ЕГО ВЫБОР СДЕЛАН
Автор: Solter
Бета: Deserett
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R (за общую жесткость ситуации)
Жанры: Гет, Драма, Психология, Повседневность, POV
Размер: планируется Мини
Описание: Киев, Евромайдан. Поперек улицы стоит оцепление "Беркута", а на находящиеся напротив баррикады поднимается девушка с плакатом: "Выйду замуж за беркутовца, который перейдет на сторону народа".
От автора: Фото-вдохновитель: здесь.
В тексте использованы слова из песни К.Легостаева "Его выбор сделан".
Автор не лезет в политику. Автор пишет рассказы.
Часть 3.
читать дальше
Время пришло - теперь выбирай:
Белое, черное, ад или рай,
Прочь убежать
Или в битву ввязаться смело?
Страшно, когда стоишь у черты,
А за чертою такой же, как ты,
Только с огнем в глазах -
Его выбор сделан.
Белое, черное, ад или рай,
Прочь убежать
Или в битву ввязаться смело?
Страшно, когда стоишь у черты,
А за чертою такой же, как ты,
Только с огнем в глазах -
Его выбор сделан.
Происходит то, чего я опасался: информация о моём поступке попадает в прессу. Было бы удивительно, если бы этого не произошло, ведь случившееся своими глазами видели по меньшей мере десять человек. Потом новость передавалась из уст в уста, кто-то написал об этом в социальных сетях, слух подхватили, деформировали, прикрепили к картинке и отправили гулять по Интернету дальше.
Вскоре мной начинает интересоваться телевидение, корреспонденты отыскивают очевидцев и просят найти меня, но я натягиваю одолженную шапку пониже на лоб и теряюсь среди толпы совершенно в другой части Майдана, поэтому журналисты уходят ни с чем. За исключением интервью с Михаилом, как я позже узнал. К его чести, он всего лишь выложил факты и не назвал даже моего имени, за что я благодарен.
Позже я объясняю разочарованной Даше, что плохо себя чувствовал, она мне верит. Мы проводим много времени вместе, она перевязывает мне голову каждый вечер, прежде чем уехать домой. В палатке она спать не остаётся, живёт под Киевом, и её мама очень за неё переживает. Всякий раз, когда я остаюсь один, мне кажется, что больше она не вернётся, но Даша приезжает с самого утра и всегда первым делом ищет меня.
- Давай съездим ко мне, - предлагает она через пару дней. – Я рассказала о тебе маме, она хочет познакомиться.
- Даже не знаю, - признаюсь я, потирая мерзнущие руки. – У меня совсем нет денег.
До этого отсутствие финансов меня не смущало, ведь еду здесь нам раздают бесплатно, а больше нужды ни в чем особо нет: сплю в палатке с мужиками, в чьем-то спальнике, греюсь возле костров, разведённых в металлических бочках, себя занимаю тем, что помогаю, где могу. Здесь есть чем заняться: от заготовки топлива до уборки мусора – его собирают в мешки и оттаскивают туда, где машина сможет забрать. Деньги до этого момента мне были не нужны вовсе.
- Всё осталось там, - неопределённо киваю в сторону баррикад, за которыми по-прежнему стоит оцепление.
- Ничего страшного, мы же понимаем, как тебе нелегко, - она кладет руку мне на предплечье, я не чувствую прикосновения из-за одежды, ощущаю только её вес. – Это не проблема. Поедем сегодня? Примешь нормальный душ, поспишь на нормальной кровати.
Звучит это так заманчиво, что я соглашаюсь. С мытьём здесь определенно есть трудности, поэтому от теплого душа я просто не могу отказаться, как и от возможности познакомиться с её родителями.
Даша в самом деле мне нравится, она общительная и улыбчивая, неунывающая и заботливая. Я замечаю, что ко мне она относится теплее, чем к остальным, но я по-прежнему не нахожу в себе сил поговорить с ней откровенно насчет наших отношений. Хотя о чём говорить?.. Мы знакомы всего несколько дней, пускай многое успели узнать друг о друге за это время. Она моложе меня на семь лет, я не уверен, нужен ли ей такой мужчина, я не знаю даже, встречается ли она с кем-нибудь!
Мы договариваемся выехать в восемь вечера, и она убегает на баррикады, посмотреть, что происходит, а я остаюсь у палатки – смотреть на «Беркут» совсем не хочется, пускай сейчас тут стоит совершенно иная группа.
Когда я прохожу среди палаток, на меня смотрят. На мне до сих пор форма «Беркута», но саму надпись Даша замазала чёрной краской из баллончика, а нашивки мы вместе отпороли, повязав мне на плечо сине-желтую ленту. Такие здесь у каждого второго – на одежде, на вещах, повсюду.
Взгляды, которые я на себе ловлю, по большей части любопытные. Ещё много подозрительных и недоверчивых, остальные равнодушные – эти я люблю больше всего. Мне подсознательно кажется, что многие видят во мне врага, ждут какого-то подвоха, поэтому не спешат заводить со мной разговор. Но в течение дня за работой приходится общаться волей-неволей, и тогда настороженность у собеседников проходит, они задают вопросы: почему я так сделал, как я смог решиться, что меня теперь ждёт. От этого я сам задумываюсь, но будущее видится исключительно в серых тонах.
Лучом света представляется Даша, девушка, которая заставила меня изменить всю жизнь. Для меня это так странно, что я всё ещё не могу поверить в собственный поступок, и это заставляет ещё сильнее ценить каждый момент, проведённый с ней.
Я нравлюсь её маме, мы легко находим общий язык. Это привлекательная, но строгая женщина, надевающая очки, когда усаживается перед телевизором. Она религиозна, в углу комнаты висят три иконы среднего размера, а у её кровати на тумбочке лежит стопка книг о святых апостолах. Дашина двухкомнатная квартира кажется мне очень уютной и теплой, я добрых полчаса рассматриваю книги в книжном шкафу и статуэтки на единственной полке над столом. Мы с Дашей спим на разных кроватях, но в одной комнате, и я чувствую себя счастливым.
Утром я звоню с их телефона маме, а потом мы вместе едем обратно на Майдан, чувствуя, что стали ещё ближе друг к другу.
Время идёт, мороз крепчает, а ситуация усугубляется. Люди с Майдана захватывают несколько государственных учреждений, которые находятся рядом, многие теперь ходят ночевать туда и спят прямо в коридорах, на коврах, накрываясь чем придется. Потом начинаются стычки между митингующими и «Беркутом», с каждым разом они становятся все жестче, а потом их уже можно без зазрения совести назвать жестокими.
Я не вмешиваюсь. Я крепкий мужчина с хорошей боевой подготовкой, но я просто не могу драться с людьми, среди которых мог бы находиться я сам. Да и Даша просит меня не вмешиваться, она говорит это, крепко сжимая мою руку и больше не улыбаясь. Поэтому я остаюсь охранять захваченный дом, стою на «посту», размышляя о том, как бы я чувствовал себя сейчас, если бы все еще был бойцом «Беркута», носил шлем и вынужден был сейчас по-настоящему воевать с людьми. Я не могу решить, потому что нынешний я уже совсем не тот, что раньше.
Утром у нас много пострадавших, Даша присоединяется к девушкам во врачебной палатке и по мелочи им помогает, а я таскаю с остальными мешки с песком для сооружения новой баррикады. Внутренне меня трясет, я чувствую себя активным участником событий, несмотря на то, что ничего не сделал в этих стычках. Я вижу, что творится вокруг, и понимаю, что люди находятся в постоянной опасности. Мне хочется забрать отсюда Дашу, увезти её подальше... Куда?.. Возможно, к маме под Днепропетровск.
- Андрей, - Даша кладет руки мне на плечи. У неё тёмные круги под глазами, немного покрасневший от мороза нос и очень холодные пальцы. Я беру её ладони в свои и согреваю. – Можно я кое о чём попрошу тебя?
Мне не нравится её вопрос, не думаю, что просьба придется мне по вкусу.
- О чём?
- Выйди на сцену…
- Нет.
- Выйди на сцену и поддержи их!
- Нет, Даша.
- Ты покажешь им, что люди по ту сторону баррикад - тоже украинцы! Андрей, ты можешь многое изменить, твои слова будут важными, это то, что сейчас нужно. Всего лишь выйти и сказать! Они все видели тебя, бывшего «беркутовца», рядом! Ты же понимаешь, что...
- Даш, - мне наконец удается прервать её, - ты же помнишь, я говорил, что не хочу этого. Я не такой уж герой, каким ты меня считаешь, я обычный человек.
- Обычный... Но ты же перешел на нашу сторону...
- Да. Ради тебя, - признаюсь в этом впервые, пристально глядя в её лицо. Секунду она сомневается, а потом тихо смеётся и обнимает меня, утыкаясь лбом в грудь.
- Тогда сделай что-то серьёзное ради меня еще раз.
Я понимаю, что не могу отказать ей, несмотря ни на что.
Новость о том, что в три часа дня я буду выступать со сцены, разносится по лагерю со скоростью света. Интернет помогает узнать об этом всем остальным, поэтому к означенному времени в лагере не протолкнуться, моих слов ждет огромная толпа людей, среди которых наверняка полно журналистов. За полчаса до «часа икс» я сижу в одной из палаток вместе с Дашей: мне нужно обдумать предстоящую речь, но мысли вертятся только вокруг девушки.
За последнюю неделю, когда на Майдане стало в самом деле опасно, все её подруги разъехались по домам, и, я считаю, поступили правильно. Мама Даши часто звонит и тоже просит вернуться насовсем, а не просто приезжать на ночёвку, но она не собирается следовать этим советам. Рьяно доказывает, что здесь необходим каждый, апеллирует к тому, что по всей Украине уже поднимается народ.
Мне это кажется безумством, а она считает происходящее шагом вперёд.
Предстоящий подъём на сцену видится мне восхождением на эшафот, до которого осталась всего минута. Когда я встаю, Даша тоже оказывается на ногах, она взволнована, ее глаза сверкают совсем так же, как тогда, на баррикаде, когда она впервые посмотрела на меня. Теперь она подходит, обнимает, а потом проводит пальцами по моей небритой щеке и целует в губы.
Это наш первый поцелуй. Ее глаза закрыты, она не отстраняется, даже когда меня зовут с улицы. Я кладу руки на её талию и прижимаю к себе так крепко, как хотел уже давно. Сейчас – я понимаю – всё происходит именно так, как мы оба давно хотели.
- Андрей, уже три! – еще громче зовут снаружи, и я разрываю поцелуй.
- Даша...
- Родной, тебе пора, - она легко целует в губы ещё раз, поправляет на мне шапку и сине-желтый шарф.
- Даша, ты выйдешь за меня?
Она прижимает руки к лицу и тихо, непонятно всхлипывает, зажмуривая на миг глаза. Это момент, когда я словно вишу в невесомости, готовясь либо свалиться камнем в бездну, либо воспарить к небесам. И она бросается мне на шею, смеётся счастливым и искренним смехом:
- Выйду, Андрюша! Я согласна!
Я целую её ещё раз, а потом птицей взлетаю на сцену, больше не кажущуюся мне эшафотом.
3 года спустя
Мы гуляем по набережной Днепропетровска, взявшись за руки. На наших пальцах обручальные кольца, довольно простые с виду, но громадные в своей символической значимости для нас с Дашей. Мы устроили свадьбу в апреле 2014-го, во время цветения яблонь.
- Как насчет Праги? – спрашивает она, останавливаясь возле скамейки, но не садясь на неё. – Мы можем поехать туда на какой-нибудь фестиваль пива, как думаешь? Они же постоянно там проходят.
- Пускай будет Прага, - соглашаюсь, ведь мне все равно, куда ехать, лишь бы вместе с ней.
Тем более, что в городе любви – Париже – мы уже побывали в наш медовый месяц. Упрощение визового режима открыло целый горизонт возможностей, которыми украинцы незамедлительно начали пользоваться.
- А когда поедем в Киев? – снова задает она вопрос.
- Можно на следующие выходные. Хочешь пройтись по Крещатику?
- Не только, - Даша улыбается, снова берёт меня за руку, покручивая золотое колечко на пальце.
Я забрал её с Майдана сразу же после своего непродолжительного выступления на сцене. Как я и предполагал, моя речь вызвала небывалое осуждение со стороны толпы, ведь я предлагал им прекратить захват прилегающих к площади улиц и сооружений, остановить провокации «Беркута» и пойти на переговоры с властью. Я налегал в основном на то, что только мирные переговоры и компромиссные решения способны сдвинуть ситуацию с мёртвой точки, на то, что не обязательно умирать и калечиться ради того, чего можно достичь иными путями.
О, конечно, меня не поняли. Называли продажником, слугой режима и многими словами пожестче этого. В глазах митингующих моя персона из героической превратилась в антинациональную, газеты взорвались комментариями.
Мою мысль поняли единицы, но мне было плевать. На моей стороне оставалась Даша, которая встретила меня у сцены, с которой я уехал домой. Сначала – к ней, потом – ко мне.
А в итоге моё выступление, на которое полагались такие надежды, которое в последствие цитировали все, кому не лень, придавая словам самое абсурдное значение, ни на что не повлияло.
И я наконец освободился полностью.
- Андрюш, я замёрзла, - Даша прячет свою руку вместе с моей в карман, отвлекая от мыслей. – Приглашаю тебя в кафе.