Отпуск

Друзья, я с завтрашнего дня уезжаю в отпуск и вернусь только 15-го июля.
За это время писать ничего не смогу и не буду, зато потом, надеюсь, дело пойдет быстрее.
Всем хорошего настроения, не теряйте)

@темы: Читателям, Личное

---

"Соло на Минской", экстра от роза снов

Совсем недавно Розочка (роза снов) порадовала меня рейтинговой экстрой к "Соло", делюсь со всеми)

Автор:  роза снов
Название: Экстра к "Соло на Минской"
Рейтинг: NC-17

Вацлав сидел на высоком стуле, распластавшись по барной стойке, зонирующей, как говорил риелтор, пространство на зал гостиной и уютную светлую кухню. Пока это было временным совместным жильем, потому как ни одна из квартир, что смотрела парочка, не подходила им идеально. Вацлаву нужна была хорошо звукоизолированная комната-студия, где он мог бы оттачивать свое мастерство и делать пробные записи. А Диме, само собой понятно (повар везде повар, даже дома), кухня, пусть и уступающая ресторанной, но ненамного. Результатом почти месячных поисков стало решение просто купить подходящий дом и нанять застройщика, способного сделать масштабную перепланировку согласно пожеланий хозяев, а пока… пока Вацлав частенько любил устраивать мини-выступления, стоя в гостиной и наблюдая, как Дима готовит очередной кулинарный шедевр.

Вацлав сидел на высоком стуле, распластавшись по барной стойке, зонирующей, как говорил риелтор, пространство на зал гостиной и уютную светлую кухню. Пока это было временным совместным жильем, потому как ни одна из квартир, что смотрела парочка, не подходила им идеально. Вацлаву нужна была хорошо звукоизолированная комната-студия, где он мог бы оттачивать свое мастерство и делать пробные записи. А Диме, само собой понятно (повар везде повар, даже дома), кухня, пусть и уступающая ресторанной, но ненамного. Результатом почти месячных поисков стало решение просто купить подходящий дом и нанять застройщика, способного сделать масштабную перепланировку согласно пожеланий хозяев, а пока… пока Вацлав частенько любил устраивать мини-выступления, стоя в гостиной и наблюдая, как Дима готовит очередной кулинарный шедевр.

В этот раз было как-то иначе, утомленный брюнет смотрел, как его повар нарезает овощи на рататуй, и понимал, что совершенно не хочет есть. Возможно, в него бы и вместилось пару кусочков, но полную порцию он бы не осилил. Ничего не оставалось, как просто признаться:

- Прости. Я сегодня устал и буду только десерт, - сказал Вацлав, отмечая, как Дима погрустнел и даже завозился чуть быстрее. Так бывало всегда, если что-то шло не так. Дима не любил жаловаться, просто встречал все проблемы грудью и решал их сам, но эта черта не всегда устраивала музыканта, желающего, чтоб их жизнь, а это значит и счастье, и тревоги, были совместными.

- Диииим… Не обижайся. Обещаю, завтра на завтрак твой рататуй обязательно съем. Я знаю, он очень вкусный, - брюнет даже приподнялся, теперь подпирая голову рукой. – Не обижаешься?

- Да не в этом дело, - Дима сделал последний штрих, рассыпая смесь прованских трав, от чего задумался на мгновение, вдыхая разлившийся запах специй. - Кажется, базилика и фенхеля мало, – попытался сменить тему.

- И в чем? – Вацлав даже встрепенулся, отогнав удушливо наплывающую сонливость.

Дима замялся, посмотрел на поляка, словно не зная говорить или нет.

- Не важно, - махнул рукой, отвернулся, открывая духовку и проверив, что та достаточно нагрелась, установил форму с блюдом на среднюю решетку.

- Нет, ты скажи, - теперь это уже было делом принципа, и как не хотел бы Дима отвертеться, Вацлав не желал отступать.

- Это действительно не важно, - на светлых щеках даже заиграл смущенный румянец.

А это уже совсем интересно, подумал про себя поляк и, встав со стула, пошел загонять своего молчуна в угол.

Дима, почуяв хищнический настрой, начал отстраняться пока в поясницу не ударилась столешница одного из кухонных шкафчиков.

- Будем сразу признаваться или надо пытать, - сказал музыкант, расставляя руки по обе стороны от Димы и тем самым преграждая путь к дальнейшему отступлению. – Обещаю пытать долго… и… сладко, - брюнет склонился, вышептывая слова и неоднозначно касаясь губами мочки уха.

От этого нехитрого действа прижатый к его телу повар вздрогнул и шумно задышал.

- Насчет сладкого… - начал необычно нерешительно. - Вацлав, есть только мороженное в холодильнике. В десертах я неуч, - под конец последнее слово он говорил словно на выдохе, смущенно уворачиваясь от жаркого дыхания поляка.

- Только это? – с сомнением спросил Вацлав и, получив кивок, рассмеялся. – Представляю, как ты хранишь настоящие тайны. Зачем десерт готовить. Я - твой десерт! – и, повернув голову несопротивляющегося Димы, накрыл его губы своими.

Его руки сдвинулись, прижимая гибкое тело плотнее, скользя вниз, чтоб начать теребить завязанные хвосты белого фартука, но безуспешно, лишь затягивая узел туже.

- Черт, - наигранно разозлился Вацлав, оторвавшись от губ, чтоб теперь дорожкой поцелуев спуститься ниже по изогнувшейся под лаской шее. – Придется поиграть в фетиш японцев, - скользнул руками по талии, сжимая ткань футболки и вытягивая ее из-за пояса домашних старых джинсов.

- Ка… какой? – сбился Дима от того, что поляк резко прикусил нежную кожу шеи.

- Фартук на голое тело, - спокойно мимоходом ответил тот, словно это было само собой разумеющимся, и начал тянуть футболку вверх, помогая высвобождать любовника.

- Может, я сам развяжу? - как только верхняя часть одежды уже покоилась где-то на полу, Дима, улыбаясь не меньше Вацлава, скользнул рукой, накрывая заметный бугорок красноречиво упирающийся ему в бедро.

- Мммм… - простонал Вацлав. – Не думаю, - и, перехватив Диму на уровне груди, резко развернул, заставив упираться руками в поверхность столешницы.

Огладив его грудь, не преминув задеть пальцами кожу напрягшихся сосков, он сдвинул спереди ткань фартука, забираясь под него. Звук расстегивающейся молнии и щелчок открывающейся пуговицы-кнопки, заставили Диму напряженно поерзать. Вацлав редко брал активную роль, но в этот раз явно не уступил бы. Пытаясь расслабиться, Дима сдвинул руки вперед, наклоняясь еще ниже и опираясь на локти, прогнулся, чуть склонив голову безмолвно разрешая брюнету все. Этот сигнал покорности еще больше раззадорил музыканта, принявшегося спускаться поцелуями по его спине. Опустившись сзади чуть ли не на колени еще больше смущая до недавнего вполне натурального Диму, Вацлав остановился, проводя языком по ложбинке позвоночника в непосредственной близости к поясу джинс. Пока еще по ткани ладонь прошлась четко по линии между двух ягодиц, заставляя раздвинуть ноги в стороны и пропустить двигающиеся с нажимом пальцы вперед. Это нереально заводило. Вацлав сжал его член через ткань и в то же время предплечье давило на промежность, от чего острое как кайенский перец наслаждение, словно скатываясь кубарем с обрыва, обжигало низ живота. Дима отклонился, двинув бедрами:

- Думай быстрее… - хрипло простонал он, увидев потемневшие от желания глаза брюнета.

- Смазка? – так же прохрипел, спрашивая, Вацлав, стягивая вниз сразу штаны и белье.

- На, - толкнул в его руку бутылку с оливковым маслом, отворачиваясь, чтоб сдержаться от протяжного стона, когда смазанные пальцы толкнулись, поглаживая по кругу колечко сжавшихся мышц.

Вацлав тяжело дышал, все так же почти опустившись на колени, потихоньку погружаясь внутрь, целуя и прихватывая губами кожу любовника. Вторая рука обхватила напряженный член и плавно двигалась вверх и вниз, на каждом витке повтора заставляя судорожный вздох вырываться у Димы. Гибкие пальцы точно извивались внутри, и когда поляк провернул кисть, вырвали первый не сдерживаемый ничем стон.

- Еще… - Дима отклонился назад, а потом толкнулся вперед, вжимаясь в удерживающую его член руку.

- Будет, - Вацлав встал под недовольный всхлип, отстраняясь, чтоб расстегнуть свои штаны.
Сам поляк болезненно поморщился, сдвигая давящую на член резинку трусов и, взяв еще немного масла, нанес его на себя.

- Давай быст… - нетерпеливо зашипел Дима, желая вернуть исчезнувшие ощущения, но захлебнулся следующим словом от торопливого глубокого проникновения. – Пшшш… - пропустил он воздух сквозь зубы.

- Прости, - замерев и шумно выдохнув, сказал Вацлав, прижимаясь к спине любимого, мягко прихватывая кожу шеи губами. – Прости, - покаялся, еще раз делая медленный толчок.

С каждым новым толчком пекущая боль начинала отступать, постепенно заменяясь вспыхивающими огоньками наслаждения. А когда рука Вацлава накрыла его член, подхватывая все убыстряющийся ритм, Дима уже совсем отдался ощущениям, буквально распластавшись грудью по поверхности стола, зажмурившись от накатывающих волн приближающегося оргазма.

- Я сейчас… - хрипло простонал, сжимаясь и кончая, чувствуя, как делая два-три отрывистых резких точка, Вацлав выгнулся, не переставая судорожно гладить его спину, то и дело приостанавливаясь на узкой полоске с узлом завязанного фартука.

Чуть пошатываясь, Дима поднялся, прислоняясь к груди любовника не спешащего покинуть его тело.

- Не знаю, в чем кайф от фартука, но мне понравилось, - расслабленно прошептал, прикрывая глаза и вдыхая воздух полной грудью. – Мммм… так спокойно.

- Да? Знаешь… А я теперь пожалуй нуждаюсь не только в десерте. Ты пробуждаешь аппетит, - двусмысленно сказал Вацлав, целуя и по новой начиная касаться тонкого краешка ушной раковины губами. – Я проголодался.

Вначале Дима рассмеялся, но принюхавшись резко дернулся, едва не повалившись вместе с любовником от так и оставшихся в ногах джинсов и белья.

– Черт! Рататуй!!!

@темы: Экстра от другого автора, Соло на Минской

---

"Соло на Минской", миди, закончен

Почитать на Фикбуке.

СОЛО НА МИНСКОЙ Вернувшись из Канады в родной Киев, захватив с собой невесту и радостное настроение, Дима даже не представлял, что непродолжительный, как он думал, визит повлечет за собой целую лавину событий и эмоций. А началось это всего лишь с одного уличного музыканта, играющего на саксофоне поздним вечером на станции метро "Минская"...	Бета: Fremde mit Ubel
	Персонажи: славянские, м/м
	Рейтинг: R
	Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV
	Размер: Миди, 51 стр

Пролог
***
Часть 1
***
Часть 2
***
Часть 3
***
Часть 4
***
Часть 5
***
Часть 6
***
Часть 7
***
Эпилог
***
Экстра от роза снов

@темы: Оглавление, Моя работа: Проза, Соло на Минской, Миди

---

"Соло на Минской", эпилог

СОЛО НА МИНСКОЙ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Размер: планируется Миди

Эпилог.

Рядом с ним находилось всего пара человек, какой-то парень курил, обнимая за талию равнодушно пялящуюся в телефон девушку, поодаль приостановилась мать с дочерью, и девочка то и дело дергала за рукав родительницы, пытаясь утянуть ее к выходу, но не произносила ни слова. Переход в это время суток часто пустует, особенно на этом участке, где почти нет раскладок с выпечкой или вещами первой необходимости, так что даже такое количество зрителей можно считать достижением...

Рядом с ним находилось всего пара человек, какой-то парень курил, обнимая за талию равнодушно пялящуюся в телефон девушку, поодаль приостановилась мать с дочерью, и девочка то и дело дергала за рукав родительницы, пытаясь утянуть ее к выходу, но не произносила ни слова. Переход в это время суток часто пустует, особенно на этом участке, где почти нет раскладок с выпечкой или вещами первой необходимости, так что даже такое количество зрителей можно считать достижением.

Но главной победой Вацлава, конечно, был я. Он заметил меня боковым зрением, поднял голову и взгляда больше не отводил, несмотря на то, что я стоял достаточно далеко от него – первую минуту, потом, конечно, подошел ближе, и все это время зрительного контакта мы не разрывали. Мелодия, которую играл музыкант, неуловимо поменялась: неторопливая и плавная, которую я слышал в самом начале, гармонично перетекла в нечто более задорное, ритмичное, светлое. Музыка поднималась вверх, унося восходящим потоком все отрицательные эмоции дня, глаза Вацлава сияли, словно он только что в лотерею выиграл, и это заставляло меня улыбаться. Даже если бы и оставались какие-то сомнения в том, хотел саксофонист увидеться со мной или нет, теперь они развеялись сами собой – достаточно было в его лицо взглянуть, чтоб это произошло.

- Заканчивай, - я не произнес этого, а едва слышно шепнул, так, что разве что по губам читать, но Вацлав понял, виртуозно изогнул мелодию так, что она пошла на спад, а потом опустил руки с инструментом, устало улыбнувшись.

Зрители быстро разошлись, спеша по своим делам, саксофон отправился в чехол, а я, стараясь не улыбаться и не сиять, как медный пятак, подошел к Вацлаву:

- Какие люди и без охраны!

- Охрана вон стоит, - он ответил серьезно, кивая головой в сторону выхода, где на втором пролете широкой лестницы негромко переговаривались двое мужчин, с виду так вполне обычных.

Я поднял брови в удивлении, потому что не ожидал такого ответа, но тут же вновь улыбнулся:

- Это одни из моих «знакомых»? – хмыкнув, уточнил, мысленно поежившись, голова сразу начала побаливать в память о знакомстве с чем-то тяжелым. Сейчас я думал, что это была арматура или бита, хотя тогда даже краем глаза не смог заметить.

- Нет, это другие, - он сразу стал серьезным, отвел взгляд, застегивая чехол на молнию. – Продюсер с того раза на тебя зуб заимел. Не давал общаться, как будто знал что-то. Но я и не думал, что он на такое способен, - мне достался виноватый взгляд и кривая ухмылка. – Иначе давно бы от него ушел.

- Почему? – я не слишком интересовался ответом, но для поддержания разговора самое то, ведь о важных вещах сказать у меня пока не получалось: Вацлав хмурился и от этого казался совсем незнакомым, почти чужим. Таким он, в общем-то, и был, но воспринимался иначе почти с самого начала.

- Да просто он не настолько крут, чтобы я оставался под его руководством в любой ситуации, - музыкант, закинув чехол с саксофоном на плечо, легко потянул меня к выходу. – Теперь сам на себя буду работать, хватит.

- Сам на себя? – сдержать улыбку не удалось, слишком велико облегчение от того, что сейчас, похоже, уже никто не сможет помешать нашему общению. – В переходах Киева?

Он засмеялся, и камень с души свалился окончательно. Даже проблемы с работой и с Викой померкли, отошли на второй план, перейдя из раздела крупных в тонкую папку решаемых.

- Нет, конечно, - отсмеявшись, он улыбнулся, проходя мимо своих новых охранников и не удостаивая их даже взглядом. – Я еще не думал, честно говоря. Сразу, как узнал, что ты в больнице, контракт разорвал. Потребовалось, правда, время на юристов, уладить все эти нестыковки… - он махнул рукой. – Долго объяснять, короче. А потом тебя уже не было в стране.

- Угу, улетел, - зачем-то вставил я.

- В отеле так и сказали. А киевского адреса твоего у меня нет. Только метро и знал.

- Так ты поэтому тут?.. – от удивления я даже остановился – слишком киношно, сказочно все звучало.

- Ну да. Решил, что рано или поздно ты здесь пройдешь. В интернете ты отвечать перестал.

Я почувствовал легкое смущение – действительно ведь, вернувшись в родной город про Фейсбук я позабыл, даже в голову, часто болящую, не приходило, что Вацлав там наконец объявится. А если бы не эта забывчивость, уже давно бы встретились!..

- И долго ждал?

- Дней пять, - он пожал плечами так, будто это было обычным делом.

- Я не живу на Минской, - признался я, опускаясь на одну из покрашенных в желтый лавочек в парке, куда мы успели дойти. – Тогда мы с бывшей снимали здесь квартиру, - странное слово диковато звучало на языке – «бывшая». Я повторил его про себя мысленно, лучше от этого не стало, но обезличивая Вику даже на словах, я почти физически чувствовал, как тем самым приближаю к себе поляка. – А теперь я живу за городом.

- Выходит, сегодня мне крупно повезло, - он в который раз улыбнулся, прикрыл глаза, вдыхая запах листвы и города.

А я смотрел на его профиль, думал, как причудливо сложились обстоятельства – нас ведь практически ничего не связывает, а вот же… Я сорвался и поехал за ним в Варшаву, он точно так же поехал за мной в Киев. Почему? Ради простых знакомых такого не делают, ради тех, кого видел раз в жизни!

Сейчас мне больше всего на свете хотелось быть с ним, видеть его таким, какой он есть, понимать его мысли, увлечения, с друзьями его познакомиться. Стать его частью, хотя все это представлялось мне довольно абстрактно и несколько проблемно. И главной трудностью был сам Вацлав, в чью голову проникнуть я не мог, поэтому не представлял, что у него на уме и как ко всему этому относится он сам.

Не напрямую же спрашивать?

- Дим, знаешь что…

- Что? – я торопливо отозвался, радуясь, что молчание прервано.

- Давай ты будешь жить не за городом, а со мной?

Мы оба уставились друг на друга: он смотрел так, будто только что со скалы шагнул, а я пялился, словно глухой, не понимающий, верно услышал фразу или нет.

Обдумывать не хотелось. Это время – а его мы предостаточно уже истратили. Каким-то неведомым шестым чувством я понимал, что сейчас пора для поступков, а не размышлений.

- И где же ты живешь?

- Обычно, в отелях. Езжу туда-сюда.

- Но мне нужно работать.

- Я как раз думал обосноваться где-нибудь возле бизнес-центра какой-нибудь столицы…

- Я по профессии повар.

- …и открыть свой ресторан. А что, сейчас это популярно, тем более, когда у меня будет свой шеф-повар…

- Ты так быстро меняешь свои планы? – я улыбнулся, чувствуя, что если чего-то хотеть вдвоем, а не поодиночке, то выполнить это удастся гораздо быстрее.

- Планы? – он поднял бровь, а потом придвинулся ближе и зашептал уже на ухо: - Ты – мои планы. А все остальное просто мелочи, которые можно разложить так, как нам захочется.

Повернув голову, я коснулся его губ, легко и почти незаметно – прохожих не было, но я все равно инстинктивно опасался. А потом улыбнулся, сжав ладонь музыканта в своей, давая тем самым безмолвное согласие: уверен, он отлично это понял.

Вот так легко Вацлав смог поднять и отстроить заново всю мою, казалось бы, разрушенную жизнь. Работа теперь была, пускай только в перспективе, а в начале я без труда смогу сдавать квартиру под Киевом, получая за это не такую уж маленькую сумму. Вацлаву придется поездить из Польши сюда, тоже необходимо уладить формальности, как и мне в Канаде. А потом мы, может быть, переедем куда-нибудь подальше. Или не переедем. Это, как говорит мой музыкант – мелочи. То, что было серьезным, мы уже для себя решили.

- А где твои телохранители? – я поинтересовался с улыбкой, когда мы уже брели по ночным улицам к гостинице, где он остановился. – Почему не идут за нами с суровыми мордами?

- Ну ты смешной, - его рука оказалась на моих плечах, по-свойски приобнимая. – Я же пошутил про охрану.

@темы: Моя работа: Проза, Соло на Минской

---

"Соло на Минской", часть 7

СОЛО НА МИНСКОЙ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Размер: планируется Миди

Часть 7.

В тот вечер, конечно, мы так и не увиделись снова. Я провел в клубе еще полчаса, но Вацлава оттуда и след простыл, да я и не рассчитывал особо, для меня все уже было решено. Понятно, что он протрезвеет, возможно, даже пожалеет о своей распущенности, но обиде его точно пришел конец – это не мелодрама, чтобы начинать все заново, в реальной жизни, слава богу, люди гораздо адекватнее...

В тот вечер, конечно, мы так и не увиделись снова. Я провел в клубе еще полчаса, но Вацлава оттуда и след простыл, да я и не рассчитывал особо, для меня все уже было решено. Понятно, что он протрезвеет, возможно, даже пожалеет о своей распущенности, но обиде его точно пришел конец – это не мелодрама, чтобы начинать все заново, в реальной жизни, слава богу, люди гораздо адекватнее.

Ночь тоже выдалась замечательной, дождь больше не шел, и я половину пути до отеля прошел пешком, глядя по сторонам и будто заново знакомясь с Варшавой. Теперь город казался почти родным, принявшим меня, пускай я не понимал его языка и не знал названия ни одной улицы, кроме той, что была указана на карточке из гостиницы. Хотелось прогуляться здесь с Вацлавом, вот уж он бы показал столицу во всей красе, да и я сам мог бы точно так же познакомить его с Киевом – и сейчас я уже не сомневался, что именно это мы оба и сделаем, стоит только встретиться.

Возможно, слишком много я на себя брал, решая наперед и за него, но я, как какой-нибудь киношный провидец, остро чувствовал музыканта своим. Не телом – душой и сознанием, на что угодно мог поспорить, что в ту ночь все его мысли тоже были обо мне, я владел ими, держал крепко, как конец поводка в кулаке. Жалел только об одном: что в моих руках пока что нет его самого, но я уверен был, что за этим дело не встанет. Если я прав – а иначе и быть не может – то Вацлав сейчас хочет точно того же.

Заснуть удалось только под утро, я все время терроризировал ноутбук, проверяя, нет ли от него сообщения. Сам не писал, медлил, хотел увидеть, как и когда проявится его интерес ко мне. А проснулся уже днем, когда компьютер был на последнем издыхании, но все равно никаких следов активности Вацлава в соц.сетях не наблюдалось. Это немного расстроило меня, но я отвлекся, сев проверять почту – было что-то официальное с места работы, на английском, так что я оставил это на потом, да и какое-то извещение из Киева насчет прописки: просили явиться с паспортом и документом о приватизации квартиры. Наморщив лоб, я пялился в монитор, вспоминая, где вообще лежат все эти документы, решая, когда смогу поехать, и недоумевая, что еще за юридические тонкости нужно решить.

Примерно к обеду я не выдержал, ведь к тому моменту и так дико жалел, что первым делом не взял у саксофониста номер телефона – пришлось снова стучать по клавиатуре, придумывая для него подходящие слова, когда хотелось по-собственнически прижать к груди, зарыться в волосы, осыпать лицо поцелуями. Тогда бы никакие фразы не понадобились, уж мы бы с Вацлавом и на языке жестов поговорили…

А так – сообщение, недлинное, но эмоциональное. Потом еще одно, и еще, ведь мысли приходили не сразу, а словно поэтапно, и я выкладывал их пока что отсутствующему в сети мужчине, заранее представляя, что он будет чувствовать, как улыбаться и что делать, когда прочитает все это. Наверное, поедет ко мне – адрес я в первую очередь оставил. Хотя лучше бы наоборот: я мог сорваться в любой момент, вызвать такси, купить по дороге букет цветов – знаю, за парнем так не ухаживают, но у меня ведь не просто парень, а музыкант, к таким, наверное, особый подход нужен. Они ведь к знакам внимания привычные, всегда на публике, принимают комплименты, восхищения, те же цветы. Придется постараться, чтобы из общей массы выбиться, хотя я, вроде бы, и так уже ступил на шаг ближе.

Почти как из ряда вон вышел, вырвался за оцепление.

Впрочем, постепенно мое хорошее настроение портилось, падало, как ртуть в столбике термометра, я мерил шагами номер отеля, тревожил то и дело ноутбук, ждал, ждал, пил минералку, кидал в рот кусочек шоколадки, снова ждал. Совсем не понимал Вацлава, ну не мог же он напиться вчера настолько, что не вспомнил нашей встречи! А если вспомнил, разве желание связаться не будет у него в числе первых?

Думать о том, что все это может оказаться для него впустую проведенным временем, я себе запрещал. Нет. Не так это. А если не прав я – тогда пускай саксофонист лично в глаза мне это скажет. Должно же у него хватить для этого смелости!

Ночью я разозлился, потому что ситуация с мертвой точки не сдвинулась ни на шаг. Спустился в фойе, попросил принести какой-нибудь еды в номер, потому что был очень голоден. Мне доставили пиццу, но больше одного куска умять я не смог, тесто комом в горле вставало, никакого вкуса не чувствовалось и удовольствия от еды не было. Гневался на Вацлава, мысленно ругал его всеми цензурными словами, стучал кулаком по столу. И спать лег весь на нервах, часа в два ночи.

Проснулся уже совершенно с другими мыслями. Вот я дурак! Все на свой счет принимал – Вацлав не спешит ко мне, не думает обо мне, не ищет меня! Как бы не так! Только сейчас осознал, что его насильно на вечеринке от меня уводили, вполне возможно, что продюсер, или кто у них там, ограничивает моего музыканта, может, контракт у него какой или что. Не дают выйти в интернет, шагу из дома или офиса ступить не разрешают – что если сам Вацлав сейчас переживает точно так же, что если он боится, как бы я не разочаровался и не улетел домой, оставив его.

- Ну я и лось, - подвел я итог, чувствуя во всем теле легкую дрожь предвкушения – ощущение, появляющееся тогда, когда человек становится на правильный путь.

Все шло теперь по старой схеме: я искал информацию о следующем выступлении Вацлава, но на этот раз собирался не просто явиться с цветами и в костюме, а с твердыми намерениями. Мне есть что сказать ему, и теперь, точно уверен, он тоже молчать не станет.

Местный фестиваль арт-хауса, на котором моему музыканту предстоит выступить в конце программы вместе с небольшой эксперимент-группой, состоится всего через два дня, хотя для меня и такое ожидание казалось чересчур длительным. Огорчало еще и то, что деньги, даже на пластиковой карте, подходили к концу – мне не присуще серьезное беспокойство о финансах, но здесь, в чужой стране, хотелось все-таки иметь какую-нибудь гарантию.

«Вацлав моя главная гарантия», - успокоил я себя, выписывая на бумажку адрес фестиваля, а потом в который раз открыл Фейсбук, чтобы отправить сообщение в оффлайн – он не появлялся по-прежнему.

Эта пара дней тянулась мучительно медленно, потому что я старался не особо часто выбираться из отеля, дабы не возникало соблазна тратить деньги на магазины, кино или даже кафешки. Жесткая экономия, но я открыл для себя пару точек с недорогой и вкусной пиццей, в одном из них познакомился с женщиной, державшей приют для собак. Я вспомнил Вику, наши совместные планы на щенка, там, в Канаде, и удивился тому, что эти мысли не были тяжелыми и мрачными, наоборот, напоминали скорее светлую грусть. Вика-Вика, прости меня. Нам еще предстоит провести нелегкие часы вместе – мне нужно будет приехать за вещами, уладить финансовые дела, оформить документы.

На фестиваль этот я вовсе не прихорашивался, как раньше – надел почти что попало, причесал только слегка отросшие волосы и тщательно побрился, потом задержал взгляд на зеркале, облизнул губы, нервно улыбнулся сам себе, кивнул и только потом отошел. Волновался, конечно, сильно, но еще больше радовался, представлял, как он посмотрит на меня, как улыбнется…

«И когда я превратился в гребаного романтика?» - я мысленно засмеялся, бегом спускаясь с лестницы и выбираясь на вечернюю улицу.

Дальше был автобус, недолгая прогулка пешком следом за спешащими на то же мероприятие, что и я, людьми. Свободный вход на площадку под открытым небом, толпа собралась немаленькая, но я все-таки нашел себе место поближе к сцене: не хотелось сразу попасться на глаза Вацлаву, лучше в конце, чтобы не отвлекать его от музыки.

Добрых два часа пришлось провести в полутьме под звуки недлинных фильмов, демонстрировавшихся на большом экране. Я скучал, клевал носом, закрывал глаза, пытаясь немножко подремать, но неизменно вздергивал подбородок, когда голову начинало клонить в одну или другую сторону. Были и интересные сюжеты, с юмором, на актуальные темы, но основную часть мне понять не удалось – недостаточно у меня философский склад ума для такого. Но для вида приходилось аплодировать, одновременно стараясь подавить очередной зевок.

Наконец мои мучения закончились, минут десять сцену готовили к выступлению группы – настраивали инструменты, выставляли свет, корректировали звучания усилителей, укрепляли стойки с микрофонами, ведь для такой толпы звук должен быть соответствующим. Я оживился, постарался перебраться поближе, ведь, если свет софитов так и будет бить в лицо музыкантам, то Вацлаву слишком тяжело будет увидеть среди множества лиц меня.

Но он увидел.

Всматривался, наверное, специально – я следил за его взглядом, скользящим по толпе словно невзначай, и я помнил, что раньше он либо смотрел в одну точку, куда-то поверх зрителей, либо вообще смежал веки, обнимал пальцами саксофон, чуть покачивался в такт собственной мелодии. Сейчас он выискивал, впивался зрачками в лица, быстро, четко, проходясь по каждому, пока не столкнулся со мной: как на кирпичную стену налетел, резко замер, не прерывая, впрочем, игры, и больше не отпускал взглядом. А я не мог не улыбаться, хотя и боялся рассмешить его, сбить, и тоже не двигался, с нетерпением дожидаясь финала.

Отзвучали последние аккорды, раздались громкие и действительно искренние аплодисменты. Барабанщик поднялся со своего места, гитарист покрепче сжал руками гитару, оба клавишника, разминая пальцы, отключили пульты. Народ потянулся к выходу, образовав там настоящее столпотворение, а я наоборот подошел к сцене – музыканты собирали аппаратуру, Вацлав протирал саксофон рукавом, стоя очень близко, и все время косился куда-то за спину, где его, наверное, ждали.

- Дим, прости, - он подступил на шаг, присел – из-за высоты сцены даже сейчас я смотрел на него снизу вверх, мое лицо было примерно на уровне его коленей. – Строгий контроль…

- Ничего, - я был так рад его видеть, что улыбался во все тридцать два, и со стороны наверняка выглядел, как настоящий его фанат.

- Там слева, - он легко кивнул головой, волосы колыхнулись, закрыли половину лица, - есть служебный выход, скажи, что тебе на парковку. Я подойду.

- Хорошо, - уходить не хотелось, но я двинулся в указанную им сторону послушно и бездумно, вот только и шага ступить не успел, как он коснулся моего плеча, наклонился еще ниже и почти в ухо шепнул:

- Я так соскучился…

Потом Вацлав сразу поднялся, перекинулся парой польских слов с барабанщиком, скрылся в полутьме закулисья, и только после этого я повернул налево, щурясь и вглядываясь в заставленные стульями проходы. Вдоль сцены добрался до высокой ширмы, заглянул за нее, но выхода не обнаружил, пошел дальше, начав уже немного беспокоиться – глупо же получится, если встреча сорвется из-за того, что я не найду парковку!

Навстречу удачно попался кто-то из персонала, попытавшийся вытурить меня из зала, но фраза, подсказанная саксофонистам, сработала, и щуплый мужчина в свободной футболке сам провел меня до служебного выхода, рассказал, куда повернуть дальше, потому что за дверью был небольшой коридор с ответвлениями.

Дверь наружу была тяжелой и металлической, я толкнул ее, прикидывая, сколько времени потребуется Вацлаву, чтобы уладить свои дела и выбраться ко мне. Минут пятнадцать, может, больше, я ведь не знаю, что обычно происходит с музыкантами после выступлений.

- Дмитрий?

Я вскинул голову на незнакомый голос. Парковка являла собой небольшую квадратную площадку, огороженную высоким забором в мелкую сетку, автомобилей стояло всего два или три, на выезде темнела будка охранника, сиял люминесцентными полосами опущенный шлагбаум. А ко мне подходил неприметного вида мужчина, невысокий, но коренастый, бритый почти под ноль.

Сперва подумалось, что Вацлав попросил кого-то меня встретить, но мысль эта быстро ушла – он ведь не мог точно знать, что я приду, а переговорить со своими знакомыми после разговора со мной просто бы не успел.

- С первого раза вы нас не поняли, да? – тон доброжелательный, но угрозу я в нем распознал с первых же секунд. – Оно и ясно, мы просто не успели поговорить в тот раз.

«В тот раз?»

Нахмурив брови, я припомнил того качка, забравшего Вацлава с прошлой вечеринки. Этот на него походил разве что стрижкой, но ни ростом, ни телосложением его не напоминал. Получается, проблема гораздо больше, чем казалось раньше, и как я только сразу не понял, когда саксофонист не ответил ни на одно сообщение! «Строгий контроль», ну надо же!

- А в чем проблема? – я скрестил на груди руки, ступая на пару шагов вперед, чтобы показать этому человеку отсутствие страха, хотя на деле я все-таки изрядно нервничал, не за себя боясь – за Вацлава. – Мы друг друга, похоже, не понимаем.

- Договоримся полюбовно. Вы завтра улетаете обратно в Киев, занимаетесь обычными делами, работаете, развлекаетесь, живете, как всегда жили раньше. Забываете о Польше, забываете про Залесского – не существует такой страны и нет человека с такой фамилией. И мы оба остаемся довольны.

- Я не останусь довольным.

Где-то за спиной хлопнула дверь, но я так злился, что не обратил на это внимания, буравя взглядом своего собеседника.

- Вацлав свободный человек, и я тоже свободный человек, так что вряд ли кто-либо в праве нам указывать.

«Кроме того, нас почти ничего не связывает, не настолько все серьезно, чтобы бучу поднимать», - мысленно добавил я, чувствуя, что мало чего понимаю в этой истории. Неужели саксофонист настолько важная и серьезная персона, что его держат под таким контролем? Но если бы так – его бы не выпустили в Киеве из отеля, а значит, на Минской в переходе я бы никогда его не увидел.

- Вацлав человек не только свободный, но и публичный. Приходится охранять его от всяческих посягательств. Мы всегда стараемся убедить человека прислушаться к нам и, вы понимаете, не наша вина в том, что этим советам следуют далеко не все. Вот вы, например, - он даже не двинулся с места, а меня пробрало холодком между лопаток, - совсем не прислушиваетесь.

Ответить я не успел – вспышка боли в затылке, настоящие искры перед глазами, тошнота, потом, кажется, я упал на асфальт, потому что помню неприятную резь в ладонях, как в детстве, когда падал с велосипеда. Успел еще подумать, что я кретин и идиот, потому что не заметил, как ко мне подошли сзади. Чувствовал себя в полной безопасности: как же, официальное мероприятие, почти центр Варшавы, да и за всю свою жизнь я никогда не попадал в подобные переделки.

Надо же когда-то начинать.

Сознание вернулось, когда я был уже в больнице. Никакого мучительного пробуждения, кусков воспоминаний и дурацкого вопроса «где я?», как это обычно показывается в американских фильмах. Я открыл глаза, сразу понимая, что какой-то урод треснул меня чем-то тяжелым сзади по затылку, и то, что я вообще живой после такого – огромный плюс. Неприятным открытием было то, что болела не только перемотанная повязкой голова, но и рука, и грудная клетка, как будто меня ногами били – а, возможно, что так и произошло.

Появившийся вскоре врач, приветливый мужчина с полуседыми волосами, объяснил, что у меня легкое сотрясение, огромная шишка на затылке, синяк на руке и два сломанных ребра. Официальная причина – я чуть не рассмеялся – падение с лестницы.

Честно говоря, я не знал, что думать. Если так они поступили со мной, что случится с Вацлавом? Или он просто не нашел меня на парковке, прождал черт знает сколько времени, а потом ушел, решив, что раз я не являюсь на встречу, назначенную им, уже во второй раз, то я просто над ним издеваюсь. Как только появится возможность, напишу ему сообщение, но ведь неизвестно, когда он сможет прочесть.

Отлеживаясь в больнице, я очень много думал. Пришлось провести там больше суток, и я ужасно скучал, потому кроме мыслей ничего не оставалось, и я смаковал каждую, рассматривал со всех сторон, пытался делать выводы, анализировать, выстраивать будущее. Главное, что я понял: не хочу, чтобы меня снова били. Ну не герой я, не готов жертвовать собой вот так, ни за что ни про что. Да и… не держат ведь его под замком круглосуточно, он сказал бы об этом обязательно. И тяжело представить современного человека, не заходящего по стольку дней в интернет, а если он все-таки заходил – то почему его до сих пор нет рядом? Приехать в отель, узнать там адрес больницы, появиться здесь: любой бы поступил именно так.

Но только в одном случае – если это по-настоящему нужно.

На следующий день за мной приехал Вовка, который был первым, кому я позвонил. Ну а кому еще, если Вика в Канаде, а мама на кладбище? Из-за этой Америки настоящих друзей у меня почти нет, Вова согласился, кажется, только лишь бы сбежать из-под присмотра жены, хотя они с ней и жили очень мирно.

Еще один день мы пробыли в Польше, я уже без особой надежды писал Вацлаву, это было похоже на угасавшую надежду – мерзкое зрелище, я сам на себя смотрел со стороны и видел полное ничтожество, которое тянет с отъездом, не может сделать выбор, не знает, что вообще предпринять.

Вацлав. Что нас связывает – несколько разговоров, телефонный звонок и один бешенный поцелуй, почти перешедший в секс. В наше время это не так уж много. Я не знаю его как человека, что если подобные «интрижки» в порядке вещей для него? Если так, то нечему удивляться – зачем испытывать трудности, преодолевать препятствия на пути ко мне, если можно найти себе кого-нибудь еще?

За меня все решил Вова, такой у него характер. Заказал авиабилеты, помог собрать вещи, ведь наклоняться мне было все еще тяжело, да и голова время от времени начинала кружиться.

Возвращаться домой с пустыми руками оказалось куда труднее, чем я мог предполагать. Находиться дома в одиночестве, там, где все напоминало о маме – в два раза хуже. Я ходил на кладбище, подолгу сидел возле ее могилы, там специальную лавочку поставили. Не разговаривал с ней, просто думал о своем, прикидывал, что делать дальше. Мне не хотелось уезжать обратно, на другую сторону планеты – да, там хорошо жилось и работалось, но там Вика, моих нервов уже не хватит на жизнь с ней. Хотя, рано или поздно придется встретиться, поговорить и объясниться, и я, как мог, пытался этот момент оттянуть.

Совсем неожиданным был звонок от Кристины, той самой Викиной подруги, в чьей квартире мы жили по приезду в Киев.

- Димочка, привет, как дела! – голос звучал настолько радостно, что я тут же заподозрил подвох – мы с ней пару месяцев не общались, что за праздный разговор? – Сто лет тебя не видела, почему ты нигде не появляешься?

- Привет, дорогая, - несмотря на отсутствие настроения, грубить ей я попросту не мог, как и кому-либо другому, если сильно меня не разозлить. – Я в порядке, а не появляюсь, потому что дела, времени нет.

Полная чушь, свободного времени было полно, никаких дел, никакой работы, моральное разложение. Думал только о том, что рано или поздно деньги, оставшиеся в картонной коробке на шкафу, где мама их всегда хранила, тоже скоро закончатся.

- А что ты хотела? – я решил сразу перейти к делу.

- Ой, да тут… - она поникла немного, но продолжала говорить: - Вика звонила, мы с ней по скайпу поболтали, спрашивала, как ты и почему не едешь. Она ждала тебя еще недели две назад.

- Могла бы и мне позвонить.

- Ты не заходишь в скайп!

- Зато есть телефон, - я вздохнул, считая, что если бы девушка захотела со мной связаться, способ бы нашла. Впрочем, я несправедлив. Она и нашла – вот сейчас Кристина что-то мне скажет, наверняка не самое приятное. – И что она?..

- Она полагает, что ваши с ней отношения уже не такие, как раньше…

Я закатил глаза. Понятно. Сейчас пойдет философия, а дальше – зависимо от желаний Вики, либо меня будут просить вернуться, либо совсем наоборот.

- Знаю, - постаравшись опередить Кристину, проговорил я. – И что она предлагает?

- Понимаешь, Дим… - я не знал, чего мне хочется больше: чтобы меня попросили остаться с ней, или выставили за дверь, пускай и в переносном смысле. Наверное, все же второе, потому что после такого охлаждения наладить отношения вряд ли получится быстро и без проблем. А проблем, моральных пока, хватает и так. – У нее появился кавалер. Тебя не было, ей плохо было, ну это же ясно, не надо быть семи пядей во лбу… Она с ним и раньше, я знаю, общалась, а теперь у них серьезные отношения, Дим. Недавно он ей предложение сделал.

В голосе девушки звучал невысказанный упрек, и правильно, кто-то сделал Вике предложение за пару недель, а я не удосужился произнести заветную фразу за годы нашей совместной жизни.

- О, отлично, - раздражение появилось неожиданно. – И кто же это?

- Дэнис Кройц, - после недолгого молчания сообщила Кристина.

- Охренеть! – я хлопнул ладонью по колену, теперь дело дошло и до злости. – Чертовы мудаки!

Дэнис! Дэнис, шеф-повар моего ресторана! Вот что там было за письмо, которое я отложил в Польше на потом, да так и забыл про него! Господи, у меня-то и отпуск давным-давно закончился, похоже, можно попрощаться и с должностью, и с девушкой, и, выходит, с Канадой тоже!

- Не злись, Дима, ты сам виноват…

- Знаю! – я грубо оборвал ее на полуслове. – Спасибо за информацию!

Бросил трубку, выматерился так, как никогда до этого. Прекрасно, спасибо тебе, господи, если ты есть! Хотя, вот в этом-то Кристина права полностью, виноват только я сам, не надо было вообще ввязываться в эту авантюру с Польшей, все случилось бы иначе, если бы я, как и следовало сделать, вернулся в Канаду, в ресторан. Карьера, черт, ее-то ломать я вообще не планировал!

Завибрировал телефон, сообщая о принятой СМС. Ожидаемо, это была Кристина, видимо, хотевшая мне сказать что-то еще.

«Забери некоторые вещи Вики, мы сдаем квартиру левым людям».

А что, хороший стимул для дальнейших перемен. Заберу вещи, возьму кредит, поеду их отдать. Там нужно будет что-то решить с домом и автомобилем, они ведь тоже еще не выплачены, потом с Викой, но с ней легче всего – замужество с Дэнисом обеспечит ей неплохое жилье и существование вообще. После вернусь, найду работу здесь, начну, наверное, с обычного повара в малоизвестном ресторанчике… или, может, получится найти что-нибудь адекватнее, все-таки диплом и определенные рекомендации у меня были.

Новая жизнь, Дима. Тебе двадцать шесть, как раз пора.

И в тот же вечер я поехал в город, припоминая по дороге, где нужный дом, какой подъезд, этаж, квартира. Казалось, годы прошли с тех пор, как мы жили там с Викой, но маршрут постепенно восстанавливался в памяти – зайти в метро, доехать до Крещатика, там пересесть на синюю ветку, ехать дальше. В памяти вставал вечер, когда мы ехали так с ней, стояли в самом конце вагона, в толпе людей, потом с трудом выбрались на платформу Минской, Вике кто-то еще на ногу наступил…

Потом поднялись по ступенькам, я открыл ей стеклянную тяжелую дверь – сейчас просто толкаю ее, потому что еду один. И потом мы услышали музыку, разносящиеся по переходу звуки, отбивающиеся от стен и тающих в дальнем конце у выхода на улицу. Саксофон выводил несложную мелодию, но отдавал ее четко, без осечек, гармонично. Тогда, в то время, я еще не слышал в этом инструменте то, что мог слышать теперь, не мог оценить всю красоту музыки. Другое дело сейчас, когда я даже в собственном воображении могу вызвать звучание саксофона, могу насладиться воспоминаниями о грациозно двигающихся по клавишам руках, прикрытых глазах и слегка двигающемся корпусе.

Находясь полностью в своих мыслях, я завернул за угол и резко замер, словно ударяясь лбом о стену реальности. Саксофон звучал громче и был настоящим, таким же настоящим, как и державший его Вацлав.

@темы: Моя работа: Проза, Соло на Минской

---

Коллаж к "Френдзоне"

 роза снов сделала коллаж к "Френдзоне", с Максом, Стасом и котами)

Мне правда очень понравилось, огромное спасибо!

@темы: Подарок, Френдзона, Изображения

---

"Френдзона", миди, закончен

Почитать на Фикбуке

ФРЕНДЗОНА Постоянно натыкаясь взглядом на одного и того же человека, волей-неволей ты им заинтересуешься. Хоть сколько-нибудь, хоть самую малость. А если этот человек еще и охренительно выглядит в этой приталенной одежде и с этой ультрамодной стрижкой, то и подавно. Стас вот позволил себе заинтересоваться, познакомился, увлекся и не заметил, когда успел влюбиться в Максима. Теперь Стасу предстоит самое сложное - найти выход из френдзоны. ~ работа ко дню рождения  senyavka~	Персонажи: русские, м/м
	Рейтинг: R
	Жанры: Слэш (яой), Повседневность
	Бета: Fremde mit Ubel
	Размер: Миди, 40 стр

Часть 1
---
Часть 2
---
Часть 3
---
Часть 4
---
Часть 5
---
Экстра от роза снов

@темы: Оглавление, Моя работа: Проза, Френдзона, Миди

---

"Френдзона", часть 5

ФРЕНДЗОНА

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: планируется Мини

Часть 5.

Утро задалось на удивление солнечным, ясным, свет заливал комнату, не оставляя темных углов и почти никаких теней. Через открытую форточку в квартиру попадал зимний холод, свежесть разливалась по воздуху, но быстро улетучивалась, смешиваясь с теплыми потоками от батареи. Стас проснулся рано, слишком рано для выходного дня, для зимы и вообще для него самого – около семи утра. Увидев время, попытался заставить организм заснуть обратно, но без толку – мозг уже бодрствовал, нервничал в предвкушении, несмотря на то, что до двух часов еще жить и жить...

Утро задалось на удивление солнечным, ясным, свет заливал комнату, не оставляя темных углов и почти никаких теней. Через открытую форточку в квартиру попадал зимний холод, свежесть разливалась по воздуху, но быстро улетучивалась, смешиваясь с теплыми потоками от батареи. Стас проснулся рано, слишком рано для выходного дня, для зимы и вообще для него самого – около семи утра. Увидев время, попытался заставить организм заснуть обратно, но без толку – мозг уже бодрствовал, нервничал в предвкушении, несмотря на то, что до двух часов еще жить и жить.

Вчера вся подготовка завершилась глубокой ночью – еще одна причина, по которой Стас удивлялся раннему подъему – и на компьютере теперь имелись две свежесозданные папки с ни к чему не обязывающими названиями: «Фильмы 1» и «Фильмы 2». Спасибо, интернет довольно быстрый, и с закачкой справился всего за пару часов, оставалось только проверить, все ли запускаются, все ли названия соответствуют задумке – именно этим Стасик и занялся, пускай интересным дело назвать было тяжело.

План Стаса казался ему самому довольно простым и незамысловатым, но именно поэтому, он считал, должен сработать наверняка. Не идеально, а именно наверняка – реакция Максима все скажет вместо него. Это было немного рискованнее откровенного разговора, но Стасу не придется лавировать между формулировками, вглядываться в лицо блондина в попытке расшифровать эмоции, троекратно проверять каждую фразу, вертящуюся на языке.

Не слишком надеясь на слова Макса о том, что тот сам приготовит что-нибудь, Стас отправился на кухню. Ему доводилось видеть Максима возле плиты – однажды была попытка научить блондина варить макароны с мясом, и она закончилась полным фиаско, отмыванием кастрюли от прилипшей намертво вермишели и проветриванием квартиры. Кроме того, времени оставалось достаточно, при желании парень мог бы организовать целый праздничный обед, если бы в холодильнике нашлось достаточно продуктов. Но там завалялись только овощи и рыба, которые Стас определил на салат, а в шкафу на нижней полке нашлась картошка, тоже пристроенная к делу.

Готовка для брюнета стала уже делом привычным, почти автоматическим, и здорово отвлекала от волнения, заставляя на себе сосредотачиваться. Даже нервы успокаивала, словно какая-нибудь психологическая практика: ровные ломтики огурцов, продолговатые, слегка срезанные на концах, крабовые палочки, аккуратные горки консервированной кукурузы – все это на деревянной разделочной доске напоминало Стасу почти произведение искусства, заставляя относиться с некоторой долей уважения даже к обычному салату.

Получившееся в итоге блюдо оказалось ярким на вид, приятным на вкус и уместилось в большую миску, которую до поры до времени Стасик оставил на кухонном столе. Сам переместился в комнату, немного отодвинул от стены диван, на котором уже лет пять никто не спал, разложил его во всю длину – так получалось, что из положения лежа отлично виден монитор компьютера. А он сделает вид, будто просто сидеть ему с гипсом крайне неудобно, только лежать. Полезная, как оказалось, штука – этот гипс.

Впрочем, именно гипс и мешал быстро передвигаться: больше пятнадцати минут Стасу пришлось потратить на то, чтобы грамотно вытащить провод от клавиатуры, распутать его, вынув из тесных объятий других проводов, и перекинуть так, чтобы доставало до дивана. Теперь, когда валяешься на диване, к столу можно вообще не подходить – клавиатура на расстоянии вытянутой руки, мышка работает по «блютузу», колонки включены не громко, но вполне слышимо.

Оставшееся время, минут сорок, Стас бестолково слонялся по квартире, стуча по полу загипсованной ногой и приводя все в порядок. Идеальную чистоту он наводить не собирался, просто сложил одежду аккуратно, прямо на стул, чтобы ни у кого не возникло соблазна туда сесть, собирал отовсюду учебники, складывая их в аккуратную стопку на подоконнике, стряхивал со стола крошки.

За десять минут до назначенного времени вернулось волнение, и брюнет даже подумал – не нарезать ли ему еще один салат, на этот раз из сырого картофеля, потому что никаких других пригодных продуктов уже не оставалось. Дело не принесло бы никакой пользы, сплошной перевод продукта, но ради сохранения спокойствия пойти на это было можно.

Но Стас не успел – Максим пришел пораньше, позвонил в дверь, заставив брюнета сперва замереть на месте, а потом глубоко вдохнуть, улыбнуться и пойти открывать.

- Привет, заходи, - с заготовленной фразы начал Стас.

- Ты так шумно топаешь, - Максим улыбнулся, стягивая с головы легкую шапку, наверняка не защищающую от холода и нужную только для успокоения совести.

- Посмотрел бы я, как ты бы в гипсе ходил.

- А я и ходил, года два назад, - раздевшись и сняв ботинки, блондин сразу заглянул на кухню, увидел поставленную на самое заметное место миску с салатом и облегченно улыбнулся: - Я пытался, знаешь, приготовить что-нибудь, как обещал…

- Квартиру не сжег? – полюбопытствовал Стас.

- Только сковороду, - виноватое выражение появилось на лице Макса. – Пришлось ее выбросить.

- И что же ты планировал сделать? – перебирая в уме варианты, спросил парень, не зная, смеяться ему или плакать. – Удиви меня…

- Да я и сам не знаю, - махнув рукой, Макс зашел в ванную. – Но, похоже, что-нибудь мерзкое, раз жизнь так сопротивлялась этому. Ты извини, - его голос стал плохо слышен из-за шума воды, и Стасу пришлось подойти поближе, - я, правда, старался… Может, в следующий раз что-нибудь получится.

- Ты не создан для этого, - брюнет постарался говорить серьезно, для чего пришлось даже прикусить щеку изнутри – улыбка на лицо так и просилась.

- Зато ты создан, - довольно пробормотал Макс, вытирая руки и выходя в коридор. – Что у нас на повестке дня?

Стасик все-таки улыбнулся – невозможно было сдерживаться. Максим вел себя, как ни в чем не бывало, словно они только вчера виделись на пробежке, а сегодня для этого слишком холодно, да и лень. Словно никакого поцелуя, после которого ему стало «неловко», тоже не было. Это импонировало Стасу, так общаться оказалось гораздо легче, чем если бы они начали разговаривать серьезно, но, вместе с тем, парень опасался, что таким образом его план полетит к чертям.

Впрочем, время покажет, все-таки Стас не собирался отказываться от своей затеи, хотя ему и было немного страшно, как перед прыжком с парашюта – вроде бы ты точно знаешь, что все получится, и ты уже много раз прыгал, но шаг сделать все равно тяжело.

- Посмотрим что-нибудь интересное, - он кивнул головой на открытую дверь в комнату.

Знак этот Макс понял правильно, вошел, обогнав Стаса, в гостиную, подходя к компьютеру. Очень предсказуемо покосился на занятый одеждой стул, сел на диван, видя, что клавиатура лежит именно там. Стас, отмечая, что все идет по плану, удовлетворенно кивнул сам себе и добавил:

- Там папка с фильмами, - он постарался говорить быстрее, чтобы поскорее смыться на кухню и предоставить Максу выбирать в одиночестве. – Возьми, что больше понравится, ага? А я принесу салат, нужно его еще заправить.

Не дождавшись ответа, Стас скрылся за дверью, но далеко не ушел, остановившись рядом, чтобы слышать и подглядывать в щелочку.

Он примерно представлял, что будет делать Максим, благо, в его характере давно удалось разобраться – на этом уровне так точно. Сперва парень откроет «Фильмы 1», найдет там около тридцати файлов с названиями типа «file-00001» и так дальше. Даже если его дернет открыть что-нибудь, чтобы узнать, что же там все-таки за видео – пускай. Вчера Стасик специально подобрал наиболее скучные и непонятные фильмы из арт-хауза и теперь находился в полной уверенности, что ни один из них Макса не заинтересует.

Потом блондин кликнет по второй папке и найдет там гораздо больше интересного – «Призрачный гонщик», все части Джеймса Бонда, «Зеленая миля», «Бойцовский клуб», «Матрица», «Нокдаун», «Эффект бабочки», в общем, уж точно есть из чего выбрать. Правда, от этих фильмов там одно только название, ничего больше. Стоило открыть тот или иной файл из папки «Фильмы 2», на экране появлялось среднего размера окно проигрывателя с не слишком качественным – другое за бесплатно не найти – гей-порно.

Сам Стас не смотрел этого, поэтому не знал, как там по части сюжета, длительности и такого прочего, наверное даже повторяющиеся файлы есть, но какая разница? Главное – намек выходил более чем прозрачный. Да и в случае чего у него было оправдание: в первой папке фильмы, во второй – порно, наверное, какой-то сбой в системе, раз названия не совпадают.

Стас ждал за дверью, Максим читал названия фильмов. Выбрал один – конечно, брюнету с его места не видно было, какой именно, - открыл, сразу поставил на паузу и крикнул, поворачивая голову:

- Ну ты где застрял?

Прикусив губу, парень зажмурился – вот это как раз было в разрез со всеми планами. В воображении Стасика Максим открывал фильм, смотрел начало – пары секунд обычно хватало – и сразу все понимал. Дальше все складывалось само по себе, без особых усилий: либо блондин злился, краснел и сваливал, либо удивлялся до чертиков, либо же шел в кухню за Стасом, обнимал и целовал. Над тем, что смотреть это они начнут вместе, парень даже не задумывался, и теперь не знал, как реагировать.

- Стас! – диван скрипнул, когда Макс поднялся на ноги.

Глубоко вдохнув и мысленно перекрестившись, брюнет толкнул дверь и шагнул в гостиную. Надо как-то найти выход из этой ситуации, но мозг совершенно не хотел просчитывать варианты, Стас словно вообще разучился думать – подошел к дивану, сел, посмотрел на монитор, потом в лицо приятелю:

- Что выбрал?

- «Напролом». Вроде слышал, что интересный сюжет, поэтому его.

«Порнуху ты выбрал», - мрачно подумал Стас, закусывая губу и гадая, что сказать – уже видел это, или что на самом деле кино хреновое, или что-то еще. Можно «нечаянно» выдрать шнур из розетки, но с гипсом вряд ли это выйдет – нужно как минимум наклониться, это от взгляда блондина не укроется.

- Хорошо…

- Салат ты сам съел?

- А?.. Салат… - сейчас Стас про еду думал меньше всего, поэтому и соображал так медленно. – Ему надо немного постоять. Такой рецепт.

- Ладно, - не стал спорить Максим, удивляясь заторможенности друга. – Садись удобнее тогда. Когда тебе гипс снимут?

Пока Стасик ерзал по дивану, нервничая с каждой секундой все сильнее, блондин нажал на «воспроизведение», отложил клавиатуру и оперся о спинку дивана. Заставка с названием компании, естественно, обоим незнакомой. Недлинный музыкальный сингл, дальше начало любительской съемки – человек с камерой двигается по квартире, что-то говорит на английском.

Брюнет закрыл глаза ладонью, не выдержав одолевавшего его напряжения.

- Кажется, это что-то не то, - выдал негромко Максим.

Стас не видел, что было в этот момент на экране, ему было стыдно поднять взгляд, да и ладонь от лица он так и не убрал. Стало почему-то смешно от самой ситуации, от собственной глупости и нежелания разговаривать серьезно – получается, он сам себя в дурное положение поставил. Друга обманул, пускай и не причинив тому вреда.

- Прости, Макс! – поспешно пробормотал Стас. – Это действительно совсем не то!

Он потянулся к клавиатуре, потому что мышка оказалась слишком далеко, но Максим среагировал быстрее и перехватил его руки на полпути:

- Подожди-подожди, давай глянем…

- Не нужно! – Стас попытался вырваться, но блондин только сжал запястья сильнее и посмотрел на экран, где пошлый голос снова изъяснялся на английском, а двое уже раздетых мужиков целовались у подоконника. – Максим! Выключи это немедленно!

Пару секунд парень молчал, так что слышны были только негромкие звуки чужого поцелуя из колонок, а потом блондин все-таки отпустил руки Стаса и нажал на паузу. Стасик тут же рванулся вперед, спеша закрыть чертову папку, а если удастся, то и вырубить компьютер вообще, но Максим опять оказался сообразительнее, перехватил его поперек груди и силой опрокинул на спину. Спихнул клавиатуру на пол, полностью развернулся к снова закрывшему лицо ладонями Стасу:

- Это то, о чем я думаю?

- Это порнуха.

- Это порнуха с мужчинами.

Стас приоткрыл глаза, кинул взгляд на монитор, где под знаком паузы проглядывались мужские обнаженные силуэты, и согласно кивнул. Тут не поспоришь.

Снова небольшая пауза, две или три секунды, за которые внутренний мир Стаса успел перевернуться с ног на голову от ожидания – что произойдет сейчас? Встанет и уйдет? Рассмеется, посчитав это шуткой? Выругается и закатит истерику? Хотя, вряд ли последнее, вовсе не в привычках Максима так вести себя.

Сейчас парень дико жалел о собственной «изобретательности», но назад уже ничего было не вернуть, оставалось только ждать, так, как осужденный ждет важнейшего в жизни вердикта.

Чересчур поздно Стас понял, что недооценил смекалку Максима. Тот улыбнулся, подвинулся ближе, прикоснулся пальцами к животу Стаса, заставив того крупно вздрогнуть, и повел рукой вверх, будто большого кота гладил. Брюнету пришлось снова кусать губы для сохранения самообладания – жест был такой интимный, такой долгожданный и такой говорящий, что впору рыдать от облегчения.

- Ты такой забавный, Стасик. Мог просто сказать, - блондин осторожно прилег рядом на бок, не убирая руки с груди парня. Похоже, он отлично чувствовал, насколько сильно Стас сейчас смущен, и старался осторожно подбирать слова, чтобы не спугнуть его.

- Да как… - с трудом подал голос парень. – Ты же говорил, что тебе неловко, что ты не хотел…

- Ну да, - голос звучал негромко, Стасу пришлось убрать руки от лица, чтобы лучше слышать, - мне было неловко, что Саша видел наш поцелуй.

- Саша?.. Не потому, что я тебя поцеловал? – удивился парень, слегка даже приподнявшись на локтях.

- Это я тебя поцеловал, - возразил Максим, прикасаясь пальцами к подбородку Стаса и поворачивая его лицо к себе. – Забыл, что ли?

Брюнет нахмурил брови, пытаясь припомнить в точности события той ночи, но так и не сумел, мозг услужливо подбрасывал только основное – поцелуй, вспышка, короткий разговор и его побег, который, как теперь оказалось, совершен был зря. Впрочем, долго думать об этом все равно не получилось – план, как-никак, сработал, и они с Максом сейчас лежат рядом, разговаривают мирно, понимают друг друга.

- Неважно, Макс… - наконец произнес Стас, улыбнувшись успокоено. – Ты же сделаешь это еще раз?

Фраза стоила ему определенных усилий над собой – флиртовать подобным образом с девушками он умел лучше многих и часто это делал, подкрепляя слова обаятельной улыбкой и каким-нибудь незначительным, но очень провокационным жестом. С парнем же происходило все впервые, смущение, отражавшееся румянцем на щеках, затыкало рот, не давая нормально изъясняться, все тело горело от напряжения, казалось, даже в комнате температура поднялась.

А Макс этого всего словно не чувствовал и не видел. Уголки его губ дрогнули в улыбке, лицо приблизилось, пальцы еще раз прошлись по шее Стаса, а потом он действительно сделал это еще раз, но уже совершенно иначе: сперва легко коснулся губ, будто давая шанс передумать, потом провел по ним языком, размыкая, толкаясь в податливый и теплый рот. Стас, недолго думая, начал отвечать, обняв Максима одной рукой за шею и привлекая ближе к себе.

Это был один из самых лучших поцелуев в жизни Стаса, и уж точно самый долгожданный.

Все происходило так естественно, что мозг, приученный к «натуральной» любви никак не реагировал на отличия, даже если они и были – целоваться Максим умел и, похоже, любил, и делал это так ненавязчиво, что порой Стас не понимал, кто из них проявляет инициативу. Разум вскоре и вовсе отключился, и теперь эта идея с порнофильмами снова начала казаться Стасику хорошей, ведь вот как она подействовала. Пять минут позора, испытанного им совсем недавно, однозначно того стоили.

На одних поцелуях Макс не остановился. Его рука, уже не просто теплая, а горячая, отпустила плечо Стаса, за которое держалась до этого, и поползла теперь уже вниз по его телу, бережно прикасаясь, проводя больше по одежде, чем по коже, благодаря чему касания ощущались почти невесомо, и приходилось тянуться к ним, иногда и вовсе неосознанно. Тело хотело, Стас хотел не меньше, хотя и не совсем понимал – чего именно.

Ладонь, наконец, добралась до паха, накрыла собой вздувшуюся от возбуждения ширинку и остановилась. Брюнет задышал чаще, невольно разорвав поцелуй, Максим чуть приподнял голову в ответ на это:

- Не хочешь?

Стасик фыркнул – вопрос показался ему дурацким, рукой-то блондин отлично чувствует все и даже больше.

- Не умею, - выдохнул он, уже не смущаясь, зная точно, что самое страшное осталось позади. – И чертов гипс…

- Ничего страшного, - Максим улыбнулся, целуя Стаса сперва в переносицу, а потом, не удержавшись, снова в губы. – Гипс не навсегда. А пока я все сам сделаю.

- Что ты сделаешь? – немного перепугавшись, брюнет приподнялся на локтях, и тут же лег обратно под смешливым взглядом Максима.

- Тебе понравится, - только пообещал блондин, на лице которого появилось выражение, раньше никогда Стасом не виденное – улыбка, прищуренные многообещающе глаза, словно он замыслил какую-то хитрость.

Сглотнув, парень неуверенно пожал плечами, слегка вздрогнул, когда вжикнула молния на ширинке, а потом расслабился от неторопливых поглаживаний, призванных наверняка для того, чтобы его успокоить. Действовало безотказно.

Максим вел себя, словно дорвавшийся до долгожданных игрушек ребенок, хотя тогда Стасу в голову такое сравнение не приходило. Ему вообще ничего не приходило на ум, постепенно разгорающееся удовольствие окутывало и тело, и мысли, отбивая всякую охоту о чем-то размышлять. Теплые и такие жадные руки гладили по бедрам, слегка их раздвигая, ласкали живот, стаскивали белье, высвобождая член. Осторожные пальцы проходились по стволу, массировали мошонку, заставляя Стаса краснеть одновременно от удовольствия и от смущения.

А потом Макс прикоснулся губами.

Сперва брюнет ощутил его дыхание совсем близко, на коже, а потом и горячую влагу рта, юркий язык, немного шершавый, обводящий вокруг, двигающийся так, будто Максим и сам получал от этого кайф.

Стасик стонал и дергался, и цеплялся за разметавшиеся волосы Максима, и царапал его плечо, обтянутое тканью свитера, и ругался сквозь плотно стиснутые зубы, и запрокидывал голову, шалея от откровенных прикосновений. Макс отстранился, когда почувствовал, что Стас уже почти готов, довершил дело рукой – не потому, что брезговал, а просто хотел видеть выражение его лица.

Приходил в себя Стас довольно долго. Ощущения накрыли с головой, радость от того, что Макс здесь, облегчение – ведь все сложилось куда лучше, чем могло бы, ну и, конечно, безмерное удовольствие от такой короткой, но многозначительной близости. Он прекрасно чувствовал, что этот день станет поворотным в их с блондином отношениях, и перед закрытыми глазами проносились смутные картины возможного будущего, разделенного на двоих с Максимом.

Лежащий на боку рядом парень зашевелился, а потом и вовсе встал. Брюнет резко распахнул глаза, посмотрев вопросительно, но вслух ничего произнести не успел – Макс понял и так:

- Новый Год же скоро, а у меня для тебя небольшой подарок.

Он скрылся из виду в коридоре, и Стас торопливо приподнялся, натягивая одежду и приводя ее в порядок – не с расстегнутыми же штанами ему сидеть. К возвращению Максима парень был уже готов, чинно сидел на краю дивана, поправлял помятые волосы и улыбался одновременно и собственным мыслям, и их объекту.

Вещь, которую блондин держал в руках, внешне напоминала замотанную в подарочную бумагу книжку: прямоугольная, довольно плотная и как раз подходящего размера.

- Что это?

- Посмотри, - отдав вещицу в руки Стасу, Максим сел рядом, предоставив тому самостоятельно разбираться с упаковочной бумагой.

Раскрывать подарок аккуратно брюнет даже не пытался – сразу дернул за выступающий краешек, избавляясь от упаковки, и замер с удивленным выражением на лице. А потом рассмеялся, повернул голову к продолжающему улыбаться Максу и произнес:

- Похоже, надо поблагодарить Сашу. Мало у какой пары есть фотография их первого поцелуя.

@темы: Моя работа: Проза, Френдзона

---

"Френдзона", часть 4

ФРЕНДЗОНА

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: планируется Мини

Часть 4.

Дыхание моментально перехватило, Стас будто весь закаменел, превратившись в неподвижную и напуганную статую – слава богу, думал он потом, что Макс все время находился за его спиной и не мог видеть выражение лица брюнета. Ведь если парень все слышал, то это конец – о каком серьезном разговоре может идти речь, когда Максим узнает обо всем таким вот образом? Хуже даже, чем из третьих рук, бессмысленнее, чем сплетни, страшнее, чем если бы он сам догадался...

Дыхание моментально перехватило, Стас будто весь закаменел, превратившись в неподвижную и напуганную статую – слава богу, думал он потом, что Макс все время находился за его спиной и не мог видеть выражение лица брюнета. Ведь если парень все слышал, то это конец – о каком серьезном разговоре может идти речь, когда Максим узнает обо всем таким вот образом? Хуже даже, чем из третьих рук, бессмысленнее, чем сплетни, страшнее, чем если бы он сам догадался.

- Спасибо тебе, Стасик, - негромко проговорил Максим, на миг крепче сжав ладонями плечи друга, затем поцеловал его в макушку и отпустил, через секунду сев на диван рядом. – Не представляю, что бы я без тебя делал. Вкуснющий торт.

- А-а-а, - облегченно протянул Стас, изо всех сил пытаясь выдавить из себя улыбку и скрыть неимоверное облегчение, заставившее его даже прикрыть глаза – значит, блондин действительно ничего не слышал, ситуацию еще можно спасти. – Ты мой должник.

- Договорились, - Макс улыбнулся, зачем-то подмигивая сидящему напротив в глубоком кресле Саше. Тот выглядел уже достаточно пьяным, чтобы выдать приятелю только что состоявшийся между ним и Стасом диалог, но вместо этого просто поднял вверх большой палец, вероятно, соглашаясь абсолютно со всем, что только что было сказано.

Впрочем, долго молчать парень не смог – опершись руками на кожаные подлокотники, он подался вперед, пытливо переводя взгляд с брюнета на блондина и обратно, а потом сбивчиво проговорил:

- Давно вы встречаетесь?

Макс удивленно вскинул брови, а Стас помрачнел, ему казалось, что Саша специально произнес эту фразу, вот только цели, которой он хотел добиться, парень пока не понимал.

- Мы не встречаемся, Саш, - ответил Максим, вопреки своим словам нашарив ладонью руку Стаса и легонько ее сжав, словно оказывая поддержку. – Мы друзья, я же говорил.

- Поэтому ты так на него смотришь? – тихо хохотнул Саша, по-быстрому скосив взгляд на Стаса – в этот момент тот с ужасающей ясностью понял, что парень абсолютно трезвый, и только претворяется выпившим, чтобы оправдать свои вопросы и поведение. – Я думаю, все заметили, не только я.

- Саш, ты бредишь, - спокойно улыбнулся Максим. – Тебе вообще не пора домой?

- Пора, пора, - согласно закивал тот, поднимаясь и очень правдоподобно пошатываясь при этом. – Иди, закроешь за мной.

Саша потащился в коридор и уселся прямо на пол, натягивая ботинки. Он жил всего в двух кварталах отсюда, поэтому мог приходить и уходить в любое время, не завися никак от городского транспорта, наличия или отсутствия денег, и времени суток. Самому Стасу тоже было уже пора, но он твердо решил поговорить именно сегодня, поэтому готов был оставаться хоть до самого утра, лишь бы разговор состоялся без свидетелей.

- Закрывай! – донеслось из коридора, блондин подскочил от громкого голоса и, тихо выругавшись, направился к двери.

Разволновавшийся за каких-то пару секунд Стасик встал тоже, выглянул в коридор – Саша все еще был там, тщетно пытался застегнуть молнию на куртке, а Макс стоял, прислонившись к стене плечом, и со скрещенными руками за этим наблюдал. Глядя на его спину, на приталенную светло-голубую рубашку, которую, Стас помнил, Максим от духоты расстегнул едва ли не наполовину, парень ощутил почти непреодолимое желание положить руки на его талию, обнять, прижать к груди лопатками, уткнуться в светлые волосы, вдохнуть их запах. Судорожно сглотнув – такая непонятная, но пугающая прихоть посещала его впервые – он на всякий случай спрятал руки за спину, когда подошел поближе.

Случившееся дальше Стас прокручивал потом в голове сотни раз, но так и не понял, что именно послужило спусковым рычагом для Макса – то ли брюнет слишком близко подошел, то ли все дело в полутьме коридора, в выпитом вине и мартини, в опрометчиво сказанных не так давно словах Саши. Как бы там ни было, но Макс, почувствовав или услышав Стасика рядом, развернулся – их глаза оказались как раз на одном уровне – и прижался губами к его губам.

Стас замер, дыхание перехватило, к щекам прилила кровь – сразу стало жарко, душно и чертовски странно. На миг показалось даже, что сейчас он свалится в обморок: таким сильным был коктейль ощущений, но этого не произошло, брюнет взял себя в руки и шевельнул губами, отвечая на поцелуй.

Это длилось всего две или три секунды, потом обоих парней ослепила яркая вспышка и они, словно очнувшись, резко друг от друга отстранились: Стас ошарашено прижал руку ко лбу, удивляясь поднявшейся температуре, а Максим, сжав кулаки, развернулся к Саше:

- Ты что, дурак?!

- Да че, классный кадр! – засмеялся тот, поворачивая телефон экраном к Максу и демонстрируя получившуюся фотографию, очень провокационную, хотя и явно доказывающую, что поцелуй был легким. – Ну все, я помчал!

Ответа он не дожидался, выскочил за дверь, с силой захлопнув ее за собой, и побежал по ступенькам вниз. Пока Максим закрывал замок, Стас немного пришел в себя, вернулся в комнату, но садиться не спешил – подошел к окну, прижался лбом к прохладному стеклу и закрыл глаза. Накатил стыд и еще какое-то ощущение, названия которому парень не мог дать, потому что испытывал это впервые. Так, словно он только что поломал все собственными руками, так, будто разрушил еще не созданные отношения. Будто допустил огромный промах, за который расплачиваться придется прямо сейчас.

«Чертов Саша, - кусая губы, думал брюнет. – Я так подставил перед ним Макса…»

Сейчас, когда фееричное ощущение, наступившее во время поцелуя, схлынуло, Стас ощутил, что ужасно устал. И теперь он никак не мог вспомнить, чья это была инициатива – то ли он первым потянулся к Максу, то ли наоборот… Как будто это могло решить хоть что-то!

- Стас.

- Да, Максим, - с секунду парень помедлил, но потом все-таки обернулся, посмотрев на стоящего на пороге комнаты блондина. Тот выглядел слегка растерянным, но таким же холодным, как и всегда, даже слегка надменным, если только Стас объективно воспринимал реальность.

- Очень… неловко, что так получилось, - осторожно начал Максим, подойдя на шаг ближе, а потом опустившись на подлокотник того самого кресла, в котором сидел весь вечер Саша.

- Да. Неловко.

Стаса будто заморозило изнутри. Несмотря на то, что за короткое время отсутствия Максима в комнате он успел предположить массу вариантов развития событий, и все они были плохими и нерадостными, слова блондина все равно били больно. Надежда действительно умирает последней, и парень продолжал упрямо верить, что поцелуй окажется продиктован не алкоголем, а чем-то иным. Чем? Максим красивый, успешный, живет один, а не как он – с отцом. У него нет недостатка в поклонниках, Стас был уверен, хотя за последние полгода блондин ни с кем не встречался. Захочет – получит кого угодно, будь то мальчик или девочка. Да и друзья у него на порядок лучше и интереснее Стаса, он тут ни в какие ворота…

- Ты прости, - облизнув губы, продолжил Максим, почти насильно выжимая из себя слова. – Я не хотел, чтобы…

- Да ладно, - оборвал его Стас, чувствуя, что еще чуть-чуть – и он взорвется всеми эмоциями, которые постепенно накапливались внутри, взорвется и наговорит Максу гадостей, о которых будет потом жалеть больше, чем сейчас о поцелуе. Уж лучше прекратить это, остыть, пообщаться потом, когда в крови не будет алкоголя, а в голове – стыда. – Я тоже пойду, и так очень сильно задержался.

- Куда ты пойдешь, ночь на дворе!

- Ничего. Просто папа будет волноваться, и так уже, наверное, переживает, что меня нет.

На этот раз блондин не стал спорить, и Стас обулся в молчании, накинул курточку, специально медля, по-глупому надеясь, что Максим скажет хоть что-то. Он и сказал, уже когда брюнет был на лестничной клетке – бросил простое «Пока», закрывая за ним дверь.

Домой Стас не спешил – отца он заранее предупредил, что явится утром, поэтому шел все время пешком, пиная ногами опавшие с деревьев листья, сжимая замерзшие ладони в кулаки и выкуривая одну за другой. Мыслей не было, вернее, были поначалу, но с каждой приговоренной сигаретой их становилось все меньше. Половина пачки ушла меньше, чем за час, добравшись домой, парень тихо отворил дверь, разделся и совершенно без сил повалился в кровать.

Не спалось. В голову лезли мысли, гадкие и паршивые. Стас проклинал дурацкое стечение обстоятельств, зарекался пить все, что крепче чая, и изо всех сил пытался просчитать, что же случится дальше. Лучшим вариантом было бы вести себя так, как прежде, притвориться, будто он был настолько пьян, что ничего не помнит, но обмануть таким образом самого себя не получится. И Стас решил быть честным, принять будущее таким, каким оно решит стать.

«Делай, что должен, и будь, что будет», - припомнил брюнет и глубоко вздохнул – ему казалось, что ничего уже не образуется.

В следующий раз они с Максимом увиделись только во вторник, на утренней пробежке. По обыкновению почти не разговаривали, хотя Стас был на сто процентов уверен, что сейчас блондин смотрит на него совершенно иначе, чем раньше. Расшифровать эти взгляды не получалось, в тонкостях психологии парень совершенно не разбирался, поэтому молча бежал рядом.

И вроде бы они общались как раньше – вместе покурили, коротко обсудив новости, после чего Стас заторопился в институт, потом обменялись смс-ками, через день снова встретились на пробежке, но все это напоминало их общение в самом начале, когда Стас изо всех сил пытался наладить с Максимом общение. С одним лишь отличием – теперь он не ставил перед собой никаких целей, плыл по течению, наблюдая отстраненно, как с каждым днем отношения все больше охлаждаются, из дружеских перетекая в приятельские.

Все разговоры, короткие или длинные, были полны неловкости, казались наигранными, словно за простыми словами и фразами оба скрывали что-то совершенно иное, то, о чем упорно молчали и страстно хотели поговорить. При этом Стас отлично понимал, что чем дольше они будут молчать, тем хуже будут становиться их отношения, но просто физически не мог заставить себя открыть рот для чего-то большего, чем «Неплохая погода» и «Ужасно устаю на занятиях». Мысленно он поговорил с блондином уже сотню раз, а в реальности он все так же отдалялись друг от друга.

На время сессии Стасик ушел в мир науки и кулинарии почти полностью, словно в бурное море нырнул – не спал по нескольку ночей, готовясь, пересдавал зачеты, писал километры конспектов, чуть не сжег собственную кухню дома. Вынырнув через две недели, брюнет с удивлением обнаружил, что на дворе зима, преддверие нового года. С Максимом он не общался почти пятнадцать дней – счет был до минуты точным – и теперь жутко тосковал, грустил даже не по самому блондину, а по прекрасным отношениям, пускай дружеским, которые у них были.

Были. Когда-то давно.

И теперь, когда институт не давил своей массой на голову хотя бы некоторое время, Стас собрался вернуть все на круги своя. И начал он со старта, с пробежек – выбрался в понедельник, как это бывало обычно, в парк, одевшись потеплее, ведь температура уже стояла минусовая, встретился там с Максимом, который немало удивился, когда Стас его окликнул, и впервые за долгое время искренне улыбнулся.

Казалось, что оба уже готовы к серьезному разговору, тому, который стоило начать больше месяца назад, но именно в понедельник пообщаться не удалось, ведь Максиму надо было спешить в издательство. Ничего, Стас готов был подождать, тем более что на прощание блондин так пожал ему руку, что улыбка на лице появилась сама собой.

На следующий же день Стасик слег с температурой и кошмарной головной болью. То ли дело было в организме, который не привык к физическим нагрузкам на холоде, то ли сказывалось переутомление после сессии, а может быть просто не нужно было сразу после бега покупать и пить холодную воду – факт оставался фактом, брюнет лежал в кровати безо всякой возможности и желания двигаться.

Максиму он ничего не сказал, решив, что это не продлится больше пары дней, но ошибся – становилось только хуже. В гости зашла Аня, она же вызвала на дом врача, ведь отцу Стаса на состояние сына, похоже, было немного плевать – он считал, что парень уже не маленький и справится сам. За все время лечения, продлившегося больше недели, Стас ни разу не позвонил и даже не написал Максиму – все ждал, что это сделает он. Забыть о парне не позволяло само мироздание, и Стасик постоянно натыкался на его старые сообщения и фотографии в телефоне, встречал его статьи в местной газете. Но блондин молчал, думая, что это именно та их встреча на пробежке стала причиной полного исчезновения кулинара из его жизни.

Слишком гордый, чтобы сделать первый шаг. Слишком упертый, чтобы думать широко.

Кроме того, когда в конце декабря ударили морозы, Максим и сам перестал бегать, погрузившись полностью в работу – перед новым годом было полно дополнительных заказов на специализированные статьи, за которые платили так, что грех было не взяться.

За четыре дня до Нового Года, который Стас собрался отмечать с компанией одногруппников, он почувствовал себя значительно лучше, еще сутки подождал, а потом осторожно выбрался на улицу. Было холодно, светло и снежно – было красиво; Стас чувствовал себя полным сил, уверенным в себе, на этот раз он четко решил встретить Максима и уже не отвлекаться ни на какой бег, а поговорить сразу.

В парке гуляли люди, дети лепили снеговиков, неизменные мамаши катили коляски по расчищенным дорожкам, кто-то просто гулял. Бегунов не было видно, но на это Стас внимания не обратил – Максим и раньше задерживался, так что пока действительно можно пробежаться туда-сюда, привести мышцы в тонус. Воткнув в уши плеер с любимой музыкой, брюнет перешел на быстрый шаг, а потом и на бег, держась возле основной дороги, с которой всегда можно было заметить Макса.

Но Макса парень не заметил, так же как и не заметил спускающихся вниз ступенек, щедро покрытых коркой льда – поскользнувшись, брюнет уцепился за перила, но не удержался и все-таки полетел вниз, считая ступеньки сперва задницей, а потом и затылком. Когда короткое падение закончилось, Стасу казалось, что у него болит абсолютно все, но особенно сильно – голова и нога, которую он наверняка подвернул, если не сломал.

- Уродский парк, - простонал парень, не поднимаясь, но хотя бы садясь и зажмуривая глаза от жуткого головокружения.

- Ты чего расселся? – донесся до него благодаря выпавшим из ушей наушникам смутно знакомый голос. – Устал?

Тон казался насмешливым, Стасик с трудом разлепил глаза, мечтая, чтобы его только оставили в покое хотя бы на пару минут, и увидел перед собой ненавистное, но улыбающееся лицо Саши. Лицо быстро перестало улыбаться, стало обеспокоенным, Саша подошел, присел рядом:

- Упал? – говорил он теперь серьезно. – Где у тебя болит?

- Да отстань, щас встану…

- Спорить дома будешь, - достаточно жестко сказал Саша, в миг перестав напоминать шебутного ведущего, каким казался на дне рождения у Максима, превратившись в серьезного молодого человека. – Отвечай, что болит.

- Н-нога, - дрогнувшим голосом признался парень, первый шок у которого схлынул, и боль начала ощущаться гораздо острее. – Ох…

- Поедем в больницу, - Саша подхватил вяло упирающегося Стасика за талию, закинул его руку себе на плечи и попытался поставить на ноги – левая тут же подкосилась, и брюнет чуть не взвыл от пронзивших его ощущений. – Точно в больницу.

Оказалось, что Саша ехал тут на автомобиле и остановился, увидев знакомого в неестественной позе. Открыв заднюю дверцу черного ауди и усадив туда морщащегося от боли парня, Саша быстро оказался за рулем и рванул по дороге в направлении ближайшей больницы, которая, по счастью, оказалась районной, именно той, где Стас состоял на учете.

День был не выходным, очереди в травмпункте - удивительно – не оказалось, поэтому за каких-то двадцать минут Стас успел пройти обследование, сделать рентген и получить заключение о переломе. Вскоре в больницу приехал обеспокоенный папа Стаса, затем наложили гипс, выдали рекомендации, Саша довез их домой и умчался на работу, куда безбожно опоздал.

А вечером, когда Стас, изнывая от безделья и невозможности нормально двигаться, валялся на диване с книгой, ему позвонил Максим. Всего пару секунд он пялился на экран телефона, успев пережить за это время и страх, и восторг, и недоверие, а потом все-таки нажал на прием:

- Алло, - Стас надеялся, что голос звучит равнодушно.

- Привет, Стасик, - а вот теперь о равнодушии, даже напускном, можно было забыть, это «Стасик» напрочь выбило его из колеи. – Слышал, ты сломал ногу.

- Интересно, от кого, - хмыкнул в ответ парень.

- Саша сказал, - сарказма Максим либо не почувствовал, либо не захотел замечать. – Ты в порядке? Может быть, что-то нужно?

- Да все нормально, сломал ногу, подумаешь. С кем не бывает. Да я сто раз так уже делал. Даже хорошо, пока гипс – не буду в институт ходить, отдохну. И у плиты меня больше не поставишь, по крайней мере, на это время. Так что я в шоколаде, если хочешь знать.

- Хочу.

- Что?..

- Знать. Как насчет завтра?

- В смысле? – непонимающе переспросил Стас. – У меня гипс, эй, на ноге!

- Я еще не забыл, - усмешку на лице блондина Стасик почувствовал даже на расстоянии. – Но у меня-то его нет. Как ты смотришь на то, чтобы я зашел к тебе?

Сердце в груди предательски пропустило удар, Стас облизнул пересохшие губы – вот он, тот самый случай, который был нужен. Лучше, чем совместная пробежка, чем встреча в парке, чем любой телефонный разговор. Да и Максим сам предлагает, а значит, ему тоже не все равно!

- Ну, можно…

«Да, да, да! Черт возьми, езжай ко мне хоть прямо сейчас!»

- Уверен?

- Ну, папы не будет дома, да, думаю, можно…

«Господи, спасибо тебе, спасибо, я твой должник!»

- Мы могли бы посмотреть фильм.

- Да, и попить чай…

«Какой нафиг фильм, Макс, ты даже не представляешь, что именно мы могли бы!»

- Я даже сам что-нибудь тебе приготовлю…

- Завтра в два, - улыбнувшись, подытожил Стас, чувствуя, как в его душе разливается какое-то совершенно новое чувство, тоже пока безымянное, но уже приносящее столько удовольствия и тепла, сколько не было за последние пару месяцев.

Бросив трубку, парень торопливо поднялся с дивана, отложив ставшую враз неинтересной книгу в сторону, и поковылял к компьютеру: нужно заранее озаботиться завтрашним днем, и фильмом, на который Стас полагал немаленькие надежды, в особенности.

@темы: Моя работа: Проза, Френдзона

---

Визуализация к "Френдзоне"

1) Максим, 25 лет:

2) Станислав, 23 года:

3) Коты Макса, Серый и Белый (по просьбам пришлось украсть у кого-то фотографии, но вот эти двое подходили больше всего:

За найденных котов спасибо  роза снов )

запись создана: 31.05.2013 в 11:45

@темы: Про персонажей, Френдзона, Изображения

---

"Френдзона", часть 3

ФРЕНДЗОНА

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: планируется Мини

Часть 3.

Стаса лихорадило уже недели три к ряду, он словно болел, сгорал от температуры, его колотил озноб, пальцы немели – но только в присутствии одного конкретного блондина, да и, если бы парень решился посмотреть правде в глаза, стало бы ясно, что все эти неприятные и сумбурные ощущения нагоняет он на себя сам. Страдая по ночам жуткой бессонницей, Стас зависал в интернете, играл в простые, не требующие особых мозгов, игры, и думал, думал, думал о собственных чувствах, проверял их, выяснял глубину и размах. Вообще, в подобных вещах Стас вовсе не был силен, от этого страдал еще больше, нервничал, собирался «прямо завтра» серьезно поговорить с Максимом, а когда это самое «завтра» наступало – находил себе кучу поводов отложить разговор...

Стаса лихорадило уже недели три к ряду, он словно болел, сгорал от температуры, его колотил озноб, пальцы немели – но только в присутствии одного конкретного блондина, да и, если бы парень решился посмотреть правде в глаза, стало бы ясно, что все эти неприятные и сумбурные ощущения нагоняет он на себя сам. Страдая по ночам жуткой бессонницей, Стас зависал в интернете, играл в простые, не требующие особых мозгов, игры, и думал, думал, думал о собственных чувствах, проверял их, выяснял глубину и размах. Вообще, в подобных вещах Стас вовсе не был силен, от этого страдал еще больше, нервничал, собирался «прямо завтра» серьезно поговорить с Максимом, а когда это самое «завтра» наступало – находил себе кучу поводов отложить разговор.

То, что ориентация у него вот так неожиданно взяла и поменялась, Стас принял довольно спокойно. Его волновало то, как отнесется к подобному повороту Максим: брюнет понятия не имел, кто ему нравится, ведь ни разу не слышал каких-либо упоминаний о романтических отношениях из уст Макса – словно у него вообще никогда никого не было. Зачастую Макс просто отмалчивался и переводил в своей излюбленной манере тему, но когда Стас слишком настойчиво задавал вопросы – а в последнее время это случалось все чаще, - блондин огрызался такими фразами, после которых Стаса словно силой отшвыривало назад.

Его компанейская натура с большим трудом справлялась с этой проблемой – хотелось хоть с кем-нибудь поделиться переживаниями, рассказать за бутылкой пива, написать по интернету, обсудить по телефону, но он держался, молчал, сам не понимая, почему. В своих друзьях, по крайней мере, в некоторых из них, Стас был полностью уверен – не примут его «новость» в штыки, не засмеют, не начнут даже презирать. Но и что-то путнее посоветовать вряд ли сумеют, так что не стоит рассчитывать на большее, чем просто сочувственные кивки и похлопывания ладонью по плечу.

«Есть еще бабы», - с некоторым сомнением, вполне оправданным опытом, подумал Стас.

Да, девочки среди его друзей из группы тоже были. И именно подруги, хотя на первом курсе он встречался с двумя или тремя из них, но ничего серьезного не затевал, непонятно еще, кто кого тогда захомутал на пару недель отношений. В барышнях своих Стас был уверен – они посочувствуют, проникнутся ситуацией, выдадут стопку-другую советов, возможно, даже верных. Но сохранить это все в секрете у них получится только группкой в пять-шесть человек, если не больше, а это немного напрягало.

Его, вопреки ожиданиям, не пугала всеобщая известность – в институте «голубые» не были чем-то из ряда вон выходящим. Кажется, в прошлом году там училось два гея, потом они даже образовали парочку, а потом выпустились, оставив о себе только воспоминания. После этого одним бисексуалом в лице Стаса уже никого не удивишь.

Беспокоила парня только реакция самого Максима. Стас помнил, как еще давно, в начале их общения, разговор вскользь коснулся гомосексуалистов (обсуждали то ли гей-парад, то ли какой-то законопроект, касающийся этого). В то время эта тема еще не была для брюнета минным полем, по которому страшно идти, и он ляпнул что-то о своей «натуральности», а сам Макс вообще промолчал на этот счет, по обыкновению сменив тему. И сейчас, разбирая тот эпизод на тысячу составляющих, Стасик не мог понять – то ли его приятель не хотел признаваться в своей бисексуальности, то ли ему просто противно было разговаривать про педиков.

Внешность блондина тянула на все фронты. Он был действительно красив, но это не делало его обязательно геем, точно так же, как и не делало обязательно натуралом. В нем не было и следа манерности, он никогда ни с кем не заигрывал, не отпускал плоских и пошлых шуточек вслед проходящим дамам, не засматривался на мужчин. Да что там, он даже в глаза никому не смотрел – только он, Стас, при разговорах удостаивался такой чести, и это невероятно льстило.

В сентябре с началом учебы стало одновременно и легче, и сложнее. Стасу приходилось отвлекаться от раздирающих изнутри мыслей на каждодневные лекции, переключение мозгов давалось ему нелегко, а удерживать внимание только на преподавателях и том, что они объясняют, было не просто тяжело – почти невыносимо. Из-за постоянно прилагаемых усилий к концу дня часто начинала гудеть голова, на утренних пробежках Стас выглядел уставшим и не выспавшимся, и это не могло остаться незамеченным Максимом.

- Что с тобой? – спросил он, когда Стас замолчал на половине фразы, невидящим взглядом уставившись куда-то в район груди блондина.

- А что со мной? – словно очнувшись, парень мотнул головой.

- Сам на себя не похож.

- М-м-м… - задумчиво протянул Стас, напрягшись и остановившись посреди асфальтированной дорожки. Макс перешел на шаг – он считал, что вредно после бега так резко замирать – и тоже вернулся к другу.

Брюнета грызло мучительное сомнение: может быть, как раз наступило время для того самого разговора, для тех слов, что требовали открыть рот и выплеснуть все, что накопилось за долгое время. Пожалуй, если бы Максим подождал еще секунду или две – Стас бы заговорил, но ждать он не стал:

- Устаешь в институте? – блондин чуть улыбнулся. – Потеешь над кастрюлями борща?

- Да иди ты, - фыркнув и тряхнув головой, сгоняя с лица идиотскую улыбку, Стас первым сорвался с места. – Кто первый до бювета!

Такие перегоны они устраивали нечасто, Максим практически никогда не выступал их инициатором, но постоянно умудрялся обогнать Стаса, так что тому в последнее время приходилось изловчаться и выбирать наиболее выгодный момент для старта гонки, чтобы лишить блондина даже малейшего шанса на победу.

До означенного бювета, того самого, под крышей которого состоялось их знакомство почти полгода назад, оставалось всего метров десять, когда мысленно торжествующего Стаса обогнал Макс, пробежав не по асфальтированной дорожке, а по траве рядом. Блондин влетел внутрь буквально за секунду до Стаса, но успел развернуться и поймать споткнувшегося на пороге парня в некое подобие объятий.

- Тебе надо больше тренироваться, иначе никогда не выиграешь.

- У тебя просто ноги длиннее, - не спеша отстраняться, парировал Стас.

- Тут уж ничем не поможешь, - согласился улыбающийся Макс. – И что я там выиграл? Мы не успели обговорить условия.

- Да ну тебя, - попробовал возмутиться брюнет, выбираясь-таки из рук все еще довольного своей победой Максима.

Это изначально было одним из главнейших условий состязаний – когда проигрывал Стасик, ему приходилось готовить что-нибудь на ужин, ну а если внезапно в аутсайдерах оставался Максим, Стас тянул его в кино. Именно поэтому наперегонки ребята почти не бегали, ведь брюнет быстро понял, что постоянно оказывается позади. Готовить для Макса на самом деле было довольно приятно, особенно нравилось получать от него комплименты, но слишком часто Стас не мог себе этого позволить – наверняка тогда блондин начал бы о чем-то догадываться.

- Приготовишь мне фуэте? – не отставал Максим, закуривая сигарету.

- Что? Нет такого блюда. Это что-то из балета или фигурного катания.

- Да не суть. Что-нибудь с таким же непонятным названием, я имел ввиду.

- Э-э-э… - Стас потер переносицу, задумавшись. Сам он сигарету не брал, потому как только что решил, что курение убивает его дыхательную систему, и именно в этом причина постоянных проигрышей. – Может, фуа-гра?

- Может, - почти равнодушно Максим пожал плечами. – Ты точно в порядке?

- А что? – удивляясь необычной серьезности в голосе блондина, поинтересовался Стас.

- Обычно ты болтаешь куда больше, - фраза прозвучала ровно, безо всяких интонаций, так что Стас даже слегка запутался, не понимая, то ли это искреннее беспокойство, то ли тщательно завуалированная издевка. Если последнее – не повезло, ведь расшифровать ее парень все же не сумел.

- Я думал, тебе это не слишком нравится, - соврал Стас, который об истинных причинах сбоев в поведении говорить, конечно же, не мог.

- Да нет. Иногда ты даже не очень меня напрягаешь, - Макс улыбнулся, выбросил окурок, затушив предварительно его об пол, и кивнул головой в сторону мощенной камнем дорожки: - Побежали?

Отвечать Стас не стал, просто кивнул и, включив плеер, погрузился в мерное движение и негромкую музыку «The White Stripes», льющуюся из наушника. До института оставалось совсем немного времени, но брюнет не отказался бы исчезнуть из парка прямо сейчас, чтобы не давать Максу повода наблюдать за ним, анализировать его слова и поведение. Так, чего доброго, действительно догадается, и будет только хуже.

На самом деле, изменившееся состояние Стасика замечал не только Максим, но и одногруппники, которые, впрочем, всерьез ничего не воспринимали – им только лишний повод пошутить, но за такое отношение брюнет даже был благодарен, ведь не приходилось напрягаться, чтобы придумать более-менее правдоподобную отмазку. Здесь ведь уже не сошлешься на усталость, все работают так же, как и он сам, да и особо усталым Стас не выглядел, даже наоборот.

А вот девчонки, те самые, о которых парень и думал, оказались куда более проницательными:

- Стасичек, - обернувшись и мысленно передернувшись при этих словах, Стас остановился посреди коридора – он уже представлял, как доберется до дома и упадет в кровать, но притвориться, что голоса Ани не слышал, не мог. – Подожди, Стасик!

Подбежав, девушка схватила его под руку и потянула к выходу. С Аней Стас познакомился еще на вступительных экзаменах – она была очень простой и открытой, улыбалась всем и каждому, не стремилась выглядеть взрослой, не надевала каблуки, не красила ногти, в общем, была «своим чуваком», за что ему и понравилась. С ней всегда можно было поговорить, и, самое главное, Стас точно знал – клинья подбивать к нему Аня не будет. Именно поэтому на первом курсе он изо всех сил старался за ней ухаживать, но нисколько не преуспел, а потом выдохся и плюнул.

- Очень спешишь?

- Да так, - уклончиво отозвался Стас, когда они уже вышли на улицу и оказались в относительном отдалении от посторонних ушей. – А что?

- Проводишь меня до дома? Хочу, чтобы бабульки у подъезда оживились, а то им совсем некого называть шлюхой.

- Одна, что ли, в подъезде живешь?

- Нет, остальные просто либо замужем, либо по возрасту уже не подходят, - девушка улыбнулась, увлекая Стаса в сторону узкого проулка. До ее дома от института было рукой подать, именно поэтому Аня училась здесь, а не где-нибудь еще.

- Надеюсь, целовать тебя будет не обязательно для большей убедительности? – с улыбкой уточнил парень, на миг вспомнив себя прошлогоднего, вот когда он с радостью бы не только проводил Аньку куда надо, но и остался бы «на чай».

- Не думаю, - отмахнулась она, а потом продолжила уже совершенно иным тоном: - В кого втрескался?

- Чего?! – запинаясь, переспросил Стас, резко останавливаясь и почти истерично вырывая руку из не такого уж слабого захвата Ани. Пожалуй, если бы он среагировал не так бурно, еще можно было бы отыграть все назад, убедить проницательную девушку в своем полном непонимании ситуации, но просчитывать собственное поведение наперед брюнет умел очень плохо.

«Она видела нас вместе!» - первой мыслью пришло в голову, и Стас начал спешно придумывать, за кого выдать Максима – за дальнего родственника или просто приятеля? Впрочем, довольно быстро юноша успокоился, глубоко вдохнул и выдохнул, решив, что это вообще не Анино дело, и он может бегать с кем хочет и «втрескиваться» в кого хочет.

- Отрицание проблемы – это нормально, - доверительно сообщила Аня, упрямо беря Стаса за руку и почти насильно сдвигая с места. – Да что ты забеспокоился? Я же знаю, что не в меня.

- Ну да, не в тебя, - осторожно согласился он, слегка расслабляясь. – А тебе-то что вообще за дело? – уже не так уверенно попытался наехать на рвущуюся вперед одногруппницу Стас. – Это же мои личные проблемы.

- Да брось, - теперь остановилась уже Аня, повернулась и серьезно, без тени улыбки, посмотрела в глаза брюнету. – Ты же мой друг, как-никак. Правда, если ты так не считаешь, то…

- Считаю, - оборвал ее Стасик, вздыхая. – Ладно. Я и сам хотел рассказать, мне просто нужен, наверное, совет, или там… Ну, что-нибудь.

- Это называется поддержка, - услужливо подсказала девушка. – Идем ко мне.

На этот раз спорить и реагировать бурно, как в начале, Стас не стал. Решив, что это перст самой Судьбы – догадка Ани, - он послушано поплелся за ней к ее дому, потом, провожаемый молчаливыми взглядами старушек, оккупировавших лавочку, поднялся к ее квартире, вошел внутрь, выпил пару чашек чая за светской беседой, и только потом, страшно смущаясь и нервничая, обо всем рассказал.

В мозгу все время проносились различные варианты реакции Ани на этот рассказ. Наверняка ведь не каждый день ее друг признается, что влюбился в парня… Только сейчас Стас подумал, что если Аня из гомофобов, и на этом их общению пришел конец? А завтра он придет в институт, а там все тычут на него пальцами, смеются за спиной, оскорбляют в лицо… Хотя, вот это вряд ли, но подсознание неизменно подсовывало самые худшие и мерзкие варианты будущего.

Девушка среагировала иначе:

- Ну ты и лось, Стасичек, - с невольно появившейся улыбкой на губах, проговорила она, порывисто обнимая сидящего рядом на диване парня за шею. – И чего боялся?

- Это же ненормально.

- Это ты ненормальный, - она ласково погладила Стаса по волосам, продолжая улыбаться. – Покажешь его фотографии?

С минуту Стасик сомневался. Он и без того не рад был, что пришлось поделиться информацией о Максе, а тут еще показать его фотки – как, если это личное, если это хочется оставить только для себя? Будь его воля – запер бы блондина в квартире и не выпускал никогда, чтобы никто даже вскользь не мог пройтись по нему взглядом, не говоря уже о разглядывании в упор. Такой эгоизм, ранее не свойственный характеру, удивил самого Стаса и даже немного испугал, именно благодаря этому он и согласился:

- Ну, есть кое-что… - голос звучал слегка недовольно и с нескрываемым сомнением, но Аню это не проняло, и она терпеливо дождалась, пока Стас откопает в телефоне специально созданную папку и выведет на экран фотографию Максима.

Пару секунд девушка молча смотрела, кусая нижнюю губу и хмуря брови, а потом, вернув изведшемуся ожиданием Стасу телефон, проговорила:

- И ты еще удивляешься, как в такого втрескался? Смотри, не упусти его… герой-любовник.

Была в ее тоне мимолетная нотка, насторожившая Стаса, заставившая его думать об этом разговоре, прокручивать его в голове, вспоминать раз за разом. Аня не произнесла этого вслух, но не догадался бы только идиот: намекала она, что если не взять это дело в свои руки, то найдется кто-нибудь посмелее, порисковее, и тогда Стасу останется только стоять в стороне, наблюдать за Максом со стороны и, возможно, иногда кататься на велосипеде. С ним и с его девушкой. Или с ним и с его парнем.

Пожалуй, именно благодаря этому разговору с Аней брюнет перестал сомневаться в себе и в своем будущем – теперь он точно знал, что ему надо, вот только оставалось непонятным, как этого достичь, ведь опыта в «голубых» отношениях у Стаса никакого не было. Парень думал над этим больше недели, но ничего не смог решить, не придумал ни единого варианта, кроме самого радикального – сказать о своих чувствах прямо.

Ударить в лоб. Пан или пропал. Все или ничего.

Стаса захлестывал непонятный восторг пополам со страхом, когда он представлял себе это. Пытался вообразить реакцию Максима, и не мог. Знал точно, что блондин по морде не врежет и по известному адресу не пошлет. Может, съязвит что-нибудь или спокойно откажет. Или выдаст что-нибудь такое, какой-то факт из своей биографии, упущенный ранее, который разрешит все без лишних вопросов – например, окажется, что он женат. Вряд ли, конечно, но жизнь слишком непредсказуема, чтобы быть уверенным хоть в чем-то.

Окончательно решив ничего не придумывать и сказать Максу обо всем честно, Стас тянул с этим, набираясь смелости, до дня рождения блондина. «Вот, - думал он, - отпразднуем событие, он как раз будет на позитивной волне, и тогда уж…»

Холодной октябрьской субботой («Мама дорогая, только что ведь было лето!») Стас пришел на квартиру к другу с самого утра – уже недели три как у них была особая договоренность: не нужно никакого подарка, только приготовь еду. Стас, услышав первый раз такую просьбу, заартачился, завозмущался, мол, его эксплуатируют все, кто только может, но Максим был непреклонен. Да и недовольство брюнета было по большей части напускным, поэтому он в итоге согласился, и теперь старательно корпел над бисквитным тортом, одновременно косясь на духовку, в которой запекалась курица, и следя за Максимом, нарезавшим рядом салат.

Вскоре начали собираться гости. Немногочисленными друзьями блондина были бывшие сокурсники – два журналиста из местной газеты, работавшие над ежедневными новостями, девушка, писавшая статьи для интернет-издания и делавшая для него же переводы с английского, и парень, ведущий какую-то молодежно-музыкальную передачу на не слишком популярном канале.

Последний, Саша, явился впритык по времени, как раз когда Стас готов был рвать и метать, потому что курица, зараза такая, перегревалась в духовке, а соус наоборот остывал, и сделать с этим ничего было нельзя.

- Ну наконец-то! – почти взвыл из кухни Стас, услышав звук открывающейся двери и радостный незнакомый голос, поздравлявший Макса с взрослением. – Еще пять минут, и сам бы жрал эту гребаную курицу!

- Это кто там орет, твой личный повар?

- Что-о-о?! – разозлившись окончательно, брюнет выскочил в коридор, вызвав тем самым приступ всеобщего хохота – деревянная лопатка в руке и фартук, который Стасик забыл снять, не оставляли никаких сомнений в том, что это именно повар.

- Ничего, ничего, - Максим, подозрительно улыбаясь, приобнял Стаса за плечи и развернул обратно в сторону кухни. – Я очень ценю твою помощь.

Эти слова моментально успокоили вспылившего кулинара и он, поворчав еще немного для вида, переоделся наскоро и присоединился к компании.

Вечер получился куда лучше, чем Стас мог надеяться. Приятели Максима относились к нему безо всякой предрасположенности, очень дружелюбно и тепло, словно он сто лет принадлежит к их компании. Поначалу Стас немного смущался, слушая разговоры за столом – темы поднимались серьезные и не банальные, иногда такие, в которых брюнет вообще не разбирался, но когда кто-то обращался к нему, ответ он всегда находил. Потом, после второго или третьего бокала вина, Стасик расслабился, принялся болтать сам, и обнаружил, что компания журналистов нравится ему куда больше, чем собственная, хотя порой и становилось неловко, когда они начинали шутить на только им понятные темы.

Вскоре тосты иссякли, остатки еды переместились на кухню, а в гостиной установилась еще более непринужденная обстановка. Разливая по пятому или шестому кругу уже мартини – вино успело закончиться, - Саша неожиданно проговорил:

- Макс, ты чувствуешь себя пьяным?

- Ну?.. – неуверенно отозвался блондин, по взгляду которого и так ясен был ответ.

- Сыграй нам уже, что ли.

Все присутствующие тут же замолчали, уставившись на Максима, а тот, посидев чуть в полнейшей тишине, поднялся и куда-то пошел. Стас, переведя непонимающий взгляд на довольного собой Сашу, вопросительно поднял бровь, потому что не совсем понимал, что происходит.

- Он на гитаре играет, не знал? – правильно истолковав мимику брюнета, объяснил Саша. – Но только когда выпивший, когда трезвый – не дождешься от него.

Промычав что-то согласное в ответ, Стас отвернулся, уставившись на свои пальцы. Изнутри его кольнуло мерзкой иголкой обиды – столько они уже знакомы, а Максим никогда даже словом об этом своем умении не обмолвился. Не доверял? Или что?

Нерадостные мысли оборвались с появлением их объекта: блондин появился на пороге, чуть пошатнулся, ударил декой гитары по тумбочке, зашипел досадливо, и только потом, притянутый кем-то, почти повалился на диван. Встряхнул волосами, даже не замечая слегка обиженного и требовательного взгляда Стаса, приладил в руках гитару, не сразу нащупав пальцами нужные лады, а потом на пробу перебрал струны.

Первая мелодия вышла короткой и неуверенной, словно разминка. Вторая держалась дольше, пару раз Макс сбивался, морщился, но не прекращал. Оборвал аккорд, подкрутил, ругаясь сквозь зубы, колки, и только после этого, облизнув губы, заиграл негромким, но постепенно набирающим звук, ритм и объем, боем.

Как ни умолял – сердце заставило,
Как ни убегал – настигало вновь,
Лишь для исключений стараются правила,
И не в одиночество верит любовь.

И не в расстояние верит привязанность,
Мечется и бьёт пред собой зеркала,
Больно уходить, если есть недосказанность,
Страшно умирать, если вера мала.

Замолчав, но не перестав играть, блондин поднял голову и почти трезвым голосом спросил:

- Чего все молчат, не на концерте же. Саша, хоть ты подпевай, ты знаешь слова.

Горько признаваться в своих поражениях,
Голову склонив над потухшим костром,
Лето поглумилось над жизни движением,
Выругалось матом, осенним дождём…

Мы уйдём за ним и останемся в осени,
В этой глубине нам себя не спасти,
Только бы успеть донести, что приносим мы,
И не растерять на тернистом пути…

Теперь они пели уже вдвоем, но Стас, казалось, слышал все равно одного только Максима. Это было очень необычно, его голос, двигающиеся быстро и слаженно руки, интонации, легкая, оставшаяся от алкоголя и сигарет, хрипотца. Слов брюнет почти уже не разбирал, находясь где-то на грани их восприятия – куда большим удовольствием, почти мазохистским, было смотреть, слушать и молча восхищаться.

Потом, на середине песни, пришла и ревность. Стасу неудержимо хотелось выпроводить всех этих людей, не сводящих с его Максима взгляда, остаться с ним наедине и слушать, слушать, слушать… Больше ничего. Только слушать, только воспринимать, только быть рядом.

Ничего больше…

Время на стене неутомимое,
Нам его с тобой ни за что не догнать,
Где-то попадаем, а где-то и мимо,
И надо бы ложиться, ведь рано вставать…

Завтра будет тот же растрёпанный город,
Завтра будут люди и будут слова,
Только бы суметь сохранить то, что молодо,
Только бы признать то, в чем Вечность права…

На последних фразах, когда пел уже не только Максим и Саша, а и девушка, кажется, Виолетта ее звали, блондин обвел взглядом всех по очереди, столкнулся с глазами Стаса и едва заметно улыбнулся.

Вечер перетек в ночь, были еще песни, спетые в одиночку и хором, сыгранные Максом и Сашей, который, оказывается, играл едва ли не лучше всех, тут собравшихся. Расходиться начали только под утро – первой, вызвав такси, квартиру покинула Виолетта, которой утром еще надо было писать статью, следом за ней ушли оба журналиста, чьих имен Стас вспомнить уже не мог. Гитара уже стояла в углу, Макс разливал по подставленным бокалам остатки сока – алкоголь закончился – и отпихивал свободной рукой котов, урчащих и ластящихся, требующих еду.

- Блин, ну сейчас, - проворчал Максим, поднимаясь на ноги и уходя на кухню.

Серый и Белый убежали следом, в этот же момент Саша негромко проговорил:

- Нравится он тебе?

- Кто? – непонимающе переспросил Стас, уже, конечно, догадываясь, о чем речь.

- Макс наш, кто еще. Нравится?

Стасик не ответил, нахмурившись и приложившись к бокалу, в три глотка осушая его. Он даже не догадывался, что кто-нибудь из друзей Макса за одни вечер сможет что-нибудь такое углядеть – они ведь, черт возьми, журналисты, а не психологи! Но вот же, сидит рядом, смотрит серьезно, не улыбается…

- А что? – довольно агрессивно вырвалось у Стаса.

- Заметил просто, - Саша пожал плечами и добавил: - Не отчаивайся. Всякое может случиться.

Спросить, что он имел в виду, брюнет не успел – стоило только набрать в грудь воздуха, как сзади на его плечи легли теплые руки Максима.

___________
песня: Обе-рек - Сердце заставило

@темы: Моя работа: Проза, Френдзона

---

Рекомендации №4

1) "А всё началось с банального любопытства" от zlobnuy suslik. Название, как по мне, подобрано не очень в точку, потому что содержание этого мини гораздо круче и интереснее, и этой фразой оно никак не выражается. История о парне, который в армии читал чужие письма, и о том, во что это вылилось. Всего три страницы, низкий рейтинг, но вещь легкая и хорошая.

2) "Любовь на десять тысяч евро" от Red Flame, очень интересный и классно написанный макси, который я прочел за очень малое количество времени, потому что вкусно и быстро читается. За что люблю этого автора - здесь я могу словить кайф не только и не столько от постельных сцен, как от описания эмоций и сюжета, даже проявляющегося в мелочах.

3) "Яблони зацветают в мае" от mr._мяу_Blik. Это небольшой рассказ, очень реалистичный, и чертовски хорошо выписанный по эмоциям. От слеша тут самый минимум, ХЭ не идеальный (в плане счастья и всепоглощающей радости) но тоже очень и очень жизненный. Рассказ написан по заявке, и настоятельно рекомендую прочесть ее прежде чем читать саму работу. Думаю, вам это понравится.

@темы: Рекомендации

---

"Френдзона", часть 2

ФРЕНДЗОНА

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: планируется Мини

Часть 2.

Первый шаг, как потом анализировал сам Стас, дался ему действительно с трудом, но вот последующие отличались непринужденностью и легкостью – самым сложным по-прежнему оставались ранние подъемы, претившие «совиной» натуре парня. Но он подстегивал себя мысленными упреками и увещеваниями, думал, что если именно сегодня Макс решит изменить маршрут, или переехать куда-то в другой район, или у него изменится график, тогда Стас об этом никогда не узнает, если не встанет прямо сейчас и не запихнет себя в душ для пробудки...

Первый шаг, как потом анализировал сам Стас, дался ему действительно с трудом, но вот последующие отличались непринужденностью и легкостью – самым сложным по-прежнему оставались ранние подъемы, претившие «совиной» натуре парня. Но он подстегивал себя мысленными упреками и увещеваниями, думал, что если именно сегодня Макс решит изменить маршрут, или переехать куда-то в другой район, или у него изменится график, тогда Стас об этом никогда не узнает, если не встанет прямо сейчас и не запихнет себя в душ для пробудки.

Макс ничего не менял, он неизменно появлялся в парке, иногда немного опаздывая, пробегал положенное время и расстояние, курил, перебрасываясь словами с уставшим Стасом, и уходил. Стороннему наблюдателю, если бы такой объявился, могло показаться, что общение парней никуда не движется, но это было не так – брюнет не зря слыл среди своих друзей душой компании, чтобы сплоховать. Он втягивал Максима в обсуждение новостей, делился мнением про выходящие на большой экран фильмы, иногда пытался выяснить подробности личной жизни – зачастую безуспешно, новый знакомый обладал настоящим талантом уводить собеседника от темы.

Всего полторы недели потребовалось, чтобы обменяться номерами и договорить о внеплановой встрече – давно потеплело настолько, чтобы выбираться в город на велосипеде, и Стас, обожавший этот вид транспорта, предложил покататься Максу. Он был уверен, что блондин откажется, но тот, сделав очередную затяжку и выбросив окурок, кивнул в знак согласия:

- Давай только во второй половине дня.

Такому ответу Стас обрадовался, словно получил только что зачет автоматом, но чувств своих постарался не выказывать – сам Максим по-прежнему оставался довольно замкнутым, иногда циничным и неразговорчивым человеком. Брюнет никогда не слышал, чтобы он разговаривал с кем-то по телефону, даже сообщения не писал при нем, вероятно, друзей у него было не так много. Стасу это казалось странным, с такой внешностью парень наверняка привлекал к себе массу внимания, и как при этом оставаться вот таким, он не понимал.

Велосипедная прогулка удалась. Она вышла недолгой, но богатой на разговоры – больше, конечно, трепался Стас, но Максим отвечал ему, иногда односложно, иногда более развернуто, а порой даже задавал развернутые вопросы, заставляющие Стаса улыбаться. И так получилось, что всего через две недели знакомства блондин практически все успел узнать о своем новом друге, в то время как Стас обладал самым минимумом информации, но радовался и этому.

Говоря по правде, Стас вообще это минимумом не считал. Они не так давно обменялись адресами скайпа, чтобы списываться в случае чего, и благодаря информации, висевшей у Макса в профиле, удалось найти его в социальных сетях. Поэтому по вечерам Стас грешил тем, что открывал страницу нового друга и часами листал немногочисленные фотографии, содержание которых знал уже чуть ли не наизусть.

Иногда Стас даже думал, что Максим работает моделью – настолько хорошо он получался даже на случайных фотографиях. Светлые волосы зачастую выделяли его на фоне остальных, поза всегда выглядела непринужденной, фигура – гармоничной. На лице Макса редко можно было увидеть улыбку, оно чаще всего выражало спокойствие и легкое безразличие, почему-то именно это притягивало взгляд Стаса, заставляя думать о работе блондина именно так.

Несмотря на то, что они встречались практически каждый день, Стас ощущал, что скучает по Максу. Это казалось очень странным, было практически невозможным, но часто парень ловил себя на том, что представляет, что бы мог делать блондин сейчас, мысленно разговаривал с ним. Это заставляло Стаса нервничать, ведь он уверен был – стоит начать общаться с Максимом ближе, как его непонятная одержимость этим человеком если не пропадет совсем, то хотя бы уменьшится. А выходило едва ли не наоборот, Стасу с каждой встречей хотелось, чтобы Макс стал ему настоящим другом, чтобы ничего не скрывал.

«Наверное, - думал Стас, - все станет нормально, когда мы действительно подружимся. А пока почитаю-ка я книжку».

Упершись в свое решение, словно упрямый осел, брюнет видел только это, и не хотел обращать внимание на доводы собственного разума: такой интерес сложно назвать дружеским, друзей у него и так полно, друзей, в конце концов, не держат в тайне от всех. А про Макса парень так никому и не рассказал, даже отцу врал, что бегает по парку один.

Субботние прогулки на велосипеде стали чем-то вроде обязательного еженедельного ритуала – через некоторое время парни даже перестали договариваться об этом, просто встречались в том самом парке, где и познакомились, а потом ехали неторопливо рядом. Макс даже не включал плеер, зная, что это будет раздражать Стаса, а тот в свою очередь старался поменьше приставать с расспросами.

Сегодняшняя суббота с самого утра перестала для Стаса казаться обычной: проснувшись около десяти и взглянув на экран телефона, сверяясь со временем, он увидел входящее сообщение. Максим, пожалуй, впервые писал ему смс, подумав об этом, брюнет улыбнулся, но тут же помрачнел – вдруг он не сможет появиться сегодня? Кататься одному не имело смысла, всякое желание при мысли об этом пропадало.

«Прокатимся за город, если ты не против», - Макс даже не спрашивал, а ставил перед фактом.

«Прокатимся», - с улыбкой ответил Стас, облегченно выдохнув и взявшись за сборы.

Вынеся велосипед на улицу, парень сразу же взгромоздился на него и некоторое время крутил педали стоя, наслаждаясь бьющим в лицо ветром, мерным шуршанием шин по асфальту и тем ощущением почти полета, за которое он всегда любил своего двухколесного друга. Одно время даже подумывал обзавестись мотоциклом, но отец, узнав об этом, быстро вправил сыночку мозги – слишком боялся за его жизнь, зная о количестве аварий на дорогах.

- Привет! – круто развернувшись, Стас остановился рядом с уже ожидающим его блондином. – Так куда мы собираемся?

- Просто покатаемся нормально. Появилось больше свободного времени, можно не спешить.

- Ты так и не скажешь, кем работаешь? – с оттенком надежды в голосе поинтересовался Стас, когда они тронулись с места.

- А ты не скажешь, на кого учишься? – скептично подняв бровь, поинтересовался Максим, одним только взглядом заставив собеседника огорченно отвернуться.

Да, это был, пожалуй, один из самых главных секретов, хранимых Стасом, которому казалось, что блондин поднимет его на смех, узнав, что общается с будущим поваром. Выбранная профессия парню очень даже нравилась, обычно он гордился своим умением приготовить практически что угодно из чего угодно, но только не сейчас, не с этим человеком.

Почему-то для Стаса было важным казаться Максу интересным, необычным, и образ повара с этими характеристиками в его голове не увязывался, хотя он отлично понимал, что учится не на какого-нибудь банального менеджера, финансиста или юриста.

- Давай бартер, - предложил неожиданно даже для самого себя Стас. – Ты говоришь мне, я – тебе.

- Да ты мне и так скажешь, - хмыкнул в ответ на это Максим и замолчал, только увеличив скорость так, чтобы брюнету пришлось его догонять.

На эту тему, щекотливую, как видно, для обоих, они больше не разговаривали. Мчась по тротуарам и проезжей части, чаще молчали, чтобы не отвлекаться от дороги, а потом, когда выехали на автостраду, где почти не было движения, разговор завязался сам собой – обсуждали проезжающие мимо автомобили, потом незаметно переключились на кино, затем на музыку, планы на лето, туризм…

К середине дня Макс достаточно разговорился, чтобы не выглядеть таким замкнутым, как обычно, но тем, волнующих Стаса, он по-прежнему избегал, чем только подогревал интерес к себе. Как брюнет только не изворачивался, пытаясь узнать график работы, примерный оклад, уровень сложности или хоть что-нибудь подобное – Максим оставался непреклонен, либо отшучиваясь в ответ, либо отмалчиваясь.

Под конец прогулки, когда, уставшие, они возвращались домой, а информации у Стаса по-прежнему не было, он решил вернуться к самому лучшему и уже проверенному способу – просто проследить в один из дней за Максимом. Придется, конечно, плюнуть на институт, но один раз вполне можно себе это позволить. Вдруг окажется, что он вообще нигде не работает?

- Я еще все узнаю, - многозначительно пообещал Стас, притормаживая и пристраиваясь позади блондина – тротуар, на который они только что заехали, оказался слишком узким для двоих.

- Только не вздумай за мной следить, - фыркнул Макс, оборачиваясь.

Пронзительный скрип тормозов и сигнал автомобильного гудка, раздавшийся совсем рядом, заставил Максима в тот же момент резко вывернуть руль и затормозить, чтобы не попасть под выехавший из-за угла жилого дома мерседес. Не справившись с управлением, Макс все же выпустил руль, падая вместе с велосипедом на тротуар, почти под колеса едущего сзади Стаса – не успей он остановиться за секунду до этого, наверняка тоже бы свалился.

- Макс, ты в порядке?! – бросив велосипед, брюнет подскочил к неторопливо поднимающемуся приятелю, отмечая крепко сжатые губы и спокойные, как и всегда, глаза. – У тебя кровь на ноге!

- Ничего, - отозвался Максим, недружелюбно посмотрел в сторону на всех парах умчавшегося автомобиля. – Поцарапался.

- Дай я посмотрю.

Вида крови Стас никогда не боялся, но, когда он присел рядом с опершимся о стену блондином, даже ему стало немного не по себе – по сути, действительно царапина, но… кожа счесана на довольно большом участке от щиколотки до колена, крови много, она ярко-красная, пятно осталось даже на темном асфальте, не говоря уже про одежду.

- Сильно болит?..

- Прям умру сейчас, - мрачно пошутил Макс, произнеся это безо всякого намека на улыбку.

- Не умрешь, - успокаивающе проговорил Стас, возвращаясь к своему велосипеду и рывком выдергивая бутылку с водой из держателя.

Жидкости там оставалось не так уж много, но хватило, чтобы полить разодранную ногу – так хотя бы часть попавшей пыли и грязи исчезнет, об остальном они уже позаботятся дома. Стас намерен был проследить за тем, чтобы блондин не оставил все так, как есть, и хотя бы промыл и перебинтовал свою «царапину», хотя лучше было бы отправиться в поликлинику.

- Ходить можешь? Зайдем ко мне, есть перекись, тут недалеко.

- Ко мне тоже недалеко, - возразил Макс, слегка поморщившись и наклонившись, чтобы поднять велосипед. Переднее колесо было немного вывернуто, на корпусе обозначились штрихи царапин, но сам парень пострадал гораздо больше.

Дальнейший путь проходил в молчании, в седло никто больше не садился, ведь блондин даже при обычной медленной ходьбе сжимал губы и иногда шипел от боли – думал, наверное, что Стас этого не слышит, но слух у того был необычайно развит. Помимо того, что Стас слушал и помогал Максиму вести велосипед, он еще и мысленно торжествовал: кто бы мог предположить, что выпадет настолько удачный шанс попасть к блондину домой? Конечно, нехорошо, что причиной послужил такой неприятный инцидент, но…

«Друг познается в беде, - удовлетворенно думал Стас, прицепляя велосипед за раму к невысокому металлическому заборчику возле подъезда. – Разве я не чудесный друг?»

- Проходи, - Максим распахнул металлическую дверь своей квартиры, оказавшейся на третьем этаже, и пропустил приятеля внутрь. Кровь у него уже свернулась, перестала течь, осталось только смыть ее, обработать чем-нибудь место царапин, ну и ждать, пока заживет само.

Коридор, в который попал Стас, за счет большого, во весь рост, зеркала выглядел очень широким и светлым. Скинув кроссовки, парень прошел следом за хозяином квартиры на кухню – там тоже было светло и пусто, но что-то, брюнет пока не мог понять, что именно, создавало ощущение, будто в доме все равно кто-то есть.

Оставив на чистом столе телефон и ключи, Макс повернулся к приятелю лицом:

- Подожди тут, я схожу в ванную.

- Ты что, я с тобой! Ты один не справишься! – возмутился Стас, скрещивая руки на груди.

- Поссать самостоятельно я как-нибудь смогу, - усмехнулся блондин, проходя мимо смутившегося гостя и легко хлопнув его при этом по плечу.

Стоило двери в ванную комнату захлопнуться, как Стас тут же оживился, прошелся по помещению, разглядывая кухонную утварь – баночки со специями и чаем, посуда, столовые приборы. В шкафы заглядывать он не стал, боясь быть застигнутым за этим занятием, но посмотрел под стол, и тут же понял, благодаря чему сразу начал думать, будто они здесь не одни.

На кафельном полу, задвинутые кем-то в тень от стола, помещались две металлические – пустая и с водой - миски. Для кота или собаки, Стас не знал, но животное наверняка должно быть где-то рядом.

От созерцаний и размышлений парня отвлек звук полившейся из крана воды, и он решительно направился к ванной, дернул за дверную ручку и подошел к Максиму, который уже успел сунуть ногу под теплую воду, предварительно закатав повыше джинсовые бриджи. Вода розоватыми струйками стекала по светлой коже, это выглядело довольно удручающе, но Стасу, привыкшему к ножевым порезам и ожогам, случавшимся в институте, все было нипочем.

- Где у тебя перекись? – деловито осведомился Стас, оттесняя блондина плечом и тщательно вымывая под струей воды руки.

- На кухне. Я сейчас принесу.

- Нет, ты тут останься, - возразил парень. – Начнешь шевелиться, кровь опять потечет, больнее будет потом.

Несмотря на то, что Макс закатил глаза в ответ на эти слова, он все же кивнул и объяснил, как найти баночку с перекисью – она стояла в специальной нише на дверце холодильника. Вернувшись через полминуты, Стас зубами вытянул мягкую пробку, скривившись от появившегося во рту привкуса, но сразу ободряюще улыбнулся:

- Надеюсь, ты не боишься боли.

- Не тяни.

Сказать по правде, Стасу даже немного было не по себе – царапины, появившиеся из-под слоя пыли и засохшей крови, выглядели не слишком глубокими, но длинными и обширными. Парень по собственному опыту знал, какие ощущения сейчас испытает Максим, на его месте он, наверное, хотя бы мысленно, но паниковал. Блондин же оставался спокойным, таким же, как всегда, будто все происходило не с ним.

Глядя на это равнодушие, Стасу неожиданно захотелось причинить боль Максиму, увидеть, как с его лица слетает маска безразличия. Порыв он сдержал, сжав зубы, а затем твердой рукой наклонил металлическую баночку с перекисью над царапинами, тут же покрывшимися белой шипящей пеной.

Макс не проронил ни звука, только прикрыл глаза и глубоко вдохнул, но даже этого для Стаса оказалось достаточно – он улыбнулся, наклонившись, подул на царапину, сгоняя следы пены, а потом выпрямился:

- Свободны, пациент.

- Я мог бы и сам с этим справиться, - убирая ногу из ванны, заметил Макс.

- Ну что вы, не стоит благодарности, - фыркнул брюнет. Чувствуя, что миссия завершена и можно отправляться домой, но не желая этого, Стас добавил наугад: - А где твоя кошка?

- У меня нет кошки, - отозвался Максим. – У меня два кота.

- Покажи их! – тут же загорелся интересом Стас, и блондину пришлось идти на кухню, насыпать в миску корма из большого пакета, спрятанного в тумбочке – на звук и, вероятно, запах довольно быстро прибежали сожители парня и, не обращая ни на кого внимания, принялись за еду.

Оба кота выглядели уже взрослыми, довольно упитанными и ухоженными. Гладкая шерсть, блестящая и так и просящаяся под руку, у одного белая, а у другого с серым, почти металлическим отливом – наверняка какая-то порода, но Стас в этом не разбирался.

- Красавцы, - с неподдельным восторгом прокомментировал он. – Как зовут?

- Кхм… - Макс замялся, отвернувшись и наливая воду в чайник. – Белый и Серый.

- Логично, - стараясь сдерживать смех, Стас присел на корточки и легонько погладил обоих котов за ушами. От еды те не отвлеклись, но даже этого парню оказалось достаточно для того, чтобы улыбаться во все тридцать два – у него самого животных не было, отец терпеть их не мог.

- Стасик, ты какой чай пьешь?

Вопрос оказался слишком неожиданным, да и это обращение – Стасик – совершенно выбило парня из колеи. Так его разве что мама называла, и каждый раз, когда она это произносила, Стас чувствовал себя маленьким ребенком. Из уст Максима имя звучало иначе, и парень ощущал себя уже не каким-нибудь малышом, а… Нет, он не мог сказать, кем именно, даже воображение почему-то подводило, не срабатывало на этом моменте.

- Слышишь? – окликнул его Макс, не дождавшись ответа.

- А, да, - спохватился, поднимаясь на ноги, Стас. – Мне без разницы, какой.

Кивнув, блондин взялся за нехитрые манипуляции по приготовлению чая, а его гость вернул свое внимание животным, уже поевшим и теперь с интересом обнюхивающим нового человека. Пожалуй, эти двое – Серый и Белый – были последним штрихом, идеально дополняющим интерьер квартиры, да и саму жизнь Максима тоже. Они создавали уют, именно в этом уюте прошли следующие полтора часа, за которые парни выпили по две кружки неплохого белого чая, посмотрели комедийную короткометражку на большом экране телевизора и попрощались, наконец обменявшись рукопожатиями – пожалуй, впервые с момента знакомства.

Именно с этого дня, как считал Стас, между ними действительно начала завязываться дружба. То, что было раньше, иначе как приятельскими отношениями было не назвать, особенно по сравнению с новым этапом общения – Максим словно переменился: теперь он стал звонить Стасу, приглашать к себе (первое время после падения он не мог бегать и, тем более, кататься на велосипеде), рассказывать гораздо больше, чем раньше.

В начале лета, когда они, прихватив младшую сестру блондина, такую же симпатичную, но гораздо более открытую и общительную, отправились к озеру на пляж, Стас сумел выяснить, какая у парня профессия – оказалось, он вовсе не модель, а журналист, пишущий в еженедельную газету обзоры различных событий.

Пришлось и самому признаваться в том, на кого учится, и Стас сделал это, ожидая насмешек, которых подсознательно опасался, но блондин только улыбнулся заинтересованно, не стал даже требовать что-то ему приготовить, как это делало большинство новых знакомых, узнававших о роде его деятельности. Сказал лишь, что девушке Стаса наверняка очень повезло, но тот возразил, что девушки у него нет, и потом весь вечер ловил на себе заинтересованные взгляды Максовой сестры, услышавшей эту фразу.

По окончанию летней сессии, во время которой Стас ходил, будто выжатый лимон, видеться они стали еще чаще – ежедневные пробежки никто не отменял, на выходных катались к озеру купаться, иногда, когда погода выдавалась дождливой, ходили в кинотеатр. Стасик ощущал себя рядом с другом уютно и комфортно, у них никогда не переводились темы, нуждающиеся в обсуждении, пускай Макс по большей части предпочитал молчать, слушая брюнета.

В конце июня Стасу исполнилось двадцать три, по этому поводу он собрал всех своих друзей и приятелей, в том числе и Макса, конечно, и потащил в ближайший лесопарк на шашлыки. Праздник удался на славу, после него большинству есть не хотелось еще с неделю, а пить – вообще с месяц, ведь одногруппники из института решили скинуться и подарить бутылок вина столько, сколько лет стукнуло имениннику. Наутро все оказалось выпитым, а последствия этого валялись на траве кто где и досматривали десятый сон.

Максимом втайне восхищались – за весь вечер к Стасу подошли все приглашенные девчонки и шепотом спросили, кто этот красавчик и занят ли он. Почувствовав неожиданную ревность и немного зависть, брюнет каждой ответил, что занят надежно и крепко, лучше даже не пробовать. Девушки разочарованно вздыхали, продолжали пожирать Макса взглядом, но приставать действительно не спешили. А сам блондин, похоже, этого особо не замечал – помогал Стасу с вещами, притащил собственный мангал для шашлыков, следил, чтобы виновник торжества не слишком напивался.

- Это твой новый друг? - спросил отец, когда Максим, помогавший затащить вещи в квартиру, ушел.

- Это мой лучший друг, - отозвался Стас, стараясь скрыть появившуюся в этот момент улыбку.

По-видимому, приставку «лучший» использовал и сам Макс, потому что, когда в середине августа ему понадобилось уехать в рабочую командировку на полторы недели, именно Стасика он попросил наведываться раз в день в его квартиру и смотреть за котами. Тот гордился этой просьбой, ведь до последнего был уверен, что на роль смотрителя для Белого и Серого блондин выберет собственную сестру. Как он позже признался – ее и выбрал, но девушка со скандалом отказалась, но даже это не убавило радости Стаса.

Кошаки его запомнили, когда он приходил, терлись об ноги, лезли на руки, но отставали сразу же, как в миске появлялся их излюбленный корм.

Во время отсутствия Макса в городе, брюнет звонил ему ежедневно, уверить, что с котами все в порядке, узнать, как обстоят дела на политическом фронте – постепенно Максим переключался именно на обзоры по части политики, это давалось ему с трудом, но упрямство пока брало верх.

Прикрываясь заботой о котах, чтобы попадать в дом к другу, Стас подолгу мог рассматривать его книги, диски с музыкой, немногочисленные фотографии и сувениры, когда-то кем-то подаренные. Все это, каждая мелочь, помогала лучше узнать Максима, и брюнет пользовался этим на всю катушку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать рыться в столе или перебирать полки шкафа – наверняка там тоже много интересного.

В последние дни командировки голос Макса звучал особенно устало, поэтому Стасик решил сделать ему небольшой, но приятный сюрприз – приготовить ужин. На новом месте выходило все не так идеально, как, например, дома, но для блондина, который раньше стряпню Стаса почти не пробовал, лазанья была похожа на ресторанную. Такой комплимент заставил повара расплыться в улыбке, и тот чуть не пообещал обеспечивать Макса ужином каждую неделю.

- Правда понравилось? – уже после того, как тарелки опустели, спросил Стас, напрашиваясь на очередную похвалу.

- Очень, - с улыбкой отозвался парень, осаждаемый котами, требовавшими выдать и им по кусочку лакомства. – Только мне показалось, что соли много. Влюбился, что ли?

- Это по рецепту! – неожиданно даже для самого себя Стасик смутился, а поняв это – отвернулся, взявшись за мытье посуды: в квартире Максима он уже чувствовал себя почти как дома.

Слова, сказанные скорее всего просто вскользь, засели в голове настолько прочно, что ни о чем другом размышлять не получалось. Что, если Макс, сам того не зная, оказался прав? Что, если Стас действительно влюбился в него?

Всю жизнь он считал себя натуралом, встречался с девушками, не обращал внимания на парней, но если смотреть непредвзято, если оценить все со стороны – что получается? Максим сразу ведь ему понравился именно внешне. Возникла заинтересованность, превратившаяся в навязчивую идею. Потом появилась необходимость видеть его постоянно, быть рядом с ним, общаться, владеть его вниманием. Как иначе можно назвать это?

Ответ Стас, конечно, знал, но не озвучивал его даже себе самому.

@темы: Моя работа: Проза, Френдзона

---

"Френдзона", часть 1

ФРЕНДЗОНА

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: планируется Мини

Часть 1.

- Сегодня что, день какой-то особенный? – бормотал себе под нос Стас, присаживаясь на узкую деревянную лавку и наклоняясь, делая вид, будто поправляет развязавшийся на кроссовке шнурок.

День, вопреки мыслям брюнета, стоял самый обычный, ничем не выделяющийся среди остальных апрельских будней. Солнце светило из-за туч довольно тускло, кидая редкие блики сквозь свежую листву кленов, воздух, хотя и немного прохладный, казался уже почти летним и пах дождем, птицы прятались в кронах деревьев, выдавая свое присутствие только непрекращающимся пением. Парк пустовал, только изредка по широким дорожкам проезжал велосипедист или проходила очередная мамочка с коляской. Ну и Стас сидел на скамейке, теребя болтающиеся на запястье часы...

- Сегодня что, день какой-то особенный? – бормотал себе под нос Стас, присаживаясь на узкую деревянную лавку и наклоняясь, делая вид, будто поправляет развязавшийся на кроссовке шнурок.

День, вопреки мыслям брюнета, стоял самый обычный, ничем не выделяющийся среди остальных апрельских будней. Солнце светило из-за туч довольно тускло, кидая редкие блики сквозь свежую листву кленов, воздух, хотя и немного прохладный, казался уже почти летним и пах дождем, птицы прятались в кронах деревьев, выдавая свое присутствие только непрекращающимся пением. Парк пустовал, только изредка по широким дорожкам проезжал велосипедист или проходила очередная мамочка с коляской. Ну и Стас сидел на скамейке, теребя болтающиеся на запястье часы:

- Без пятнадцати десять! – ворчливо прошипел парень, поднимаясь и заставляя себя снова перейти на бег. На очень медленный, неторопливый и ленивый бег по весеннему парку.

Стас терпеть не мог это занятие, несмотря на то, что оно, как утверждают специалисты, способствует повышению тонуса организма, укрепляет мышцы, позволяет держать себя в форме и все такое. Нет, конечно, он любил спорт, особенно футбол, который можно смотреть по телевизору, сидя в спортбаре за столиком, в компании друзей и запаса пива. Сам Стас ничем подобным не занимался, разве что на велосипеде любил покататься, но уж это он спортом не считал.

А бегать начал недавно, всего неделю или полторы назад. Каждый раз поднимался с кровати пораньше, чтобы поесть, потом шел в парк, совершал пробежку, возвращался, чтобы переодеться, и приходил в институт ко второй паре – повезло, что первые были не так уж часто, только во вторник и пятницу. Занимался этим самоистязанием Стас вовсе не из любви к своему здоровью, нет, его причина была куда прозаичнее.

- О! – заметив появившуюся в самом конце аллеи фигуру, знакомую настолько хорошо, что узнать ее можно даже среди толпы одинаково одетых людей, Стас свернул в сторону и по широкой дуге, наращивая темп, принялся огибать объект своих мыслей.

Этот маневр парень проделывал ежедневно. Оказывался позади ничего не замечающего блондина, «провожал» его минут пятнадцать, а потом отставал – на большее не хватало сил, да и институт не ждал.

Зимой, в феврале где-то или в конце января, Стас с отцом переехал на другую квартиру – трёшку они разменяли, когда разъезжались с Еленой, мачехой Стаса. По этой причине парень начал ездить на учебу другой дорогой, ежедневно проходя через городской парк, чтобы добраться до автобусной остановки. Именно здесь, в заснеженном парке, Стас впервые увидел человека, который не оставлял его мысли на протяжении уже третьего месяца.

Первая встреча была мимолетной, Стас даже не рассмотрел его как следует – паренек в теплой одежде, с выбивающейся из-под шапки светлой челкой, с наушниками и отсутствующим взглядом, он неторопливой трусцой бежал по расчищенному от снега асфальту, и его взгляд даже вскользь по Стасу не прошелся. В тот раз брюнет почти сразу забыл об этом, но, встречая этого человека в парке день за днем, не мог о нем не думать.

Погода улучшилась, снег растаял, стало теплее и в один день, торопясь ко второй паре, Стас буквально замер посреди дороги, впервые увидев этого бегуна без шапки. Там и правда было на что посмотреть – волосы приятного русого оттенка, прическа, какую Стас видел разве что на экране телевизора: вроде и модная, невероятно классная, но уложена так, что выглядит естественно, будто он просто расчесал пряди пальцами, да так и оставил. Выражение лица парня не изменилось, он оставался серьезным, задумчивым, взгляд все так же словно блуждал в иных реальностях, а уши по-прежнему были закрыты наушниками.

Наверняка именно благодаря музыке блондин не обращал внимания на то, как на него пялился Стас, и не замечал, что тот начал специально подгадывать время, выбирать именно тот маршрут через парк, по которому он бегал.

Стас не понимал, почему ему так нравится смотреть на совершенно незнакомого человека, к тому же, мужчину. Да, он невероятно красив, Стас и сам не отказался бы выглядеть так же, но в институте полно красивых людей, не производящих вот такого эффекта. Впервые в жизни Стас жалел, что он не художник, потому что в сознании сами собой появлялись картины, который можно было бы нарисовать – блондин на пробежке, блондин подкуривает сигарету, блондин открывает крышечку бутылки, блондин завязывает шнурок.

«Я мог бы сфотографировать его», - думал Стас, но делать этого не решался, только пару раз щелкнул бегущего парня на телефон, да и то сзади. А потом подолгу смотрел на смазанные фотографии, наверняка имея при этом слегка глуповатое выражение лица.

В начале апреля Стас понял, что его «одержимость» и не думает проходить. Мало того, с каждым днем, с каждой якобы случайной встречей, ему все больше хотелось познакомиться с блондином, хотя причины этого парень понять не мог. Ну, обменяются они парой фраз, и что? Зачем это вообще, что это даст? Стас не знал, но желание меньше не становилось. Однажды он даже придумал своеобразный план: взять фотоаппарат и притвориться крутым фотографом, по этому поводу и начать общение. Таким образом можно убить сразу двух зайцев – и поговорить с «объектом», и обзавестись парочкой нормальных его фотографий, но пока что реализовать идею Стас не решался.

А потом голову брюнета посетила еще более гениальная мысль, и он, купив кроссовки посимпатичнее, тоже взялся за собственное здоровье и стал бегать по утрам. Ровно в то же время, что и блондин, но не пересекаясь с ним – Стас просто плелся сзади, стараясь не слишком отставать, смотрел спокойно бегущему парню в спину и любовался, довольствуясь хотя бы этим.

Время поджимало. Сегодня по неизвестным причинам «объект» задержался, появившись позднее, чем обычно, и Стас мог из-за этого опоздать на пары, поэтому он то и дело посматривал на часы, отмечая, сколько еще минут готов посвятить своему бесполезному, но приносящему мазохистское удовольствие занятию. Не больше семи минут, и домой тоже придется бежать…

Начавшийся дождь Стас заметил только благодаря потемневшему асфальту, ведь легкая куртка влагу не пропускала, а на голову пока капли не попадали. Мысленно выругавшись, брюнет немного прибавил ходу – зонта, конечно же, с собой не было, и находился он сейчас в самом сердце парка, так что до дома добираться не так уж быстро.

- Ну подожди же ты хотя бы десять минут! – взмолился Стас, чувствуя морозный ветер, дующий сбоку.

Стихия к нему не прислушалась, и дождь усиливался в геометрической прогрессии, поливая город щедро, как из ведра. Стас видел, как бегущий впереди блондин приподнял воротник спортивной куртки, вжал голову в плечи и свернул направо, отклонившись от ежедневного маршрута. Насколько знал парень, в той стороне находился старый, не работающий давно бювет, место, имевшее фигурную, но достаточно большую крышу, чтобы под ней спрятаться.

«Прости меня, учеба, прости, мой институт», - почти пропев это мысленно, Стас тоже повернул, взяв уверенный курс к бювету, под крышей которого действительно было сухо и стоял блондин, отряхивая мокрые волосы и ежась от холода.

Отдышавшись и достав из кармана куртки телефон, Стас принялся набирать друга, чтобы тот каким-то образом отмазал его с первой пары – дождь заканчиваться явно не собирался, а вымокнуть до нитки и схлопотать простуду очень не хотелось. Уж лучше пожертвовать учебой, чем собой, как считал он. Во время короткого разговора Стас искоса поглядывал на мающегося рядом блондина: тот достал из кармана пачку сигарет, сунул одну в рот – здесь у Стаса перехватило дыхание, выглядело это чертовски привлекательно, к тому же он впервые видел «объект» настолько близко – и попытался закурить, но безуспешно.

- Постараюсь прийти ко второй, - сообщил Стас в трубку, тут же отбивая вызов и уже не отводя от блондина, расстроено швырнувшего пачку на бетонный пол, взгляда.

- Будет сигарета?

На секунду Стас завис, потому что блондин подошел еще ближе, и теперь стал виден цвет его глаз – темно-голубая радужка, обведенная черной каймой.

- Да, - достав из другого кармана нераспечатанный «Винстон», он кивнул, протягивая парню сигареты.

Тот тоже кивнул, в знак благодарности, отработанным жестом сорвал с пачки фольгу, прикурил, вернул и стал смотреть в сторону, выдыхая дым с неравными промежутками. Стас, видя, что внимания на него не обращают, не скрываясь разглядывал четкий профиль блондина, удивлялся, как идеально лежат его волосы, даже влажные от дождя, расчесанные впопыхах пятерней. Его собственные патлы, бывшие на порядок длиннее, почти до плеч, склеились и неприятно холодили голову, потому Стас то и дело теребил их, тщетно пытаясь хоть сколько-нибудь просушить.

Дождь, казалось, еще больше усилился, тучи потемнели, превратив апрельское утро почти что в ночь, и Стасу сделалось немного не по себе. Грозы он не боялся, да ее и не было – ни громовых раскатов, ни вспышек молний, но настроение скатывалось вниз, мысли приобретали все более угрюмые оттенки, обычно веселый и улыбающийся парень перестал быть похожим на самого себя. Да и присутствие рядом «объекта», на которого Стас время от времени продолжал бросать взгляды, не давало расслабиться – так бы он, может, подурачился здесь, чтобы не так скучно было стоять.

Хотелось завести с блондином разговор, но тот имел настолько неприступный вид, что Стас понятия не имел, как это сделать.

- Можно еще одну? – всего через десять минут, показавшихся Стасу часами, обратился к нему «объект».

Достав пачку, парень протянул ее, раскрыв, и ответил:

- Бери сразу две, - а после, когда блондин послушал его совета, добавил с улыбкой: - Завтра вернешь.

Шутку, похоже, не оценили, светлая бровь вопросительно приподнялась, выдавая не удивление, но что-то близкое к этому:

- Я могу и сейчас, - он сделал паузу, затянувшись, и Стас успел подумать, не натурой ли? – Деньгами.

- А-а-а, - разочарованно протянул брюнет, - нет, деньгами не надо. Ты знаешь основной закон сохранения материи? Это как если ты положил в суп вариться луковицу, а потом вынул ее… - Стас запнулся, вспомнив, что он не в институте, и понять его собеседник вряд ли сумеет. – Не удастся избавиться от лука, - пояснил он. – Поэтому завтра вернешь.

Немного помолчав, парень кивнул в ответ, докурил и, не обращая больше внимания на сильный дождь, выбежал из-под крыши бювета. Стас некоторое время пялился ему вслед, а потом невесело усмехнулся – кажется, он все-таки сморозил глупость с этим луком. Но теперь, по крайней мере, будет, о чем говорить на завтрашней пробежке.

Стас никогда не отличался застенчивостью, более того, он был едва ли не душой компании среди своих друзей, всегда знал, чем их можно развлечь, если заскучали, имел пару вариантов, куда сходить, если на улице непогода или привычные места уже надоели. В прошлом году он даже вытащил пятерых приятелей на неделю к морю – это приравнивалось к подвигу, потому что большинство из них слыли заядлыми домоседами, предпочитая активному отдыху виртуальный.

Поэтому даже для него самого все, произошедшее только что, казалось практически невозможным. Пожалуй, будь на месте сбежавшего под дождь блондина симпатичная девчонка – разговор пошел бы иначе. Стас знал несколько превосходных приемов, фраз и жестов, которые помогали расположить к себе, но на мужчинах он их никогда не испытывал. А сейчас вообще о них забыл, вспомнив только тогда, когда прямая спина парня скрылась среди деревьев.

Мысли о незнакомце, чье имя Стас узнать тоже забыл, одолевали его еще с полчаса, потом, плюнув на дождь и на учебу, он тоже выбрался из-под гостеприимной крыши и побежал домой, решив, что сама судьба намекает, что сегодня в институт ходить не стоит.

Ближе к вечеру, когда отец уже вернулся с работы и смотрел в гостиной новости, к Стасу завалилось несколько одногруппников, мокрых от все еще моросящего дождя, но довольных тем, что две последние пары они пропустили. Парней, пытающихся выяснить, какого хрена он не дошел до института утром, Стас довольно быстро выпроводил – «объект» был той единственной темой, на которую брюнет просто не мог ни с кем разговаривать. Словно что-то личное, тайное, это хотелось сохранить в секрете до самого последнего момента. Причины этого желания Стас не понимал, но неуклонно ему потакал.

На следующее утро парень выбрался из дома пораньше. Сегодня, он был уверен, состоится хоть небольшой, но разговор, и он должен сделать из этого кое-что покрупнее. Стоит предложить блондину бегать по утрам вместе, все равно так и происходит каждый раз, но плестись за ним хвостом и бежать рядом – вещи совершенно разные. Стас, медленно нарезая круги вдоль немаленькой клумбы в парке, пытался выбрать подходящую фразу для начала разговора, но в голову ничего не шло, и он, как обычно, положился на случай.

«Тем более, - думал Стас, пристально глядя по сторонам и ожидая появления блондина с минуты на минуту, - я знаю, где он живет…»

Это было действительно так – некоторое время назад, когда одержимость привлекательным незнакомцем настолько обострилось, что Стас места себе не находил, он проследил за ним после пробежки, выяснил, в каком доме и подъезде тот живет. Все то время, что Стас плелся следом, «объект» не вынимал наушников из ушей и особо не вертел головой, потому у Стаса были основания верить – он остался незамеченным. Тогда ему еще хотелось выяснить что-то насчет работы блондина, но маячить перед его домом он не решился.

Когда ноги у Стаса начали побаливать от непрекращающегося движения, на горизонте, а точнее – из-за поворота, появился долгожданный «объект», выглядящий точно так же, как и всегда: легкие спортивные штаны, футболка, на этот раз белая, подчеркивающая светлые волосы, сжатые в кулаки руки, неизменные наушники.

«Ну, ни пуха тебе», - сам себе пожелал Стас и остановился, делая вид, словно только что заметил знакомца.

- Привет, - проговорил брюнет, когда «объект» остановился рядом. – Пришел долг отдавать?

- Да, - кивок без улыбки и вынутая из кармана штанов пачка сигарет. – Держи.

- Ой, ну это слишком большие проценты, - покачал головой Стас, но пачку все-таки взял. – Закон сохранения материи будет нарушен.

- И что предлагаешь? – казалось, он слегка оживился, по крайней мере, вынул оба наушника из ушей и посмотрел Стасу в лицо.

- Отличная идея есть, - парень постарался не слишком просиять лицом, потому что идея, пришедшая только что в голову, казалась действительно превосходной. Вот он, повод, которого ему не хватало! Грех не воспользоваться. – Я смотрю, мы тут в одно время появляемся, давай вместе бегать. Курить тоже тогда вместе придется, закон будет соблюден.

Блондин молчал несколько секунд, по его лицу невозможно было сделать вывод о его мнении – он оставался таким же бесстрастным, как и всегда. Не услышав ожидаемого ответа сразу, Стас даже немного напрягся, но расслабился, когда губы собеседника тронула легкая улыбка:

- Неплохо. Я прихожу в полдесятого обычно.

«Я знаю, - мысленно хмыкнул Стас. – Приходишь, бегаешь три круга, потом наискосок через парк, переходишь на шаг, покупаешь воду, куришь, идешь домой, снова куришь, заходишь в подъезд».

- Мне подходит. Так что, начинаем сейчас?

Блондин кивнул и, сунув в ухо один наушник, двинулся вперед, а Стас, глубоко вдохнув, пристроился рядом и чуть позади. Он торжествовал – первый шаг сделан, теперь они бегают вроде как вместе, хотя в понимании «объекта» это наверняка мало что значило, ведь он не произносил ни слова, не оборачивался, только иногда Стас мог заметить, что на него поглядывают краем глаза.

Сам Стас молчать не мог. Он время от времени, замечая вокруг что-то интересное, обращался к партнеру, имени которого до сих пор почему-то не спросил, но диалог все равно оставался односторонним:

- Осторожно, коляска.

- Прохладно сегодня.

- Глянь, какая псина!

«У меня сейчас ноги отвалятся», - это Стас решил не озвучивать, прикусив губу. Бег действительно давался с каждым шагом все тяжелее, ведь до появления блондина он и так уже натрудился, но остановиться или сбавить темп сейчас не мог – не хотел выглядеть слабаком, да и вряд ли спутник стал бы его дожидаться. Тогда о совместном курении можно на сегодня забыть, а Стас на это возлагал кое-какие надежды.

Парк превратился для брюнета в бесконечное мельтешение зелени и серой плитки под ногами, скрашиваемой только присутствием «объекта» рядом. Несколько раз Стас порывался все-таки остановиться, передохнуть, но неизменно отказывал себе в этом.

В боку кололо, дыхание горячило горло, воздух разрывал легкие, ноги гудели, как провода под напряжением, а в голове слегка кружилось, когда блондин, бегущие спереди, наконец перешел на шаг.

- Устал?

Посмотрев измученным взглядом на остановившегося возле киоска парня, Стас невнятно повел плечом – здесь и «нет» не скажешь, потому что по облику все понятно, но и соглашаться он тоже не спешил, остатки гордости не позволяли.

- Нормально. Дай воды.

Напившись и немного придя в себя, Стас подошел к блондину, уже курившему под раскидистым кленом, и тоже достал сигарету. Сейчас не помешало бы сесть, и Стас уселся бы прямо на землю, если бы был один, а так приходилось держаться, приводить в порядок дыхание и вести себя так, словно все действительно в норме.

- Лучше не разговаривать во время бега. Ты должен контролировать дыхание.

- Я учту, - брюнет, которого эти слова почему-то задели, чуть кивнул головой. – Меня, кстати, Стас зовут.

- Макс.

- Очень приятно.

- Угу, - блондин, оказавшийся Максом, выбросил сигарету на газон и поправил наушники. – Мне пора.

- До завтра, - скрывая недовольство от такого резкого окончания разговора, проговорил Стас.

Новый знакомый ответом его не удостоил, только махнул на прощание рукой, удаляясь в сторону дома. Когда он скрылся за киосками и автобусной остановкой, Стас позволил себе расслабиться, уселся на грязно-белый бордюр и прикрыл глаза – тяжело, очень тяжело далось ему такое долгожданное знакомство.

@темы: Моя работа: Проза, Френдзона

---

"Соло на Минской", часть 6

СОЛО НА МИНСКОЙ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Размер: планируется Миди

Часть 6.

То, что я испытывал следующие несколько дней после приезда в Польшу, можно было сравнить с азартом игрока в рулетку, с ажиотажем шопоголика во время распродажи – чуть ли не до обморока хочется достичь своей цели, и точно так же, почти до потери сознания, страшно и боязно: вдруг не получится. Меня накрывало зашкаливающими эмоциями настолько, что полночи не получалось заснуть, и я, сова, при этом поднимался в семь утра, потому что был переполнен энергией и жаждой действий...

То, что я испытывал следующие несколько дней после приезда в Польшу, можно было сравнить с азартом игрока в рулетку, с ажиотажем шопоголика во время распродажи – чуть ли не до обморока хочется достичь своей цели, и точно так же, почти до потери сознания, страшно и боязно: вдруг не получится. Меня накрывало зашкаливающими эмоциями настолько, что полночи не получалось заснуть, и я, сова, при этом поднимался в семь утра, потому что был переполнен энергией и жаждой действий.

В первую очередь я узнал у какой-то мелкой сошки из администрации клуба, где можно найти информацию о выступлениях Вацлава. Английский та девушка знала на среднем уровне, лучше, почему-то, чем русский, но объясниться мы все-таки смогли. Думаю, ее удивила моя настойчивость и неподдельное оживление, появившееся после того, как я узнал, что уже через два дня в честь какого-то местного праздника состоится еще один концерт, более интересный и масштабный. На этот самый масштаб мне, конечно, было плевать, но я, делая вид, будто очень интересуюсь искусством, попросил забронировать столик получше.

До этого события Вацлаву предстояло еще исполнить фортепианную партию в каком-то концертном зале на благотворительном вечере, куда я тоже собирался попасть. Цветы на этот раз покупать не стал, сообразив, что деньги надо хоть сколько-нибудь экономить. Заявился в числе последних, потому что долго искал нужный адрес, поэтому сесть спереди не смог и решил вообще постоять – и мне виднее, и я заметен. К сожалению, заметен я был не столько для Вацлава, сидевшего к зрительному залу вполоборота, сколько для дежурной, кидавшей на меня недовольные взгляды, но ничего не делавшей: я никому не мешал смотреть, вел себя тихо и даже не шастал по залу.

Думаю, в этот раз он меня не увидел, но это ничего не изменило, в конце выступления я подошел к одному из организаторов, замеченному мной ранее, и попросил устроить встречу с пианистом. Специально строил из себя ничего не понимающего иностранца, добившись, чтобы мне поверили – повезло, и через каких-то десять минут я оказался в подсобном помещении, пока что пустующем. Это была большая продолговатая комната, довольно бедно выглядевшая, явно не находящаяся в постоянном использовании. Стулья и столы занимали часть ее, но были абсолютно пустыми, только на полу вдоль стены валялись в беспорядке чьи-то сумки, пустые чехлы и пакеты из супермаркета.

Выбрав более-менее пригодный стул, я сел, закинув ногу на ногу, чтобы хоть как-то скрыть возрастающее волнение. Людям свойственно сомневаться абсолютно во всем, даже невольно, не специально, даже когда ты, вроде бы, на все сто процентов в чем-то уверен – где-то в голове, глубоко-глубоко, настолько, что ты сам этого не замечаешь, сомнение все равно остается. Сидит там, не показываясь, ждет удобного момента, подходящего случая, чтобы показаться во всей красе.

Так и у меня - сидел на этом польском стуле, в этом польском городе и ждал польского парня, с которым у нас должен был состояться серьезный разговор. Или не серьезный, или не разговор – но увидеть его я просто обязан. И знал же, что словам организатора можно верить, что Вацлав сюда явится, и даже слышал уже приглушенные голоса и шаги из коридора, но сомневался вплоть до того момента, пока дверь не отворилась.

Саксофонист был не один, прямо за его спиной маячила высокая фигура импозантного мужчины, рядом сверкала улыбкой милая девушка с фотоаппаратом, именно она о чем-то оживленно говорила, переводя взгляд с одного собеседника на другого и обратно. Я поднялся, привлекая к себе внимание, Вацлав заметил меня первым и, не дав сказать ни слова, быстро развернулся, проговорив что-то по-польски и исчезнув из поля зрения.

- Вацлав! – успел почти прокричать я, понимая, что обосновался слишком далеко от двери, чтобы успеть его догнать. – Вот черт!

- А вы его ждали, да? – сочувственно посмотрела на меня девчонка, говорившая на чистом русском.

- Ждал, - согласился я. – Что он там говорил? Я не знаю польский.

- Просил забрать его вещи. Может быть, вы успеете догнать его возле машины.

Благодарно кивнув и разминувшись с молчавшим мужчиной, я чуть ли не бегом направился к выходу, преодолел ступеньки мраморной лестницы, толкнул тяжелые створки деревянных дверей в два человеческих роста, оказался на вечерней улочке. Автомобилей тут находилось не так уж много, но я не успел даже присмотреться к ним, когда крайний, цвета мокрого асфальта, заурчал мотором и медленно выехал с парковочного места. Мигнул фарами, может даже специально, и свернул на более оживленное шоссе, тут же теряясь среди другого транспорта.

Я выругался, стукнул кулаком по металлическим перилам, едва не зарычал от безысходности, а потом, чуть успокоившись, пошел ловить такси до отеля.

Поведение Вацлава понять мне не удавалось. Ребенок, обидевшийся ребенок, строящий из себя неприступную крепость из-за сущей мелочи. Как к нему подступиться, где его перехватить, сколько ему потребуется времени, чтобы перестать играть в подростка и хотя бы поговорить. Он все-таки взрослый человек, и если бы действительно не хотел видеть меня, то мог бы не убегать сегодня, а сказать это мне в лицо. А он не сказал, и я, сидя на заднем сидении увозящего меня пежо, никак не понимал, почему.

Хочет, чтобы за ним дольше побегали? Это женское поведение, не мужское, а на даму Вацлав, хотя и красив, уж никак не смахивает. Все еще обижается настолько сильно? Невозможно, повод слишком незначительный, я всего лишь не явился на встречу и не позвонил, такое случается сплошь и рядом. Тем более, Вацлав не знает причины, и наверняка ему это интересно, как и то, какого же все-таки хрена я сюда приехал. Еще был вариант – он проверяет, насколько меня хватит. В этом случае у меня уже не нашлось никаких возражений, как и четкого ответа – на сколько. Пока будут деньги и надежда, я не уеду.

Спать ночью снова не хотелось, и я подался в интернет, на поиски моего Вацлава Залесского. Не знаю почему, но раньше, когда я был еще в Киеве, мне не хватило ума поискать его в социальных сетях, и я решил прямо сейчас наверстать упущенное. И не прогадал – музыкант нашелся на фейсбуке, довольно скромная страница: несколько фотографий, парочка аудиозаписей, перепосты каких-то объявлений. По большей части там все было на польском, и я мало что понял, но зато даже моего ума и знаний хватило, чтобы понять – Вацлав заходил на свою страницу всего сорок минут назад.

У меня слегка даже подрагивали пальцы, когда я собирался написать ему сообщение. Вбил «Привет», сразу стер, потом вбил его еще раз, оставил, но дальше не продвинулся. Что мне сказать ему? Выложить сразу все, чтобы избежать лишних объяснений потом? Или предложить встретиться? Признаться, что я к нему испытываю?.. Вот уж точно нет – если я и решусь на такое, то лично, чтобы видеть реакцию, а не по интернету, сидя за многие километры от него.

«Привет, Вацлав, прекрати от меня бегать, давай хотя бы поговорим».

Отправив это незамысловатое предложение, я тут же спохватился – неизвестно когда он еще появится, нужно дать больше информации. Следующим сообщением отослал свой адрес и скайп, потом добавил, что соскучился, а после этого почувствовал себя идиотом и лег спать. Ночью то и дело просыпался, мне казалось, что ответ уже пришел, я включал ноутбук, проверял, но неизменно ошибался.

К середине следующего дня, когда пошел дождь и за окном моего номера город превратился в мокрое серое марево, я начал злиться. Глаза болели, потому что я следил за монитором неотрывно, а когда все же отвлекался – бесцельно мерил шагами комнату, пытался смотреть фильм, пил пиво. Проще говоря, убивал время, тратя его на бесполезные мелкие дела.

Не представляю, как я при всем усиленном внимании пропустил его появление на сайте – было уже около семи вечера, я проголодался и жевал сухарики перед монитором, листая наши с Викой старые фотографии, когда внизу экрана всплыло уведомление о новом входящем на почту. Фейсбуковские сообщения дублировались мне на ящик исправно, я, с колотящимся от волнения сердцем, открыл сайт, задержался курсором напротив иконки входящего, даже не представляя, что будет внутри. И нажал, по-детски зажмуривая глаза, чтобы открыть уже тогда, когда все загрузится.

«Привет. У меня очень мало времени. Приезжай в субботу к девяти в клуб».

Конечно, была еще ссылка на то место, куда он меня звал, но кроме этого Вацлав ничего не сказал. Я смотрел на черные буквы, справлялся со сходящим с ума сердцем и думал, что все не так уж плохо. В самом деле, разве я ждал, что он начнет рассыпаться в извинениях и признаваться мне в любви? Спасибо, что вообще ответил, да не просто черканул пару строк – дал точное место и время. Осталось дождаться субботы и не ударить в грязь лицом. Уж на это меня хватит.

На следующий день я, несмотря на дождь, выбрался в город, погулять по незнакомым улицам, посмотреть и пофотографировать. Сейчас, когда саксофонист был практически у меня в руках и не нужно его выслеживать и ловить, стало так спокойно на душе, что я наконец осознал, где нахожусь – другая страна, столица, в которую я приехал первый и, возможно, последний раз. Вообще я предпочел бы гулять здесь вместе с ним, ведь самому ориентироваться было тяжело, но я справился, заглянул в парочку музеев, пообедал в неплохом уличном кафетерии, зашел в торговый центр, заблудился в маленьких переулках Варшавы, в итоге оказавшись в отеле поздним вечером, уставший, но довольный.

Огромных усилий мне стоило не написать Вацлаву что-нибудь, не ответить на его сообщение даже простым «хорошо» или «договорились». Мне казалось, что это если я напишу даже что-нибудь простое, даже обычный смайлик отправлю, то не смогу остановиться, и вот так, в односторонней переписке, выложу ему все, что хочу сказать вживую. Почему-то именно теперь и именно этому человеку мне хотелось выговориться, доверить то, что мучило со дня смерти мамы, почему-то только его я считал способным понять и поддержать.

Хотя, что за «почему-то», кого я обманываю? Давно пора признать, что я влюбился, как подросток, и не успокоюсь, пока не получу взаимности. Это даже немного пугает, если вдуматься – я, получается, гей. Но в целом было плевать на собственную ориентацию, на отношение к этому окружающих, даже на то, что именно об этом много раз говорила мне Вика: всегда переживала, как бы я там, в Канаде, не встретил симпатичного парнишку. Наверное, видела во мне что-то, чего до недавнего времени не замечал я сам.

Стоит ли говорить, что ночью мне снова не спалось? Снова волновался, теперь уже из-за клуба, куда позвал Вацлав. Начало мероприятия – годовщина основания какой-то компании – планировалось на семь, в девять начиналась неофициальная часть, где никому не будет дело до незнакомого меня, ведь гостей, если верить интернету, планировалось больше ста. Главной причиной моего волнения была чисто женская проблема – нечего надеть. В Польшу я собирался впопыхах, взял очень мало вещей, а выглядеть сегодня мне хотелось безукоризненно, кроме того, о наличии или отсутствии дресс-кода на этом мероприятии нигде сказано не было.

Пришлось опустошить банковскую карту в ближайшем бутике, зато я нравился сам себе, хотя светло-фиолетовая рубашка почему-то немного меня смешила. Может быть, дело в галстуке – я их не любил, но консультант все же сумел убедить меня в том, что это в наше время просто-таки жизненно необходимый аксессуар. Теперь я, сидя в такси и глядя на мелькавшие в окнах дома, то и дело теребил воротник, но больше по привычке и от нервов – в зеркале заднего вида я выглядел весьма привлекательно.

Такси остановилось у входа в клуб – почти центр города, огромная вывеска, матовые затемненные стекла, не дающие разглядеть, что творится внутри заведения. Я оставался в салоне еще минуты три, настраивая себя на нужны лад, а потом, расплатившись, неторопливо ступил на омытый недавним дождем асфальт.

- Вы по приглашению? – охранник в сером пиджаке остановил меня на входе, он говорил почему-то по-русски.

Замявшись, я пожал плечами – мой музыкант ничего не писал про фейс-контроль и приглашения. Может быть, на то и рассчитывал: я не попаду в клуб, а он потом скажет, что я не пришел…

- Я к Вацлаву, - попытался объяснить я, надеясь, что удастся хотя бы заговорить этому мужчине зубы, благо, он без напарника. Но ничего подобного и не понадобилось, услышав имя саксофониста, охранник улыбнулся, кивнул бритой почти под ноль головой и сообщил:

- Он предупреждал. Дмитрий? Проходите, пожалуйста.

Выдохнув, я зашел внутрь, мысленно торжествуя – если парень обо мне предупредил охрану, значит, действительно ждет и не собирается больше меня избегать.

Осталось только его найти в этой разношерстной толпе.

Я замер на пороге огромного зала, заполненного людьми, громкой музыкой и скользящими туда-сюда лучами цветных прожекторов. Сама атмосфера мне нравилась, песня, звучавшая из надрывающихся колонок, была мне незнакома и оттого приятна, но вот обилие людей, двигающихся, танцующих, сидящих за редкими столиками, оставленными только по периметру зала… Сцена пуста, к барной стойке не пробиться, и где, спрашивается, сам Вацлав?

Начав уже злиться, я спохватился, быстро взял себя в руки и немного успокоился. Тщательно обходя людей, двинулся к бару, выстоял небольшую очередь, но все-таки разжился порцией «Джонни Уокера», а потом еще одной и еще – виски был действительно хорош, приятно обжигал язык, согревал изнутри, даря уверенность в себе. Нет, я не напился, это не моя доза, но легкость в голове и повысившееся на несколько пунктов разом настроение явно стоило тех денег, что я выложил бармену, приятно улыбающемуся каждому, с кем встречался взглядом.

Почти решившись на четвертый «заход», я, в очередной раз окинув взглядом вспыхивающий разными цветами танцпол, неожиданно заметил на другом его краю саксофониста собственной персоной, только-только выходящего из неприметной двери в одно из служебных помещений. Торопливо, чтобы не потерять его из виду, я слез с не так давно занятого стула и целеустремленно стал пробиваться туда, уже не замечая расталкиваемых локтями людей.

То ли он заметил меня, то ли просто никуда не спешил, но я застал его на том самом месте, где и увидел.

- Дима, - выдал он, перекрикивая музыку и хватая меня за рукав, стоило мне приблизиться.

- Да, - отозвался я, стараясь сдерживать улыбку. – Здесь очень шумно.

- Шумно, - он кивнул, подступил на шаг ближе и уткнулся лбом в мое плечо. Это можно было назвать жестом доверия, я мог подумать, что он скучал, что рад меня видеть, мог осознать, что что-то для него значу, но понял только одно – он пьян гораздо больше, чем я сам.

Меня накрыло этим всем – громкой музыкой, мигающим светом, людьми, не обращающими ни на кого внимания, и, главное, находящимся рядом со мной мужчиной. Не представляю, как я умудрился в тот момент сдержаться, чтобы не обнять его, не прижать к себе – видимо, все еще думал о разговоре, хотя подсознательно уже знал, что его не будет, ведь кое-кто явно перебрал.

- Идем в коридор, - Вацлав с усилием поднял голову, пошатнувшись, развернулся и потянул меня в сторону темнеющего прохода. Где-то там были туалеты и служебный выход, мы с ним прошли первые две двери с символическим изображением мальчика и девочки, и остановились почти сразу за ними.

Освещения тут почти не было, стены, оббитые чем-то темным, похожим на ткань, глушили свет нескольких небольших ламп, так что мы для стороннего наблюдателя, окажись он рядом, выглядели бы как два мрачных силуэта.

Он оперся спиной о стену, улыбнулся раскованно. Мне тяжело было анализировать, то ли это алкоголь сделал его таким, то ли он все-таки может внятно думать и его действия продиктованы только его желанием. Хотя, одно не должно исключать другого, кому, как не мне, выпившему только что, это знать?

- Дима, - по голосу Вацлава сложно судить о степени его опьянения, но задуматься над этим я и не успеваю.

Его руки поднялись по моим предплечьям вверх, прикоснулись к воротнику, пальцы обхватили галстук. Он еще что-то говорил на польском, но я ни слова не понимал, хотя, похоже, даже если бы это был английский или русский – все равно не понял бы, мозги напрочь отключились, как только Вацлав поднял на меня взгляд.

Я поцеловал его, просто вдавил руками в стену, прижался к губам, желая только почувствовать их на вкус. Он не возражал, наоборот, отвечал так жадно и неистово, словно ждал этого несколько лет, будто только о том и мечтал – прикоснуться ко мне, развязать узел надоевшего галстука, расстегнуть верхние пуговицы на сиреневой рубашке. Я тоже не отставал: потянул тонкий серый свитер, вплотную облегающий его фигуру, вверх, жадно провел горячими ладонями по телу, чувствуя, как Вацлав слегка вздрагивает, но не отстраняется, а наоборот еще сильнее подается ко мне.

Отчет в действиях я себе не отдавал, он, думаю, тоже. Когда стало мало поцелуев и простых прикосновений, я, немного смущаясь, полез ему в штаны. Судя по виду Вацлава, он не был против, а вырвавшийся из его губ стон только подтвердил это, так что я, набравшись смелости еще больше, стал водить дрожащими от возбуждения пальцами по его члену.

Однажды у меня был секс с парнем, давно, по пьяни. Совершенно не помню, что и как мы делали, а эти воспоминания здорово мне пригодились бы сейчас, когда Вацлав, совершенно одурев от спиртного и моих ласк, почти распластался по стене, и только и мог что стонать, целовать мне шею и шептать непонятные, но смешные, польские слова.

Я хорошо понимал, что музыкант уже на грани разрядки – об этом говорили его напористые толчки к моей руке, участившееся дыхание и срывающиеся с губ стоны, но закончить нам не дал чужой голос, раздавшийся, казалось, прямо у меня над ухом:

- Вацлав!!!

Это заставило меня вздрогнуть и обернуться. Видимо, музыка, доносящаяся из главного зала с танцполом, заглушила шаги, а мы с саксофонистом слишком заняты были друг другом, чтобы заметить кого-то третьего, идущего в нашу сторону. Сейчас этот мужчина, бывший выше меня на голову и заметно шире в плечах, одетый в простую непримечательную одежду, что-то быстро и рассерженно втолковывал невменяемому Вацлаву, одновременно отпихивая подальше меня и встряхивая его за плечо.

Я не соображал.

Веди они разговор на моем родном языке – эффект был бы тот же. Не понимал ни слова, знал только, что продолжить нам вряд ли удастся. Когда этот шкаф потянул Вацлава к выходу, я протестующее выругался и двинулся за ними, но был остановлен нехилым таким ударом в грудь. Бил «шкаф» кулаком и с разворота, я инстинктивно отпрянул, но все равно получил хорошо, да и подумал почему-то, что это еще в полсилы.

Лезть в драку мне совсем не хотелось, поэтому я позволил Вацлаву с его сопровождающим убраться по своим делам, а сам зашел в уборную, чтобы привести в порядок одежду, измятую и наполовину расстегнутую его руками.

Стоя там, глядя в зеркало и отмечая взглядом начавшие появляться на шее засосы, я улыбался.

@темы: Моя работа: Проза, Соло на Минской

---

"Соло на Минской", часть 5

СОЛО НА МИНСКОЙ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Размер: планируется Миди

Часть 5.

Поутру я проснулся с больной головой и неприятной слабостью во всем теле, но, не обращая на это внимание, поднялся и, приведя себя в порядок, зашел к соседке, понимая, что без нее мне все равно не справиться. В воскресенье, когда государственные учреждения не работали, я не мог выполнить все данные ею указания, и это глубоко в душе заставляло вздыхать с облегчением. Что ни говори, мне было тяжело и страшно, даже несмотря на помощь соседки я считал, что остался совершенно один – Вика трубку не поднимала, хотя я звонил ей и утром, и в обед...

Поутру я проснулся с больной головой и неприятной слабостью во всем теле, но, не обращая на это внимание, поднялся и, приведя себя в порядок, зашел к соседке, понимая, что без нее мне все равно не справиться. В воскресенье, когда государственные учреждения не работали, я не мог выполнить все данные ею указания, и это глубоко в душе заставляло вздыхать с облегчением. Что ни говори, мне было тяжело и страшно, даже несмотря на помощь соседки я считал, что остался совершенно один – Вика трубку не поднимала, хотя я звонил ей и утром, и в обед.

Тётя Галя, видя, что я нахожусь почти в невменяемом состоянии, взяла на себя практически все обязанности по организации похорон, но мне все равно досталось самое тяжелое – позвонить родственникам и приятелям мамы. Их было незначительное количество, некоторых номеров я вообще не нашел ни в записных книжках, ни в памяти телефона, и в итоге нужно было всего лишь сделать десять-двенадцать звонков.

Я подолгу сидел над телефонной трубкой, медленно-медленно набирая каждую цифру в номерах, потом с замиранием сердца ждал, слушая длинные сигналы, малодушно молясь, чтобы никого не оказалось дома. Но мне не везло, и приходилось выдавливать из себя заранее заготовленные фразы, слушать смущенные и слегка испуганные соболезнования… они меня не трогали. Я благодарил, отключался, брался за следующий номер, словно за неприятную обязанность, надоевшую работу.

Мамина двоюродная сестра, жившая в соседнем городе, расплакалась прямо в трубку, стоило только объяснить ей, в чем дело. Я, растерянный и не знающий, что делать, пытался утешить ее, успокоить, и одновременно удивлялся тому, почему я сам не плакал, ни вчера утром, когда ехал в морг, ни вечером, когда остался один, ни сейчас, когда я, оповещая родственников, словно подводил под маминой жизнью итоговую черту.

Была половина четвертого, а у меня все еще оставалось два телефонных номера – университетская подруга мамы и ее первый муж, не взявший трубку пару часов назад – когда мобильник в моих руках зазвонил, выведя меня из задумчивости.

Некоторое время я просто смотрел на вспыхнувший экран, ощущал пальцами вибрацию, по буквам читал имя «Вацлав» на мониторе. Три тридцать. Он наверняка не дождался меня возле Филармонии, я ведь так и не перезвонил, не отменил встречу…

Экран гаснет, вибрация прекращается, я откидываю телефон в сторону, на кровать, и только после этого меня накрывает. Словно в мозгу рушится твердая и толстая стена, отделявшая сознание от внешнего мира, и окружающая действительность валится на меня скопом, придавливая, ударяя наотмашь. Мамы нет и не будет никогда больше. Не стало ее поддержки, незримого присутствия, ощущаемого даже там, в Канаде, не получится услышать ее голос, прикоснуться к ней, заглянуть в глаза. Словно часть жизни раскаленным ножом отрезали – случилось это вчера, а болеть начало только сейчас.

Я не понимал тогда, силясь унять судорожные рыдания, что жалею самого себя, а даже если бы и понимал – ничего бы не изменилось. Мне было до тошноты плохо, по-детски хотелось ощутить чью-то поддержку, почувствовать кого-то рядом, и больше всего я мечтал, чтобы этим «кем-то» была именно моя мать.

Похоже, штормило меня тогда довольно долго, потому что солнце почти опустилось за горизонт, когда я понял, что уже не сам – соседка сидела рядом, гладила мою руку и пододвигала чашку с чаем. Вторая такая же стояла на столике рядом, и я понял, что выпита она тоже мной.

- Ну ничего, родной, ничего, - спокойным и слегка усталым, успокаивающим, голосом говорила тётя Галя. – Мама твоя уже в лучшем мире, вот проводим ее как следует, и болеть не так сильно будет. Они и оттуда на нас смотрят, всегда с нами…

Мне, будто маленькому ребенку, хотелось отмахнуться от ее слов, приходилось усилием воли заставлять себя успокаиваться, кивать, верить. Таблетка какого-то успокоительного, покладисто врученного мне соседкой, подействовала минут через пятнадцать, я заверил женщину, что теперь-то все в порядке и вновь остался один. По оставшимся двум номерам лучше позвонить завтра, потому что голос все еще дрожит, выдавая волнение.

Утром приехала Вика. Я встал рано, снились невнятные кошмары, и сидел на кухне, изо всех сил пытаясь не скатиться в истерику снова, на всякий случай вспоминая, где лежат те таблетки, когда раздался звонок в дверь. Ей, оказывается, о случившемся сообщил наш общий знакомый, чьей матери я лично звонил накануне.

- Родной, прости меня, - чуть не плача, Вика сразу кинулась мне на шею, извинялась сбивчиво, гладила по волосам дрожащими пальцами, так откровенно и неподдельно выражая эмоции, что я чуть и сам не сорвался.

С ее появлением мне стало легче, пускай где-то глубоко внутри все еще жил противный червячок обиды на Вику, оставившую меня один на один с бедой именно тогда, когда поддержка была нужна больше всего. Но сейчас девушка наверстывала упущенное, помогала мне, готовила еду, потому что у меня руки опускались при одной только мысли об этом, советовалась с соседкой, звонила туда, куда я не мог или не успевал.

Благодаря ей и, конечно, тёте Гале, похороны прошли нормально. Соблюдение всех мелочей в этом ритуале контролировала Вика, когда надо шептала мне на ухо, что нужно сказать или сделать, многое делала сама, почти взяв в свои руки руководство. Когда все это закончилось, я почувствовал к ней огромной силы благодарность, но было и то, что испугало меня – казалось, любви к девушке я больше не испытываю. Дружеская привязанность, нужда в ком-то, кому можно доверять, но не любовь.

Задумываться я не стал, решив, что слишком сильно еще потрясение, потому неприятные мысли просто откинул в сторону, стараясь привести свою жизнь в порядок.

А Вика, думаю, все прекрасно понимала. Я часто замечал на себе ее испытующие взгляды, видел краем глаза грустные улыбки, сжатые пальцы, расстроенный самую малость тон голоса. Но разговор начинать она тоже не спешила, и мы ходили на кладбище каждый день, убирали квартиру, выбрасывая старую мебель, чистили посуду, мыли окна, в общем, готовились выставить жилплощадь на продажу. При этом я ночевал тут, она же каждый вечер уезжала на квартиру к подруге, возвращаясь около десяти утра.

Я не мог разобраться в себе. Мысли стаями голодных хищников одолевали голову, кромсали сознание, утягивая в разные стороны, но ничего конкретного так и не удалось добиться. Понимал, что с Викой пока жить не смогу, не знал, как будет дальше, не хотел даже представлять это, но в душе уже жило осознание – это конец наших отношений. И дело не в том, что она ушла в тот вечер из дома и не брала трубку, когда я звонил. Что-то поменялось во мне самом, и жить по-старому уже не выйдет.

- Дим, - она подошла неслышно, положила руку на плечо. – Я подумала, что в этой квартире вдвоем мы жить не сможем, а Кристина уже намекает, что пора от нее съезжать. Давай я вернусь в Канаду, дому ведь тоже нужна хозяйская рука. А ты, как только закончишь тут дела, сразу тоже полетишь.

- Хорошо, - я согласно кивнул, мысленно радуясь тому, что наши с ней желания совпадают. Возможно, когда Вики не будет рядом, я окончательно определюсь, а пока пускай хотя бы ей будет комфортно и спокойно. – Забронировать тебе билет?

- Да, на пятницу.

Я сделал это сразу же, чтобы не откладывать в долгий ящик. Попросил связаться с моим начальником в ресторане, предупредить, что отпуск затягивается, и что я вернусь, как только смогу. Провожая Вику в аэропорт, молчал, так же, как и она, и на прощание поцеловал – в щеку, по-дружески.

Думаю, после этого она поняла все в точности, но обиды, злости или гнева на ее лице я не видел, за что и был благодарен.

Итак, я снова остался один, но на этот раз одиночество не тяготило, а словно стало моим спутником. Конечно, я продолжал общаться с приятелями, они, зная о моих трудностях, часто приезжали, звали на пиво или шашлыки, стараясь всячески отвлечь меня от негативных мыслей. За это время я понял, насколько они у меня классные – мои друзья – и пожалел, что не ценил их в достаточной мере раньше. Но лучше поздно, чем никогда, поэтому сейчас я с удовольствием посвящал им свое время, а иногда и силы, когда готовил что-то специально к их приезду.

Потом со мной начало происходить странное. Я тогда не замечал ничего, а вот от приятелей не укрылась моя отстраненность, некоторая растерянность или неловкость, словно я витал где-то в облаках.

- Друг, ты точно в порядке? – спросил Вовка, в последний момент перехватывая мою руку с бутылкой уксуса, занесенную над сковородой. – Мы хотим поесть, а не отравиться.

- О черт, - я виновато улыбнулся, хватая постное масло и щедро сдабривая им раскаленную сковороду. – Задумался просто.

- И про что мысли?

- Да так, - пожав плечами, я сосредоточил внимание на мясе, почти сразу забывая, о чем же я таком думал, что чуть не лоханулся, опозорившись перед друзьями. – Передай мне соль.

- Дим, - он вложил мне в руку нераспечатанную пачку соли и, пока я с ней справлялся, пошел на абордаж, - тебе нужно найти цель в жизни. Я так понял, к Вике ты возвращаться не будешь, а, значит, и в Канаду ехать тебе не обязательно…

- Я думал над этим, - не слишком вникая, ответил я.

- Найди себе кого-нибудь, отвлечешься, - дружески хлопнув меня по плечу, посоветовал Вовка. – Секс вообще во многом помогает.

Тогда я отшутился и отправил друга в комнату, чтобы не мешал, но его слова попали в нужную извилину моего мозга, переключив там что-то незаметное, но очень и очень существенное. Ночью, когда друзья разъехались по домам, а я остался один, я впервые серьезно взялся анализировать свою личную жизнь.

Сразу вспомнился Вацлав, после того раза больше мне не звонивший. Конечно, глупо рассчитывать на то, чтобы завести отношения с ним – все-таки известный человек, я против него никто, обычный парень, один из многих. Но наше общение оборвалось так резко и некрасиво, что просто забыть об этом не удавалось.

Кроме того, я помнил, как здорово было после разговора с ним, какой эмоциональный подъем я ощущал, и, казалось, сейчас это именно то, что мне нужно для обретения равновесия. Просто поговорить, увидеть, как он улыбается мне, послушать его музыку…

Абстрактное желание рассказать Вацлаву обо всем произошедшем появилось чуть позже и было таким сильным, что я еле дождался утра, схватил телефон и набрал его номер, который так и не удалил из памяти. Но этот абонент, как сказал автоматический голос в трубке, не обслуживался – наверное, карточку саксофонист просто выбросил, когда уезжал из Киева, вряд ли ведь он оставался бы здесь так долго.

Огорчившись, я не сдался, полез в интернет, с трудом вспомнив его фамилию – Залесский. Личного сайта у него не оказалось, но довольно быстро удалось найти информацию про выступления, ведь кроме больших концертов и фестивалей, как оказалось, Вацлав нередко выступал в клубах на тематических вечерах.

Бронируя авиабилет в Варшаву, я ощущал себя авантюристом, отчаянным храбрецом, ведь ехал в незнакомый город, совершенно один, одолеваемый призрачными надеждами и твердой уверенностью – это нельзя. Каждый человек должен делать в жизни опрометчивые шаги, идти на риск, перешагивать через несколько ступенек, иначе он никогда не поднимется вверх. И я ощущал, что выбор верный, что еду я в любом случае не зря.

Выходя из самолета в чужой стране, я ощущал себя вставшим на верный путь. Не передать словами, что поднималось внутри, волна каких эмоций и ощущений это была. Словно я выздоровел после долгой и тяжелой болезни, словно вдохнул свежего горного воздуха после пары лет, проведенных в подземелье. Прохожие, видя мое чудесное настроение, улыбались невольно, и мне от этого становилось еще лучше и еще легче.

Впрочем, когда я обосновался в отеле и добрался до того клуба, где планировалось выступление Вацлава, я начал нервничать, переживать и беспокоиться. Словно на свидание шел, то и дело поправлял костюм и галстук, теребил шуршащую обертку специально купленного букета и думал – узнает меня или нет?.. Столик, который я забронировал за бешеные деньги, находился под самой сценой, так что не заметить меня у Вацлава не получится при всем желании. А если вдруг – то я не зря купил цветы, выйду на сцену и подарю ему.

Главное – не волноваться. Взять себя в руки. Успокоиться.

С началом долго тянули. Ко мне за столик подсели две милые девушки, ничего не понимающие на русском и очень плохо говорившие на английском. Я заказал себе виски, чтобы расслабиться, потом с безразличием подумал, что имеющиеся у меня финансы грозят скоро закончиться, значит, тем более нужно решить все сегодня и думать о работе.

Он появился на сцене спустя полчаса. Сперва силуэт, подсвеченный прожектором, потом, когда он ступил пару шагов вперед, я смог наконец рассмотреть лицо. Пожалуй, Вацлав не изменился, но я жадно вглядывался в него, словно видел впервые, любовался блестящими волосами, свободно падающими на плечи, впитывал в себя мельчайшие его движения – пальцы, скользящие по саксофону, почти неразличимые пожатия плечами.

Сказать по правде, музыку я почти не слушал. Так, играл саксофон на фоне моих мыслей, как звуковое сопровождение к эротической сцене в фильме – да, в голове я уже раздевал его, покрывал поцелуями шею и плечи, а он выгибался под моими руками, дышал тяжело и смотрел заворожено.

Музыка плавно оборвалась, раздались первые аплодисменты, и наши с Вацлавом взгляды наконец пересеклись. Выражение его лица не изменилось, но по тому, насколько долго он на меня смотрел, я понял, что узнан. Но не получил от него ни единой улыбки, никакого намека на то, что он рад меня видеть, словно он тут же забыл обо мне, отдавшись новой мелодии.

А закончив, он поклонился залу и ушел так быстро, что с цветами опоздал не только я, но и несколько других почитателей, растерянно топтавшихся возле сцены.

Мне не удалось пробиться за кулисы, не удалось поговорить с охраной, потому что их языка я не понимал, но настроение не испортилось ни на грамм. Наоборот, теперь, после этого зрительного контакта, длившегося всего секунд пять, не больше, я твердо убедился – это именно то, что нужно.

Цель ясна, а со средствами я уж как-нибудь разберусь.

@темы: Моя работа: Проза, Соло на Минской

---

"Неистовый квартет"

Рассказ доступен на Фикбуке.

НЕИСТОВЫЙ КВАРТЕТ Что может объединить давних врагов в одну команду, заставить их действовать сообща и не кидаться друг на друга с кулаками?.. Лучшего друга Юры соблазнил коварный лучший друг Артёма, и Юра уверен, что попавшего в сети подлого гомосека Руслана нужно спасать. Для друга, как говорится, ничего не жалко, и Юра пойдет на крайние меры ради того, чтобы спасти Руслана из лап соблазнителя. На самые крайние меры...	Персонажи: Юра/Артём, Сергей/Руслан
	Рейтинг: NC-17
	Жанры: Слэш (яой), Повседневность
	Бета: Fremde mit Ubel
	Размер: Миди, 61 стр

Глава 1
---
Глава 2
---
Глава 3
---
Глава 4
---
Глава 5
---
Глава 6
---
Глава 7
---
Конец

@темы: Оглавление, Моя работа: Проза, Неистовый квартет, Миди

---

"Неистовый квартет", конец

НЕИСТОВЫЙ КВАРТЕТ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: планируется Миди

Конец.

Лекции, начавшиеся вновь уже после Нового Года, отличались невысокой посещаемостью – кто-то болел похмельем после праздников, кто-то простудился по-настоящему, другие еще не вернулись с зимних курортов или просто не горели желанием вливаться в привычный ритм жизни. Преподаватели, на удивление, все понимали, по ним самим становилось ясно, что азартом и жаждой исполнять свою работу они тоже не горят. Это было счастливое время, когда могли запросто отпустить с последней пары, задать на дом поменьше, а то и вовсе упразднить плановые самостоятельные работы, заменив их практикой по решению особенно сложных задач...

Лекции, начавшиеся вновь уже после Нового Года, отличались невысокой посещаемостью – кто-то болел похмельем после праздников, кто-то простудился по-настоящему, другие еще не вернулись с зимних курортов или просто не горели желанием вливаться в привычный ритм жизни. Преподаватели, на удивление, все понимали, по ним самим становилось ясно, что азартом и жаждой исполнять свою работу они тоже не горят. Это было счастливое время, когда могли запросто отпустить с последней пары, задать на дом поменьше, а то и вовсе упразднить плановые самостоятельные работы, заменив их практикой по решению особенно сложных задач.

Левицкий постоянно сидел за партой в одиночестве – после каникул их четверка по общему согласию расселась «парочками», а Юры уже второй день в Бауманке не было. Это объяснялось тем, что он хочет ходить только на жизненно-важные занятия, а таких, судя по мнению самого Барышева, на их факультете не предполагалось.

Косясь на соседнюю парту, где молча писал в тетрадь Серый, а Руслан листал книгу, разминая затекшую руку у запястья, Артём подумал, что в последнее время его лучший друг ведет себя немного иначе, чем раньше. Они с Русом вообще смотрелись теперь больше как семейная пара, чем просто влюбленные студенты, как это было раньше. С одной стороны, такая ситуация удовлетворяла Левицкого, радеющего за счастье приятелей, но, с другой стороны, было в этом что-то предостерегающее. Стабильность, граничащая со скукой – по крайней мере, так казалось Артёму.

В этот раз пары тоже закончились пораньше, голодные и замерзшие одногруппники гурьбой ломанулись на выход, и Серый, крикнув что-то про библиотеку, исчез одним из первых, в то время как Руслан никуда не торопился, складывая книги в рюкзак.

- Эй, подожди! – окликнул его Артём уже у дверей, совсем неожиданно решившись на разговор – все равно делать сейчас нечего, полдня свободных впереди. – Вы же помирились?

- Давно еще, - остановившись, Руслан с интересом обернулся, видимо, он тоже никуда не спешил. – Почему спрашиваешь?

- Ссора громкая была, - пожав плечами, Левицкий уселся на учительский стол, лицом к двери и стоящему рядом собеседнику.

- Такая же громкая, как и придуманная, - фыркнул Рус, неожиданно широко улыбнувшись. – Все ради вас с Юриком, Тёма.

- Что? – не понял Артём, нахмурившись сосредоточенно и пристально глядя на продолжающего улыбаться парня.

- Что слышал, - подойдя поближе и усевшись на первую парту среднего ряда, Руслан скептично хмыкнул. – Я думал, ты достаточно хорошо знаешь Серого, чтобы понять – он не сказал бы мне ничего подобного по своей воле.

- Я с ним не ссорился, откуда мне знать, как бы он повел себя. И что значит – ради нас?

- Серёга рассказал мне кое-что, - подмигнул Руслан, а потом, приняв более серьезный вид, объяснил: - Что ты хочешь сверху быть. Вот я и сделал так, чтобы Юра на тебя обиделся, а потом рассказал про это тебе, чтобы ты был готов. Я же хорошо его знаю, просчитал реакцию. Думал, он врежет тебе, а потом его совесть замучает, ну и дальше… Тебе оставалось только не упустить свой шанс. Ты же не упустил?

Вопрос Левицкий проигнорировал, гораздо больше сейчас его занимала эта диковинная стратегия, рискованная и очень ненадежная, построенная на совпадениях и предположениях – что, если бы Юру не заняла поручениями физичка, и он ждал бы возле дверей аудитории? Тогда предупредить не получилось бы, и дело оказалось бы пущеным на самотек. Ведь не мог Руслан высчитать настолько мелкие подробности, чтобы быть точно уверенным в успехе!

- С чего ты вообще так заботился о моих желаниях? – с подозрением спросил он.

Теперь пришло время Руслану отмалчиваться, комкать в пальцах жесткую ткань рюкзака и дергать туда-сюда молнию, открывая и закрывая ее. Артём не торопил, и вскоре парень решился сам:

- Просто в этом деле моей выгоды было больше, чем твоей, - признался он, виновато улыбаясь. – Не только ты хотел побыть сверху, знаешь ли. А Серый так просто не дается, ну и… решил, пускай думает, что я обиделся. Он же так просто не матерится, не кричит, не бьет – идеал, в общем. Так что шансов не было. А тут я сделал вид, будто его слова меня задели, а он повелся, как ребенок, и все мне разрешил.

В эту версию событий Левицкому верилось куда больше, поэтому он кивнул в ответ, чувствуя, будто его использовали и одновременно помогли. Пожалуй, узнай об этой стратегии Юра, разразился бы еще один скандал с мордобоем, и плевать, что Русик его лучший друг. Но Барышева рядом не было, а он, Артём, куда лучше, по его собственному мнению, разбирался в таких вопросах.

- Серёга хоть знает, как ты его провел?

- Еще чего! Иначе я вообще не смогу им манипулировать, он все время вспоминать мне это будет.

- И ты не попросишь меня ему не рассказывать? – удивился Артём, не дождавшись ничего подобного со стороны Руслана.

- Да ты и так не расскажешь, - произнес парень, поднимая на Левицкого полный уверенности взгляд.

Ответить Тёма не успел, в кармане завибрировал телефон, сигнализируя о входящем сообщении. Вынув его и разблокировав, он невольно расплылся в широкой улыбке: писал Юра, и то, что именно он писал…

- «Так скучно одному, приезжай, отсосешь», - озвучил текст вмиг оказавшийся рядом Руслан, а потом посмотрел на Артёма, будто на идиота: - Ничего себе у вас романтика! И что, ты поедешь?

- Конечно, поеду, - хохотнул Левицкий, закидывая сумку на плечо и оставляя обескураженного Русика в аудитории одного.

Как тут не поехать, ведь не так уж часто Юра Барышев, звезда университета и король группы, вот так откровенно, едва ли не прямым текстом, предлагает своему парню себя.

@темы: Моя работа: Проза, Неистовый квартет

---

"Неистовый квартет", глава 7

НЕИСТОВЫЙ КВАРТЕТ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: планируется Миди

Глава 7.

- Я схожу за ним, - сообщил Юра, прежде чем оставить Артёма одного посреди коридора. Тот только улыбнулся в ответ – в этом был весь Барышев: стремительный, во многом безрассудный, действующий часто не подумав и принимающий все решения с завидной быстротой.

Сколько Артём помнил, еще с самого детства, Юра был первым в любой компании, где бы ни оказался. Этому способствовало хлещущее во все стороны обаяние, жизнерадостность, которой Юрка делился со всеми, даже сам того не желая, и довольно твердый характер, вылившийся в лидерские способности, которые сами по себе чем-то притягивали людей. Он, Артём, и сам когда-то восхищался способностью Барышева знакомиться с любым человеком с помощью пары фраз, увлекать одноклассников своими идеями и, главное, оставаться всегда на хорошем счету у взрослых. Но тогда они были детьми, и Артём мог только следовать за Юрой, втайне радуясь своему статусу лучшего друга, но и недоумевая – что же общительный и веселый мальчик находит в обществе такого не похожего на него человека...

- Я схожу за ним, - сообщил Юра, прежде чем оставить Артёма одного посреди коридора. Тот только улыбнулся в ответ – в этом был весь Барышев: стремительный, во многом безрассудный, действующий часто не подумав и принимающий все решения с завидной быстротой.

Сколько Артём помнил, еще с самого детства, Юра был первым в любой компании, где бы ни оказался. Этому способствовало хлещущее во все стороны обаяние, жизнерадостность, которой Юрка делился со всеми, даже сам того не желая, и довольно твердый характер, вылившийся в лидерские способности, которые сами по себе чем-то притягивали людей. Он, Артём, и сам когда-то восхищался способностью Барышева знакомиться с любым человеком с помощью пары фраз, увлекать одноклассников своими идеями и, главное, оставаться всегда на хорошем счету у взрослых. Но тогда они были детьми, и Артём мог только следовать за Юрой, втайне радуясь своему статусу лучшего друга, но и недоумевая – что же общительный и веселый мальчик находит в обществе такого не похожего на него человека.

«Наверное, он просто жалеет меня», - думал десятилетний Тёма, когда друг забегал к нему после обеда и едва ли не силой вытаскивал на улицу, утягивая на футбольное поле, где к тому моменту уже собиралась небольшая компания, находиться в которой Артём немного побаивался. Но Юра никогда не относился к нему со снисхождением, не уступал в спорах и не сдерживался, если ему что-то не нравилось – в общем, не проявлял никаких видимых признаков жалости.

«Наверное, он меня использует», - считал Артём в тринадцать, когда Юрка повадился списывать у него домашние задания, которые не успевал делать из-за компьютерных игр, на какие тогда подсел. Однако, собственным умом Барышев тоже отличался, он не подглядывал в тетрадь друга на контрольных и самостоятельных, не просил написать за него реферат, а иногда и сам указывал на сомнительные цифры в сделанных Тёмой расчетах.

«Наверное, он мне завидует», - злился Левицкий, в сотый раз прокручивая в уме слова Юры, задевшие его настолько, что половина из попавшихся дома на глаза рисунков тут же была разорвана в клочья и выброшенная в помойное ведро. Ничего против этой мысли возразить не удалось, и Артём, изо всех сил старавшийся выкинуть бывшего друга из головы, решил измениться так, чтобы никто больше не сумел жалеть его, использовать или завидовать.

В школе добиться этого не получалось, потому что одноклассники уже знали Артёма Левицкого тем, кем он был всегда, и изменения, которые все же в нем происходили, оставались незамеченными. Зато в университете парень предстал абсолютно новым человеком, самодостаточным, уверенным в себе, слегка заносчивым и очень симпатичным. Единственное, что оставалось в нем прежним – необщительность, преодолевать которую на первых порах было тяжело и некомфортно.

Потом Артём познакомился и подружился с Сергеем, характером тот напоминал Юру, но Левицкий старался обращать на это как можно меньше внимания, тем более что сам Барышев тоже неожиданно оказался в одной с ним группе. Первое время Левицкий часто ловил себя на том, что не может отвести от Юры взгляда – бывший друг повзрослел за те несколько месяцев, что они не виделись, обзавелся стайкой поклонниц, звонивших ему даже на парах, и не обращал на Артёма ни капли своего внимания. Это злило и раздражало, нестерпимо хотелось доказать, что он, Юра, не такой классный, как всем кажется, и Левицкий первым начал их конфликт, превративший отчужденность и безразличие в настоящую вражду.

Так бы оно все и продолжалось, если бы не наблюдательность Барышева, заметившего тщательно скрываемые отношения между Серёгой и Русланом. О том, что эти двое вместе, сам Артём знал уже больше месяца, так что при Юре ему изо всех сил приходилось разыгрывать удивление, шок и весь остальной спектр чувств человека, случайно узнавшего, что его лучший друг – гей. Судя по тому, что Барышев верил, спектакль удался на все сто процентов, и оставалось только увести мысли вспыльчивого брюнета в другую сторону, чтобы не успел наделать ерунды.

А дальше все происходило внезапно. Когда Юра не язвил, не издевался и не ругался, он слишком ярко напоминал того самого пацана, с которым Тёма крепко дружил в детстве. Привязанность, за несколько лет, проведенных порознь, сошедшая почти на нет, снова окрепла, дала о себе знать, и Артём с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не искать лишний раз встречи с Юрой и чтобы не завести откровенный разговор. Меры, принятые им в отношении Барышева и его интереса к чужим отношениям, были достаточно радикальными, и Тёме слишком тяжело давалось сопротивление тому влечению, которое возникало даже при мыслях о Юре.

Когда в один из однотипных вечеров в квартире раздалась трель дверного звонка, а на пороге возник Юра, Левицкий уже решил пустить все на самотек, и то, как начали развиваться их отношения после этого, как нельзя лучше устраивало парня. Единственную проблему он видел в сексе, но заговаривать об этом пока не спешил – наверняка же Барышев не согласится переменить роли, если просить или заявлять об этом напрямую. Поэтому Тёма молчал, наслаждался и искал окольные пути.

- Эй, Тёмыч, чё завис? – слегка напряженный голос лучшего друга, раздавшийся едва ли не над самым ухом, вывел Левицкого из раздумий и заставил обернуться. – Ты как, нормально подготовился?

- Нормально, - согласно кивнул тот. – Вы с Русом поссорились?

- Да не обращай внимания, - поморщившись в ответ, Серый махнул рукой. – А у тебя с Юркой как? Еще не поменялись местами?

Мысленно Артём тут же пожалел, что додумался поделиться этими мыслями с другом, но назад свои слова уже не забрать, приходится терпеть многозначительные подмигивания и внезапные советы по поводу того, как сподручнее будет завалить Барышева, чтобы тот не смог сопротивляться. Хотя, несмотря на все это, Серёга в жизнь к Левицкому глубоко не совался, но всегда был готов выслушать и что-то подсказать, за это Артём его и ценил.

- Я работаю над этим, - уклончиво отозвался слегка смущенный такой темой разговора парень. – Пойдем в класс.

- Ты иди, а я за Русом сбегаю, может, уже перестал обижаться. Предупреди там, если мы задержимся!

Безразлично пожав плечами и решив, что придется предупреждать еще и насчет Барышева, которого на горизонте все еще не видно, Артём действительно пошел в аудиторию, принявшись с горем пополам готовиться к зачету, который хоть и обещал быть не длинным, но оттого не казался менее сложным.

Одногруппники, собравшиеся почти полным составом, шумели и переговаривались, на каждой парте уже заранее лежало несколько скрепленных листов и пишущие принадлежности, книги, которыми пользоваться, конечно, запрещали, многие попрятали под парту, другие же, те, кто был в себе уверен, попросту убрали в сумку. Артём относился к первым, потому его учебник занял место на соседнем стуле – все равно рассаживались по одному, и Серёге там сегодня не примоститься.

Преподаватель, вошедший ровно по звонку, не стал размениваться по мелочам и сразу раздал билеты – несколько задач и парочка теорий, как это и бывало обычно. Головы склонились к партам, зашуршала бумага, заскребли ручки, защелкал калькулятор, и на некоторое время Артём и думать забыл о Юре. Ненадолго, минут на пять, потому что по истечению этого времени дверь в аудиторию широко распахнулась, стукнувшись о стену, и на пороге появился разгневанный и взъерошенный Барышев. Заметив преподавателя, а потом вскользь мазнув взглядом по каждому поднявшему голову студенту и остановившись на Артёме, Юра выдавил из себя:

- Извините, я опоздал.

Напряжение, повисшее после его появления, заметили, казалось, абсолютно все, кроме самого учителя, оторвавшегося от заполнения журнала и оценивающе посмотревшего сквозь стекла очков на Юру:

- Вы могли и вообще не приходить, Барышев, у вас же автомат.

- Э-э-э… - замялся парень. – Так это… в зачетку поставить бы.

- Давайте сюда.

Положив на преподавательский стол зачетку, Юра снова посмотрел на Артёма – тот, используя момент, подглядывал как раз в книгу, ища там ответ на один из теоретических вопросов. Но, словно ощутив взгляд, направленный на него, поднял голову и вопросительно приподнял бровь, не понимая, чего от него хочет Барышев. Тот лишь нахмурился, едва заметно покачал головой, а потом забрал облагороженную пятеркой зачетку, попрощался с учителем и вышел, оставив Левицкого наедине с непониманием и недописанным ответом.

Снова воцарилась тишина, и снова ее нарушили – почти сразу после ухода Юры в помещение завалились Руслан с Сергеем, но они на Левицкого даже не взглянули, просто взяли себе задания и расселись по местам: им для работы оставалось меньше времени, так что следовало писать и думать побыстрее.

Как сильно Артём не пытался сосредоточиться на задачах, мысли постоянно возвращались к непонятному поведению Юры, к его взглядам, явно что-то означавшим. Он был зол, когда появился на пороге аудитории, но если бы хотел что-то сказать лично – мог бы сообщение написать хотя бы. Тёма пару раз кидал взгляды на темный экран телефона, но он оставался пустым и безжизненным. Из-за отсутствия концентрации на листе с решениями появились зачеркнутые формулы, которые Артём торопливо переписывал уже тогда, когда остальные сдавали свои работы и собирали вещи.

В коридоре Юры не было, но на это Артём и не рассчитывал. Его номер не отвечал, поэтому Левицкий забежал в столовую, потом на курилку за университет, но Барышева все равно нигде не обнаружил. Не переставая штурмовать его телефон звонками, парень вернулся к кабинету, где еще оставалось несколько одногруппников, решивших прямо сейчас дождаться результата зачета.

- Серый, - подойдя к стоящей поодаль «парочке», Артём убрал мобильник в карман, - ты Юрку не видел?

- Принцесса сбежала от тебя?

- Да он завалился перед вами, злой как черт, посмотрел так на меня, - пожав плечами, объяснил Левицкий, переводя взгляд с насмешливого лица Серёги на опустившего глаза Руслана.

- Похоже на него.

- Ну да, - скрепя сердце согласился Артём. Это действительно было похоже на Юру, на того Юру, с которым они проучились вместе весь первый курс, на язвительного и самовлюбленного красавчика. В последние несколько недель его было не узнать, и вот… - Ладно, домой пойду, нет настроения оставаться.

Пожав руку Серому и Русу, Артём вновь достал телефон и, прижав его к уху, неторопливо побрел по коридору к лестнице и выходу из университета, хмурясь и совершенно не понимая, что вообще происходит. Не успел он спуститься и на один этаж, как звук быстро приближающихся шагов заставил развернуться – по ступенькам за ним спускался Руслан:

- Подожди, Артём! – остановившись рядом, Русик опасливо посмотрел вверх, проверяя, не идет ли кто следом. – Это из-за меня Юрка разозлился.

Запутавшись окончательно, парень только поднял бровь, показывая тем самым, что терпение на приделе и лучше просто все рассказать, не заставляя выуживать ответы как огурцы из переполненной банки с рассолом.

- Я случайно сказал ему, что ты специально его соблазнил, чтобы он не лез к нам с Серым.

- Какой бред, - моментально отозвался Артём. – Он поверил, что ли?

- Дал в морду Серому, - кивнул Руслан. – И куда-то побежал, это еще до пары было.

«Тогда понятно», - мысленно хмыкнул Левицкий, знавший Юру достаточно хорошо для того, чтобы понять благодаря этой подсказке все мотивы его поведения. Шел, значит, отношения выяснять, не рассчитывал, что преподаватель будет уже в классе, а на остальных студентов было положить. Непонятным оставалось только то, куда Барышев делся сейчас, нереально ведь, чтобы его запал, читавшийся в том единственном взгляде, так быстро сошел на нет.

- Это все? – на всякий случай уточнил Артём. – Ты знаешь, где он сейчас?

- Понятия не имею, - взявшись за лестничные перила, Руслан заторопился обратно. – Удачи!

«Да уж, мне понадобится», - недовольно подумал Тёма, в который раз набирая номер Юры, но не получая ответа. Разозлившись ни с того ни с сего, он отключил телефон вообще и быстрым шагом направился к автобусной остановке – слишком холодно для того, чтобы долго прогуливаться по улицам.

***

Юрин пыл после получения зачета автоматом немного поугас, но желания разобраться, расставить все точки над «i», это не уменьшило, и он остановился у ближайшего подоконника, решив дождаться Артёма здесь. Терпения, впрочем, надолго ему не хватило, и, покосившись на часы, он помчался в столовую – задерживаться там не планировалось, но купить булочку или то, что называлось «пиццей», вполне можно. Скрасить ожидание чем-то вкусным, что может быть лучше?

Этому нехитрому плану помешала исполниться Лидия Михайловна, перехватившая Юру буквально за руку, когда он почти достиг цели – полупрозрачных дверей в столовую. У женщины он всегда был на хорошем счету, не в последнюю очередь благодаря помощи в разных мелких и нетяжелых делах, которые не успевала или забывала делать лаборантка, поэтому Юре по физике, которую Лидия Михайловна и преподавала, всегда стояли высокие баллы. Ссориться с ней было не с руки, поэтому Барышеву пришлось идти в ее кабинет, брать там документы и бежать на второй этаж к ксероксу. Аппарат привычно не работал, пришлось нестись в библиотеку и делать копии там – затянулось все на немалое количество времени, казенная техника часто требовала вмешательства: то крышку приподнять, то замявшийся лист вытащить, то бумаги подложить.

Именно из окна библиотеки Юра и увидел уходящего в сторону оживленной улицы Артёма. Заскрипев зубами, парень полез за телефоном, да так и замер, увидев количество пропущенных из-за беззвучного режима звонков. Когда он набрал Левицкого, тот уже был вне зоны действия сети, и Юра, плюнув, постарался быстрее закончить порученное ему задание.

Весь мир словно ополчился против Барышева с его желанием выяснить отношения – Лидия Михайловна задержала еще минут на двадцать, посвящая в подробности учебных планов на будущий семестр, а автобус ушел буквально из-под носа, заставив Юру нетерпеливо топтаться на остановке. Поэтому к Тёминому дому он добрался не злой, но раздраженный и немного нервный, ведь телефон Левицкий по-прежнему не включил.

Позвонив в дверь, Юра прислушался, ему казалось, что из квартиры доносятся какие-то звуки, но открывать ее не спешили. Не выдержав, он стукнул уже кулаком:

- Артём, открывай немедленно!

К Юриному удивлению, это подействовало, щелкнул механизмами замок и тяжелая металлическая дверь отворилась, являя взору полуголого Левицкого, одетого в одни спортивные штаны и имевшего крайне недовольное выражение лица и влажные после душа волосы.

- Нам нужно поговорить, - с порога заявил Барышев, переводя взгляд с покрытого капельками воды торса Артёма на его глаза.

- После зачета могли бы это сделать, если бы ты не исчез, - пропустив его в квартиру, Тёма сразу же отправился в комнату, хватая на ходу из шкафа большое полотенце и кутаясь в него – вне зависимости от работающего отопления он начинал замерзать.

- Я ждал, а потом встретил физичку, пришлось ей помогать, - Юра и сам не заметил, как начал оправдываться, зато этот момент не укрылся от внимания Левицкого, в глазах которого на пару секунд отразилось торжество.

- А я искал тебя по всему университету.

- Ну извини… - сказав это, брюнет запнулся, вспомнил, зачем, собственно, пришел, и кому на самом деле нужно просить прощения, и начал: - Артём, это правда, что у тебя был план меня соблазнять?

Фраза звучала по-идиотски, как показалось самому Юре, он досадливо поджал губы, но исправляться не стал, пристально наблюдая за лицом собеседника, на котором прочитать эмоции в этот момент было нелегко.

- Вначале так и было, - без ожидаемого напряжения проговорил Артём, улыбаясь и не отводя взгляда. – А потом я в тебя влюбился и больше не строил никаких планов.

- Значит, был все-таки план! – Юра в негодовании вскочил на ноги и сжал кулаки, злость, которая изрядно притупилась за все то время, что у него невольно появилось сегодня, снова встала в полный рост, развернулась и потребовала выхода. – Ты меня использовал для своих целей, Артём!

- Юр, - Левицкий говорил на тон тише, и это заставляло Барышева к нему прислушаться. – Не понимаю, почему ты завелся? – он тоже поднялся, становясь напротив Юры и складывая руки на груди. – Это же ты меня трахаешь, а не наоборот.

Эффект получился как раз таким, на какой Артём и рассчитывал. Его парень, стоя с раскрытым для возражения ртом, осмысливал только что услышанное, обрабатывал информацию и, к невероятному удовольствию Левицкого, немного даже краснел. Осталось только дождаться нужного ответа, почему-то в том, что он будет, сомнений не оставалось.

У Юры, между тем, в голове происходил переворот, сказанная только что фраза действительно в корне меняла все дело. Использованным он себя на самом деле не чувствовал, говорил это только для крепкого словца, и вот теперь пытался понять, а как же ощущает себя сам Артём? Ни разу не намекавший на смену ролей, он часто первым делал шаги навстречу, брал на себя инициативу, не ждал от Юры чего-то особенного, в общем, не вел себя, как баба, а ведь, бывало, этого Юра опасался.

Наверняка он хотел быть сверху – кто бы не захотел? И не говорил, стеснялся ли, боялся или что-то другое, но Артём молчал, а Юре до этого момента почему-то в голову не приходило, что в сексе может быть что-то иначе чем так, как уже есть.

- Это ты намекаешь так? – наконец выдавил из себя Барышев, по-новому глядя на парня.

- Да, Юр, намекаю.

- Но так нельзя, я же… - он запнулся, не представляя, что возразить. Причин отказать Артёму не было, кроме одной – Юра боялся, нервничал, переживал и всячески не хотел подставлять собственную задницу, пускай даже человеку, от которого он без ума.

- Страшно? – проницательно заметил Левицкий. Хотелось добавить что-то вроде «представь, как мне было в первый раз», но это только оттолкнуло бы Юру, и тогда на его согласие можно было не рассчитывать.

Артём много раз мысленно представлял себе это и знал, что можно использовать силу – отбиваться всерьез Барышев не станет, потому что он и сдачи дать может, да и отношения так рискуют испортиться. Можно заставить, можно связать руки чем-нибудь, а потом, в процессе, Юра успокоится и сдастся, ему даже понравится, но Левицкому все равно хотелось получить добровольное согласие, давшее бы ему над Юрой куда большую власть, чем любое принуждение.

- Один раз, Юр, - не дожидаясь ответа на свой, скорее риторический, вопрос, продолжил Артём, перехватывая взгляд Барышева и неторопливо стягивая с плеч полотенце. – А потом все будет, как раньше. Обещаю, тебе понравится, еще просить будешь.

Вспыхнувший от этого обещания Юра отрицательно замотал головой, но с места не сдвинулся и жаждущего взгляда с открывшегося тела Артёма не перевел.

- Только один раз, - Левицкий придвинулся на шаг, положил руки на плечи любовника, принявшись ненавязчиво разминать ему плечи, так, как Юра особенно любил. – Я сделаю так, что не будет больно совсем.

Насчет этого Артём, конечно, уверен не был – он сам почти не почувствовал неприятных ощущений в свой первый раз, но бесчисленное количество статей, прочитанных в интернете, говорили о том, что это скорее исключение, чем правило. Но Юрка же не боли боится, а неизвестности.

Видя, что парень еще колеблется, Тёма подступил к нему вплотную и проговорил, задевая дыханием Юрины губы:

- И могу отсосать.

После этого Юра не выдержал – его руки сомкнулись вокруг талии Артёма, пальцы с нажимом провели по пояснице, прижимая податливое тело к себе ближе, а губы завладели его губами, даря короткие, полные желания и нетерпения поцелуи. Одна мысль о том, что Тёма действительно это сделает, возбуждала едва ли не до каменного стояка в штанах – за все время отношений секс случался у них довольно часто, но минета оба старательно избегали. Юра делал это потому, что его тошнило от одной только мысли о чужом члене во рту, и до сих пор он считал, что Артём думает так же, и вот на тебе…

Получать – не делать, и отказываться от такого удовольствия Барышев не хотел, своей реакцией дав Артёму это понять.

Одежда, судорожно стянутая с тела Юры, небрежно полетела на пол, Артём, утянувший с настойчивостью их обоих на кровать, навалился на брюнета сверху, взявшись покрывать его тело поцелуями, быстрыми и горячими касаниями, от которых Юре только и оставалось мелко вздрагивать и нетерпеливо ерзать по покрывалу.

- А что родители? – когда Левицкий уже сноровисто расстегивал на нем штаны, поинтересовался Юра.

- Успеем, - отмахнулся тот, в несколько движений лишая любовника джинсов, а затем и белья, от чего Барышев начал дышать в два раза быстрее – нервы, которые так и не удалось успокоить, смешивались с острым возбуждением.

Артём и сам нервничал, но пытался не показывать этого всеми силами – чувствовал, что стоит только показать свои опасения, как Юра тут же передумает, сдаст назад и в следующий раз нескоро уже решится отдать бразды правления в чужие руки. Спустившись невесомыми быстрыми поцелуями вниз по телу Юры, Артём перевел взгляд на его член, оказавшийся уже перед самым лицом – впервые он так близко видел чужое достоинство, и отвращения это, вопреки тревогам, не вызывало. Легкий запах – аромат возбуждения – начал дурманить голову предвкушением, и Левицкий, наконец окончательно решившись, прикоснулся губами к тугой налившейся кровью головке.

В этот же миг Юру пробило дрожью возбуждения, и Тёма, почувствовав, что на верном пути, скользнул по нежной горячей коже языком, слизывая выступившие капли смазки. Не противно, но очень необычно.

- Боже, Тёма, ну что ты замер! – прошипел сквозь стиснутые зубы Юра, заставляя Левицкого усмехнуться и продолжить изучать губами и языком всю его плоть по сантиметру.

Дергавшийся и подававшийся навстречу любовник немало возбудил и самого Артёма, поэтому он решил не тратить зря времени: надавил ладонями на бедра Юры, разводя их в стороны и открывая себе доступ к его сжавшейся до плотного колечка мышц заднице. Отстранившись и схватив находящуюся недалеко от кровати смазку, которую Артём в последнее время всегда старался держать поближе к себе, он выдавил прозрачную жидкость без запаха на пальцы, а потом, повинуясь недовольному ворчанию Юры, снова приник губами к его члену, отвлекая от тех ощущений, что должны сейчас появиться.

Один палец проскользнул довольно легко, хотя и с сопротивлением. По крайней мере, Барышев не начал вырываться, как того боялся Артём, а только сдавленно всхлипнул, тут же зажав себе рот одной рукой, а другой вцепившись в Тёмины волосы и чуть ли не силой вжимая его лицом в пах. Медленно растягивая анус и одновременно лаская член, Левицкий добавил второй палец, потом и третий, протолкнул их глубже, а потом, чувствуя, как напряглось тело Юры, обхватил губами его головку и втянул ее в рот, плотно сжимая губы.

Юра застонал, снова двинул бедрами, насаживаясь на пальцы сильнее и толкаясь в рот Артёму, но тот, с трудом отстранившись, покачал головой:

- Ты кончишь, и что мне делать? Я тоже хочу.

- Блин… - облизнув губы, протянул Юра, казалось, только сейчас понявший, что лежит перед Левицким совсем голый, с разведенными ногами, да еще и с пальцами в заднице.

- Я потом закончу, - обворожительно улыбнувшись, пообещал Артём, подтягивая Юрку за бедра к себе ближе, приставляя собственный, возбужденный не меньше Юриного, член к его растянутому проходу и сразу, не предупреждая больше, толкаясь внутрь.

Остановился он, впрочем, почти сразу, оставив внутри только головку – Барышеву, тяжело задышавшему и сжавшемуся от боли, хватило и этого. Артём гладил его по бедрам, ласкал пальцами член, успокаивал словами, а потом, почувствовав, что он немного расслабился, сделал еще движение, и снова замер. Так, продвигаясь медленно, но уверенно, Артём полностью вогнал в Юру член, начав двигаться очень медленно, хотя сдерживать свое возбуждение с каждым толчком становилось все труднее.

Юре было больно, но он молчал, стоически сжимая зубы и кулаки, но потом, когда Левицкий немного отклонился, и стал входить в его тело под другим углом, глаза брюнета широко и удивленно распахнулись, ведь боль ушла, оставив сперва просто ощущение абстрактных толчков внутри, а потом, когда головка начала задевать раз за разом простату, появилось такое удовольствие, о существовании которого Барышев понятия не имел раньше.

На его стоны Артём отреагировал, усмехаясь торжествующе и увеличивая скорость движений. По себе знал, какой кайф сейчас испытывает тихо постанывающий Юра, а когда тот окончательно расслабился, позволив себе стонать во весь голос, выгибаться и сжимать Тёмины плечи пальцами, Левицкий не выдержал и сам. Толчки глубже, движения отрывистее, пот, стекающий по лбу, два хриплых голоса, сливающиеся в один – казалось, время застыло, выключившись, словно программа, остановившись, как огромный механизм, посреди которого находились эти двое.

Артём кончил первым – и так протянув слишком долго, не смог выдержать восхитительно-пошлого вида распластавшегося под ним Юры, излившись в него резкими толчками. На миг он замер, прижавшись к взмокшей разгоряченной груди любовника, а потом, коротко хохотнув, шепнул:

- Обещал же закончить…

Влажным губам, плотно сомкнувшимся вокруг члена, хватило пары несложных движений для того, чтобы вызвать крупную дрожь в Юрином теле. Еще несколько секунд и сопутствующих им поцелуев, и брюнет, не выдержав, протяжно застонал, неожиданно крепко сжимая плечи Артёма, насаживая его на себя и кончая в него, заливая спермой рот.

В первый момент Тёма чувствовал приступы тошноты, но быстро с ними справился, проглатывая не такую уж противную на вкус сперму и поднимая взгляд к уставшему, но счастливому лицу Юры:

- И зачем было в меня? – голос звучал осуждающе, но, вопреки этому, Левицкий улыбался уголками губ.

- А тебе зачем было в меня? – язвительно, но тоже не без нотки веселья, парировал Юра. – Паршивец…

- Ты не выглядишь недовольным, - заметил Артём, вытирая рот тыльной стороной ладони и подаваясь вперед, к Юре, обнимая его порывисто и благодарно. – Юр, ты скотина, но я люблю тебя.

- А ты засранец, - почти шепотом отозвался Барышев и замолчал, потому что произнести то же самое в ответ, хотя он и хотел этого, почему-то не получалось.

@темы: Моя работа: Проза, Неистовый квартет

---

"Снайпер"

Работа доступна на фикбуке.

СНАЙПЕР Привлечь внимание понравившегося парня можно разными способами. Можно подмигнуть ему, можно "случайно" столкнуться на тротуаре, можно угостить его кофе. А можно поступить более оригинально, как я, - запустить в него дротиком. Да не куда-нибудь, а в пятую точку. Одним дротиком двух зайцев - и познакомиться, и на задницу взглянуть...	Бета: Fremde mit Ubel
	Персонажи: русские
	Рейтинг: PG-13
	Жанры: Слэш (яой), Юмор, Повседневность, POV
	Размер: Мини
	Написано по заявке.

- Ну что ты как маленький, Лёш? Праздник, лето, а ты ноешь!

- На тебя бы посмотрел, если бы тебя так обломали! – открывая вторую бутылку пива об ступеньку в подъезде, огрызаюсь я. – Это что, приколы такие – бросать в годовщину? Как баба, твою мать!

- Но Женя же и есть баба, - пожимая плечами, отвечает друг, совершенно не разделяющий моего негодования.

Мда, конечно. Трудно быть педиком в не слишком большом городе, где слухи распространяются быстрее официальных новостей. Потому и приходится называть моего Женю девушкой, и кое-как справляться с друзьями и родителями, желающими с «ней» наконец познакомиться. Встречались втихаря, на людях появлялись только как приятели, и вся наша совместная личная жизнь протекала только в квартире и на безлюдных «диких» пляжах.

- Ну что ты как маленький, Лёш? Праздник, лето, а ты ноешь!

- На тебя бы посмотрел, если бы тебя так обломали! – открывая вторую бутылку пива об ступеньку в подъезде, огрызаюсь я. – Это что, приколы такие – бросать в годовщину? Как баба, твою мать!

- Но Женя же и есть баба, - пожимая плечами, отвечает друг, совершенно не разделяющий моего негодования.

Мда, конечно. Трудно быть педиком в не слишком большом городе, где слухи распространяются быстрее официальных новостей. Потому и приходится называть моего Женю девушкой, и кое-как справляться с друзьями и родителями, желающими с «ней» наконец познакомиться. Встречались втихаря, на людях появлялись только как приятели, и вся наша совместная личная жизнь протекала только в квартире и на безлюдных «диких» пляжах.

Мне нравилось так, была даже какая-то романтика в этих тайных встречах и незаконной любви. Женя считал иначе, его немногочисленные друзья были в курсе его предпочтений, потому к моему страху и нежеланию раскрываться он относился с раздражением. А сегодня, в день города и годовщину со дня нашей встречи, он вообще меня бросил.

По этому поводу пью отвратительное пиво и отказываюсь от гулянки в честь праздника, который по дурацкому стечению обстоятельств тоже сегодня.

- Ну да, - наконец согласившись с молчащим рядом Сергеем, киваю. – Баба и есть. И что мне с того, как-то не легче.

- Я знаю, что облегчит твои невероятно сильные страдания! – неприкрытый сарказм заставил поморщиться, но к словам приятеля я прислушиваюсь с долей интереса. Может, Женя и баба, но я-то точно нет, и долго предаваться грусти и тоске попросту не могу. Тем более, в праздник.

- Что же?

- Алкоголь, алкоголь, если вы еще не в курсе, алкоголь, алкоголь, привлекателен и вкусен! – паршивым голосом пропел парень песню из КВНа, заставив меня рассмеяться.

- У тебя на все проблемы – алкоголь? Семь бед – один «reset»?

- Этот «reset» еще ни разу не подводил меня, - пожимает плечами Серега. – Короче, имел я ввиду твое горе, пойдем, ребята уже минут двадцать ждут.

Мое шаткое сопротивление окончательно ломается, и я, захватив только что открытую бутылку, торопливо спускаюсь к подъезду, где действительно уже ждут ребята – наша небольшая, но крепкая компания. Можно было бы сказать, что мы с первого класса вместе, но это, к сожалению, не так – познакомились только в институте, все пятеро будущие юристы, на данном жизненном этапе совсем не чувствующие важности своей профессии.

- Товарищи! – привлекая внимание друзей, Серега забирается на скамейку. – Сегодня у Лёши праздник – он освободился от воображаемой подруги, она бросила его! – поклонившись в ответ на аплодисменты, парень продолжает: - Потому сегодня мы гуляем за его счет! – эта новость вызывает еще больший восторг, заставляя хохотнуть даже меня самого.

В другой раз я бы подумал о том, чтобы обидеться за такое смелое распоряжение моими финансами, но не сейчас. Сейчас мне хорошо, и я уже не понимаю, как мог хотеть остаться в одиночестве в этот прекрасный вечер. День города, лучшие друзья, и алкоголь, приятель приключений, как говорится.

Ни разу на себе этих приключений не испытывал, так что самое время начать.


Серега поет в караоке знаменитую «Belle», стараясь подражать всем трем голосам, получается у него плохо, но зато с немалой долей юмора, и народу вокруг собралось полно. В основном здесь, конечно, туристы, последний день весны, курортный сезон давно открыт, так что местные жители предпочитают отдыхать в других местах, ну или же зарабатывать на столичных гостях.

Я и сам когда-то был таким же «столичным», но уже три года живу здесь – матери для здоровья полезен морской воздух, что способствовало переезду. И я даже счастлив, море мне нравится, город, весь зеленый, тоже нравится. Больше всего нравится набережная – широкая, людная, ярко освещенная, с цветной плиткой вместо асфальта. Многие не любят этого оживления, царящего здесь все лето, а я тону в нем, наслаждаюсь им, ловлю кайф от каждого смеющегося ребенка, от каждой неумело исполненной песни в караоке, от запаха сладкой ваты и попкорна. С друзьями мы уже испробовали каждый из аттракционов, выставленных здесь – «пьяный велосипед» (разбитая губа Игоря на его счету), «измеритель силы» (судя по нему я навечно останусь «дохляком»), оптический тир, мыльные пузыри, кегли с кольцами. В прошлом году мы даже фотографировались в женских платьях, благо, лица под пышными шляпами просматриваются с трудом.

В этом году добавилось новое развлечение – тот же дартс, только дротиками надо было целить в небольшие воздушные шарики, помещенные в деревянную «сетку». На вид очень просто, шарики довольно крупные, и целых пять попыток.

- Это тоже за твой счет! – Серега хлопает меня по плечу, ставя недопитую – знать бы, какую по счету – бутылку на землю и тут же переворачивая ее ногой. – Давайте шарики!

- Дротики, - поправляет его ведущий, парень примерно нашего возраста. – Шарики вон, - показывает через плечо на ровные ряды воздушных шаров. – Пять попыток, попадаете три раза – получаете еще одну попытку, четыре раза – бутылку шампанского, все пять раз – слона.

Слон шикарен, большой и красивый, только нам он совсем не нужен, а вот шампанское вызывает у всех настоящий ажиотаж – не пивом единым же!

- Согласен! – торжественно объявляет Сергей, придерживаясь за мое плечо рукой. Не самая надежная опора, меня ведь шатает, как прогулочный катер во время шторма. – Я попаду пять раз, а вы нам все равно шампусика, идет?

- Идет, - соглашается с улыбкой ведущий, глядя на моего друга с явным недоверием. Ну да, понимаю, Серега и в тире-то особой меткостью не отличался.

Первый бросок – перекладина, разочарованный вздох со стороны друзей, втихаря допивающих пиво. Второй – ругань Сергея, ведь дротик улетел куда-то в темноту за стенд, а ведущий проводил его тоскливым взглядом, судя по всему, потеря не первая. Третий – крайний шарик лопается с громким хлопком, и мы все, в том числе и собравшиеся зрители, взрываемся шквалом аплодисментов.

- У вас есть шанс заработать дополнительную попытку, - тоже хлопая, радуется ведущий. – Дротик я сейчас найду, пока последние два кидайте.

- Лёха… - обращается ко мне Сергей. – Докидай эти два, ага?

- А ты?

- Меня сейчас стошнит, - сообщает он и исчезает где-то в толпе за спиной. Я пару секунд размышляю, не пойти ли за ним, все же другу плохо, но Игорь пожимает плечами и бросает свое любимое «Забей», которому я с удовольствием следую. Друга я потом найду, а сейчас две попытки, у меня-то со зрением никаких проблем, попаду без труда.

Наверное.

Потому что шариков как-то слишком много, похоже, в глазах двоится, и это довольно забавно. Смеюсь, тщательно прицеливаясь. Вон тот, розовый, сверкает в лучах фонаря, так и просится мне под руку. Или белый, соседний, он в центре, легко будет попасть. Однажды я видел, как девушка лопнула одним дротиком сразу два шарика, вдруг и у меня получится?.. Тогда и до бутылки с шампанским недалеко…

Занеся руку для броска и вытянув вторую вперед, чтобы получше прицелиться, я глубоко вдохнул, сосредотачиваясь…

- Ща заснешь, Лёха! – буквально на ухо бормочет Игорь, и я бросаю, чуть не падая по инерции вперед.

- Аааааааауууу! – звук оглушающий и пронзительный, откуда-то спереди. Сзади, из-за спины, громкий вдох толпы, похоже, что восхищенный.

- А? Я попал? – смотрю на шарики, но они вроде бы все целые, почему же такой ажиотаж?.. – Я не попал?

- Не то, чтобы совсем уж не попал… - отвечает Игорь, похлопывая меня по спине. – Просто не попал в шарик.

- А шампанское дадут?.. – не унимаюсь я, оглядываясь в поисках ведущего, и тут же вижу его, злого, как черт, матерящегося, как мой дядя Гена, еще и со слезами на глазах. Откуда-то сзади доносится ругань, женский голос разглагольствует о том, какая нынче пошла молодежь безалаберная, и что надо вызвать скорую.

Неужели Сереже настолько плохо, что нужен врач?

- Чувак, ты попал ему в задницу, - видя мое охреневшее лицо, шепчет Игорь на ухо. – В задницу тому парню, - и кивает на ведущего, стоящего у стенда с шариками, придерживающегося за него руками.

Присматриваюсь и вижу, что друг действительно прав: дротик с красным оперением торчит у него из правой ягодицы, изрядно привлекая внимание. В первый момент мне становится смешно – ситуация точно как в мультфильмах. Во второй момент приходит осознание, что в мультфильмах все не так критично. Дротик в заднице – это, между прочим, травма, которую нанес я лично.

- Ты снайпер, чувак! – продолжает Игорь. – Но теперь сматываемся отсюда!

- Щас, - фыркаю, переступая ленту, ограждающую аттракцион и подхожу к парню, все так же постанывающему от боли. – Я… я не хотел…

- Козел пьяный… - шипит он сквозь зубы, зло на меня глядя.

- Я не пьяный… Давайте, я вытащу, - обхожу его, становясь сзади. От вида дротика становится страшновато – это же минимум два сантиметра острия, не самого, к слову, тонкого!..

- Не трогай! – почти кричит он, дергаясь и вскрикивая снова. – Руки свои убери от моей задницы, скотина, и так уже натворил!

- Не трогаю, не трогаю, не трогаю! – убеждаю его, чуть ли не отскакивая в сторону. – Нормально все будет с твоей задницей! Как новенькая будет! Вон уже, похоже, врачи…

К нам действительно подходят двое мужчин в спецформе – совсем не белые халаты, как принято, а новые, красные, с большими нагрудными карманами. Парня кладут животом на носилки, поднимают, и я топаю рядом, как привязанный, назвавшись его другом. Пострадавший почему-то не возражает, только зло шипит, кидая на меня ненавидящие взгляды.


Поликлиника просто переполнена народом в это время, несмотря на то, что уже довольно поздно, пациентов здесь хоть отбавляй. День города означает не только концерт на площади и бесплатные шарики детям, это еще и пьяные купания в море, последствия которых заняли сейчас все свободные палаты и кабинеты. У кого голова об пирс разбита, кто руку сломал, прыгнув туда, где слишком мелко. Кто-то чуть не захлебнулся – это мне знакомо, сам бывал в подобной ситуации. Другой отравился некачественным алкоголем, еще один с ожогом от фейерверка.

А у кого-то дротик в заднице...

Парня заносят на второй этаж и оставляют там в холле, положив носилки прямо на пол, и идут за доктором. Любопытные посетители поликлиники пялятся на него, некоторые откровенно смеются, кто-то снимает задницу моей жертвы на телефон. Мне смотреть на это противно, потому сажусь рядом, закрывая собой предмет интереса, и тихо говорю, в который уже раз:

- Прости, а?

- Отвали, - точно тот же ответ, ничего нового.

- А как тебя зовут?

- Отвали…

- Саша?

- Отвали…

- Коля?

- Отвали.

- Дима?

- От-ва-ли.

- М-м… Артем?

- Женя! – взрывается парень, чуть приподнимаясь и тут же со стоном опускаясь обратно. – Только отвали!..

Я замолкаю, слегка краснея – очередной Женя в моей жизни, только один получал от меня в задницу член, а другой получил дротик.

Врач, женщина лет сорока, приходит нескоро, и действует очень быстро, спешит наверняка. Одним резким движением, даже не предупреждая, она вынимает злосчастный дротик, стягивает со смущенного Жени штаны и берется за баночку с перекисью. Пользуясь случаем, я осторожно перевожу взгляд на нанесенную мной рану, и тут же понимаю, что эта самая «рана» скорее всего просто душевная, потому что на попе парня только небольшое покраснение и след, как от иглы.

Отворачиваюсь снова, даю врачу спокойно делать свою работу.

- Все, готов, голубчик, - с кривой улыбкой произносит женщина, поднимаясь. – Пару дней поболит, а потом и не вспомнишь. Свободен.

- Спасибо, женщина, - я подскакиваю на ноги, облегченно выдыхая.

- А вы кто, молодой человек? Сопровождающий?

- Сочувствующий, - усмехнувшись, я помогаю Жене подняться. Тот, хотя и злится, но помощь принимает, опирается на мою руку.

Мы молча спускаемся на первый этаж, минуя людей у окошка справочной, выходим на улицу. Уже поздний вечер, почти ночь, но на набережной наверняка еще полно людей, до нее отсюда минут десять ходу. Не знаю, о чем думает мой новый знакомый, а я беспокоюсь о его шариках, мы ведь бессовестно оставили аттракцион, наверняка там все уже разворовали. У него, вроде бы, и помощника нет.

- Прости, Жень?.. – предпринимаю еще одну попытку, ведь чувство вины никак не желает меня оставлять.

- Иди ты, - вяло огрызается он. – Глаз-алмаз…

- Да ладно… Ничего не будет с твоим задом, все там нормально.

- А ты рассматривал? – с сарказмом спрашивает он.

- Любовался, - огрызаюсь невольно. – Шикарная попка, блин.

Он смотрит на меня как-то странно, и я понимаю, что сказанное было явно лишним. Попка у него действительно очень даже, как и он сам, несмотря на то, что тоже Женя. Простое лицо, карие глаза, всколоченные и не слишком длинные волосы. Обычный парень, я не обратил бы на него внимания, и на голубого не похож. Хотя, и я сам не похож, иначе бы друзей у меня явно не было.

- Я пошутил, - быстро проговариваю, надеясь, что он не сбежит прямо сейчас.

- Ты вообще тот еще шутник… - медленно отвечает он, и я понимаю, что убивать меня сейчас он не станет. Уже победа, хоть и небольшая.

- Да… прости, да?.. – виновато улыбаюсь. – Я - Лёша.

- Очень неприятно.

- Не взаимно.

- Я пойду, - сообщает он, отпуская мою руку, которую до этого продолжал сжимать прохладными пальцами.

- А шарики?.. – напоминаю, вдруг он забыл про свое место работы.

- Напарник разберется, - Женя вздыхает. – Он рядом на караоке работает.

- Тебя проводить?.. – с надеждой предлагаю, может, хоть так искуплю свою вину.

- Не надо! – как-то слишком резко отвечает он. – Сзади ко мне вообще не подходи!

И уходит, не слишком быстро и немного коряво, а я тупо стою на месте, ощущая, что от недавнего опьянения не осталось ни следа больше – я трезв, как стеклышко. И, похоже, снова запал на парня. Ни телефона его не взял, ни мейла, да он и не дал бы. Спасибо, что матом не послал такого криворукого меня.

Фигура Жени уже скрылась за поворотом, и тут в моем мозгу, словно лампочка в комиксах, вспыхивает гениальнейшая мысль. Развернувшись, я бегу обратно в поликлинику, довольно улыбаясь.


Вечер следующего дня наступает как-то неожиданно, хотя именно его я жду сильнее, чем зачета по правоведению в прошлую среду. По набережной за сегодня успел прогуляться уже четырежды, но знакомых лиц, как и задниц, там нет, слишком рано для взрослых развлечений, и все шарики с дротиками сейчас направлены на детскую аудиторию, в подарках там не шампанское, а игрушки поменьше призового слона.

Место, где работает Женя, пустует, но я терпеливо жду, сидя на лавочке неподалеку.

И он приходит, с напарником или другом, расставляет ящики, стенд с шариками, которые достает из плотного мешка. Ограждающая лента, вывеска со стоимостью аттракциона, тот самый слон сверху на коробке с шампанским. Наконец-то.

- Давайте шарики!

- Дро… Ты!!! – узнавание зажигает глаза Жени опасным огнем. – Ану, вали отсюда, снайпер пьяный!

- Сегодня я трезв! – торжественно объявляю, разводя руками. Трезв, и в таком состоянии Женя начинает мне еще больше нравиться, значит, все правильно. – И в качестве извинения я выиграю для тебя слона.

- Смелое заявление, - усмехается, уже не сердится совершенно, но все еще недоволен.

- Так и есть, - киваю, потирая руки. – Тем более, у меня сегодня дополнительная попытка, - достаю из кармана еще один дротик, красный, забранный мной вчера из поликлиники. – Это мой счастливый.

Лицо ведущего слегка бледнеет, рука невольно тянется к заднице, но останавливается на полпути.

Улыбнувшись, я отвожу руку для первого броска:

- Ты только попой больше не поворачивайся, Жень.

@темы: Снайпер, Оглавление, Моя работа: Проза, Мини