Solter
ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ
Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр
Глава 10. Pov Ваня
Больничные стены надежно окружали меня со всех сторон, когда я окончательно пришел в себя. Я открывал глаза и раньше, видел собственную комнату, держащую меня за руку маму, каких-то людей, задававших вопросы ей и успокаивающих ее. Врач в светлом халате спрашивал о чем-то и меня тоже, но слова я не воспринимал, только тембр голоса – он был низкий, успокаивающий, а после выпитой таблетки я и вовсе уснул, не обращая внимания ни на что...Больничные стены надежно окружали меня со всех сторон, когда я окончательно пришел в себя. Я открывал глаза и раньше, видел собственную комнату, держащую меня за руку маму, каких-то людей, задававших вопросы ей и успокаивающих ее. Врач в светлом халате спрашивал о чем-то и меня тоже, но слова я не воспринимал, только тембр голоса – он был низкий, успокаивающий, а после выпитой таблетки я и вовсе уснул, не обращая внимания ни на что.
Боль просто душила, от нее невозможно было избавиться. Боль не физическая, а душевная, страх от осознания того, что со мной произошло. Что-то словно сжимало внутри меня то ли душу, то ли сердце, то ли просто внутренности – разницы не было, мне просто хотелось впиться зубами в подушку, чтобы подавить рыдания. Часто я так и делал, только тихо постанывая и стараясь успокоиться, пока это ощущение немного не отпускало.
С тех пор я спал много и часто. Словно какой-то разленившийся кошак – просыпался, чтобы поесть под присмотром матери, потом просил ее уйти, лежал, слушая музыку в наушниках, засыпал снова. Иногда меня будили врачи, проводили обследования, некоторые аспекты которых показались бы мне неприятными и унизительными, если бы я не воспринимал все настолько вяло и флегматично. Похоже, это было действием таблеток, потому что когда они стали давать мне их всего лишь один раз вместо трех, дела пошли гораздо хуже.
Меня снова пробивало на слезы. Раньше я никогда не был плаксой, потому и сейчас старался сдерживаться, поддаваясь порывам только в одиночестве, чтобы не расстраивать маму. Она тоже при мне пыталась быть веселой, убеждала, что теперь все будет хорошо, но по ее припухшим и покрасневшим глазам сразу понятно – плачет.
Дня через три она заговорила про суд, и о том, что мне обязательно надо присутствовать на процессе. Мол, она так просто этого не оставит, и без победы мы из зала суда не уйдем, будем бороться, чтобы все по справедливости. Я видел, что подготовка к судебному заседанию отвлекает мать от переживаний, но самому мне было абсолютно все равно. Жизнь словно преломилась, что-то важное обрушилось и исчезло, но я никак не мог понять, что же это такое.
Хотя, не скрою, перспектива суда одновременно воодушевляла меня и пугала. Только один вопрос, который не давал мне спокойно спать ночами – что будет дальше?..
Выходные наступили как-то чересчур быстро. Физически в пятницу я чувствовал себя нормально, ничего не болело, только левую руку я все еще не мог сжимать в кулак, не поморщившись. Доктора оформили справку, мать забрала машиной домой, я ехал, нервничая перед встречей с Мирославом, но в квартире меня ожидал другой сюрприз – Васька с мамой и праздничный ужин по поводу моего возвращения. По правде говоря, я был этому не совсем рад. Точнее даже – совсем не рад, потому что, глядя этим людям в глаза, я понимал, что они знают все, что мне пришлось пережить, и жалеют меня. Никакая жалость мне не нужна, я бы предпочел вообще провести этот вечер в одиночестве, как и большинство предыдущих, а не сидеть за общим столом, дегустируя все эти вкусности. К счастью, от меня никто не требовал активного участия в разговоре, а мама намеренно пыталась выбирать максимально безопасные темы.
С Васей мы в тот вечер толком и не поговорили, так, перекинулись парой слов в качестве приветствия и прощания. Друг на меня редко поднимал глаза, видимо, очень смущаясь, хотя это меня и не волновало. Общаться не хотелось даже с ним.
А Мирослава не было. Хоть один плюс в этой проклятой пятнице.
***
На выходных меня охватил ажиотаж предвкушения. Мама носилась с какими-то документами, звонила адвокату, ее глаза блестели азартом, имя которому – жажда мести. Она почти не плакала больше, тем более, что я решил спать с ней в одной комнате: находиться в своей собственной было довольно сложно, воспоминания не отпускали, и когда я днем попробовал там заснуть, видел просто жуткие сны.
Утром в воскресенье мне позвонил Васька и сказал, что скоро за мной зайдет. На это тоже было наплевать, но пускай заходит, будет повод не общаться со Славой еще больше. Пока я его не видел и не слышал, все было в порядке, но думать об этом парне лучше не надо – меня начинает трясти. А о его отце я вообще не вспоминал, все, что было с ним связано, мозг просто блокировал. Тем более, что в квартире не было ни одной его вещи - мама постаралась, не оставив ни одежды, ни фотографий, ни его книг, которые раньше захламляли половину пустующего обычно стола.
Оказавшись в квартире Васи и выпив первую чашку чая, я тут же начал нервничать. Во-первых, завтра суд. Во-вторых, Вася знает. И тоже смотрит на меня с этим дурацким сочувствием, с жалостью, за что я готов его растерзать на куски прямо тут. К его счастью, говорить что-либо по этому поводу друг не стал, и мы весь день только и делали, что жрали и смотрели кино на компьютере, делая вид, что все в порядке, что все как раньше.
- Как ты вообще?.. – уже под вечер, когда мы выходили на улицу, задал он вопрос, который явно вертелся на языке весь день.
- Да в порядке, - ложь. Я не смотрел в глаза Ваське, вообще в его сторону не смотрел, да и тон был таким равнодушным, что он ничего больше и не спрашивал. А я шел, засунув руки в карманы, сжимал пальцами тот самый газовый баллончик, не сумевший меня спасти, и почти физически ощущал, как мы с Васей отдаляемся друг от друга. Аж мороз по коже… или это просто от холода?..
- Завтра встретимся, да?..
- Угу, завтра… - все так же не глядя в его сторону, ответил я, мрачнея еще больше, ведь завтра суд, и Вася на нем тоже будет присутствовать. А значит, ему придется узнать абсолютно все, все подробности, всю подноготную прошлого понедельника. И как мы будем общаться после этого…
Что вообще будет после этого?..
Над этим вопросом я невольно всерьез задумался ночью, когда лежал в кровати рядом с мамой. Закутался в отдельное одеяло чуть ли не с головой, вставил в уши наушники, сделав музыку не очень громкой, чтобы звучала фоном ко сну, но спать так и не смог. Таблеток мне уже не полагалось, молодой организм, как выразился мой врач, должен справляться дальше самостоятельно, а он отчаянно этого не хотел.
К третьему часу ночи я пришел к определенным выводам. Я не хочу видеть никого из своего прошлого окружения, особенно Ваську, потому что он – знает. Его мать тоже знает, а тетя Оля та еще сплетница, так что к концу новогодних каникул каждая собака в нашем районе будет в курсе. Да и только ленивый не наблюдал скопления машин скорой помощи и полиции возле этого подъезда. Пенсионеры здесь не знали о случившемся, но выдумывать они все горазды, и их фантазии могут оказаться даже хуже реальности.
Что Ира скажет…
Зажмурившись, чтобы сдержать предательски навернувшиеся на глаза слезы, я вдруг с невероятной ясностью осознал, что все уже никогда не станет так, как прежде. Школа, дом, друзья – все изменится, потому что я сам изменился, хотя пока еще не понимал, как именно. И мне даже на Иру плевать, как и на одноклассников, на тех, кого называл приятелями и друзьями. Только про Васю я еще думал по-прежнему, но и этой дружбе скоро придет конец.
С этим придется как-то мириться уже с понедельника.
***
Перед судом я почти не волновался, потому что мы все – и я, и мама, и даже Слава, хотя о нем я старался не думать, - были уверены, что правда на нашей стороне. Я первым давал показания, стараясь не смотреть на молчавшего Андрея, который сидел за столом ровно напротив. Сам я ничего не рассказывал, только отвечал на умело поставленные вопросы нашего адвоката, это было гораздо проще и удобнее. После моих показаний я вообще попросил выйти, и меня, к счастью, отпустили - судебный пристав, отворив дверь в комнату для отдыха, сообщил, что до конца заседания я могу оставаться там.
Ожидание продлилось недолго, и в течение всего лишь часа за мной вернулся тот самый мужчина в форме, провел в фойе, где уже стояла мама, разговаривающая с адвокатом, чьего имени я не запомнил, и Слава. Последний меня не видел, стоял, глядя в окно с такой физиономией, словно его отправляют на каторгу. Я усмехнулся, видя это - естественно, папашу ведь наверняка посадили, и теперь они уже не скоро увидятся. Вот и стоит, грустит.
Мы возвращались домой в одной машине, мама оживленно о чем-то говорила, предлагала варианты празднования Нового Года, но мне было на это наплевать, так что я по большему счету все время молчал. Отвечал Мирослав, но тоже довольно сдержанно, видно было, что ехать во всякие пансионаты или шикарные рестораны с ночной программой ему тоже не хотелось. В итоге они остановились на спокойном домашнем ужине, после чего в мою голову закрались нехорошие мысли, озвучивать которые при Славе я стеснялся.
Впрочем, остаться наедине с мамой удалось довольно скоро, когда она отправила его с какими-то документами в офис – совладелец должен был поставить свою подпись еще в этом году, чтобы отправить эти бумажки каким-то там партнерам.
- Мам, скажи, - я хотел начать издалека, но придумать что-то лишнее совершенно не получалось. Голос оказался слегка хрипловатым, это удивило меня, но потом я вспомнил, что уже часа два как не произнес ни слова. – Слава что, так и будет у нас жить?
Вопрос ей не понравился, это было понятно по недовольно поджатым губам и взгляду, который был направлен куда угодно, только не на меня.
- А где ему еще жить? – наконец раздался ответ. – Да, он будет жить у нас. Андрей за решеткой на ближайшие шесть лет, родственников у них нет. Я же не могу выгнать мальчика на улицу… Да я и не стала бы.
- Почему это? – я начал злиться, хотя и старался ничем себя не выдавать. Не представляю, как она может говорить такое после того, как его отец надо мной надругался! Мирослав – его сын, те же гены, он такой же! Это все равно что оставить жить здесь самого Андрея!
- Потому, Ваня. Слава помогал мне все время, пока ты был в больнице. Он очень многое сделал для нас с тобой, ты даже не представляешь…
- Все я представляю! – выкрикнув, я оборвал ее буквально на полуслове. – Если бы не он, вообще ничего этого бы не произошло! Он во всем виноват, он, он, он! А ты, похоже, еще и благодарна этому уроду! Да как ты можешь! Я - твой сын, а не он! И я хочу, чтобы его не было ни в моей спальне, ни в нашей квартире, ни, черт возьми, вообще в этом городе!
- Прекрати! – ее голос прозвучал довольно жестко, сколько себя помню, никогда со мной так не разговаривали мои родственники. – Не неси чушь, Иван. Если бы Слава не помогал мне все это время, я не справилась бы сама. Он даже работу оставил, чтобы ездить с документами и делать что-то в доме! Хотя мог бы плюнуть на все, ты понимаешь? Мог, и не плюнул! Кто бы еще поступил так на его месте? Да он святой человек! Ты благодарить его должен!
Махнув рукой, я оставил ее одну, закрывшись в ванной, боясь, что наговорю уж слишком много грубых слов в ответ на весь этот бред. Наверняка ведь мама не врала, и Мирослав действительно помогал ей, другой вопрос – зачем он все это делал, не из чистого ведь благородства. Он остается здесь жить – выгода неоспорима, жилье в Москве довольно дорого снимать, ему не потянуть. И разве он работал вообще?.. Только в универ ездил да гулял где-то по вечерам.
Ну ладно. С матерью спорить – себе дороже, у нее такая деловая хватка, что я с ней не потягаюсь. Да и если все пойдет так, как я хочу, после зимних каникул о Мирославе можно будет забыть. А уж эти две недели я постараюсь потратить на то, чтобы он переосмыслил приоритеты…
***
Половину следующего дня я почти не выходил из родительской комнаты и, как обычно, ничего не хотел делать. На маму я обижался, ужасно неприятно оказалось понимать, что какой-то Слава, которого она знает меньше полугода даже, дорог ей точно так же, как я. Всегда будучи единственным ребенком в семье, я совершенно не привык делить внимание с кем-нибудь еще, и мне тяжело было слышать, как они разговаривают на кухне, свободно и беспечно, словно он действительно мой брат.
В четыре часа, когда из-за плохой погоды уже начало темнеть, мама уехала в торговый центр, как она выражалась – пополнить запасы продовольствия, но я-то знал, что на самом деле она едет за подарками, каждый год одна и та же фраза, мама слишком деловая, чтобы успеть купить что-нибудь заранее. Мы с Мирославом впервые за долгое время остались наедине друг с другом, я тут же напрягся, ожидая, что он захочет поговорить, но парень просто уселся за ноутбук и почти не обращал на меня внимания.
Оказавшись в относительном одиночестве, я поел конфет, найденных на кухне, и уже подумывал, как бы мне отвлечь Славу от дел, чтобы прояснить некоторые моменты, с которыми родная мать меня слушать не захотела, но от мыслей отвлекла резкая и неожиданная трель дверного звонка.
Гостей я не ждал, у мамы свои ключи, и у меня внутри все похолодело в ту же секунду. В голову полезли отвратительные мысли о том, что это вернулся Андрей – не знаю, каким образом, но я чуть ли не наяву видел, как он стоит на лестничной клетке, давит пальцем на звонок и пошатывается от выпитого. Не дождавшись повторной трели, я шмыгнул в родительскую спальню, плотно закрыв дверь, и уже оттуда услышал, как проходит по коридору Слава, направляясь к двери.
- Э-э-э, привет… - женский голос, едва слышный, так что мне сложно понять, кому он принадлежит. – Я к Ване, он дома?
- Не знаю, может, ушел. Сейчас гляну, - спокойно отозвался Слава, и через пару секунд дверь в спальню, где я трусливо прятался, отворилась. Я протестующее замотал головой, давая понять, что никакого Вани дома нет, и вообще он никогда тут больше не появится. Голова Мирослава из дверного проема исчезла, я облегченно выдохнул, уже почти не вслушиваясь. – Извини, нету.
- А когда придет?.. – дверь Слава прикрыл неплотно, так что теперь слышимость улучшилась, и я понял, что ко мне наведалась Ира, та самая, которую я еще не так давно собирался трахнуть. Странно, сейчас она была мне совершенно безразлична. – Я его на вечернику хотела пригласить…
- Может, вечером. Может, завтра придет. Может быть, уедет с мамой на неделю.
Брови мои невольно поползли вверх – оригинально врет. Да и немного удивляет то, что он вообще меня послушался, и то, что изначально пошел проверять, наверняка же отлично знал, что я никуда не выхожу из дома. Что это: забота обо мне или желание казаться лучше, чем он есть на самом деле?
- А-а-а… - голос Иры звучит разочарованно. – Тогда, может быть, я подожду его тут?..
Мысленно взвыв, я обхватил голову руками, посылая ментальные сигналы Славе, чтобы он спровадил гостью как можно скорее, ведь если девушка останется ждать, то мне и из комнаты выйти будет нельзя, чтобы себя не выдать.
Общаться с кем-либо мне совершенно не хотелось. Я с трудом открывал рот даже для разговора с мамой и Васькой, последний сегодня звонил несколько раз, но я попросту не брал трубку. А Ира зачем пришла – уже знает, или что?.. Про вечеринку, скорее всего, неправда, я же следил за Иркой с начала учебного года, и видел, что она не особо любит подобное времяпровождение.
- Не думаю, что это будет очень удобно, - с явно напускным сожалением проговорил Мирослав, вызвав у меня торжествующую улыбку. – Вот-вот вернется теть Лена и мы с ней будем заняты, - улыбка померкла так же быстро, как и появилась.
«Мы с ней». «Мы». Это он о моей матери говорит. Они с ней будут заняты…
Это совершенно точно была ревность, и сейчас я готов был выбежать из комнаты, явив себя миру и Ире, и вцепиться пальцами в его горло, лишь бы он больше никогда в жизни не произносил такого «мы».
Сжав кулаки, я сидел, почти не дыша, пока в коридоре девушка выражала свое сожаление и извинялась за неожиданный визит. Щелчок замка и приглушенные шаги Славы дали понять, что опасность миновала, но выходить я пока не спешил, боясь наткнуться на него в кухне – разговаривать по-прежнему не хотелось. Я все еще опасался, что могу сорваться и накричать, а потом еще и скатиться в истерику – обычно такого со мной не происходило, но в этот раз я мог сорваться.
Но Слава пришел ко мне сам, примерно через десять минут и с дымящейся кружкой в руках, чем вызвал в моих мозгах некоторое смятение:
- Ты снова ничего не ел, выпей хотя бы чай, - и протянул мне чашку.
Наши пальцы на миг соприкоснулись, и он, почувствовав мою ладонь, беспечно выпустил гладкий фарфор… Слишком гладкий: чашка выскользнула уже из моей руки, с глухим звуком ударилась об паркет и разбилась на две части. Чай выплеснулся на пол, мне, сидящему на кровати, было на это наплевать, зато Слава зашипел и отпрыгнул назад, чуть не поскользнувшись.
- Ой, - пробормотал я, старательно пряча глаза, чтобы он не заметил подвоха.
- Не беспокойся, щас уберу, - хмуро отозвался он, выходя из комнаты за веником.
Облизнув губы, когда Слава уже вышел, я усмехнулся – если моя мысль верна, и он действительно испытывает чувство вины, то это будет только началом. Жаль только, мать на его стороне, но это тоже поправимо.
***
Когда мама вернулась, все было уже убрано, я даже выпил чай, заново приготовленный Мирославом, так что настроение было повыше, чем последнюю неделю, пускай состояние и не шло ни в какое сравнение с обычным мной. К тому же, из магазина прибыло столько сладостей, - моих любимых, между прочим, - что устоять было просто невозможно.
Вечер прошел в почти дружественной обстановке, только Слава очень быстро ушел из-за стола, сказав, что ему надо готовиться к зимней сессии. Обычная отговорка, подумал я, только порадовавшись его уходу.
- Вот что я подумала, Ваня, - тихонько проговорила мама, как только за ним закрылась дверь в комнату. – Тебе ведь тоже надо что-то подарить Мирославу… - видя возмущение в моих глазах, она быстро продолжила: - Я уже все купила! Подарок просто будет от нас обоих. Пускай мальчик порадуется, ему сейчас должно быть очень нелегко…
- А мне легко?! – довольно громко выкрикнул я, не заботясь, услышит это Мирослав через две двери или нет.
Вопрос в ответе не нуждался, так что я резко развернулся и ушел в спальню, решив, что девять вечера – самое время для сна. Когда через две минуты в комнату вошла мать, я делал вид, что сплю, привычно завернувшись в одеяло с головой. На деле же меня душили слезы бессилия и жалости к себе, но если бы я попытался задуматься об их причине – вряд ли пришел бы к какому-либо выводу.
Глава 11. Pov Ваня
Празднование Нового Года до ужаса необычное – уже черт знает сколько лет я не отмечал этот день дома с семьей. Клубы, приватные вечеринки, устроенные кем-то из одноклассников, однажды даже туристическая база в московской области, помню, это был самый лучший праздник, когда мы все повеселились на славу. В этот раз меня тоже звали к кому-то домой, кажется, к девчонке с параллели; идти страшно не хотелось, потому я пробормотал в ответ что-то неясное типа «возможно» и отключил телефон...Празднование Нового Года до ужаса необычное – уже черт знает сколько лет я не отмечал этот день дома с семьей. Клубы, приватные вечеринки, устроенные кем-то из одноклассников, однажды даже туристическая база в московской области, помню, это был самый лучший праздник, когда мы все повеселились на славу. В этот раз меня тоже звали к кому-то домой, кажется, к девчонке с параллели; идти страшно не хотелось, потому я пробормотал в ответ что-то неясное типа «возможно» и отключил телефон.
Вот так со временем обо мне забудут все мнимые друзья, все знакомые, абсолютно все, кто имел ко мне хоть какое-то отношение. Как раз то, чего я добиваюсь.
За праздничным столом у нас небольшая компания – мама как всегда пригласила Ваську с родителями, да и Мирослав остался дома, хотя, судя по его лицу, отдал бы что угодно, лишь бы оказаться подальше отсюда. Последние дни мы с ним общались куда меньше, чем раньше, буквально пара слов в день. Мне кажется, что он меня начал опасаться, старается держаться подальше, подолгу не появляется в квартире – мама говорит, что он работает в каком-то клубе в баре, но я не верю. Каждый вечер, когда он возвращается, в комнате появляется легкий запах сигарет и алкоголя, от этого меня тут же начинает бросать в дрожь – слишком сильные воспоминания об Андрее – и я моментально убираюсь на кухню или к маме.
А еще кажется, будто он воспринимает меня маленьким ребенком – понимающе смотрит, готовит чай и убирает разбросанные по квартире вещи. Это бесит сильнее всего, потому что я совершенно не могу понять его поступков. То и дело жду подвоха, но его все нет, и я просто не могу выкинуть Славу из головы.
После праздничного шампанского и небольшого куска торта я первым выбрался из-за стола, потому что настроения никакого нет совершенно. Васька порывался идти со мной, но я соврал, что разболелась голова, потому ему пришлось остаться, я же заперся в спальне, вытащил с нижней полки книжного шкафа большой грубый альбом для фотографий, еще советский, без лишних украшений, и раскрыл его на первой странице. В этом альбоме вся моя жизнь от рождения и до четырнадцати лет – именно в этом возрасте у нас появился первый цифровой фотоаппарат и снимки перестали печататься.
На самой первой странице цветная надпись, потускневшая от времени – «Ванечка». Фотографии начинаются на второй, здесь я совсем мелкий, никаких отличительных черт, но я смотрю не на себя, а на родителей. Черно-белые снимки, не очень качественные, но такие дорогие… Отец с тех пор почти не изменился, стал только немного полнее, да и морщин прибавилось на лбу и в уголках глаз. Вот он держит меня на руках, через несколько страниц уже учит кататься на первом велосипеде, трехколесном, которого я совершенно не могу вспомнить. Потом фотографии из зоопарка, кто-то четвертый сделал кадр со всей нашей семьей, и я держу за руки обоих родителей, счастливый и до ужаса похожий на девчонку в своем светлом костюме.
На середине альбома начинаю замечать, что папа все-таки меняется внешне, почти незаметно, но возраст все же дает о себе знать. Пустяки, мне всегда было без разницы, как он выглядит. Интересно, какой он сейчас?..
В его смерть я все еще отказываюсь верить. Нет, никто меня не убедит в этом, пока я сам не увижу труп. Даже если мне покажут фотографию, даже если приведут на могилу – нет, нет и еще раз нет!
***
Похоже, заснул я прямо так, в обнимку с альбомом, развалившись на всю кровать, так, что маме, с которой я все еще ночую, вообще негде было бы лечь, но ощущение такое, словно она и не собиралась. По крайней мере, я не видел никаких следов ее пребывания в комнате. Лениво поднявшись, спрятал альбом на место, мне кажется, что лучше не смотреть эти снимки при свете дня. Переживать воспоминания об отце и без того слишком тяжело, незачем лишний раз тревожить память.
- Ваня? – голос из-за двери приглушен и сам по себе довольно тих, но не узнать Мирослава, наверное, невозможно. – Ты там, Ваня?
«И чего он хочет от меня с утра пораньше?..» - недовольно подумал я, медля, размышляя, не притвориться ли мне спящим, плевать на то, что звуки шагов можно было услышать. В последний момент все же пошел открывать дверь – слишком по-детски выглядело бы другое решение.
- Ну чего тебе? – недружелюбно спросил прямо с порога.
Слава выглядел вполне пристойно, скорее всего, он тоже лег спать не слишком поздно, и сейчас куда-то собирается, потому что на нем уже накинута расстегнутая куртка, но обуви пока на ногах нет.
- Я сейчас должен кое-куда съездить, а твоя мама еще ночью пошла к Петровым, позвони ей потом, она не сказала, когда вернется.
Киваю на полном автомате, и только через пару секунд до меня доходит, что я всю ночь провел в квартире наедине со Славой. От этого вдоль хребта проходит мерзкий холодок, когда на миг я представляю, что он мог со мной сделать в этой ситуации. Но не сделал, не сделал, к счастью, а впредь я буду закрываться на замок.
- Ладно, - чуть пожав плечами я уже собрался захлопнуть дверь – ключи от входной у него имеются – но Слава придерживает створку рукой, не давая мне этого сделать. – Ну что еще?..
- Ничего, - ответ довольно сдержанный, словно фразы даются ему так же нелегко, как и мне самому. – Вот, это тебе. С Новым Годом.
В моих руках оказывается небольшая коробочка, обернутая подарочной бумагой, красной в желтые снежинки. Я удивленно пялюсь на это дело, а Слава, уже не обращая на меня внимания, продолжает одеваться и вскоре уходит, захватив сумку с ноутбуком с собой. Тупо смотрю ему вслед, буравя взглядом дверь, а потом, словно ожив, подхожу к окну, все еще с сомнением вертя коробочку в руках.
Судя по всему, это подарок, хотя и его «вручение» было не таким уж торжественным и официальным, как обычно бывает. Первое желание, продиктованное гордостью - выкинуть его даже не разворачивая, но эта мысль из головы очень быстро исчезает, все-таки дико интересно, что мне мог подарить этот человек. Не менее интересно и зачем он это сделал, я ведь для него меньше, чем никто. Парень, из-за которого его родной отец сидит в тюрьме!.. И мне – подарок.
На долю секунды меня прорезает острое чувство вины – я-то хорош, ни матери ничего не дарил, ни тому же Ваське. Насчет Славы мук совести нет, а вот касательно самых дорогих сейчас для меня людей – другое дело. Надо срочно что-то купить для них, сегодня же займусь…
Коробочка лежит на подоконнике, я стою напротив, гипнотизирую ее взглядом, почему-то боясь увидеть, что может быть внутри. Хотя, на самом деле меня больше волнует другой вопрос, все тот же – зачем он это сделал?..
- А, пофиг, - наконец не выдерживаю, стараюсь аккуратно разорвать бумагу, потом раскрыть коробочку, вытащить из нее еще одну, мягкую, больше похожую на футляр, в котором дарят часы или обручальные кольца. Хочешь за меня замуж, Слава?
Но я ошибся – это не часы и, естественно, никакое не кольцо. Зажигалка, небольшая, но тяжелая, металлическая и с небольшими кожаными вставками на корпусе, с четкой шестиконечной звездой, часть которой находится на откидной крышке, часть ниже. Похоже на японский сюрикен. Переворачиваю вещицу – Zippo. Нехило! Такая зажигалка хороша даже для тех, кто никогда не курит.
- Вещь, - выношу вердикт, все еще ласково поглаживая подарок по металлическому боку. Сколько же ты потратил, чтобы купить это, Слава? И опять же – зачем…
Вопросы, впрочем, мучают меня недолго – налюбовавшись зажигалкой, я кладу ее в карман джинсов и иду на кухню в поисках еды. Настроение неожиданно хорошее, новогоднее, а то, что я в квартире один, ничуть не угнетает – наоборот, дает возможность расслабиться.
***
Небо было совсем темное, когда, наконец, вернулась мама, довольная, но уставшая. Справилась о моем самочувствии, заставила поесть оставшийся со вчерашнего вечера салат, а потом отправилась спать, сказав, что отдыхала она совсем мало, а завтра нужно поехать в офис. Похоже, она уже морально готова вернуться к прежней жизни – разбирать свои важные документы, налаживать связи с партнерами, в общем, вести семейный бизнес.
Мешать ее отдыху я не стал, обосновавшись с ноутбуком на своей кровати. В комнате свет не горел, мне вполне достаточно подсветки от монитора, которая падает и на клавиатуру, и на мое лицо, что, впрочем, совершенно лишнее, потому что глаза жутко устают. Кажется, где-то были очки для компьютера, купленные еще два года назад, но я их не ношу – не хочу прослыть очкариком, пусть даже и в пределах квартиры.
Похоже, именно отсутствие света ввело Славу в заблуждение, и он решил, что меня здесь нет, потому что дверь распахнулась резко и широко, и на пороге появился он с каким-то своим другом. Странно, я не слышал даже, как открывается входная дверь, да и они, похоже, не особо много разговаривали по дороге.
Хмуро посмотрев на парней, я проговорил:
- Ну я здесь, я, чего уставились?..
Вспыхнул свет, я на миг прикрыл глаза, а потом снова поднял голову. Друг Славы был немного его выше и держался куда раскованнее, смотрел с интересом, на губах блуждала полуулыбка. Да и выглядел этот парень очень неплохо, так же, как и я, когда отправлялся с Васькой гулять по клубам. Прическа явно от неплохого стилиста – пряди лежат аккуратно и ровно, словно никакой ветер им не помеха. На машине, выходит, приехали.
- Чего ворчишь? – весело откликнулся он, подходя и плюхаясь рядом со мной на кровать. – Мы будто тебя от порнухи отрываем, - он заглянул в монитор ноута, на котором действительно был стоп-кадр киношки, но ничего порнографического я не смотрел. – О, так и знал, что от нее!
- Рома, - голос Мирослава был не очень-то радостным, будто предупреждающим. – Ваня, это Рома, мой друг. И наоборот.
- Очень приятно, - проигнорировал тон Славы его друг, теперь рассматривая не монитор, а уже меня самого.
- Это ненадолго, - вяло пошутил мой пока-еще-брат, и добавил: - Я чай сделаю.
- Мрачняк, - прокомментировал все это Рома, как только дверь в комнату закрылась. – А ты не такой уж мелкий, как Мир говорил, - в его голосе почувствовалось одобрение и заинтересованность, которой я совершенно не поддерживал.
Газовый баллончик, все тот же, лежал у меня под рукой, рядом с ноутом, и я на всякий случай сдавил его ладонью – так куда надежнее. Теперь можно и побеседовать, правда, очень и очень быстро.
- Да, не такой уж, - согласился я, вновь поворачиваясь к монитору и снимая фильм с паузы. – Я тут кино смотрю, - довольно прозрачный намек на то, что болтовня меня не интересует.
- А что за кино?.. – боже, какая непосредственность! Он запросто улегся рядом со мной, еще и потеснив локтем к стене, на что я недовольно зашипел, все же подвинувшись – не иначе, как от слишком сильного потрясения.
- «Сияние».
- О-о-о, Кубрик. Уважаю, - Рома теперь косился уже с реальным уважением и куда большим интересом, заставляя меня нервничать и совершенно не понимать, что происходит.
- Рома! – Мирослав, одной рукой придерживающий дверь в комнату, а другой держащий поднос с тремя чашками – надо же, и обо мне не забыл. – Разбирайте чай, я его что, вечно держать буду?
Мы со Славой чай пьем в молчании, а Рома болтает без умолку, в основном про Кубрика, которого он, оказывается, очень любит, точно так же, как любит Джексона, Бартона и еще черт знает кого. Выдал неплохую критику одного из тех фильмов, который был на волнах популярности, но я его еще посмотреть не успел, потому что в кино последнее время ходить не хочу – только интернет, только ноутбук. Рома сыпал профессиональными терминами, заставляя нас со Славой невольно переглядываться за его спиной.
Под конец своего оживленного рассказа парень повернулся ко мне и внезапно заявил:
- Пойдем завтра в кинотеатр, вместе посмотрим, ты поймешь, о чем я говорю!
Открыв рот от удивления, я даже не сразу сообразил, что ответить, зато Слава среагировал быстрее:
- Рома! – кажется, это слово теперь чаще остальных срывается с его языка. – Ты сдурел, это мой брат!
- Не вижу связи, - фыркнул парень, беспечно махая в его сторону рукой и снова вопросительно на меня глядя. – Так что? С меня попкорн и пиво, так и быть.
- А чего ты с ним не пойдешь? – киваю на Мирослава, который уже молчит и просто неодобрительно прихлебывает остатки чая. – Это же он твой друг, а не я.
- Этот мудак завтра работает вечером, - поморщившись, отвечает Рома, небрежно растрепывая свою идеальную прическу. Удивительно, но даже после этого выглядит круто, и я пялюсь на его волосы с неприкрытой завистью. – Ни в чем нельзя на него положиться.
В ответ я только пожал плечами, соглашаться не хотелось, я слишком привык сидеть дома, не выходя на улицу, кроме того, там холодно и слякоть под ногами, терпеть не могу такую погоду. Но и отказывать тоже не стал, да и Рома, похоже, не настаивал на немедленном ответе, а может быть, он и вовсе предложил это, не подумав, и теперь уже поздно отнекиваться.
Разговор продолжается уже на отвлеченные темы, больше всех болтает, конечно, Рома, с детской непосредственностью исследует комнату, что-то спрашивает у меня. Я отвечаю, иногда смеюсь его шуткам, и уже не пытаюсь при первой возможности уткнуться в монитор. Слава по большей части молчит, отзываясь только тогда, когда Рома обращается непосредственно к нему.
Через полчаса он уходит, пафосно, но довольно весело сообщив, что провожать его не надо, и напоследок напомнив мне про кино, а когда дверь за ним закрывается, Слава устало говорит:
- И как можно жить с таким характером?..
***
Кажется, в моей голове что-то переключилось, ведь на кино я все же согласился. Не знаю, откуда Рома взял мой номер телефона, - не иначе этот придурок выдал, - но он позвонил утром следующего дня и спросил, не передумал ли я идти. Так и сказал – «Не передумал ли» - словно я успел уже вчера решить! Я ответил, что вовсе даже не передумал, но с него в таком случае не только попкорн и пиво, но и сами билеты. Судя по словам Мирослава, деньги у этого товарища были в избытке, так что можно один раз воспользоваться.
Рома принял мои условия сразу же и без проблем, пообещал вечером зайти и довольно тепло попрощался, а я после разговора еще долго держал мобильник в руке, соображая, что за фигня происходит вокруг.
Впрочем, весь день тормозить все равно не получилось – вскоре мне позвонил Васька, но ему я не ответил – совершенно никакого желания общаться с одноклассниками, пусть даже с лучшим другом, не было. Зато набрал маму, все-таки укатившую на работу. Утром я ее не застал дома, потому разговор придется вести именно по телефону.
- Мамуль, я подумал и решил, что ты согласишься, - с порога начал я, слыша, что на том конце трубки тишина, а значит, я не отвлекаю ее от какого-нибудь совещания. – Я хочу с новой четверти перейти в другую школу.
Это решение я принял еще до Нового Года, но некоторое время сомневался, взвешивая плюсы и минусы. Все-таки переходить в незнакомый коллектив, когда до выпуска осталось совсем чуть-чуть… Но мне становилось плохо, стоило только представить возвращение в прежний класс, к прежним людям. Не знаю, откуда у меня такая уверенность, но почему-то кажется, будто об изнасиловании известно всему миру.
Интересно, знает ли Рома?..
- Ванечка, это очень серьезное решение… - она немного медлит, но потом выдыхает: - Но я и сама думала это предложить тебе. Так что не переживай, займусь твоим вопросом, как только освобожусь…
Поблагодарив ее, я отключаюсь, вздыхая с облегчением – осталось еще немножко.
Глава 12. Pov Мирослав
Погода до новогодних выходных была под стать настроению – снег, постоянно переходящий в моросящий дождь, он оставлял не пушистый белый покров, как обычно бывает в зимних рекламных роликах, а грязную темную кашу, которая липла к ботинкам и была, кажется, повсюду. Ветер часто бил в окно так сильно, что стекла ощутимо подрагивали, днем этого никто не замечал, но ночью, когда другие шумы стихали, я просыпался от этих звуков...Погода до новогодних выходных была под стать настроению – снег, постоянно переходящий в моросящий дождь, он оставлял не пушистый белый покров, как обычно бывает в зимних рекламных роликах, а грязную темную кашу, которая липла к ботинкам и была, кажется, повсюду. Ветер часто бил в окно так сильно, что стекла ощутимо подрагивали, днем этого никто не замечал, но ночью, когда другие шумы стихали, я просыпался от этих звуков.
Коротать ночи без сна было паршиво, потому я открывал ноутбук и читал электронные книги по психологии, стараясь забить себе голову чем угодно, кроме реальности. Лена, похоже, меня понимала и поддерживала в своеобразной манере – повесила на меня приготовления к празднику. Я был ей за это благодарен, приятно чувствовать себя хоть кому-то нужным, когда ты остался практически один во всем мире.
Кто у меня еще был, кроме отца? Совершенно никаких родственников, о которых бы я знал и которые знали бы обо мне. Только Анна с собственными проблемами да Лена, у которой этих проблем теперь не меньше. Все из-за него. Это очень тяжело, чувствовать все, понимать, что именно отец сломал чужие жизни, а потом и свою собственную. И мою, похоже, заодно. Единственный родной человек, теперь он меня ненавидит, уверен. Раз сыном больше не считает, то как может быть иначе.
А я его ненавидеть не мог. Мне всего лишь его жаль. А еще, чего правду скрывать, мне жаль самого себя, хотя этой темы я и в мыслях стараюсь не касаться – горечь просто разъедает дыру в груди, мне нечем ее заполнить.
В первые пару дней после суда я хотел переехать жить куда-нибудь, чтобы не мозолить глаза Лене и особенно Ване, его мое общество точно не радовало. Но Лена - просто святая женщина, и почему папе попадаются такие – отказалась даже слушать об этом, и после откровенного разговора мы с ней решили, что я точно останусь, пока мне не исполнится двадцать один. А после мы вместе подумаем и посмотрим по обстоятельствам, ведь мне еще предстоит закончить университет. Конечно же, я не стал спорить, единственным вариантом для переезда был Рома, который временно жил один – это ненадолго, до первой его влюбленности. Стеснять друга не хотелось, да и друг ли он мне на самом деле? Сложно понять.
Тридцать первое наступило как-то неожиданно. Рано утром в комнату вошла Лена, вручила мне список покупок – в основном продукты и напитки, специально к вечернему столу, ведь в гости мы ждали Ванькиного друга с родителями. Полдня нам с Леной предстояло готовить собственноручно, потому что заказную еду она в праздники не признавала. Поскольку мне все равно нечем было заняться, я согласился, и, хотя был больше по принципу «принеси-подай», кое-чему от нее научился.
Днем звонил Рома, звал на какую-то «крутую тусу» к своему товарищу, ругался по поводу моего отказа, но потом смирился и сказал позвонить ему числа третьего, потому что до этого времени он трезветь решительно не намерен.
А вечером, часов в восемь, когда на стол было уже накрыто, а Лена щеголяла в новом нарядном платье, в дверь позвонили наши гости. Женщина открыла, а я встретил их уже в гостиной, поздоровался с Ольгой, кивнул Ваське и пожал руку его отцу, а потом всмотрелся в него и с трудом удержал нейтральное выражение лица.
И в течение всего ужина сидел сам не свой, не чувствуя вкуса еды и почти не участвуя в застольном разговоре, только поднимая бокал вместе со всеми, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей отрешенности.
Отца Васи я узнал, о да. Тот самый мужчина, с которым разговаривал мой папа тогда, возле подъезда, когда я неудачно пытался их подслушать, и в чью машину он садился. Теперь стало понятно, откуда он был мне знаком – просто похож на Ваську, только я сразу понять не смог.
Из-за стола я ушел через час после полуночи, никакого новогоднего настроения, только нервы и непонимание – что их связывало?
***
Дурацкими мыслями я мучился полночи, после чего решил, что утро вечера мудренее и, наконец, заснул. Конечно, решил я не только это. Как говорилось в какой-то умной психологической книге, заданной нам в университете как дополнительное чтение, нужно использовать все шансы из доступных в ближайшее время для достижения цели. У меня был всего лишь один вариант – Рома. Рома, у которого есть деньги, а значит, и связи. Но и Рома, который просил не беспокоить его до третьего января.
Моего терпения хватило только на то, чтобы не трезвонить ему среди ночи. Утром же, часов в десять – самое время. Он долго не брал трубку, я же был настойчив и упрям, так что на пятом подряд вызове этот разгильдяй все же сдался:
- Да ну бля! – давно меня так не приветствовали, надо признать. – Какого? Какого хрена?
- С Новым Годом, Рома! – угрожающе проговорил я, давая понять, что в подобном тоне он может разговаривать с кем угодно, только не со мной. Я все-таки не был одним из его «золотых» дружков, и парень наверняка общался со мной по другим причинам, не имеющим ничего общего с деньгами. – Хорошо отметил?
- Бывало и лучше, - успокаивался он быстро. – Представляешь, у них закончился лимон. Ты можешь себе это представить, Мир, можешь? Лимон! Не лайм, не авокадо гребаное, а обычный лимон!
- Это ужасно, - скептически согласился я.
- А ты чего звонишь? Случилось что-то?
Отлично, переходим к делу…
- Можно и так сказать, - уклончиво ответил, ведь схему общения с Ромой по телефону я освоил давно: надо было заинтересовать его так, чтобы он просто немедленно требовал встречи. С такой впечатлительной и эмоциональной натурой, как Рома, способ срабатывал с полпинка. – Мне нужна твоя помощь, как можно скорее.
Пару секунд он молчал, и я представлял, как он мечется между желанием узнать, что же такое стряслось, и желанием остаться и продолжить веселие.
- А, черт с тобой. Что бы ты делал без меня, Мир. Цени, слышишь? Ценишь? – я пробормотал что-то утвердительное в ответ, чтобы не сбить его настрой. – Подъезжай к моему дому… Только не сейчас, ох. Я соберу свои вещи, куртку не могу найти… Возьму такси… - в трубке послышалось копошение, словно Рома пытался выловить свои шмотки среди кучи другой одежды. – Черт, и я где-то потерял телефон, его нет в кармане!
- Ты говоришь по нему со мной.
- А, ну серьезно. Тогда можешь выезжать, если тебе так надо. Никакой у тебя совести… Захвати хотя бы лимон тогда.
Первый шаг сделан, осталось только собраться, вызвать такси – могу же я в честь праздника себе это позволить – и найти лимон, пускай друг порадуется.
Ах да. И вручить подарок проснувшемуся Ване…
***
Изначально я хотел ему подарить какую-то только вышедшую игрушку на комп, сейчас уже не вспомню даже ее названия, в обзорах о ней были только положительные отзывы. Но в свете недавних событий Ваня почти не играл больше, только смотрел какие-то фильмы в наушниках, потому мне пришлось срочно передумывать и искать какую-нибудь замену этой идее.
Помог, что не удивительно, Рома, которому я рассказал абсолютно все – мне тогда было нужно выговориться, а он сидел и слушал. Первым делом предложил подарить ему пистолет, у Ромки были связи, позволяющие все оформить. Но от этого варианта пришлось быстро отказаться – нервный Ваня и пристрелить бы мог, хватило же у него ума пшикать в меня баллончиком.
Порывшись в интернете, мы долго решали между зажигалкой и складным армейским ножом, который в итоге тоже отбросили как чересчур опасный.
Выбранная «Зиппо» была слишком классной, чтобы я обращал тогда внимание на стоимость, вот и не удержался.
***
Такси привезло Ромку прямо к подъезду, где я стоял уже минут двадцать, успев выкурить четверть только что купленной пачки сигарет – хотя и старался ограничить себя в этом, но ждать, ничего не делая, было тяжело. Если парень и провел бурную праздничную ночь, на его внешности это отражалось очень мало, почти незаметно. Это я знал Рому довольно давно и мог увидеть, что нынешняя его прическа обошлась безо всяких специальных средств, которые он обильно использует каждый день. В остальном же друг выглядел как всегда замечательно, словно и не пил ни грамма.
Все негативное влияние алкоголя, как позже оказалось, ушло не во внешность, а в настроение. Рома ругался, пытаясь открыть дверь не тем ключом, потом закрылся в ванной, больше получаса принимая душ, откуда вышел с мокрыми волосами и в одном халате. После этого выпил коньяка, закусил принесенным мной лимоном, и уже тогда почувствовал себя готовым на подвиги.
- Выкладывай, - развалившись на кровати, великодушно разрешил он.
Я и выложил. Вкратце описал, что мне нужно, Рома понял с первого раза. Из информации у нас только имя и фамилия – Юрий Петров. Достаточно распространенное сочетание, как показала база данных, загруженная с какого-то диска, а я не знал ни улицу, где они живут, ни домашний номер телефона – практически ничего, что могло бы нам помочь.
Да и как Рома собирался выяснить что-то о связи моего отца с Петровым? Он объяснять не стал, отмахнувшись, мол, по своим каналам он иголку в стоге сена без труда найдет, не то, что какую-то информацию о человеке.
Часа через три, когда я досматривал не очень интересный триллер на большом экране его телевизора, Рома, наконец, оторвался от ноута, потер глаза и потребовал еще коньяка.
- Как название той конторы, где твоя эта Лена работает? – вопрос оказался неожиданным, совершенно не понятно, причем здесь Лена с ее работой, но в Ромке сомневаться было нельзя, иначе обидится и бросит поиски.
- «Даерс», - пожав плечами, я протянул ему целую бутылку, чтобы не бегать потом второй раз. – Она директор, это ее фирма. То есть, предприятие. Приватное. Или какое там… А к чему ты?..
- Не мешай, Мир, не мешай! – сделав глоток коньяка, Рома еще усерднее застучал по клавишам, защелкал мышью, и вскоре выдал задумчивым голосом: - Год назад владельцем был ее муж, который считается сейчас пропавшим без вести, ты в курсе?
- В курсе.
- Через три недели после его исчезновения Беляева Елена Борисовна взяла эту должность на себя, но справляться со всем одна не могла, и вскоре у предприятия появился совладелец, бывший клиент этой же фирмы – они же занимаются адвокатской практикой?
- Чем-то таким.
- Совладелец сотрудничает по договору, согласно которому имеет право вести переговоры от лица директора, составлять акты и другие документы. Право подписи принадлежит Беляевой Е.Б. И главное… - Рома говорил, неотрывно глядя в экран, - …фамилия совладельца – Петров. Только он не Юрий, а Николай Анатолиевич.
- Совпадение?.. – подойдя к кровати, я тоже взглянул на монитор, но ничего кроме уже зачитанного там не было. – Фотографии нет?
- Пока ничего не знаю, мы же только начали, - он недовольно поморщился. – Так я копаться год буду. Мне нужен домашний номер этого Юрия Петрова. Сможешь достать?
- Как? – я расстроено вздохнул. Не могу же я подойти к Ване и попросить у него номер друга, просто так. Он не только меня пошлет, но еще и не пойми в чем подозревать станет, и не зря, я бы сказал. – Да и кто сейчас домашним пользуется…
- Все надо делать самому. Не умеешь ты рисковать, Мир! – он захлопнул крышку ноутбука и принялся вяло передвигаться по комнате, вынимая из шкафов одежду, рассматривая ее, запихивая обратно. Так Рома собирался, однажды я уже видел этот длиннющий процесс, можно было снова садиться смотреть фильм.
***
В свои планы Рома меня не посвятил, потому мне приходилось только молча наблюдать за тем, что он творит и как общается с Ваней. Удивительно, но мелкий реагировал на него вполне дружелюбно, хотя ошарашен был не меньше моего – Ромкина непосредственность выводила многих из колеи настолько, что хрен поймешь, как нужно реагировать.
Парень весело болтал, перескакивая с темы на тему и задавая Ване вопросы, требующие развернутого ответа. Поначалу тот был отстраненным и неразговорчивым, но я в Роме никогда не сомневался, и ему действительно удалось достучаться до Вани меньше, чем за час – рекордные сроки. Примерно через это же время я перестал следить за разговором, углубившись в свои собственные мысли насчет возможной связи Юрия Петрова и Лены с ее фирмой. Связь-то, может, и была, но мой отец здесь причем?.. Ничего не ясно, оставалось только надеяться на успех Ромы.
Вынырнуть из размышлений меня заставило только услышанное от Ромы предложение пойти в кино. В кино! С Ваней! Да что он себе позволяет, когда я рядом! Будто я не знаю, чем его «походы в кино» обычно заканчиваются!
- Рома! – я готов был взорваться, но взгляд, посланный мне другом, был таким красноречивым, что пришлось сдерживаться изо всех сил. Спокойно, спокойно, он старается для меня, хотя я и представить не могу, как посмотренный ими фильм может чем-то помочь. Ладно. Другу надо доверять.
Я и доверял, молчал, следя за их диалогом, и втайне радовался тому, что хоть кому-то удалось достать Ваню из панциря, а то закрылся дома и не выходит практически никуда. Мне-то все равно, хотя и жаль его немного. Не представляю, как бы я сам вел себя на его месте…
Уходил Рома с явным намеком на то, чтобы я к нему пока не цеплялся. С трудом выждав полчаса, выпивая очередную чашку чая на кухне, я позвонил ему, снедаемый нетерпением, но он сбросил вызов, а сам перезвонил только через час, когда я ходил уже изрядно злой и недовольный.
- Мать твою, Рома! – хотелось кричать, но я говорил почти шепотом, чтобы не слышал Ваня, все так же остававшийся в своей комнате. – Что это ты за цирк устроил! Какое нафиг кино, а то я тебя не знаю! Не смей!..
В ответ парень только рассмеялся, видимо, ожидая от меня какой-то подобной реакции – удивлением в его голосе и не пахло:
- Да ладно тебе, развлечется мальчик, что плохого-то? Ты лучше поздравь меня, и себя заодно. У меня есть домашний номер некоего Васьки, это же он?
- Ну, он… - я сразу сделался серьезным. – Где взял-то?..
- Ты невнимательный, - осуждающе проговорил он. – Думаешь, зря я всю комнату перерыл? Ты был прав, когда говорил, что сейчас домашним телефоном никто не пользуется. Зато давным-давно… когда у детей еще были такие милые блокнотики с футболистами, как у Вани на столе под книгами…
- Ты украл лист из блокнота? – хохотнул я, поражаясь то ли находчивости Ромы, то ли его везению. – Из блокнота пятилетней давности?
- Я украл весь блокнот, не мелочись.
- Хорошо, ладно. А зачем было звать его в кино? Я все равно не понимаю, я же не работаю вечером...
Некоторое время Рома молчал, в трубке слышался только стук клавиш.
- А это уже тебе выгоднее, чтобы он согласился на кино. Мне нужны регистрационные документы на эту контору, «Даерс». Все, которые найдешь. Регистрация в налоговой, регистрация предприятия, короче, все основные, понял? Уверен, они хранятся где-то в доме, по крайней мере, их копии. Усек?
Документы на фирму. Совершенно точно было известно, что оригиналы хранятся в офисе, я сам когда-то их копировал для заключения договора. Но если я припрусь туда с просьбой скопировать их уже для себя лично – меня пошлет даже секретарь, не говоря уже про саму Лену. Рома прав, надо искать дома, что-то должно остаться.
- Я понял.
Рыться в чужих вещах страшно не хотелось. Я не боялся, что меня за этим делом смогут застать, особенно если Ваня будет в кино. Лена-то как всегда на работе, да и звук открывающейся двери я услышу без особых проблем. Нет, дело не в этом. Противно как-то, словно вор буду. Единственно оправдание – не для выгоды это все, а для… Для чего?..
Зачем мне вообще знать, что там за связь между папой и Петровым? Они могли быть знакомыми через Лену, это ведь просто и элементарно. Я раздуваю из мухи слона, пытаясь все это выяснить, да еще и подключая Рому, используя его связи и знания. Возможно, мне стоит остановиться, но делать этого я пока что не стал. Сдать назад всегда успею, а пока колесо фортуны вроде как крутится в мою сторону.
Я продиктовал телефон Ваньки и отключился, решив раньше времени не волноваться, может быть, мелкий вообще ни в какое кино не пойдет. Зная его, я дам девяносто процентов на отказ. Хотя, зная Рому, надо ставить на оставшиеся десять.
***
Все вышло как нельзя лучше. Ваня согласился на кино и убрался из дома в четыре часа, когда уже начало темнеть. Лене я позвонил, спросил, что купить к ужину, и из короткого разговора узнал, что она будет к десяти вечера, если успеет со всем справиться. У меня просто уйма времени, можно успеть перелопатить не только гостиную, но и всю квартиру!
Я начал с письменного стола, доставал каждую полочку, перебирал бумаги – их оказалось не так уж мало. Много черновиков, каких-то договоров, чаще копии, чем оригиналы. Ерунда, все не то, что нужно. Курс экономики в университете был неплохим, так что я отлично знал, как выглядит то, что мне необходимо.
Книжный шкаф выглядел более внушительным, но с ним я справился легко, среди книг листы простой бумаги были хорошо заметны, а документов там не было вообще. Зато нашлись детские рисунки Вани, я с интересом их изучал, пока не вспомнил, что мне надо заняться делом.
В итоге я управился меньше, чем за два часа. Внутри одежного шкафа нашелся плотный пакет с папками, в одной из таких и хранились документы на фирму. Времени оставалось довольно много, так что я успел сбегать в ближайший супермаркет, сделать копии и запихнуть бумажки на место – перестраховался на всякий случай.
Ваня вернулся неожиданно, когда я как раз смотрел по телевизору новости. Входная дверь, распахнувшись, ударилась об стену так громко, что я невольно вскочил. Вышел в коридор, там мелкий яростно сдирал с себя теплую зимнюю куртку, ботинки уже валялись на полу.
- Э… Что… - договорить я не успел, Ваня оттолкнул меня в сторону – где только силы взялись? – и бросил гневно:
- Отвали от меня! Ненавижу вас всех!! – дверь в комнату закрылась за ним так же громко, как и входная, послышался щелчок замка.
Меня невольно начало трясти, обычно панике я не поддаюсь вот так сразу, но тут другая ситуация. Сразу мысли текут в наиболее худшем направлении, и я с трудом заставлял себя подождать с суждениями, разобраться сперва.
- Ваня! – ударив в дверь рукой, прокричал я. – Что случилось?! Это из-за Ромы?! Скажи мне!
В дверь с той стороны ударилось что-то тяжелое, наверное, книга, потому что предмет упал на пол с характерным стуком.
- Ненавижу вас! Отъебись уже ты от меня!
Понятно, так тут ничего не добьешься. Быстро собравшись, я захватил копии документов и выбежал из дому, направляясь прямиком к Роме – на телефонные звонки эта сука упрямо не отвечала.
@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза