АВЕРС
У каждого человека есть дата рождения и дата смерти. А между ними - черточка длиною в жизнь. | Бета: Lonescream |
| Рейтинг: PG-13 |
| Жанры: Джен, Слэш (яой), Ангст, POV, AU, ER (Established Relationship) |
| Предупреждения: Смерть персонажа |
| Размер: Мини |
Работа написана для
Darria*по выбранной ею
картинке.
От автора: Пожалуй, совсем не то, чего от меня ждали.
Я знаю об этом уже много дней, я осознаю это каждой своей клеточкой. Сидящий рядом Лир тоже знает, его молчаливое сочувствие льется на меня невидимым потоком, но от этого становится только хуже. Не упрек, не страх, а слабое подобие сожаления, заставляющее меня испытывать вину, которая мне не принадлежит. Даже растрепанный после сна Хэль понимает, что мне пора – в его рыжеволосой голове эта мысль поселилась совсем недавно, мы с Лиром никогда не любили портить ему настроение.Мне пора уходить.
Я знаю об этом уже много дней, я осознаю это каждой своей клеточкой. Сидящий рядом Лир тоже знает, его молчаливое сочувствие льется на меня невидимым потоком, но от этого становится только хуже. Не упрек, не страх, а слабое подобие сожаления, заставляющее меня испытывать вину, которая мне не принадлежит. Даже растрепанный после сна Хэль понимает, что мне пора – в его рыжеволосой голове эта мысль поселилась совсем недавно, мы с Лиром никогда не любили портить ему настроение.
Но мы все так же сидим, не двигаясь с места, ютясь в одном одеяле на троих, раздетые почти полностью, старающиеся сохранять привычное выражение лица, словно говорящее, что все в порядке – кому? Кроме нас в квартире никого, даже лохматый безымянный кот смылся через открытую форточку еще прошлым вечером.
- Аверс, - Хэль зовет меня по имени, и я стараюсь не напрягаться, но невольно представляю, как он снова будет просить остаться еще на день, на неделю, навсегда. Именно этим Хэль бередил мне душу последние несколько суток, и я бы сердился, если бы не видел, насколько ему тяжело. Даже волосы у рыжеволосого чудовища, казалось, потемнели от вырванных с корнем нервов.
Молча поднимаю на него взгляд и чувствую, как пальцы Лира, моего родного брата, сильнее сжимают ладонь, словно желая поделиться силами.
Хэль сглатывает, судорожно дергается кадык на тонкой шее, он не может произнести ни слова, чтобы не разреветься. Этот сценарий тоже был пройден вчера, поэтому он сдерживается, зная, что мы с Лиром не любим слез. Но ему только семнадцать, и я чувствую себя тираном, когда мой жесткий взгляд встречается с его затравленно-испуганным.
- Все будет нормально, рыжик, - мой тон необычно теплый, от него у Лира сжимается сердце – я почти ощущаю это через наше прикосновение. Мы с близнецом всегда замечательно чувствуем друг друга.
Мы все одинаково сильно хотим верить этим словам, но каждый по-разному ощущает их лживость.
- С тобой же остается Лир, - я улыбаюсь и, не сдержавшись, прикасаюсь губами к виску брата – это вместо слов. – Он почти моя копия.
- Только немного ниже, - выдавливает из себя Хэль.
- На два сантиметра, - Лир кивает головой. Он младше меня на считанные минуты, если бы рядом не было рыжика, он бы точно разрыдался, а так ему приходится корчить из себя сильного. Теперь эта роль прилипнет к нему до моего возвращения. Это надолго, если не навсегда.
Хочется пошутить, в иной раз я обязательно сыронизировал бы об этих сантиметрах, но только не сейчас, ребята не поймут в их нынешнем состоянии. Я даже удивляюсь, как мне самому удается остаться спокойным и рассудительным, в то время как с двух сторон надвигаются бури эмоций, почти одинаковые, а оттого словно помноженные вдвое.
- Да, - Хэль выдыхает, краткосрочный приступ волнения немного поутих. - Но дело не в том, кто остается.
Я понимаю без продолжения. Лир, к сожалению, тоже, его пальцы на моем запястье сжимаются крепче. Он не может ехать, его не взяли из-за астмы, в медицинской карточке стоит красная печать «Не допущен». Вначале Лир хотел поехать со мной нелегально, но я его отговорил, мотивировав отказ тем, что кто-нибудь должен оставаться с рыжиком. Неизвестно, чья задача окажется сложнее.
- Ладно вам, - с напускной строгостью хмурю брови. - Это ведь не настоящая война, а всего лишь больница в тылу. Я не солдат, я медик. До линии фронта многие километры. Максимум, что грозит мне – упасть в обморок от вида чьей-то крови, а этого не случалось уже лет шесть.
Голос строгий и уверенный, я не даю им возможности спорить. Беру безвольную руку Хэля и вкладываю ее в ладонь брата, целую сцепившиеся пальцы двух самых главных в моей жизни людей. Это конец разговора, окончание вечера и финал нашей непродолжительной совместной жизни. Они понимают это лучше меня самого.
Я не повторяю им, что нужно заботиться друг о друге и не слишком грустить. Я не напоминаю, что буду писать письма каждый день. Все это было произнесено уже не один раз, незачем гонять слова по кругу.
Вместо этого я притягиваю Хэля к себе и целую его в губы. Не вижу, но чувствую слезы, невольно скатывающиеся по его щекам. В этом поцелуе нет ни страсти, ни нежности, только обнаженное отчаяние пополам с горечью разлуки.
Лир касается губами моей шеи, легко, но ощутимо, на прощание. Медлю секунду, зафиксировав этот момент в памяти, и отстраняюсь от обоих, решительно поднимаясь на ноги. Их руки до сих пор соединены, пальцы сжаты так, что не разорвать. В их сцепленных ладонях находится вся моя жизнь.
Мне пора уходить.
Аверс Фредерик Фрэа
(20 VI 1989 – 12 IX 2013)