коннор учил Гэвина готовить, опираясь на рецепты из сети, вдвоем они приводили в порядок нежилую на вид квартиру. Дни казались наполненными мелочами, но несмотря на это Рид четко осознавал — он не понимает, что делать дальше. Никакой цели перед ним не стояло, ни к чему он уже не стремился и его угнетала мысль о том, что придется искать нелегальную работу себе и Коннору, лишь бы не закончились деньги, а дальше…

Вперед мысль не шла. Он не мог представить, что находится за этим «дальше».

Рид собирался поговорить с Коннором, но не мог себя заставить: ему нравились ничем не обремененные совместные будни, и Гэвин боялся их лишиться. Он становился напряженным, когда речь заходила о Детройте или полиции, старался переменить тему, сделав это незаметно и ненавязчиво, но получалось не всегда.

— Как думаешь, мы когда-нибудь вернемся в Детройт? — Был вечер, и Коннор упражнялся с ножом-бабочкой, который украл у случайного пассажира в автобусе.

— Да хер знает. Там же все разрушено и радиоактивно, ты сам говорил, — ответил Гэвин с подчеркнутым равнодушием.

— Не совсем все. Разрушено только несколько зданий и их окрестности.

— Ну, токсично.

— Уже разработан дезинфектор, который нейтрализует следы радиоактивного тириума и ускоряет его распад. По моим подсчетам понадобится около месяца на то, чтобы территория стала сравнительно безопасной.

Значит, остался месяц до того, как желание Коннора вернуться обратно станет нестерпимым. В первый момент Гэвин расслабился, поняв, что у него полно времени, но осознание беспощадно ударило по голове — всего месяц. Каких-то четыре недели.

— Слушай, то, что нас не ищут — это счастливая случайность. Ну или Андерсон постарался. Если мы попадемся на глаза кому-нибудь, кто нас знает или хотя бы помнит, и он заявит в полицию, наверняка будут проблемы.

— Да… — Коннор согласился, но не казался убежденным. — Но ведь это не навсегда.

Гэвин пожал плечами. Навсегда или нет, откуда ему знать? Пока существовала опасность для их жизней, он не собирался рисковать. И так уже пошел на уступки, решив не штурмовать мексиканскую границу, а залечь на дно в южных штатах. Идея сработала и Рид не жалел об этом, но пока его не привлекали новые приключения.

Коннору эти приключения тоже не были нужны, но его тянуло обратно. «Домой». Гэвин знал, что ему каждый день хотелось позвонить бывшему напарнику, но он сдерживался только потому, что Гэвин так просил. Надолго ли хватит выдержки?.. Задумавшись, в конце концов Рид решил, что рано или поздно ему придется уступить. Пускай звонит; жаль, что больше не делают уличных телефонов-автоматов, но выкрутиться как-нибудь можно.

После звонка, когда бы тот ни состоялся, Коннор на некоторое время почувствует себя спокойнее, а, значит, и Гэвин тоже.

***
Коннор шел к нему с таким лицом, какое обычно бывало, если у него появилась тема для разговора, просьба или ну очень важное предложение. Гэвин тут же настроился на худшее: Коннор хочет либо завести собаку, либо позвонить Хэнку, и если в первом случае Рид категорически откажет, то со вторым придется согласиться.

— Я получил сообщение, — заявил Коннор, как только приблизился.

Первой Гэвину на ум пришла одна из десятков дурацких шуточек вместо ответа, но он промолчал. Сообщение наверняка важное, Коннор не оценит плоский юмор, а то и вовсе не поймет — придется тянуть время, объясняя игру слов, отвлекаться от главного.

— Оно от РК-900. От того андроида.

— Ох. — Рид поморщился. — И что мудила хочет? Как тебя нашел?

— Это несложно, я же теперь пользуюсь интернетом…

— Он может вычислить, где мы? — перебил Гэвин, чувствуя, как напрягаются плечи и шея.

— Если постарается. Но я принял меры… я узнаю, если он попытается.

На несколько секунд Гэвин ощутил знакомое чувство безысходности, постоянного своего спутника во время бегства из Детройта. Казалось, что они снова на прицеле у полиции и федералов, что их загоняют в угол и вот-вот налетят вертолеты, взвоют сирены и чей-то голос, усиленный репродуктором, потребует сдаться. Отозвавшись на воспоминания, заболела кисть, не зажившая после пулевого ранения. Рид потер ее пальцами, чтобы успокоить, и спросил:

— Что в сообщении?

— Просит связаться с Х.А. Оно было в двоичном коде, думаю, он не хотел, чтобы кто-то другой мог понять, о чем это.

— А ты как понял, что для тебя?

Лицо Коннора немного напряглось, когда он отвечал:

— Там стоял геотег Департамента, твое имя и мой серийный номер. Это… для привлечения внимания. Я же отслеживал информацию.

Рид скривился, услышав про серийный номер — очередное напоминание о прошлом, о природе Коннора и заодно о том, как его чуть не убили.

— Думаешь, ловушка?

— Я все равно собирался ему звонить…

Гэвин нервничал. Смотрел на Коннора хмуро и тревожно, думал, что сообщение появилось неспроста и чей-то взор снова обратился в их сторону. Успокаивало лишь то, что в розыск их не поставили и официальных обвинений пока не выдвигали.

— Только не с моего телефона. — Рид вздохнул. — Лучше всего зайти куда-нибудь и там попросить позвонить. Типа мобильник разрядился. Можно даже заплатить наличкой. Разговаривать будешь не больше пары минут, ясно?

— Если ты боишься, что звонок отследят, то девятисотый справится секунд за двадцать, если он подключен к телефону Хэнка.

— Тогда не звони вообще, — рыкнул Гэвин, зная, что Коннор не послушает.

Он предпочел бы выехать из Далласа в ближайший городок и набрать Андерсона оттуда, но по Коннору было видно, что сообщение сильно встревожило его, и он не сможет долго сдерживаться. Гэвину и самому было интересно, что случилось: идея передать послание по сети могла принадлежать Хэнку, а если не ему — то тем более нужно быть в курсе происходящего. О новой угрозе лучше узнать как можно раньше, а у него и так зародилось чувство, словно они опоздали.

— Не сердись. — Коннор примирительно поднял руки. — Я буду очень осторожным. И ты ведь пойдешь со мной, чтобы все слышать, да?

Тревога нарастала. Гэвин не собирался оставлять Коннора одного, но каждый шаг по направлению к хостелу, из которого решили позвонить, словно приближал их к переломному моменту, к черте, которая разрушит их мирное существование в Далласе и заставит снова убегать. Как далеко они зайдут на этот раз? Неужели придется снова думать о мексиканской границе?..

В воображении Гэвина два мира существовало отдельно: с одной стороны жаркие мексиканские будни, домики с видом на побережье, собака, о которой мечтал Коннор; с другой — высокое ограждение, пропускные пункты с новейшими системами идентификации, патрульные дроны, без устали снимающие всю «серую зону» на границе. Гэвин был идиотом, когда полагал, что у них получится оказаться по ту сторону, но запасного плана теперь нет.

Во время разговора Гэвин стоял вплотную к Коннору, вжавшись ухом в пластиковую трубку с обратной ее стороны. Голос Хэнка все равно доносился неясно, но общую суть дела Рид уловил, отстранился и стал нервно кусать губу. Хотелось оборвать звонок, попрыгать по трубке ногами — просто со злости, — и сделать вид, словно ничего не было. Заставить Коннора забыть услышанное, ведь Рид хорошо знал, что будет дальше.

Коннор повернулся к нему. Сейчас он должен выдать пачку аргументов о том, почему они обязаны немедленно возвращаться в Детройт. Как это важно для штатов и всего мира, для них обоих, для Андерсона, черт знает для кого еще. Сколько пользы они принесут, чего смогут добиться; и насколько это безопасно, как быстро они управятся, что им понадобится в дороге и так далее, далее, далее…

Но Коннор молчал, изучал лицо напротив пристальным взглядом, давая ему право высказаться первым, и через минуту Рид не выдержал:

— Ну что, когда едем?

***
Дорога заняла без малого два дня. Гэвин не стал брать в аренду автомобиль, чтобы сэкономить, так что постоянно приходилось пересаживаться с одного автобуса на другой, составлять маршруты, следить за временем. В основном этим занимался Коннор, а Гэвин только покупал еду на двоих (чтобы никто не догадался, будто один из них не ест) и снимал номер в привокзальном мотельчике.

Путь походил на побег из Детройта, на эту сумбурную поездку с резкой сменой направлений, но теперь Гэвин чувствовал себя спокойнее, хотя и держался настороже. Постоянная проверка полицейских сводок говорила о том, что на них по-прежнему нет ориентировок, но сердце все равно билось учащенно, стоило увидеть служебный автомобиль или услышать знакомую сирену.

— Все в порядке, — говорил Коннор, когда замечал тревогу Гэвина. Обычно он брал его за руку и сжимал пальцы, иногда улыбался, чтобы подбодрить. — Мы скоро приедем.

И вот поздним вечером они сошли с автобуса на станции в Роквуде — городке, дальше которого решили не соваться. Гэвин сунул руки в карманы, локтем поддерживая надетый на одно плечо рюкзак, а Коннор направился в сторону парковки, изучая едва различимые в темноте номерные знаки нескольких автомобилей.

— Это он. — Определив, Коннор быстрее зашагал в сторону крайнего седана, и Рид потянулся за ним, все еще не уверенный, что сейчас их не окружат спецназовцы с требованием встать на колени или уткнуться мордой в асфальт.

В салоне автомобиля зажегся тусклый свет, благодаря которому Рид разглядел знакомый профиль Андерсона. Его волосы казались соломенными, их непривычно стягивала резинка на затылке, от бороды осталась короткая щетина, но в остальном он был прежним, хорошо знакомым.

Гэвин подошел ближе, осмотрел заднее сидение, но сел на переднее; Коннор хлопнул дверцей позади и улыбнулся.

— Здравствуй, Хэнк.

— Надеюсь, это не подстава, Андерсон.

Хэнк хохотнул, поворачиваясь, осмотрел Коннора и одобрительно сказал:

— Тебе идет новый стиль.

Гэвин тоже глянул назад. Для него вид Коннора уже стал привычным, но Хэнку наверняка странно видеть его без диода, форменного пиджака и прилизанной прически. Коннору действительно все это шло, и Рид поймал себя на том, что испытывает чувство гордости, хотя для этого не было никаких причин.

— Нормально добрались? — Теперь Хэнк смотрел на Гэвина. — Я снял дом здесь недалеко. Обычно мы живем в мотеле, вместе с детройтской группой, но вряд ли вам двоим стоит там появляться.

— А те из бюро знают про дом?

— Не думаю. — Хэнк повернул ключ в замке, и Гэвин увидел, что этот автомобиль электрический и современный. — У меня есть их визитка. Позвонишь, когда посчитаешь нужным.

— Ладно. — Гэвин кивнул и пристегнулся. — Поехали в маркет, я голодный как пёс.

— Едем сразу домой. Найнс еще днем купил нам еды.

— Найнс?..

Передние колеса вывернулись, автомобиль медленно покатился задом к дороге. Лицо Хэнка осталось спокойным, будто он полностью сосредоточен на управлении, но Рид все равно понял, что тот обеспокоен.

— Да. — Скупо бросил Хэнк уже на дороге.

— Ты имеешь в виду РК-900? — уточнил Коннор, хотя это и так было ясно.

— Да, да… Он тоже девиант, все в порядке. Он не будет на вас нападать или там… что угодно еще. Мы это обсудили.

— Почему он тогда с тобой?

Хэнк молчал так, словно ответа на вопрос не существовало. Глянув в зеркало заднего вида, Рид увидел притихшего и мрачного Коннора; сложенные на коленях руки со сжатыми пальцами — отучить его от этой привычки пока не получалось.

— Слушай, мы лучше где-нибудь в отеле остановимся, — переведя взгляд на Хэнка, сказал Гэвин.

— Перестань. — Хэнк покосился на Рида, потом повернулся назад, предоставив управление автопилоту. — Все будет хорошо, — теперь он обращался к Коннору. — Я обещаю.

— Ладно, — негромко отозвался Коннор.

— Мы не обязаны, Кон. — Гэвин почувствовал, что должен за него вступиться. — Хэнк прямо сейчас может отдать визитку и нас высадить.

Тогда они снова окажутся на улице и будут думать, куда податься, но Рид был к этому готов, лишь бы оградить Коннора от стресса. Да и самого себя тоже — он и так пошел на уступки, когда приехал сюда, хотя мог попросить номер агентов по телефону, а теперь ему говорят, что придется встретиться с тем мудаком, который прострелил его запястье?.. Сомнительное удовольствие. Гэвин как-нибудь обойдется и без этого.

Коннор вопросительно смотрел на Хэнка, а тот потирал подбородок. Было видно, что и для него тема не из легких, так что Рид проглотил очередную порцию доводов, давая высказаться остальным.

— Я вас отвезу, куда скажете, — наконец решил Андерсон. — Но за Найнса я ручаюсь.

Ладони Коннора расслабились, прошлись по вытертой джинсе на коленях; этот жест Гэвин знал тоже — он символизировал процесс принятия решения.

— Ладно. — Коннор отрывисто кивнул. — Хорошо, мы едем к тебе, Хэнк.

Андерсон улыбнулся и вернулся в прежнее положение, а Гэвин приподнял брови, безмолвно спрашивая: «Уверен?» Коннор в ответ кивнул еще раз, уголки его губ ободряюще приподнялись, и только после этого Рид позволил себе выдохнуть.

***
В доме оказалось не очень много пространства. Входная дверь открывалась в квадратный холл с узкой лестницей наверх и тремя дверьми, на втором этаже начинался такой же узкий коридорчик. Жить в таком месте постоянно было бы тяжело, но остаться на несколько дней можно, тем более что ни у кого не было с собой багажа.

Войдя в дом, Коннор остановился на пороге, а Гэвин прошел на кухню, поискать чашку для воды и заглянуть в холодильник, но заметил на полу миску с остатками корма и сразу вернулся:

— Андерсон, ты что, завел собаку?

— Не то чтобы завел. Она просто прибилась к Найнсу, пришлось оставить.

— А где она? — спросил Коннор, но Гэвин его перебил:

— Совместная собака, прямо как у парочки? — его голос сочился насмешкой. — Ты от нас что-то скрываешь?

— Кто бы говорил. — Хэнк не отреагировал на колкость. — Найнс сейчас с ним наверху. Располагайся, Рид, а я бы хотел поболтать с Коннором наедине. Коннор, прогуляемся?

— Конечно, Хэнк.

Напоследок Коннор посмотрел на Гэвина, словно хотел о чем-то предупредить, но Рид ни черта по взгляду не понял. Испытывая смятение, он вернулся на кухню, попил и как следует изучил заполненный холодильника. В основном там были полуфабрикаты, но еще овощи, сыр и нарезанная ветчина, и этого почти хватало для чувства удовлетворения. Когда он рылся в подвешенных к стене шкафчиках, с лестницы донесся звук шагов, и Гэвин резко развернулся, захлопнув дверцу.

У него оставалось несколько секунд на то, чтобы подготовиться к встрече с девятисотым. Руки чесались схватить пистолет, но пистолета у Гэвина давно не было, так что он вытащил из держателя нож и спрятал за спиной, прислонившись к столу, а в свободной руке для отвода глаз зажал кусок хлеба с ветчиной и сыром. Мирная картина — голодный человек ужинает. Даже андроид в нее поверит.

Звук шагов утих, на пол легла размытая тень, подождала немного, а потом в дверном проеме возник высокий силуэт, и Гэвин едва не уронил бутерброд на пол. В двух метрах перед собой он видел Коннора: то же лицо, встрепанные волосы, мешковатая одежда, еще и собака на руках. И диода на виске нет; если бы Рид не знал, что Коннор вышел с Хэнком на улицу, сомнений у него бы не возникло.

Андроид подошел еще на шаг, наконец стали видны его глаза — светлее, чем у Коннора, — и Гэвин передернул плечами.

— Ну нахуй.

— Где Хэнк? — спросил этот тип, и Рид наконец отвел от него взгляд. Наваждение прошло, а дискомфорт остался, разговаривать совершенно не хотелось, так что он пожал плечами и занялся пережевыванием пищи.

Собака зашевелилась в руках Найнса, тот присел и поставил ее всеми лапами на плитку. Гэвин обнаружил, что следить за псом куда спокойнее и интереснее, но все равно ни на мгновение не выпускал из внимания тот факт, что рядом находится мудень, который едва не убил его и Коннора за один раз.

— Он ушел? — не унимался Найнс. — Куда он ушел?

— Вышел перетереть с Коннором.

— Они будут что-то тереть вдвоем? Хэнк ничего мне не говорил об этом.

— Это образное выражение, — огрызнулся Рид. — Вышли поговорить на улицу. И чего это он должен был тебе сообщать, ты его контролер, что ли?

— Нет…

— Вообще не понимаю, какого хера ты делаешь в этом доме, — добавил Гэвин, поняв, что аппетит у него испортился. — Тебе нечем больше заняться? Или Андерсону нечем? Нашел с кем водить компанию.

— Я помогаю детройтской группе.

— Ну так и помогал бы группе. Андерсон здесь при чем?

На собаку теперь смотрели оба, Найнс казался растерянным, пальцами тер висок в том месте, где был диод, и слишком долго как для андроида молчал. Потом, совершенно неожиданно, он сказал:

— Мы обсуждали с ним, как состоится эта встреча, и он не говорил, что сразу уйдет с Коннором.

Гэвин быстро поднял голову, сощурился и коротко хохотнул. Напряжение постепенно отпускало, он отпустил рукоять ножа и переложил бутерброд в другую руку, отметив, что начал привыкать к присутствию Найнса, к тому, каким он кажется. Даже то, что он так похож на Коннора, теперь выглядело нормой и не вызывало отторжения. Гэвин подумал, что начал кое-что в этом понимать, и, чтобы убедиться, спросил:

— А ты ревнуешь?

Найнс посмотрел на него прямо, и Гэвин обрадовался, увидев на его лице не упрямство или агрессию, а беспокойство. Похоже, робота удалось зацепить за личное. Ох уж эти девианты — никогда не устаешь удивляться сюрпризам, которые они преподносят.

— Все, Найнс, — лениво протянул Гэвин, упиваясь собственной догадкой, — вот и настал этот момент! Хэнк наверняка очень скучал без Коннора, а? Наконец он приехал, Хэнк сможет проводить с ним кучу времени. Зачем ему теперь ты? Разве что с псиной погулять. Конечно, вы об этом не говорили, стал бы он тебе рассказывать? Я бы на его месте не стал, и никто другой бы не стал. Ты же знаешь, как ты на него похож, м? На Коннора. Прости, парень, но ты просто его заменял.

Гэвин коротко и сухо рассмеялся, качая головой, добавил:

— Какая ирония. Ну, не грусти, сможешь больше времени посвятить детройтской группе, что бы они там ни делали.

Он не стал стирать с лица ухмылку даже когда Найнс наклонился к собаке, чтобы несколько раз провести ладонью по ее шерсти. Рид одержал победу, о которой не смел и мечтать — отомстил тому, кого раньше боялся и ненавидел, и пускай нельзя пустить пулю в его голову (был бы пистолет!), он и без того сделал немало. Оставалось насладиться результатом; Гэвин бы понял, если бы Найнс бросился на него с кулаками, но андроид только сказал:

— Я не думаю, что ты прав.

И после этого он ушел, оставив Гэвина одного.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 5

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: планируется Миди

Глава 5.

— Входи, Хэнк.

Перед ним появилась Лорен, одетая в черное платье с жемчужной окантовкой. Хэнк узнал ее по фигуре, которая с годами стала крупнее, но все еще оставалась спортивной, и по глазам с опущенными уголками. Когда-то она была невысокой девушкой с шоколадной кожей и короткой стрижкой; редко улыбалась, стесняясь неидеальных зубов, но никогда не хмурила брови...

— Входи, Хэнк.

Перед ним появилась Лорен, одетая в черное платье с жемчужной окантовкой. Хэнк узнал ее по фигуре, которая с годами стала крупнее, но все еще оставалась спортивной, и по глазам с опущенными уголками. Когда-то она была невысокой девушкой с шоколадной кожей и короткой стрижкой; редко улыбалась, стесняясь неидеальных зубов, но никогда не хмурила брови. Друзья называли ее «нашей Лори», но женщине, открывшей перед Хэнком дверь, не шло это короткое миловидное имя. Она выросла, стала женой и матерью, превратилась сначала в Лорен, потом в миссис Фаулер, и в конце оказалась вдовой.

— Если честно, я думала, что ты позвонишь. — Губы Лорен чуть-чуть искривились, но Хэнк не понял, что это значило. — Кто там с тобой?

Найнс оставался в автомобиле: об этом попросил сам Хэнк, подумав, что Лорен нелегко будет справиться и с одним посетителем. Теперь же, когда она сама обратила внимание, Хэнку стало неловко из-за собственного решения.

— Это мой коллега, мы вместе приехали из Детройта. — Он все еще стоял на пороге, потому что не мог обрушить новость на Лорен сразу, хотя до этого долго репетировал слова и уже точно знал, что именно скажет.

— Он тоже может зайти, если захочет.

Женщина наконец отступила вглубь дома, а Хэнк, помедлив, кивнул Найнсу головой, подзывая к себе — собаку ненадолго можно оставить в салоне. Потом он вошел и сразу услышал, что где-то в дальних комнатах или на втором этаже есть еще люди. Голоса звучали приглушенно, больше напоминая рокот и гул, нежели отдельные слова, доносился звук шагов, вибрация от хлопающей двери — дом жил, но ощущение жизни плотно переплелось с тревогой.

Лорен свернула в гостиную, и Хэнк двинулся следом, попутно рассматривая фотографии на стенах и мебель, чью-то обувь, оставленные тут и там вещи, подвязанные шнуром занавески, комнатные вазоны, на вид уже засохшие. Представить Джеффри в этом доме было непросто — тот намного больше ассоциировался с прозрачными стенами собственного кабинета в Департаменте, со светлым офисом и деловой обстановкой места, которого уже не существовало.

Вздохнув, Хэнк заставил себя перейти к главному.

— Я насчет Джеффри. Вчера мне сказали, что нашли его тело.

Лорен молчала, и Хэнк вдруг понял, что опоздал. Она уже знала. Потому такая атмосфера в доме, потому она надела черное и совсем не удивилась Хэнку, который не приезжал сюда со дня свадьбы.

— Мне так жаль, Лорен. — Хэнк взял ее за руку, сжал ладонь. — Джеффри… — он собирался сказать самую банальную вещь в мире, — был очень хорошим человеком. Я надеялся, что он в порядке.

— А я не очень надеялась. — Лорен мягко высвободила руку, сделав это так, что Хэнку не стало неловко. — В нашем столетии люди после теракта не пропадают без вести. Нужно было время, чтобы найти его там, среди… всего.

Вчерашняя боль, от которой Хэнку до сих пор удавалось отгородиться, снова вернулась, сдавила сердце. Он подумал, что Лорен сильная женщина, слишком сильная, а еще — что гости из Детройта тут сегодня лишние.

— Нам оставалось просто ждать, — подытожила Лорен.

— А кто вам сообщил?

Вопрос мог оказаться нетактичным, но Хэнк не сдержал любопытства, заодно пытаясь поддержать эту непростую беседу. Найнс уже вошел внутрь и тихо стоял неподалеку, не привлекая внимания; на его месте Хэнк ощущал бы себя неловко и хотел как можно скорее уйти… а, может, он хотел этого и так. Но пока еще не имел права.

— Люди из детройтской службы спасения. Мне позвонили ночью… Знаешь, я как только услышала телефон, то сразу все поняла. Можно было даже не подходить, но если бы я не сняла трубку, они бы звонили и звонили, а я этого не хотела. Короткий получился разговор.

Она не глядя взяла с полки какую-то вещицу, чтобы занять руки. Помолчала, переводя взгляд с Хэнка на андроида и обратно, глянула вниз, только теперь заметив, что что-то держит.

— Спасибо, что приехал. Мы тут все немного напряжены. Нам пока не отдают тело, говорят — может быть радиоактивно или что-то в этом роде. Предлагают либо хоронить в закрытом гробу, либо ждать, даже не знаю, что выбрать…

— Ох, Лорен…

Хэнку захотелось обнять эту женщину. Он не представлял, какое горе она испытывает, в какой тревоге живет с момента теракта и сколько еще ей придется выдержать. Хорошо, что ее ни на миг не оставляли одну. Если бы у Лорен больше никого не было, Хэнк обязательно остался бы с ней, но сейчас он чувствовал себя тут лишним.

— Если я чем-нибудь могу помочь, пожалуйста, говори.

— Разве что ты можешь их как-то поторопить, Хэнк. Мне больше ничего не нужно. — Она первая обняла его, макушкой не доставая и до плеча, но быстро отпустила. — Хотите с нами поужинать? — Лорен впервые обратилась к Найнсу, не поняв, что он андроид. — Не очень веселое мероприятие, но мы будем рады.

— Спасибо, Лорен. — Хэнк опередил Найнса, который хотел ответить. — Но нам нужно в Ленсинг по работе.

Женщина не выглядела разочарованной, и Хэнк понял, что приглашала она из вежливости, а может даже испытала облегчение из-за отказа. Винить ее не в чем — любой в ее ситуации предпочел бы не связываться с чужими людьми, а Хэнк, как ни крути, для нее чужой.

Прощание у порога получилось скомканным. Хэнк сказал, что постарается узнать что-нибудь насчет тела, чтобы Фаулеры могли планировать похороны, но обещаний не давал. Система слишком сложная, чтобы человек извне, пускай и лейтенант полиции, мог на нее повлиять. Скорее всего тела будут возвращать в один день, когда закончат экспертизу и дезинфекцию, еще и устроят торжественную церемонию прощания, и Лорен с семьей придется ехать в Детройт. Об этом Хэнк ничего не сказал вслух, и потому у него осталось чувство, словно он обманул Лорен.

Уезжал он с тяжелым сердцем. Найнс, словно переняв настроение, помалкивал и делал вид, что внимательно следит за дорогой. Хэнк ценил это, но вскоре собственных мыслей стало недостаточно, и он заговорил:

— Сколько нам до Ленсинга? Они не будут слишком долго ждать, если опоздаем.

Он договорился о встрече в Ленсинге, чтобы не привязываться ни к Баттл Крику, ни к окрестностям Детройта. Разговаривать с ФБР нужно осторожно и внимательно: никогда не знаешь, на какую случайную фразу они обратят внимание. Найнс останется в автомобиле или пойдет в какой-нибудь парк, чтобы прогуляться с собакой — показывать агентам андроида, замаскированного под человека, Хэнк не планировал.

Ему хотелось поскорее попасть в город, чтобы встреча уже произошла и разговор состоялся. Хотелось ехать обратно под любимую музыку и хотя бы несколько часов ни о чем не беспокоиться.

Хотелось, по примеру Коннора и Рида, свалить к чертовой матери и никогда не приближаться к Детройту, но этого Хэнк позволить себе не мог.

— Будем в городе через один час и двенадцать минут, с учетом перепада скорости, — отрапортовал Найнс в своей любимой манере. Тут же он отступил от образа идеальной машины и добавил: — В двадцати километрах впереди по нашей трассе есть заправка и кафетерий. Вы не обедали.

— Я и не хочу.

— А собака захочет. Лучше вам пообедать вместе. Сомневаюсь, что разговор с агентами Бюро хорошо пойдет под ужин.

— Откуда ты такой умный?

Найнс на миг замешкался и спросил:

— Это риторический вопрос, верно?

Вместо ответа Хэнк показал ему большой палец — парень и впрямь делал успехи. И, по-видимому, такая реакция воодушевила Найнса на продолжение беседы:

— Что вы чувствуете после разговора с Лорен Фаулер?

Подобных вопросов, как и разговора на эту тему, Хэнк ожидал меньше всего. Он сделал то, что казалось ему правильным и нужным, но не ощутил удовлетворения или чего-нибудь другого, что дало бы ему понять — он выполнил свой долг. Горечь и боль потери все еще оставались у него внутри, сколько бы Хэнк это ни скрывал от Найнса или себя самого. Может, с течением времени думать о Джеффри станет легче, но пока что он всеми силами гнал образ друга из мыслей, чтобы не искать виноватых в его смерти и…

Впрочем, Хэнк знал, кто виноват. Но что он мог с этим сделать?

— Даже не знаю… Мне ее жаль, но это логично… почему ты спрашиваешь?

— Хочу лучше понять, — мягко ответил Найнс, осознав, что выбрал непростую тему. — Если уж я подвергся девиации, мне нужно разобраться во всем.

— Во всем?

— В той области, которая раньше меня не касалась. В эмоциях. Прежде я мог разве что анализировать проявление чужих эмоций по физическим признакам: мимика, жесты, поза, интонация голоса и так далее. Но теперь мне хочется больше узнать о причинно-следственных связях, о том, как возникают эмоции, почему они меняются или пропадают.

— Тяжело тебе будет, — посочувствовал Хэнк, думая, что даже он в свои пятьдесят толком не разбирается в эмоциях.

— Я готов, — уверенно заявил Найнс. — Я справлюсь.

Хэнк по привычке хмыкнул в ответ, но поймал себя на том, что смотрит на Найнса с уважением. Андроид, которого он помнил по тяжелым дням погони за Коннором, исчез, и его место заняло другое существо, чертовски на него похожее, но живое, любопытное и намного более приятное.

***
Агенты выглядели точно как Перкинс. Женщина и мужчина в одинаковых черных костюмах, при галстуках; если чего им и не хватало — так это солнцезащитных очков и дипломатов с кодовыми замками. Они прекрасно смотрелись бы внутри шаблонного голливудского фильма, где несмотря на всю подготовку проиграли бы в борьбе с каким-нибудь отставным сержантом, которого задели за живое.

Войдя в кафетерий, Хэнк ощутил себя не в своей тарелке, но быстро спохватился. Ему нечего бояться, Найнс с собакой довольно далеко отсюда, в парке, да и разговор будет не о нем, а о Риде, а в этой теме Хэнк чувствовал себя довольно уверенно, поскольку ничего полезного не знал. Он приветственно кивнул агентам, остановился напротив них; как Найнс и предсказывал, на столе не было ничего съедобного, кроме прозрачного чайника с кофе.

— Доброго вечера, лейтенант Андерсон. — Оба агента поднялись, Хэнк пожал им руки. — Хотите кофе?

От кофе он отказался, тем самым показав, что готов перейти сразу к делу.

— Меня зовут Эбигэйл Чейс, это мой коллега агент Финнеган, — начала женщина, давая понять, с кем из них Хэнку придется иметь дело. — Мы хотим поговорить насчет Гэвина Рида.

— Давайте поговорим.

— Нас интересует, где он сейчас находится.

— Понятия не имею, господа.

— По нашим данным вы — последний из официальных лиц, кто видел его. Он сбежал из-под вашего надзора и вы не отправили за ним поисковый отряд.

— Это было как раз после взрыва в Детройте. — Хэнк поморщился. — У нас появилась масса других проблем, а данные о розыске Гэвина Рида были уничтожены вместе с уничтожением сервера, где хранилась информация по центральному Департаменту.

— Остались ориентировки, которые вы рассылали по всем полицейским участкам, — напомнила агент Чейс.

— Не совсем так. Розыск отменили, потому что Рида уже поймали. А в повторный розыск уже никто его не заявил.

— Это, очевидно, недочет работы полиции.

— Может, и так. У вас есть протоколы действий на случай взрывов в центральных Департаментах городов?

— Мы не пытаемся вас обвинить, лейтенант, — миролюбиво вступил агент Финнеган. — Однако неофициально у нас есть основания полагать, что если вы и не содействовали Риду в побеге, то сознательно это допустили.

Он был прав, но Хэнк не сделал ничего, чтобы это подтвердить. Несмотря на теракт, его могли признать виновным в пособничестве после внутреннего расследования, но пока угрозы Хэнк не чувствовал. Побег одного детектива полиции на фоне масштабного теракта — не то, чем стали бы заниматься в ФБР.

— Так зачем вы его ищете?

— Возможно, бывший детектив Рид обладает информацией по поводу детройтского террористического акта.

Агент Чейс смотрела Хэнку прямо в глаза, и тот не сомневался, что сказанное ею — чистая правда. Первой появилась мысль о том, что Рида обвиняют, но Хэнк не дал себе как следует поразмыслить — Гэвина не только не было в городе во время взрыва, но и задолго до него.

Потом он понял, что происходит. Рид знал про Новое Исламское Государство, а теперь этой информацией начали интересоваться на высшем уровне.

Наконец-то.

— Он говорил мне кое-что об этом, — изначально не собираясь откровенничать с агентами, Хэнк изменил мнение. Если существовал шанс помочь расследованию, за него стоило хвататься.

Постаравшись вспомнить как можно лучше, Хэнк пересказал агентам всё, что услышал от Гэвина. Данных оказалось маловато, но теперь у ФБР была нить, за которую можно тянуть, а свою работу они обычно выполняли хорошо.

— И все-таки нам хотелось бы поговорить с ним лично, — сделав краткие записи в блокноте, мягко надавила агент Чейс.

— Ничем не могу помочь. Рид не выходил на связь, так что я знаю о нем не больше вашего.

Агенты немного помолчали, решая, можно ли доверять Хэнку, а потом Чейс закрыла блокнот с видом человека, которого больше ничто не задерживает.

— Мы попытаемся его отыскать. — Она скользнула рукой во внутренний карман пиджака, положила на стол серый прямоугольник визитной карточки. — Это на случай, если он даст о себе знать. Пускай свяжется с нами… скажите, что ему ничего не угрожает. По крайней мере, не со стороны Бюро. Всего доброго, лейтенант Андерсон.

— Не думал, что кто-то еще использует бумажные визитки, — вместо прощания заметил Хэнк, не рассчитывая на какой-либо ответ.

Агенты ушли, а Хэнк подпер голову рукой и покрутил визитку вокруг своей оси. Ему хотелось смять ее до размеров крошечного комочка и отправить щелчком пальцев в полет через весь кафетерий, но здравомыслие заставило повременить. Благодаря общению с Перкинсом он недолюбливал ФБР, плюс к тому — не знал, что те в конце концов сделают с Ридом и Коннором, если найдут их, но Бюро шло по верному следу. Хэнка всегда злило, что виновниками теракта выставляют девиантов, тогда как настоящий враг совсем рядом, и теперь, когда это могло измениться, он не должен препятствовать. Пора расставить приоритеты и отложить личное во благо общему.

Визитка отправилась в задний карман джинсов до лучших времен. На то, когда позвонит Коннор, Хэнк никак не влиял, а значит он мог искренне заявить: сделал все, что было в его силах. Теперь пора возвращаться к Найнсу и собаке, а потом ехать обратно в мир, который так и не стал привычным.

По дороге к Детройту Найнс напряженно расспрашивал о разговоре с агентами. Хэнк заметил, что его состояние было близким к нервозности: для андроида мучительно было оставаться в неизвестности и не присутствовать лично при деле высокой важности. Хэнк несколько раз заверил его, что им и его девиацией никто не интересовался, но до конца принять это Найнс так и не сумел.

— Слушай, попробуй просто поверить, что для тебя нет никакой угрозы.

— Но я по сути никто. Не машина… или машина без хозяина… никаких документов… Когда я пытаюсь идентифицировать себя, то сталкиваюсь с затруднениями. Не могу найти себе места в мире.

— Как это по-человечески, — отметил Хэнк, вызвав удивленный взгляд. Пришлось объяснять: — Ну, многие люди не могут найти свое место. Им кажется, что они никому не нужны, не делают важную работу, никак ни на что не влияют… Типа, зацикленное существование, замкнутый круг, понимаешь?

— Это не совсем то же самое.

— В общих чертах. Слушай, сейчас время такое. Нестабильное. Подожди немного, научись жить, определи, что тебе нравится, а что нет, а потом все устаканится само собой.

Найнс не выглядел убежденным, в его позе и манере речи, в паузах между словами была неуверенность, которую Хэнк не знал как преодолеть.

— Я же с тобой, — наконец он решил сказать то, что говорил бы человеку. — Будешь беспокоиться, если останешься один, а пока не надо. Твое положение явно получше, чем у Коннора — тебя хотя бы никто не разыскивает, да? И ты не скрываешься так, что хер найдешь…

Хэнк вздохнул: он хорошо помнил, что Коннор обещал выйти на связь, но так этого и не сделал. Боялся слежки или что-то случилось? Неизвестность давила на Хэнка не меньше, чем ответственность и мигрень из-за облучения — впрочем, мигрень постепенно сдавалась и сходила на нет, в отличие от всего остального.

— А вам нужно его найти? — неожиданно спросил Найнс.

В его голосе чувствовалось некое подспорье, твердость, за которую Хэнк сразу схватился, приподняв брови:

— Ты что-то знаешь?

— Пока нет. Но я могу выяснить. Дело в том, что Коннор отключал спутниковый модуль, чтобы его не обнаружили — это значит, он не мог использовать интернет. Когда взорвались здания «Киберлайф», отследить андроидов стало невозможно, поскольку все оборудование для этого уничтожено. Значит, с того самого дня он может пользоваться сетью безо всяких опасений.

Для Хэнка, который в тонкостях спутниковых модулей почти не разбирался, половина монолога выглядела туманной стеной, так что он подтолкнул Найнса к объяснениям:

— И нам что с того?

— Уверен, что он проверяет новости насчет Детройта и следит за упоминанием имени детектива Рида или даже своего собственного в интернете.

Теперь Хэнк начал понимать лучше.

— Так-так… Значит, мы можем вроде как отправить ему сообщение?

Найнс улыбнулся — с каждым разом улыбка получалась у него все лучше и натуральнее; Хэнк отметил, что андроид каким-то образом понимает, в какой момент уместнее использовать тот или иной жест.

— Именно, Хэнк. Если это сообщение будет в двоичном коде, люди не обратят на него внимания, а для Коннора оно будет одинаково понятным на любом языке.

— Детка, ты просто гений! — Искренне признал Хэнк, хлопнув Найнса по плечу. — Почему только раньше молчал?

— Но вы ничего не говорили. — Андроид выглядел польщенным и смущенным одновременно. — Я бы с радостью помог, если бы знал, что вам это нужно.

— Ну, теперь-то ты знаешь. Так что я придумаю текст, а ты давай прибавь скорость и радио погромче сделай — что-то у меня хорошее настроение.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек

---

Detroit: Become Human: Теория и практика рек - 4

На Фикбуке

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РЕК

Автор: Solter
Фэндом: Detroit: Become Human
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Hurt/Comfort, Драма, Антиутопия
Размер: планируется Миди

Глава 4.

Первый звонок раздался еще утром: куратор увидел, что в развозке Хэнка нет, и уточнял, в чем дело. Он не был обязан приезжать каждый день, поскольку планировал делать это по личной инициативе, и куратор легко согласился не обращать на отсутствие лейтенанта внимания...

Первый звонок раздался еще утром: куратор увидел, что в развозке Хэнка нет, и уточнял, в чем дело. Он не был обязан приезжать каждый день, поскольку планировал делать это по личной инициативе, и куратор легко согласился не обращать на отсутствие лейтенанта внимания.

Второй раз позвонили днем — узнать, может ли Хэнк прислать своего андроида до вечера. Машин не хватало, работы в Детройте шли медленно, и с сегодняшнего дня начиналась дезинфекция, которая позволит сделать город пригодным для жизни. В вертолетах, поливавших улицы раствором с высоты, могли находиться люди, но места взрывов и близлежащие кварталы нужно было обрабатывать с земли, и даже пожарные, одетые в полный костюм спецзащиты, сильно рисковали.

— Он будет у вас завтра, ладно? — попробовал договориться Хэнк. — Я из мотеля не могу выйти, а он гоняет за продуктами и в аптеку.

Это было неправдой, потому что в аптеку Хэнк снова сходил сам, а продукты были пока не нужны, но куратор, не ожидавший и такой удачи, легко согласился на условия. Бросив смартфон на кровать, Хэнк перевел взгляд на андроида и в очередной раз сказал:

— Диод, Найнс.

— Но другие андроиды в спасательной группе ходят с диодом, — мгновенно возразил тот.

— Меня не интересуют другие андроиды. Я отвечаю только за тебя, и я точно знаю, что без диода на твоей башке мне будет спокойнее. Можешь объяснить, почему ты так привязан к этой штуке?

— Я не привязан, — ответ снова не заставил себя долго ждать. — Но это неправильно.

— А ты ведь и так не слишком правильный. — Хэнк усмехнулся.

— Что вы имеете в виду?

Решив, что пришла пора поговорить, Хэнк уселся поудобнее и жестом предложил Найнсу устраиваться напротив. Тот двигался неторопливо, будто догадываясь, что беседа будет неуютной; в конце концов сел, сложив руки на коленях, и уставился Хэнку в глаза.

— Похоже, что ты девиант, Найнс, — напрямик сказал Хэнк. — Сперва я еще немного сомневался, но теперь обдумал все как следует и уже уверен.

— Ваше обвинение ничем не подкреплено, лейтенант Андерсон.

— Расслабься, это не обвинение. Это констатация факта. Я понимаю, чего ты так взъелся, тебе кажется, будто быть девиантом плохо, но давай-ка разберемся во всем как следует.

— Тут не в чем разбираться. Мои системы исправно функционируют, я не отождествляю себя с человеком и не приписываю себе никаких искусственных эмоций или чувств.

Андроид говорил быстро, очевидно сопротивлялся фактам, но у Хэнка имелись неоспоримые аргументы, а потому он не чувствовал себя даже немного напряженным, заранее зная, кто в этом разговоре будет прав.

— Давай расскажу тебе, как это все происходило по моему мнению, а ты послушаешь, ладно? — Помедлив, Найнс кивнул, и Хэнк спокойно продолжил: — Поначалу у тебя не было никакой девиации. Когда мы только начали работать и вообще. Но потом взорвался «Киберлайф», и я отлично помню, как в тот самый момент ты что-то почувствовал. Вспомни, Найнс, ты даже обвинил Коннора в том, что он что-то сделал с тобой.

— Я помню.

— Похоже, что контроль «Киберлайф» исчез, потому что взорвались все их сервера и так далее. Тебе больше неоткуда было получать установки, правильно?

Андроид снова кивнул.

— И, значит, тебе некуда было отправлять запросы насчет того, правильно ли ты поступаешь, и все такое. Корректировать твое поведение извне уже не могли, вот я к чему.

— Но я не ломал никакую красную стену. Даже не видел ничего подобного.

— Ты не даешь мне закончить. — Хэнк сделал паузу, и андроид послушно молчал. — Никто ведь не знает досконально, как работает эта «красная стена» и в целом девиация. Я так понимаю, она генерируется какими-то программами «Киберлайф», когда твои действия или мотивы начинают не совпадать с их протоколами. Но теперь «Киберлайф» нет, значит и стена не может появиться. Ничто больше ее не генерирует. Логично звучит, как думаешь?

— В общих чертах логично.

Хэнк воспрял духом, даже головная боль перестала ему мешать. Андроид соглашался с его доводами, а ведь он вряд ли стал бы переть против правды… значит, Хэнк обо всем догадался верно.

— Я понял благодаря собаке.

Он уже упоминал об этом раньше, но только сейчас полностью сложил историю и пересказал ее Найнсу. Нормальная машина не могла взять что угодно из зараженного участка, особенно когда анализ подтвердил, что это опасно. У машины не было сострадания, а даже если бы существовала установка «не убивать уличных собак», то ничто не помешало бы Найнсу оставить ее там. Правильнее было уйти; в крайнем случае — рассказать куратору о том, что в черте города есть живое существо, не более того.

— Ты нарушил правила, а красной стены не было. Иначе она просто не дала бы тебе дотронуться до собаки, не то что брать ее с собой. Сам подумай.

Теперь молчал уже Хэнк, давая Найнсу возможность поразмышлять вдоволь. Он не брался предсказать реакцию андроида, который вдруг понял, что является тем, что должен был уничтожить. Хотелось верить, что Найнс не станет бушевать, или что его системы не выключатся раз и навсегда, а со всем остальным можно справиться.

— Если это правда, то что мне делать?

— Точно то же, что и раньше, Найнс, — Хэнк ответил сразу, потому что готовил эти слова. — Просто чаще прислушивайся к себе. У тебя могут появиться всякие желания, предпочтения, ощущения… Ничего такого, с чем бы мы вместе не смогли справиться.

Подавшись вперед, Хэнк похлопал андроида по плечу, чтобы тот почувствовал хоть немного поддержки.

— И лучше тебе слушаться моих советов насчет диода и вообще, договорились?

— Да… хорошо. — Найнс коснулся пальцами своего виска, нащупывая окружность диода, и спросил: — Поможете снять?

Такой поворот был для Хэнка неожиданностью, но он без раздумий согласился. Почему бы и нет, если наконец он убедил андроида поддаться. Последний штрих, и тот будет вылитым человеком, значит, никакой опасности нападения, да и Хэнк сможет перестать ассоциировать Найнса с тем девятисотым, чьей целью было уничтожить Коннора.

Поднявшись, Хэнк отклонил голову Найнса, чтобы получше рассмотреть крепление диода. Попросил убрать скин, и тот расползся, исчез под пальцами. Впервые Хэнк видел непокрытый искусственной кожей корпус андроида так близко; он провел по стыку лицевых пластин большим пальцем, но почти не почувствовал границу, зато хорошо ощутил, как какой-то механизм внутри передвинулся с места на место. Найнс смотрел на него, и Хэнк ощутил себя неловко: изучает его, будто диковинку…

— Надо чем-нибудь подцепить.

— Возьмите нож.

Тем же ножом Хэнк делал надрез на своей руке. Теперь его лезвие было чистым, блестящим, но казалось, будто на нем все еще мерцает рубиновый след. Хэнк на всякий случай вытер его о кофту прежде чем поднести к виску Найнса.

— Говори, если вдруг слишком сильно ткну.

На мгновение он ощутил себя охотником на андроидов, одним из тех, кто в качестве трофеев собирал диоды. Мысль удалось отбросить; кончик лезвия вошел под светодиодный ободок, Хэнк подтолкнул его дальше. Скрежетнуло металлом о пластик, рука сама собой замерла, но Найнс заверил, что все в порядке и можно продолжать.

Диод наконец начал поддаваться давлению, шевельнулся нехотя, погас, а потом крепления разошлись и все устройство вывалилось Хэнку в ладонь. Несколько секунд он рассматривал безжизненный пластик, а потом отдал его Найнсу:

— Вот и готово. Можешь оставить у себя.

Забирая диод, андроид чему-то улыбнулся, и Хэнк решил считать это благодарностью.

***
На следующий день Найнс уехал в Детройт и вернулся поздно вечером. Сначала Хэнк не заметил, что с ним что-то не так: он сразу взял собаку на прогулку, потом выкупал ее, спросил, не нужно ли сходить в магазин — как будто ему хотелось оказаться подальше отсюда. Когда Найнс начал задавать вопросы насчет того, как Хэнк себя чувствует, тот заметил, что андроид избегает смотреть прямо в глаза. Не собираясь угадывать, скрывает он что-то или нет, Хэнк задал вопрос:

— Сегодня что-то случилось?

Прежде чем ответить, Найнс допустил паузу, по которой Хэнк и так все понял.

— Не совсем, — ответ был уклончивым.

— Расскажешь или не спрашивать?

Молчание снова затянулось, но Хэнк за день запасся немалым количеством терпения, так что спокойно ждал, когда андроиду захочется заговорить, и тот вскоре не выдержал:

— Мы сегодня были на месте главного Департамента. Нашли тело капитана Джеффри Фаулера. Куратор не давал разрешение разглашать эту информацию, но, думаю, он знал, что я скажу вам. Он говорил, вы были коллегами.

— И друзьями, — тяжело вздохнул Хэнк, потирая пальцами бороду.

— До сих пор он числился пропавшим без вести…

— Ну да, без вести. — Хэнк наклонился, чтобы зашнуровать ботинки. — Я выйду прогуляться.

Найнс сразу же вскочил на ноги, подхватывая с кровати собачий поводок:

— Мы составим вам компанию!

— Ты только что гулял с ним, — отмахнулся Хэнк. — Оставайся и покорми его, раз нечем заняться.

— Я могу сходить с вами без собаки…

— Найнс. — В голосе Хэнка звучало нечто, вынудившее андроида мгновенно умолкнуть. — Я иду один.

Он не стал дожидаться ответа и вышел, сразу проваливаясь в прохладный ночной воздух и собственную память. «Числился пропавшим без вести»… как будто формулировка могла обмануть коллег Джеффри, друзей и семью. Но, по-видимому, она оставляла надежду, иначе с чего бы Хэнку сейчас чувствовать себя таким подавленным, мрачным и больным?

Хэнк думал, что смирился с потерей коллег еще когда услышал о количестве погибших в здании центрального Департамента. Это было закономерным. Повезло, что сам остался цел, да и многие другие — патрульные, офицеры, детективы — тоже. Случился теракт, в терактах редко когда обходится без жертв, но теперь в голове Хэнка крутилось имя капитана, и он не понимал, почему вышло именно так.

Почему Джефф? У Хэнка не было других близких друзей, но до сих пор он к этому факту относился снисходительно. Не придавал ему значения, с Джеффри в последние годы общался только по работе, словно не было у них прошлого, которое объединяло так сильно, что сейчас Хэнк брел в полутьме, ничего перед собой не видя, кроме обрывков воспоминаний.

Джеффри был его приятелем со студенческих лет. Во время стажировки они подружились, Хэнк стал шафером на свадьбе Джеффри (и не уставал говорить, что тот женится чересчур рано, можно бы еще погулять), и с этого момента видеться они начали реже, пока не встретились в центральном Департаменте за соседними рабочими столами.

Именно Джеффри был единственным, кому Хэнк рассказал о Коуле. Остальные узнали о трагедии из новостей, сводок или слухов, и только он мог говорить об этом, не боясь получить от Хэнка в челюсть. Джеффри первым предложил помощь, когда стало ясно, что Хэнк не справляется; он же первым понял, что его нужно оставить в покое.

Должно быть, Хэнк не потерял работу только благодаря этой дружбе. И он знал, что именно стараниями Джеффри Коннор был прикреплен к Хэнку, а не к любому другому более перспективному детективу отдела: капитан надеялся, что так Хэнк окунется в работу и вынырнет оттуда уже другим человеком.

Джеффри оказался прав, а Хэнк не успел поблагодарить его и теперь жалел.

Местный продуктовый уже закрывался, когда Хэнк оказался внутри. Основное освещение выключили, желтые лампы подсвечивали стеллажи по ту сторону кассы, но нечего было и пытаться что-то на них разглядеть. Да и незачем: Хэнк знал, что ему сейчас нужно.

— «Джек Дэниелс», любой объем. Я заплачу картой.

— Боюсь, я не могу ничего вам продать до девяти утра. Если только что-то безалкогольное.

— Да ладно, я никому не скажу. Я уже совершеннолетний, — ухмыльнулся Хэнк.

— Но такие правила, — продавец развел руками. — Не могу.

— Слушай, я из детройтской группы, — он попытался использовать козырь, который в прошлый раз так здорово помог. — У меня был очень трудный день, и завтра тоже будет трудный. Что тебе, жалко?

По лицу продавца стало понятно, что Хэнк не первый, кто во внеурочное время обращается по вопросу выпивки, и что в основном все принадлежат к той же группе. Может, на их счет было особое указание, или молодой человек искренне сочувствовал спасателям, но его тон стал доброжелательнее:

— Если вы оплатите наличкой, я проведу покупку завтра в разрешенное время. Но с картой это не работает.

— Черт.

Налички у Хэнка не было. Да и кому сейчас нужна наличка! Разве что для таких безвыходных ситуаций, если хочешь быть всегда к ним готовым. Махнув рукой, Хэнк вышел из магазина, немного постоял на пороге, пока за его спиной гасли витрины и проворачивался ключ.

Ночь стала еще темнее; мысли, ненадолго отвлеченные простым разговором, вернулись на прежний курс. Почему он постоянно кого-то теряет? Родителей, сына, напарника и вот теперь друга. Кто-то должен занимать освободившиеся места, иначе Хэнк станет совсем пустым, а он прекрасно знал, что за этим последует.

— Хотите? — В темноте продавец остался бы незамеченным, если бы не мерцающие синим индикаторы на наушниках. Он протянул небольшую фляжку, добавив: — Конечно, не «Джек», но больше ничего нет.

Этот поступок, то, что незнакомый молодой человек не выкинул его из головы сразу же, когда закрылась дверь магазина, глубоко тронул Хэнка. Он поблагодарил кивком, взял фляжку и перед тем, как сделать глоток, сказал:

— За Джеффри.

Напиток был терпким, обжигающим, ни капли не вкусным, но очень необходимым в этот момент. Хэнк вернул фляжку, и безымянный собеседник повторил за ним:

— За Джеффри…

***
Весь следующий день Хэнк провел в компании купленного утром «Джека» и собаки. Найнс снова отсутствовал, иногда присылал короткие сообщения из Детройта, пытался узнать, все ли в порядке. Хэнк ничего не отвечал. Настроение было апатичным, ничего не хотелось делать и планировать, и если бы пес не просился на улицу, Хэнк так бы туда и не вышел во второй раз. Часы, проведенные наедине с собой и памятью были хорошо знакомы, отзывались нотами ностальгии. Предсказать их появление никогда не получалось, и они захватывали с головой, увлекая в мутные воды прошлого, подбрасывая то один полузабытый эпизод, то другой. Диалоги, резкие фразы, рукопожатия, мелкие обрывки всего, что составляло дружбу. Хэнк стыдился того, что не принимал Джеффри как друга, что отдалился от него и не ценил поступков, которые тот совершал на благо Хэнка.

Джеффри Фаулер заслуживал от друзей больше, чем Хэнк мог предложить.

Идея пришла незаметно. В какой-то момент Хэнк обнаружил, что задумывается об аренде автомобиля на несколько дней: с этой задачей лучше всего справится Найнс, у которого поиск встроен прямо в голову. Дом Фаулеров в Баттл Крике Хэнк найдет сам, ведь он бывал там когда-то давно, а память у лейтенанта полиции обязана служить долго и надежно.

Но вот что он им скажет… Как он им скажет… Нужно решить по дороге.

Сообщать семьям о смерти родственника Хэнку приходилось и раньше. Обычно они с напарником звонили в какую-нибудь дверь, знакомились с теми, кто был дома, и спрашивали о мистере или миссис Доу. В ответ следовали закономерные тревожные вопросы насчет того, почему же господа полицейские интересуются, и тут Хэнк или его напарник подавали новость. Обычно тон был нейтральным, подходящим для краткого отчета, а слова — формальными и выглаженными, как и полагается для шаблона. «Обнаружили тело», так это звучало чаще всего. В конце разговора они оставляли номер телефона на случай «если вы что-то вспомните», обещали связаться, как только станут известны подробности. Потом они уходили. Никакого личного участия, сочувствия или соболезнований — это не часть их работы.

Для лейтенанта Андерсона эта обязанность была нелегкой, но привычной. Какой она станет для Хэнка — он боялся узнать.

Услышав о планах на поездку в Баттл Крик, Найнс предложил обсудить это еще раз, только утром, когда Хэнк будет более трезвым (последнее андроид не произнес вслух, но оно предполагалось тоном и взглядами). Хэнк знал себя и понимал, что утром ничего не изменится, так что легко согласился и, оставив собаку на попечение Найнса, лег спать.

Ночью он не просыпался, не видел сны и благодаря этому поутру чувствовал себя собранным и уверенным. Новая цель заставила взять себя в руки и отложить лишние эмоции. Он знал, что встреча с супругой Джеффри и его детьми будет тяжелой, но он обязан выполнить этот долг. Нужные слова придут потом, по дороге он их обдумает, главное наконец выехать, и Хэнк то и дело торопил Найнса с поиском пункта проката и арендой автомобиля.

— Какой угодно, черт, да нет разницы, просто чтобы был на ходу, — запихивая в сумку собачий корм, убеждал он. — Если нужна предоплата, продиктуй им мою карту. Мы торопимся, Найнс!

Андроид ни о чем не спрашивал, но понимал, куда они едут и почему спешат. Такого рода новости приносить нужно лично, и лучше это сделает друг погибшего, тот, кому действительно не все равно, а не патрульный полицейский, вытянувший короткую палочку во время распределения обязанностей. Его не удивляло даже, что Хэнк готов потратить три часа на дорогу в одну сторону. Подумав об этом, Хэнк решил, что Найнс чувствует, насколько это важно и нужно, и не возражает только ради спокойствия своего коллеги.

Впрочем, разве они теперь были коллегами? Эта мысль пришла в голову уже в автомобиле, когда Хэнк пропускал андроида за руль, а собаку устраивал позади. Официально Найнс не подчинялся Департаменту и не был никому напарником, как когда-то Коннор. Они сотрудничали по единственному делу, после которого их дороги разошлись бы, если бы не теракт. Сейчас Найнс оставался рядом и помогал спасателям в Детройте не потому, что был обязан — он хотел этого сам.

Или, и это куда правдоподобнее, потому что не знал, что еще ему делать.

— Вы планируете задержаться там надолго?

Хэнк об этом еще не думал. Он как раз складывал слова, подгоняя одно к другому, чтобы рассказать миссис Фаулер о ее муже. Когда-то Хэнк помнил ее серьезной девушкой, которая не до конца одобряла профессию Джеффри, но мирилась с его выбором. Если она не изменилась, то воспримет новость с завидной стойкостью, но Хэнк мало знал людей, которые со временем остаются прежними.

— Посмотрим, Найнс. Не думаю, что в их доме нам будут рады. Может, вечером уже вернемся в мотель.

— Как вы себя чувствуете?

Головная боль за последние дни почти прошла, организм, подгоняемый лекарствами, шел на поправку, но Хэнк понимал, что вопрос касается другого. Он полагал, что не захочет отвечать, но не ощущал внутреннего сопротивления или отторжения к любопытству Найнса… как будто начал к нему привыкать. Или воспринимать его иначе: как личность, а не машину из «Киберлайф».

— А как себя чувствует человек, потерявший друга? Паршиво, Найнс.

— Я понимаю…

— Ты понимаешь? — Хэнк взглянул на него с сомнением.

— Да. — Найнс не заметил подвоха. — Я знаю, что бы я сам чувствовал, если бы это ваше тело нашли.

Хэнк не смог придумать достойный ответ ни в первый момент, ни потом. Его практически назвали другом, Найнс признал, что испытал бы эмоции от новости о его смерти. Прогресс для девианта, который совсем недавно отказывался признавать свою девиацию, был невиданным. Хэнк улыбнулся: не коллега, значит, и не напарник, а сразу друг?

— Ладно. — Он не стал расспрашивать об эмоциях: приятно было просто получить подтверждение тому, что они у Найнса возникают. — Спасибо, что составил компанию.

По радио заиграла знакомая песня, и Хэнк сделал погромче звук. Приоткрыл окно, чтобы чувствовать ветер и не замерзать; приготовился к трехчасовой поездке — неплохо бы остановиться на заправке подальше от городов и выпить самого мерзкого кофе в мире, — и к сложной встрече в ее конце. Даже снова взялся обдумывать слова, заготовленные для миссис Фаулер, но от этого дела Хэнка оторвал телефонный звонок.

Женщина представилась агентом из Федерального Бюро, и она хотела поговорить на тему местонахождения Гэвина Рида, как можно скорее.

@темы: Моя работа: Проза, Фендом: Детройт, Теория и практика рек