Solter
Моя подруга Рини (R.J.Johnson) настолько прониклась рассказом "Завтра будет лучше", что написала к нему аж две экстры, за что я ей очень благодарен.
Автор: R.J.Johnson
Название: Экстра №1 к "Завтра будет лучше"
Рейтинг: NC-17
Когда это происходит впервые, я нахожусь под действием почти наркотического опьянения. Знаю, лекарственные средства к серьезным психотропным отнести никак нельзя, но две бутылки сиропа от кашля способны сотворить с привычным миром такие метаморфозы, что простым смертным и не снились.
Собственно, волшебный сироп и сделал тогда наш с Васькой вечер. На какой-то не особенно веселой пати мы накидались аптечной барбитурой и мир сразу обрел новые краски, звуки стали приятнее, случайные прикосновения ощутимее, а вечеринка - в сотню раз круче. Мы даже согласились поиграть в карты на желание, проигрались, правда, но нам было весело. Леночке, которая выиграла партию и загадала самое идиотское, что могло придти в женскую голову, тоже было весело...Когда это происходит впервые, я нахожусь под действием почти наркотического опьянения. Знаю, лекарственные средства к серьезным психотропным отнести никак нельзя, но две бутылки сиропа от кашля способны сотворить с привычным миром такие метаморфозы, что простым смертным и не снились.
Собственно, волшебный сироп и сделал тогда наш с Васькой вечер. На какой-то не особенно веселой пати мы накидались аптечной барбитурой и мир сразу обрел новые краски, звуки стали приятнее, случайные прикосновения ощутимее, а вечеринка - в сотню раз круче. Мы даже согласились поиграть в карты на желание, проигрались, правда, но нам было весело. Леночке, которая выиграла партию и загадала самое идиотское, что могло придти в женскую голову, тоже было весело.
- Целуйтесь, - сказала она и бодро влила в себя полстакана мартини.
Вот тут-то мы и совершили эту глупость: поцеловались с лучшим другом. Это было не умно, чертовски необдуманно и безумно приятно. Не знаю, почему я вспоминаю о крышесносном поцелуе с парнем именно сейчас, когда возвращаюсь домой, все еще находясь под действием известных уже лекарственных средств, но факт остается фактом, и я хочу повторения.
Ноги пружинисто отрываются от ступенек, словно в невесомости, и мне кажется, что все жильцы нашего дома наблюдают за мной в дверные глазки и точно знают, что я упорот в хуи. Почему нельзя было подняться на лифте? Ах, да, там же сегодня вход в другое измерение, а я хочу домой, в свою постель, а не в какую-нибудь Нарнию.
- Тебе плохо? - спрашивает Слава, когда я вваливаюсь в нашу комнату и ничком падаю на его постель - до своей просто не дошел.
- Мне? Плохо? Нет, мне очень даже хорошо! - улыбаюсь я, ворочаясь среди подушек и каких-то вещей. Ну что за хлам, а?
- Ты пьян? - Слава отворачивается от монитора открытого ноутбука и сверлит меня сердитым взглядом.
- Кто тебе такое сказал? - мне кажется, что я изображаю оскорбленную невинность, но, судя по лицу Славы - какую-то клоунаду.
- Проспись, - бросает он и возвращается к своей работе, пальцы снова начинают выстукивать на клавиатуре какой-то ритм, набирая текст.
- Слава, - зову я, стаскивая с себя свитер, куртку и ботинки я как-то умудрился снять еще в прихожей. - Мирослааав.
Какое красивое имя, думается мне, и брат красивый. Особенно сейчас, когда смотрит на меня вполоборота. Мягкий свет от монитора создает за его головой неоновый ореол красоты и святости.
- Что?
- Ты такой красивый. - Боже, что я несу? Слава спрашивает у меня примерно то же самое:
- Что на тебя нашло?
- Прозрение!
- Я же сказал тебе надо проспаться. Утром поговорим.
- Слав, - не унимаюсь я. - Иди сюда.
- Вань, дурака не валяй. Ты, кстати, завалился в мою постель.
- Правда? Я все равно на свою не пойду, тебе придется спать со мной.
- В этой комнате по-прежнему две кровати, - Мирослав улыбается, как взрослый, объясняющий ребенку, что брать чужие вещи - плохо, но списывающий эти шалости на малый возраст.
- Нет! - если бы рядом был стол, я стукнул бы по нему кулаком. - Ты не будешь спать на моей!
- Почему это? - Мирослав удивленно смотрит в мою сторону.
- Потому что... потому что... я так сказал! - более значительного аргумента у меня, к сожалению, нет.
Слава устало вздыхает, потирает переносицу, будто на ней были очки и снова смотрит на меня. Мне это кажется донельзя забавным и, когда я разражаюсь звонким смехом, Мирослав, видимо понимает, что это клиника и поработать еще у него сегодня уже не получится. Он закрывает ноутбук и подходит к кровати, на которой лежу я, распластавшийся как морская звезда по океанскому дну.
- Подвинься, - говорит Слава. Не вижу, что он делает, но судя по звукам - раздевается. От этой мысли у меня начинают чесаться губы и сосет под ложечкой, сразу вспоминаю тот поцелуй с Васькой и мне незамедлительно хочется повторения. Откуда мне, упоротому мудаку, знать, что дело вовсе не в том, с кем, а в том, в каком состоянии - мне и поцелуи на помидорах показались бы сказкой под наркотой-то. Но я об этом не думаю, все немногочисленные мыслишки в моей голове только об одном: губы Мирослава на моих собственных. Кажется, я уже даже чувствую горячее дыхание на своей коже. Открываю глаза, готовый к тому, что увижу блаженное лицо Славы перед собой, но реальность с моими похотливыми желаниями не совпадает по всем параметрам: укрывшись одеялом, Слава мирно посапывает, и все, что я вижу - голые плечи. Его голые плечи... Мысли о его теле тут же захватывают мой распухший во всю черепную коробку мозг, распаляют воображение и толкают на необдуманные действия. Повернувшись боком, подбираюсь к нему ближе, ладонь ложится на неприкрытое одеялом плечо и опускается вниз, открывая моему жадному взгляду чуть больше. Все, как в замедленном кадре псевдоромантического кинофильма, только ощущения слишком реальные. Мирослав реагирует в своем темпе, который с моим не совпадает примерно так же, как и ожидания с реальностью. Резко развернувшись, он перехватывает мою руку за запястье и прижимает к подушке.
- Что ты делаешь?
- Я к тебе пристаю, - отвечаю, совершенно не заморачиваясь по поводу того, как это звучит. - Слав, поцелуй меня.
- Ты, смотрю, совсем с мозгами не дружишь, да? Кто недавно трясся в подъезде, изображая из себя без пяти минут жертву педофила? - он встряхивает меня за плечи. – Помнится, кто-то до чертиков испугался мужских прикосновений. Это был не ты, нет? Так какого хрена ты теперь лезешь ко мне?
- Ты не похож на своего отца, - высвобождаю свою руку и обнимаю его за шею, притягивая к себе. - Ты другой, ты добрый и очень красивый.
Мои пальцы отправляются куда-то в свободное путешествие, скользят по его спине, делают круг и возвращаются назад, взъерошивая непослушные прядки темных волос.
- Поцелуй меня...
Я не знаю, почему он сдается, не знаю, почему делает это, но, когда горячий язык касается моего, раздвинув искусанные губы, меня словно электрическим разрядом прошивает. Обнимаю его крепче, жадно сцеловывая редкие вздохи, не слишком осторожно прикусывая малиновую нежность кожи, скольжу языком по нижней губе и прихватываю ее зубами.
- Нравится? - спрашиваю я в поцелуй.
Мирослав не отвечает, его ладонь проскальзывает под мягкую ткань моей футболки, гладит кожу, вызывая стайки мурашек.
- Это хорошо... - глупо улыбаясь, подытоживаю я. Стянуть с себя футболку получается только раза с четвертого, потому что Слава не спешит мне помогать - он все еще держит себя в руках.
- Зачем? - сухо интересуется он, провожая взглядом отправленную мной на пол вещь.
- Для удовлетворения естественных потребностей, - отвечаю я, усердно пытаясь расстегнуть три дурацких клепки на своих джинсах. - А ты часом не девственник, чтоб такие вопросы задавать?
- Вань, ты идиот. Ты вообще представляешь как это?
- Ага, по-моему, очень круто.
Возвращаю ладони на его спину, тяну к себе. Слава сбрасывает мои руки.
- Найди себе девушку и удовлетворяй свои потребности, пока силенок хватит.
Тяну его обратно, обвиваю ногами талию, чтобы не отпускать больше.
- Не хочу девушку, - торопливо целую в губы, скулы, шею. - Хочу тебя.
Мои руки оказываются за головой, крепко удерживаемые одной его ладонью, вторая скользит по груди, костяшкам пальцев зажатых в кулак. Не уверен в том, что мы друг друга поняли, потому что его действия далеки от тех ласковых, что я успел себе навоображать. Стаскивая с меня джинсы вместе с бельем до колен, он грубо обхватывает мой член, рвано двигает кистью вверх-вниз, иногда чуть расслабляя пальцы, и это ничем не лучше тупой остервенелой дрочки самому себе.
- Нет... - я протестую, кусая губы, пытаюсь вырвать свои руки из крепкой хватки, чтобы остановить Мирослава.
- Что нет? Разве ты не этого хотел? - сердито спрашивает он.
Ладонь продолжает скользящие движения, но мне не больно и не приятно - мне вообще никак.
- Нет, - дыхание частое, словно после бега, и это мешает мне связно говорить. - Не надо... Так я и сам могу. Давай с тобой, Слав...
Он останавливается, удивленно смотрит на меня сверху вниз. Рука соскальзывает на мое бедро, несильно сжимая кожу.
- Ну, зачем тебе это? – в голосе почти усталость.
- Хочу…
- Глупый… - Мирослав отпускает мои руки, позволяя обнять его снова, долго целует, неторопливо сминая мои губы, дразняще касаясь языка только самым кончиком своего, и тут же отстраняясь. Это заводит. Он помогает мне стянуть джинсы и я остаюсь перед ним обнаженным и абсолютно открытым. Слава убирает в сторону одеяло, чтобы не было жарко. Ненавязчиво разводит в сторону мои колени, опускается сверху и неторопливо целует, поднимаясь дорожкой из невесомых и более ощутимых прикосновений от напряженного живота до приглашающе разомкнутых губ. Меня безумно лихорадит от того, что его язык вытворяет у меня во рту и оттого, что я уже начинаю соображать, к чему все идет.
- Уверен?.. – зачем-то спрашивает Мирослав, теплым шепотом касаясь ушка.
Это звучит так глупо при моем-то состоянии.
- Давай уже, - требую я, вскользь проходясь пальцами по его пульсирующему члену. Слава шумно вдыхает и отстраняется от меня на несколько секунд. Находит презерватив в кармане своих джинсов, висящих на стуле, и тюбик какой-то мази, кажется, от аллергии. Когда руки Мирослава снова касаются моей кожи, меня немного потряхивает, но теперь уже поздно - процесс уже не остановить. И, собственно, подготовка превращается для меня в цветной калейдоскоп ощущений, приятных и не очень. Я ничего не соображаю в гейском сексе ни в целом, ни в данный момент, в частности, зато Слава явно уверен в своих действиях. Не знаю, как один человек может ласкать столько чувствительных мест одновременно, но мне кажется, что я чувствую его прикосновения каждой клеточкой своего тела. Меня почти ломает, от желания, когда он, наконец, решает, что достаточно и вынимает из меня скользкие пальцы, заменив их головкой члена.
- Будет больно, - предупреждает он, прежде чем плавно податься вперед.
Чувствую его только наполовину, но ощущения такие, будто во мне не семь-восемь сантиметров чужой плоти, а все тридцать и это только начало. Мозг уже не туманит так дико, как полчаса назад и я вполне способен сделать несколько простых выводов: член в заднице - это больно, неприятно и вообще неправильно. Слава осторожно двигает бедрами, постепенно вгоняя до самого основания. Закусываю ребро собственной ладони, чтобы все ощущения не сводились к одной пульсирующей болью точке. Меня снова целуют, неторопливо поглаживая мягкими подушечками пальцев по горящим скулам. Слава пытается улучшить мое положение страдальца, положив под задницу маленькую подушку, но я выражаю бурные протесты против подобных веяний камасутры – не баба все-таки. Мирослав примирительно вздыхает и просто подхватывает меня под бедра одной рукой, приподнимая себе навстречу, второй ерошит ставшие влажными волосы.
Мне уже гораздо легче, временами даже хорошо, особенно когда мы входим в своеобразный резонанс, на секунду становясь невероятно близко друг к другу.
Судорожно сжимаю пальцы, впиваясь в его плечи, когда воздух из легких выбивает очередным глубоким толчком, разливающимся по телу сладкой дрожью. Она накрывает меня, как волны во время прилива, и сходит на нет, через секунду возвращаясь с удвоенной силой.
- Аааннн... Слава…
Он останавливается, озабоченно вглядываясь в мое раскрасневшееся лицо.
- Что? - гладит ладонью по щеке, стирая редкие слезы. - Все еще больно?
- Нет, нет... так хорошо, - шепчу я, понимая, что они покатились только сейчас, когда боль уже ушла. - Продолжай…
Слава двигается медленно, позволяя мне насладиться усиливающимися вспышками ощущений, от которых, перед глазами пляшут цветные круги.
- Сейчас будет лучше, - убеждает меня он, беспорядочно целуя в сухие губы, иногда в шею, чуть оттягивая зубами кожу.
- Хочу еще…
Мирослав смеется:
- Ненасытный, – крепко сжимает руками мои бедра, врываясь в распаленное им тело, глубоко, почти больно, но от этого только круче. Я ощущаю его близость как что-то сумасшедшее, пьяное, словно я снова принял какой-нибудь кислоты, бессвязное и приятно опустошающее. Я впервые делаю это со стонами, и оргазм не отпускает меня поразительно долго. Позволив мне кончить, Слава выскальзывает из моего тела и помогает себе рукой, чтобы не портить мне кайф продолжением процесса. За это я ему благодарен.
Лениво откинувшись на спину рядом со мной, он глубоко и часто дышит, зачем-то берет меня за руку, крепко переплетая наши пальцы, и отпускает почти сразу же. Молчу, восстанавливая дыхание и сбитый ко всем чертям сердечный ритм, распластавшись на скомканной с краю простыни, чувствую кожей мокрое и уже холодное, не знаю чье - мое, или его, да и не очень хочу знать. Я не могу сказать, сколько проходит времени, прежде чем Мирослав наконец встает, чтобы поправить простынь и одеяло. Неторопливо выкурив в открытую форточку последнюю на сегодня сигарету, он возвращается к постели. Протягивает мне мое белье, сев на край кровати, натягивает свое и ложится, придвигаясь ко мне. Отворачиваюсь к стене и сосредоточенно соплю, мозг в полном адеквате и теперь я прекрасно осознаю, что между нами произошло.
- Слав... – решившись, произношу я. - Мне было хорошо.
Не вижу его лица, но, кажется, Мирослав улыбается.
- Спи, - теплые губы бережно касаются моего плеча, рука обнимает поперек груди, поправляя сползшее одеяло. - Завтра ты так говорить уже не будешь.
Автор: R.J.Johnson
Название: Экстра №2 к "Завтра будет лучше"
Рейтинг: R
Когда зазвонил телефон, я готовил спагетти, помешивая итальянское безобразие шумовкой, чтобы оно не слиплось. Ваня терпеть не может склеившиеся макароны, а мне очень хотелось угостить его и Лену своим фирменным блюдом. Тем более с утра он был какой-то хмурной, будто сердился, и ушел из дома, даже не поговорив со мной толком. Я надеялся на то, что вкусный ужин в нашем маленьком семейном кругу исправит положение.
Отвратительная трель домашнего раздалась как раз в тот момент, когда я разглядывал свои макаронины через литровый слой воды, в попытках определить степень их готовности. Я выругался, отложил шумовку и выскочил в коридор, где на столике стоял и трезвонил нарушитель моего кулинарного спокойствия. Звонила Лена...Когда зазвонил телефон, я готовил спагетти, помешивая итальянское безобразие шумовкой, чтобы оно не слиплось. Ваня терпеть не может склеившиеся макароны, а мне очень хотелось угостить его и Лену своим фирменным блюдом. Тем более с утра он был какой-то хмурной, будто сердился, и ушел из дома, даже не поговорив со мной толком. Я надеялся на то, что вкусный ужин в нашем маленьком семейном кругу исправит положение.
Отвратительная трель домашнего раздалась как раз в тот момент, когда я разглядывал свои макаронины через литровый слой воды, в попытках определить степень их готовности. Я выругался, отложил шумовку и выскочил в коридор, где на столике стоял и трезвонил нарушитель моего кулинарного спокойствия. Звонила Лена.
В коротком диалоге я участвовал крайне мало, изредка соглашаясь с тем, что она говорила, потом пообещал присмотреть за Ваней, пока она будет в командировке и отключился. Не знаю, почему возникла такая срочная необходимость уехать, что она даже домой не заскочила, но отсутствие любого контроля за нами в течение двух, а то и трех суток не могло не радовать. Не то чтобы у нас совсем не было возможности прикоснуться друг к другу, но очень многое мы не можем позволить себе, когда Лена находится дома.
Я вернулся доваривать спагетти уже в приподнятом настроении, предвкушая хорошие выходные. Закончив с ужином, сходил в супермаркет за продуктами и колой; в ларьке со сладкой ватой купил два самых больших стакана карамельного поп-корна. Вернувшись домой, выбрал в топе новинок самый интересный фильм и поставил его на загрузку.
На этом мои приготовления к пятничному вечеру закончились, оставалось лишь дождаться, когда вернется Ваня.
Первый звонок я сделал около шести, но трубку Ваня так и не взял. Минут через пятнадцать я повторил попытку – результат оставался тем же. К пятому разу я уже ненавидел веселые мотивы какого-то гавайского банджо, на которые Ваня заменил стандартные гудки, и терялся в догадках насчет того, где он мог пропасть на весь день.
Здравых мыслей на этот счет не было ни одной.
К десяти вечера я начал беспокоиться. Допустим, Лена предупредила меня, что ее возвращения можно не ждать, но куда мог деться Ваня? Обычно он не уходит без предупреждения и не игнорирует звонки, а сегодня я в полном неведении бестолково обрываю телефон вот уже четыре часа. К одиннадцати я основательно занервничал и стал звонить еще чаще - абонент был безнадежно недоступен.
К двенадцати я потерял всякую надежду и вызвонил Рому.
- Прости друг, но в этот раз тебе придется спасать мир в одиночку, я занят, – вместо приветствия выдал мне он.
Кажется, сегодня у всех с настроением какие-то нелады.
- Ром, не до шуток, - в этот раз я не поддержал его волну. – Бред спрашиваю, но… ты Ваню давно видел?
Рома задумчиво промычал что-то себе под нос, прежде чем спросить:
- Он так и не вернулся?
Мне стало не по себе.
- Что значит - так и не вернулся? Вы виделись?
- Да, - трубка недовольно зевнула. - Он был сегодня у меня, но ушел еще утром.
- Во сколько?
- Мир, ну я тебе что, секретарша? Не знаю, часов в двенадцать, наверное.
- Рома!
- Слушай, а он всегда у тебя такой нервный?
- Да в чем дело-то?! – не выдержал я.
- Заеду минут через тридцать – увидишь… - вздохнул Рома и положил трубку, раньше, чем я успел открыть рот.
Я продолжал названивать Ване все время, пока ждал Рому. Хотел было набрать Лену, но передумал, побоявшись напугать. После того случая с отцом, опасаться его возвращения вошло у нас в привычку. Правда, Лена боится за нас обоих, а я – только за Ваньку. Не могу справиться с этим, даже зная, что ему теперь точно не выйти. Мысли об отце заставили меня вспомнить то дерьмо, которое он сотворил со всеми нами и в первую очередь с Ваней. Картинки в памяти мелькнули кадрами, смонтированными исключительно из плохих событий нашей недолгой совместной жизни, с того момента, как я нашел Ваню без сознания до повторного ареста отца. А что если он все же на свободе? Он ведь уже один раз отвертелся от тюрьмы, так что помешает ему попробовать снова провернуть какую-нибудь аферу? Ему прекрасно известно, что близких людей кроме Вани и Лены у меня нет, если он снова захочет мне мстить, скорее всего, будет делать это через них, ведь отец не глуп, чтобы соваться прямиком ко мне...
- Черт! Ваня, да включи ты уже телефон!
Рому я встретил как жена моряка в порту – без бирюзового платья и двоих детей подмышкой, зато с такой же радостью. Я не хотел, чтобы он снова решал мои проблемы, просто рядом с Ромкой сложно было напрягаться, он всегда умел разряжать обстановку.
В дверь позвонили и я, включив свет в коридоре, впустил гостя.
Встретив Рому, я удивился - не помню случая, когда в последний раз видел его с последствиями драки на лице; ну, кроме того раза, когда сам ему вдарил.
- Это ещё откуда? – полюбопытствовал я, разглядывая разбитую нижнюю губу, которая заметно распухла и покраснела.
- От Вани твоего.
- За что?!
- У него и спроси, - буркнул Рома. – Мне он ничего не объяснил толком. Кажется за то, что я поцеловал тебя вчера.
Я бросил на Рому сердитый взгляд, он предусмотрительно отошел подальше.
- Я пытался объяснить ему, что был пьян и поступил глупо, когда полез к тебе перед окнами вашего дома. Да и вообще когда полез к тебе, но Ванька меня даже слушать не стал, заехал по мордям и ушел куда-то. Вот как ему теперь докажешь, что это в шутку было?
- Это я у тебя должен спрашивать как. Добавить бы тебе сейчас для симметрии.
Рома на всякий случай прикрыл целую часть губы ладонью.
- У вас это семейное, что ли?
- Вроде того. Ты на машине?
- Ну не на метро же.
- Тоже мне остряк.
Ромка извинился улыбкой, я улыбнулся в ответ. Полегчало.
Несмотря на то, что мне еще предстоял неприятный разговор с Ваней по поводу шуточных приставаний Ромы, мне стало гораздо легче. Скорее всего, он задержался в какой-нибудь компании и внезапное появление отца тут совершенно не причем.
- У него по-прежнему нет друзей? – осторожно поинтересовался Рома, словно прочитав мои мысли.
Я кивнул и прикусил губу изнутри. Только что додуманный мной аргумент в пользу того, что все хорошо, рассыпался как песочный домик с полпинка.
- Слушай, давай просто подумаем, куда он мог пойти.
Я пожал плечами.
Вася? Нет. Они совсем не общаются, да его и в городе нет. Насколько я понял из недавнего разговора Лены с Ольгой, малой уже за бугром, устраивается на новом месте. Лена? Ну, да, он вполне мог зайти к матери попрощаться, при их доверительных отношениях это нормально, но она не сообщала бы мне о командировке, если бы Ваня пришел к ней в офис – он мог бы сказать, когда вернется домой. Скорее всего, Лена тоже не дозвонилась до него…
И тут до меня дошло, что единственное место, куда он мог бы вернуться - школа. Он провел там не так много времени, но, после нашей совместной пьянки с его соседями, он достаточно сдружился с Сашами. Это место довольно далеко от дома, но, учитывая то, что пойти ему больше некуда, Ваня вполне мог бы поехать к ребятам.
- Он в школе.
- Уверен?
- Да. Больше вариантов нет.
Рома сочувственно посмотрел на меня, видимо понимая, что я хотел сказать «положительных вариантов больше нет». Отрицательных было навалом.
Рома не стал дожидаться, когда попрошу его отвезти меня в Ванину школу, предложив это первым. Мне потребовалось не больше пары минут на то, чтобы переодеться, найти ключи и спуститься к подъезду, где меня уже ждала блестящая красным глянцем «тойота».
Большую часть дороги мы ехали молча. Рома изредка бросал на меня косые взгляды, наверное, ждал, когда заговорю. Сказать было нечего, поэтому я отвернулся к окну, без особого энтузиазма, разглядывая рекламные баннеры вдоль дороги и белые разделительные полосы, нанесенные краской на асфальт. Когда машина остановилась на светофоре, Ромка вздохнул и похлопал меня по плечу.
- Не парься ты так.
- Не могу, - сказал я, обращаясь скорее к дорожному знаку, чем к другу. - Ты даже не представляешь, как я за него боюсь…
Рома улыбнулся, той самой редкой улыбкой, которая бывает лишь в те моменты, когда он не прячется ни под какими масками, а я покраснел, осознав, что это прозвучало почти как признание.
Загорелся зеленый, плавно качнувшись, машина двинулась вперед. Ромка выудил из кармана кожанки телефон, набрал какой-то номер. Видимо, сегодня Всемирный День Недоступности Абонентов, потому что трубку никто не взял. Задумавшись на минуту, Рома побарабанил пальцами по рулю, просчитал что-то, и снова взялся за телефон. Вторая попытка оказалась не намного удачнее первой. Дозвонился он почти сразу, но, перекинувшись парой фраз с человеком на линии, слегка нахмурился и попросил перезвонить «как только что-нибудь проясниться».
Я напрягся, предчувствуя неладное.
- Кому звонил?
- Да так… Дела, - отмахнулся Рома, убирая телефон в бардачок.
- А у тебя вилки в машине нет?
- Зачем это?
- Лапшу с ушей снимать буду. В чем дело?
- Мир, все в порядке.
- Кому ты звонил?
- Юристу, который занимался делом твоего отца. Хотел убедиться в том, что Андрей все еще за решеткой.
- И?
- Не дозвонился.
- Ром, только не ври, я должен знать, если Ване угрожает опасность…
- Приехали, - перебил меня друг, паркуя машину у ворот школы, в которой я относительно недавно «проходил практику».
На посту охраны мне пришлось сочинить глупую байку о том, что я забыл кое-какие вещи в рабочем кабинете. Благо дело пропуск на работу по счастливому случаю так и остался при мне. Правда, это не спасло мой карман от разорения на энную сумму, потому как не белый день на дворе и я на месте охраны тоже не пускал бы к детям кого попало в такое время. Но это мелочи, о которых я забыл уже через минуту.
Получив разрешение на то, чтобы пройти в здание школы, я сразу отправился в жилое крыло, в ту комнату, где жил Ваня, а теперь обитали только Саши.
Из комнаты доносились какие-то споры, гомон и довольно громкая музыка, так что услышали меня только к пятому или шестому разу, когда я оставил попытки достучаться так, как это делают нормальные люди, и побарабанил по двери ногой. Музыка стихла, послышались шаркающие шаги, затем шорох открываемого замка. Ваня, в компании бутылки пива и праздничного колпака на голове, распахнул дверь и чуть не налетел на меня, запнувшись о порожек. Я поймал его за руку, помогая удержать равновесие, и облегченно выдохнул.
- Поехали домой.
Игра в молчанку побила все рекорды популярности в этот вечер. То ли Ваня сердился на нас с Ромой за вчерашнее, то ли за то, что мы забрали его с вечеринки до того как она успела превратиться в массовую пьянку - не знаю, но за полчаса пути он не произнес ни слова. Еще на стоянке у ворот школы я пересел на заднее сидение к Ване и всю дорогу пытался расшевелить его, но все мои старания оказались тщетны. Рома исподтишка наблюдал за нами и качал головой.
Когда Ваня демонстративно отвернулся к окну, не позволив прикоснуться к себе, у моего друга лопнуло терпение.
- Ну все, хватит! – сердито бросил Рома, вдавливая в пол тормоза. Машина остановилась у обочины. Ромка развернулся к нам и, указывая на Ваню, продолжил:
– Ты, придурок малолетний, прежде чем вести себя как баба и придумывать ересь, которой не было, попробовал бы выслушать кого-нибудь.
- Ром, не надо, - попытался вмешаться я.
- Надо, Мир, надо, - заверил Рома. - Что ты думаешь, ему стоит просто так спустить с рук, что ты из-за него весь день как на иголках? Черта с два! Пусть выслушивает.
- Он сейчас успокоится, - шепнул я, наклонившись к Ване.
- Да пошел он!
- Я, между прочим, все слышу, - укоризненно взглянув на нас, предупредил Рома, но ворчать перестал. Как ни странно, именно этот его выпад и разрядил обстановку. Ваня не стал отталкивать меня, когда я осторожно расцепил его руки и отнял их от груди, сжимая в своих ладонях. Еще с минуту он делал вид, что ему все равно и, нахохлившись, как воробей на люке теплотрассы, смотрел прямо перед собой, но сдался, стоило мне погладить его запястье подушечками пальцев и чуть сильнее сомкнуть наши ладони. Окинув меня совершенно нечитаемым взглядом, он приподнял уголки губ и положил голову мне на плечо. Потеревшись об него щекой, закрыл глаза, убаюкиваемый плавным ходом машины.
Рома посмотрел на нас в зеркало заднего вида и деликатно погасил в салоне свет.
Мне стало немного стыдно - возится с нами, как с маленькими, а мы ему разбитую губу и прямую дорогу в анатомию ниже пояса вместо благодарности. Но Ромка легкий, всегда быстро забывал об обидах и меня это обнадеживало.
К тому моменту, как мы добрались до нашего дома, Рома действительно успокоился.
- Вань, - он улыбнулся привычно и открыто. – Без обид, ладно. Мир переживает за тебя, а я за него.
- Ага, - равнодушно согласился Ваня. Да, он, к сожалению, не такой отходчивый.
- Я, наверное, больше не полезу к нему целоваться.
Ваня посмотрел на моего друга, чуть выгнув бровь дугой и, как будто невзначай коснулся своей губы в том месте, где у Ромки она была разбита.
- Убедил. Точно не полезу, - уловив намек, исправился Рома. – Все, ребят, дальше давайте сами. Удачи.
*
Мы ждем, когда он вернется в машину, и провожаем «тойоту» взглядом, пока она не выезжает из двора, только потом заходим в подъезд. На лестничной клетке пахнет мокрой известью, прикрывшись развернутой газетой, у дверей своей квартиры посапывает пьяный дядя Толя, которого снова не пустила рассерженная жена. Мы с Ваней обмениваемся улыбками и молча проходим мимо. Поднимаемся по ступенькам, рассматривая серые плиты под ногами, разлинованные зеленой краской до самого поворота к лифту. Нам везет – кабина лифта оказывается на первом этаже и створки приглашающе разъезжаются в стороны, как только Ваня нажимает на кнопку вызова.
Я уже не чувствую того напряжения, что крепко держало еще час назад и могу свободно сказать:
- Не сердись на Рому, он не привык кланяться перед кем-то.
Ваня беззлобно фыркает:
- Он заслужил.
Я незаметно нажимаю кнопку «стоп» и кабина замирает где-то между этажами.
- Ревнуешь? - спрашиваю, подходя ближе.
- Что если так? – с вызовом отвечает Ваня, делая шаг мне навстречу.
Вместо ответа я целую его и этот поцелуй чем-то похож на наш первый. Не тот, что был в школе, когда Ваня хотел убедиться, что не боится меня, а тот, которым мы обозначили черту начала наших отношений.
- Давай не здесь, - просит Ваня, нажимая на светящуюся зеленым кнопку нашего этажа, и я уступаю. Весь день ждал, подожду еще пару минут.
Оказавшись в квартире, мы подаемся друг к другу, не произнеся ни слова. Я едва успеваю закрыть за собой дверь, как Ваня тут же привлекает меня к себе. Чувствую легкий привкус алкоголя в поцелуе и понимаю, что он ведет себя раскрепощеннее, чем обычно только потому, что выпил. Но мне даже нравится, когда он такой. Сейчас в нем как никогда чувствуется та уверенность в себе, та искра, которую когда-то погасил мой отец. Когда теплые ладони забираются под мою одежду, касаясь кожи, я останавливаю его на секунду, чтобы сказать то, что хотел с самого начала, потому что еще пара минут и мне будет совсем не до этого.
- Вань, послушай, - прошу я, обняв его лицо ладонями. – Я не хотел ничего с Ромой. Он просто напился и решил показать, как неудачно его поцеловали в первый раз. Только и всего.
- Я знаю, - улыбнувшись, кивает Ваня. – Он говорил.
- Не сердишься?
- Давно уже нет.
- А почему не отвечал мне весь день?
- Я не специально. Доехал до ребят, хотел посидеть немного и вернуться, а там у Сашки День Рождения, вот я и застрял. А в телефоне батарея разрядилась.
- В следующий раз предупреди, если собираешься задержаться, - наставляю я.
- В следующий раз не целуйся с кем попало, - передразнивает Ваня, но улыбка выдает его несерьезность. Возможно, я бы поспорил, но главное мы уже выяснили, а остальное не так уж важно.
Об ужине и фильме я вспоминаю уже за порогом спальни, но останавливать Ваню, когда он льнет ко мне, целуя в губы, совсем не хочется. Закрываю дверь на защелку – в последнее время и это вошло в привычку, - отступаю назад до тех пор, пока мягкий край кровати не упирается под колени. Развернувшись, опускаю Ваню спиной на заправленную постель и ложусь рядом. Подперев голову рукой, смотрю на то, как он лениво потягивается. Все очертания фигуры отчетливы в мягком рассеянном свете из окон соседних домов, и я могу видеть, как он прогибается в спине, пытаясь достать до края кровати, как опускаются и поднимаются в такт дыханию плечи, как легкая улыбка трогает красивые губы. Хочу ласкать их, прикасаться к теплой коже, набирать пригоршни волос, оттягивая назад, чтобы целовать в шею, врываться в желанное тело и слушать сбивчивый шепот, в котором обычно невозможно разобрать ничего кроме моего имени. Я закрываю глаза, на секунду представляя его нагую красоту в своих руках, и мне хочется застонать в голос. Сдерживаться довольно трудно, но я не хочу торопиться. Не каждый день выпадает возможность остаться наедине, не заморачиваясь по поводу того, что нас могут застукать за какими-нибудь непристойностями.
- Вань… - я пробираюсь ладонью под его кофту и веду вверх, задирая ее. Касаюсь легким поцелуем напряженного живота, впадинки между ребрами, а затем губ, сцеловывая довольную улыбку. – Я скучал.
А ужин? Да черт с ним с ужином.
У нас впереди еще целые выходные…
Автор: R.J.Johnson
Название: Экстра №1 к "Завтра будет лучше"
Рейтинг: NC-17
Когда это происходит впервые, я нахожусь под действием почти наркотического опьянения. Знаю, лекарственные средства к серьезным психотропным отнести никак нельзя, но две бутылки сиропа от кашля способны сотворить с привычным миром такие метаморфозы, что простым смертным и не снились.
Собственно, волшебный сироп и сделал тогда наш с Васькой вечер. На какой-то не особенно веселой пати мы накидались аптечной барбитурой и мир сразу обрел новые краски, звуки стали приятнее, случайные прикосновения ощутимее, а вечеринка - в сотню раз круче. Мы даже согласились поиграть в карты на желание, проигрались, правда, но нам было весело. Леночке, которая выиграла партию и загадала самое идиотское, что могло придти в женскую голову, тоже было весело...Когда это происходит впервые, я нахожусь под действием почти наркотического опьянения. Знаю, лекарственные средства к серьезным психотропным отнести никак нельзя, но две бутылки сиропа от кашля способны сотворить с привычным миром такие метаморфозы, что простым смертным и не снились.
Собственно, волшебный сироп и сделал тогда наш с Васькой вечер. На какой-то не особенно веселой пати мы накидались аптечной барбитурой и мир сразу обрел новые краски, звуки стали приятнее, случайные прикосновения ощутимее, а вечеринка - в сотню раз круче. Мы даже согласились поиграть в карты на желание, проигрались, правда, но нам было весело. Леночке, которая выиграла партию и загадала самое идиотское, что могло придти в женскую голову, тоже было весело.
- Целуйтесь, - сказала она и бодро влила в себя полстакана мартини.
Вот тут-то мы и совершили эту глупость: поцеловались с лучшим другом. Это было не умно, чертовски необдуманно и безумно приятно. Не знаю, почему я вспоминаю о крышесносном поцелуе с парнем именно сейчас, когда возвращаюсь домой, все еще находясь под действием известных уже лекарственных средств, но факт остается фактом, и я хочу повторения.
Ноги пружинисто отрываются от ступенек, словно в невесомости, и мне кажется, что все жильцы нашего дома наблюдают за мной в дверные глазки и точно знают, что я упорот в хуи. Почему нельзя было подняться на лифте? Ах, да, там же сегодня вход в другое измерение, а я хочу домой, в свою постель, а не в какую-нибудь Нарнию.
- Тебе плохо? - спрашивает Слава, когда я вваливаюсь в нашу комнату и ничком падаю на его постель - до своей просто не дошел.
- Мне? Плохо? Нет, мне очень даже хорошо! - улыбаюсь я, ворочаясь среди подушек и каких-то вещей. Ну что за хлам, а?
- Ты пьян? - Слава отворачивается от монитора открытого ноутбука и сверлит меня сердитым взглядом.
- Кто тебе такое сказал? - мне кажется, что я изображаю оскорбленную невинность, но, судя по лицу Славы - какую-то клоунаду.
- Проспись, - бросает он и возвращается к своей работе, пальцы снова начинают выстукивать на клавиатуре какой-то ритм, набирая текст.
- Слава, - зову я, стаскивая с себя свитер, куртку и ботинки я как-то умудрился снять еще в прихожей. - Мирослааав.
Какое красивое имя, думается мне, и брат красивый. Особенно сейчас, когда смотрит на меня вполоборота. Мягкий свет от монитора создает за его головой неоновый ореол красоты и святости.
- Что?
- Ты такой красивый. - Боже, что я несу? Слава спрашивает у меня примерно то же самое:
- Что на тебя нашло?
- Прозрение!
- Я же сказал тебе надо проспаться. Утром поговорим.
- Слав, - не унимаюсь я. - Иди сюда.
- Вань, дурака не валяй. Ты, кстати, завалился в мою постель.
- Правда? Я все равно на свою не пойду, тебе придется спать со мной.
- В этой комнате по-прежнему две кровати, - Мирослав улыбается, как взрослый, объясняющий ребенку, что брать чужие вещи - плохо, но списывающий эти шалости на малый возраст.
- Нет! - если бы рядом был стол, я стукнул бы по нему кулаком. - Ты не будешь спать на моей!
- Почему это? - Мирослав удивленно смотрит в мою сторону.
- Потому что... потому что... я так сказал! - более значительного аргумента у меня, к сожалению, нет.
Слава устало вздыхает, потирает переносицу, будто на ней были очки и снова смотрит на меня. Мне это кажется донельзя забавным и, когда я разражаюсь звонким смехом, Мирослав, видимо понимает, что это клиника и поработать еще у него сегодня уже не получится. Он закрывает ноутбук и подходит к кровати, на которой лежу я, распластавшийся как морская звезда по океанскому дну.
- Подвинься, - говорит Слава. Не вижу, что он делает, но судя по звукам - раздевается. От этой мысли у меня начинают чесаться губы и сосет под ложечкой, сразу вспоминаю тот поцелуй с Васькой и мне незамедлительно хочется повторения. Откуда мне, упоротому мудаку, знать, что дело вовсе не в том, с кем, а в том, в каком состоянии - мне и поцелуи на помидорах показались бы сказкой под наркотой-то. Но я об этом не думаю, все немногочисленные мыслишки в моей голове только об одном: губы Мирослава на моих собственных. Кажется, я уже даже чувствую горячее дыхание на своей коже. Открываю глаза, готовый к тому, что увижу блаженное лицо Славы перед собой, но реальность с моими похотливыми желаниями не совпадает по всем параметрам: укрывшись одеялом, Слава мирно посапывает, и все, что я вижу - голые плечи. Его голые плечи... Мысли о его теле тут же захватывают мой распухший во всю черепную коробку мозг, распаляют воображение и толкают на необдуманные действия. Повернувшись боком, подбираюсь к нему ближе, ладонь ложится на неприкрытое одеялом плечо и опускается вниз, открывая моему жадному взгляду чуть больше. Все, как в замедленном кадре псевдоромантического кинофильма, только ощущения слишком реальные. Мирослав реагирует в своем темпе, который с моим не совпадает примерно так же, как и ожидания с реальностью. Резко развернувшись, он перехватывает мою руку за запястье и прижимает к подушке.
- Что ты делаешь?
- Я к тебе пристаю, - отвечаю, совершенно не заморачиваясь по поводу того, как это звучит. - Слав, поцелуй меня.
- Ты, смотрю, совсем с мозгами не дружишь, да? Кто недавно трясся в подъезде, изображая из себя без пяти минут жертву педофила? - он встряхивает меня за плечи. – Помнится, кто-то до чертиков испугался мужских прикосновений. Это был не ты, нет? Так какого хрена ты теперь лезешь ко мне?
- Ты не похож на своего отца, - высвобождаю свою руку и обнимаю его за шею, притягивая к себе. - Ты другой, ты добрый и очень красивый.
Мои пальцы отправляются куда-то в свободное путешествие, скользят по его спине, делают круг и возвращаются назад, взъерошивая непослушные прядки темных волос.
- Поцелуй меня...
Я не знаю, почему он сдается, не знаю, почему делает это, но, когда горячий язык касается моего, раздвинув искусанные губы, меня словно электрическим разрядом прошивает. Обнимаю его крепче, жадно сцеловывая редкие вздохи, не слишком осторожно прикусывая малиновую нежность кожи, скольжу языком по нижней губе и прихватываю ее зубами.
- Нравится? - спрашиваю я в поцелуй.
Мирослав не отвечает, его ладонь проскальзывает под мягкую ткань моей футболки, гладит кожу, вызывая стайки мурашек.
- Это хорошо... - глупо улыбаясь, подытоживаю я. Стянуть с себя футболку получается только раза с четвертого, потому что Слава не спешит мне помогать - он все еще держит себя в руках.
- Зачем? - сухо интересуется он, провожая взглядом отправленную мной на пол вещь.
- Для удовлетворения естественных потребностей, - отвечаю я, усердно пытаясь расстегнуть три дурацких клепки на своих джинсах. - А ты часом не девственник, чтоб такие вопросы задавать?
- Вань, ты идиот. Ты вообще представляешь как это?
- Ага, по-моему, очень круто.
Возвращаю ладони на его спину, тяну к себе. Слава сбрасывает мои руки.
- Найди себе девушку и удовлетворяй свои потребности, пока силенок хватит.
Тяну его обратно, обвиваю ногами талию, чтобы не отпускать больше.
- Не хочу девушку, - торопливо целую в губы, скулы, шею. - Хочу тебя.
Мои руки оказываются за головой, крепко удерживаемые одной его ладонью, вторая скользит по груди, костяшкам пальцев зажатых в кулак. Не уверен в том, что мы друг друга поняли, потому что его действия далеки от тех ласковых, что я успел себе навоображать. Стаскивая с меня джинсы вместе с бельем до колен, он грубо обхватывает мой член, рвано двигает кистью вверх-вниз, иногда чуть расслабляя пальцы, и это ничем не лучше тупой остервенелой дрочки самому себе.
- Нет... - я протестую, кусая губы, пытаюсь вырвать свои руки из крепкой хватки, чтобы остановить Мирослава.
- Что нет? Разве ты не этого хотел? - сердито спрашивает он.
Ладонь продолжает скользящие движения, но мне не больно и не приятно - мне вообще никак.
- Нет, - дыхание частое, словно после бега, и это мешает мне связно говорить. - Не надо... Так я и сам могу. Давай с тобой, Слав...
Он останавливается, удивленно смотрит на меня сверху вниз. Рука соскальзывает на мое бедро, несильно сжимая кожу.
- Ну, зачем тебе это? – в голосе почти усталость.
- Хочу…
- Глупый… - Мирослав отпускает мои руки, позволяя обнять его снова, долго целует, неторопливо сминая мои губы, дразняще касаясь языка только самым кончиком своего, и тут же отстраняясь. Это заводит. Он помогает мне стянуть джинсы и я остаюсь перед ним обнаженным и абсолютно открытым. Слава убирает в сторону одеяло, чтобы не было жарко. Ненавязчиво разводит в сторону мои колени, опускается сверху и неторопливо целует, поднимаясь дорожкой из невесомых и более ощутимых прикосновений от напряженного живота до приглашающе разомкнутых губ. Меня безумно лихорадит от того, что его язык вытворяет у меня во рту и оттого, что я уже начинаю соображать, к чему все идет.
- Уверен?.. – зачем-то спрашивает Мирослав, теплым шепотом касаясь ушка.
Это звучит так глупо при моем-то состоянии.
- Давай уже, - требую я, вскользь проходясь пальцами по его пульсирующему члену. Слава шумно вдыхает и отстраняется от меня на несколько секунд. Находит презерватив в кармане своих джинсов, висящих на стуле, и тюбик какой-то мази, кажется, от аллергии. Когда руки Мирослава снова касаются моей кожи, меня немного потряхивает, но теперь уже поздно - процесс уже не остановить. И, собственно, подготовка превращается для меня в цветной калейдоскоп ощущений, приятных и не очень. Я ничего не соображаю в гейском сексе ни в целом, ни в данный момент, в частности, зато Слава явно уверен в своих действиях. Не знаю, как один человек может ласкать столько чувствительных мест одновременно, но мне кажется, что я чувствую его прикосновения каждой клеточкой своего тела. Меня почти ломает, от желания, когда он, наконец, решает, что достаточно и вынимает из меня скользкие пальцы, заменив их головкой члена.
- Будет больно, - предупреждает он, прежде чем плавно податься вперед.
Чувствую его только наполовину, но ощущения такие, будто во мне не семь-восемь сантиметров чужой плоти, а все тридцать и это только начало. Мозг уже не туманит так дико, как полчаса назад и я вполне способен сделать несколько простых выводов: член в заднице - это больно, неприятно и вообще неправильно. Слава осторожно двигает бедрами, постепенно вгоняя до самого основания. Закусываю ребро собственной ладони, чтобы все ощущения не сводились к одной пульсирующей болью точке. Меня снова целуют, неторопливо поглаживая мягкими подушечками пальцев по горящим скулам. Слава пытается улучшить мое положение страдальца, положив под задницу маленькую подушку, но я выражаю бурные протесты против подобных веяний камасутры – не баба все-таки. Мирослав примирительно вздыхает и просто подхватывает меня под бедра одной рукой, приподнимая себе навстречу, второй ерошит ставшие влажными волосы.
Мне уже гораздо легче, временами даже хорошо, особенно когда мы входим в своеобразный резонанс, на секунду становясь невероятно близко друг к другу.
Судорожно сжимаю пальцы, впиваясь в его плечи, когда воздух из легких выбивает очередным глубоким толчком, разливающимся по телу сладкой дрожью. Она накрывает меня, как волны во время прилива, и сходит на нет, через секунду возвращаясь с удвоенной силой.
- Аааннн... Слава…
Он останавливается, озабоченно вглядываясь в мое раскрасневшееся лицо.
- Что? - гладит ладонью по щеке, стирая редкие слезы. - Все еще больно?
- Нет, нет... так хорошо, - шепчу я, понимая, что они покатились только сейчас, когда боль уже ушла. - Продолжай…
Слава двигается медленно, позволяя мне насладиться усиливающимися вспышками ощущений, от которых, перед глазами пляшут цветные круги.
- Сейчас будет лучше, - убеждает меня он, беспорядочно целуя в сухие губы, иногда в шею, чуть оттягивая зубами кожу.
- Хочу еще…
Мирослав смеется:
- Ненасытный, – крепко сжимает руками мои бедра, врываясь в распаленное им тело, глубоко, почти больно, но от этого только круче. Я ощущаю его близость как что-то сумасшедшее, пьяное, словно я снова принял какой-нибудь кислоты, бессвязное и приятно опустошающее. Я впервые делаю это со стонами, и оргазм не отпускает меня поразительно долго. Позволив мне кончить, Слава выскальзывает из моего тела и помогает себе рукой, чтобы не портить мне кайф продолжением процесса. За это я ему благодарен.
Лениво откинувшись на спину рядом со мной, он глубоко и часто дышит, зачем-то берет меня за руку, крепко переплетая наши пальцы, и отпускает почти сразу же. Молчу, восстанавливая дыхание и сбитый ко всем чертям сердечный ритм, распластавшись на скомканной с краю простыни, чувствую кожей мокрое и уже холодное, не знаю чье - мое, или его, да и не очень хочу знать. Я не могу сказать, сколько проходит времени, прежде чем Мирослав наконец встает, чтобы поправить простынь и одеяло. Неторопливо выкурив в открытую форточку последнюю на сегодня сигарету, он возвращается к постели. Протягивает мне мое белье, сев на край кровати, натягивает свое и ложится, придвигаясь ко мне. Отворачиваюсь к стене и сосредоточенно соплю, мозг в полном адеквате и теперь я прекрасно осознаю, что между нами произошло.
- Слав... – решившись, произношу я. - Мне было хорошо.
Не вижу его лица, но, кажется, Мирослав улыбается.
- Спи, - теплые губы бережно касаются моего плеча, рука обнимает поперек груди, поправляя сползшее одеяло. - Завтра ты так говорить уже не будешь.
Автор: R.J.Johnson
Название: Экстра №2 к "Завтра будет лучше"
Рейтинг: R
Когда зазвонил телефон, я готовил спагетти, помешивая итальянское безобразие шумовкой, чтобы оно не слиплось. Ваня терпеть не может склеившиеся макароны, а мне очень хотелось угостить его и Лену своим фирменным блюдом. Тем более с утра он был какой-то хмурной, будто сердился, и ушел из дома, даже не поговорив со мной толком. Я надеялся на то, что вкусный ужин в нашем маленьком семейном кругу исправит положение.
Отвратительная трель домашнего раздалась как раз в тот момент, когда я разглядывал свои макаронины через литровый слой воды, в попытках определить степень их готовности. Я выругался, отложил шумовку и выскочил в коридор, где на столике стоял и трезвонил нарушитель моего кулинарного спокойствия. Звонила Лена...Когда зазвонил телефон, я готовил спагетти, помешивая итальянское безобразие шумовкой, чтобы оно не слиплось. Ваня терпеть не может склеившиеся макароны, а мне очень хотелось угостить его и Лену своим фирменным блюдом. Тем более с утра он был какой-то хмурной, будто сердился, и ушел из дома, даже не поговорив со мной толком. Я надеялся на то, что вкусный ужин в нашем маленьком семейном кругу исправит положение.
Отвратительная трель домашнего раздалась как раз в тот момент, когда я разглядывал свои макаронины через литровый слой воды, в попытках определить степень их готовности. Я выругался, отложил шумовку и выскочил в коридор, где на столике стоял и трезвонил нарушитель моего кулинарного спокойствия. Звонила Лена.
В коротком диалоге я участвовал крайне мало, изредка соглашаясь с тем, что она говорила, потом пообещал присмотреть за Ваней, пока она будет в командировке и отключился. Не знаю, почему возникла такая срочная необходимость уехать, что она даже домой не заскочила, но отсутствие любого контроля за нами в течение двух, а то и трех суток не могло не радовать. Не то чтобы у нас совсем не было возможности прикоснуться друг к другу, но очень многое мы не можем позволить себе, когда Лена находится дома.
Я вернулся доваривать спагетти уже в приподнятом настроении, предвкушая хорошие выходные. Закончив с ужином, сходил в супермаркет за продуктами и колой; в ларьке со сладкой ватой купил два самых больших стакана карамельного поп-корна. Вернувшись домой, выбрал в топе новинок самый интересный фильм и поставил его на загрузку.
На этом мои приготовления к пятничному вечеру закончились, оставалось лишь дождаться, когда вернется Ваня.
Первый звонок я сделал около шести, но трубку Ваня так и не взял. Минут через пятнадцать я повторил попытку – результат оставался тем же. К пятому разу я уже ненавидел веселые мотивы какого-то гавайского банджо, на которые Ваня заменил стандартные гудки, и терялся в догадках насчет того, где он мог пропасть на весь день.
Здравых мыслей на этот счет не было ни одной.
К десяти вечера я начал беспокоиться. Допустим, Лена предупредила меня, что ее возвращения можно не ждать, но куда мог деться Ваня? Обычно он не уходит без предупреждения и не игнорирует звонки, а сегодня я в полном неведении бестолково обрываю телефон вот уже четыре часа. К одиннадцати я основательно занервничал и стал звонить еще чаще - абонент был безнадежно недоступен.
К двенадцати я потерял всякую надежду и вызвонил Рому.
- Прости друг, но в этот раз тебе придется спасать мир в одиночку, я занят, – вместо приветствия выдал мне он.
Кажется, сегодня у всех с настроением какие-то нелады.
- Ром, не до шуток, - в этот раз я не поддержал его волну. – Бред спрашиваю, но… ты Ваню давно видел?
Рома задумчиво промычал что-то себе под нос, прежде чем спросить:
- Он так и не вернулся?
Мне стало не по себе.
- Что значит - так и не вернулся? Вы виделись?
- Да, - трубка недовольно зевнула. - Он был сегодня у меня, но ушел еще утром.
- Во сколько?
- Мир, ну я тебе что, секретарша? Не знаю, часов в двенадцать, наверное.
- Рома!
- Слушай, а он всегда у тебя такой нервный?
- Да в чем дело-то?! – не выдержал я.
- Заеду минут через тридцать – увидишь… - вздохнул Рома и положил трубку, раньше, чем я успел открыть рот.
Я продолжал названивать Ване все время, пока ждал Рому. Хотел было набрать Лену, но передумал, побоявшись напугать. После того случая с отцом, опасаться его возвращения вошло у нас в привычку. Правда, Лена боится за нас обоих, а я – только за Ваньку. Не могу справиться с этим, даже зная, что ему теперь точно не выйти. Мысли об отце заставили меня вспомнить то дерьмо, которое он сотворил со всеми нами и в первую очередь с Ваней. Картинки в памяти мелькнули кадрами, смонтированными исключительно из плохих событий нашей недолгой совместной жизни, с того момента, как я нашел Ваню без сознания до повторного ареста отца. А что если он все же на свободе? Он ведь уже один раз отвертелся от тюрьмы, так что помешает ему попробовать снова провернуть какую-нибудь аферу? Ему прекрасно известно, что близких людей кроме Вани и Лены у меня нет, если он снова захочет мне мстить, скорее всего, будет делать это через них, ведь отец не глуп, чтобы соваться прямиком ко мне...
- Черт! Ваня, да включи ты уже телефон!
Рому я встретил как жена моряка в порту – без бирюзового платья и двоих детей подмышкой, зато с такой же радостью. Я не хотел, чтобы он снова решал мои проблемы, просто рядом с Ромкой сложно было напрягаться, он всегда умел разряжать обстановку.
В дверь позвонили и я, включив свет в коридоре, впустил гостя.
Встретив Рому, я удивился - не помню случая, когда в последний раз видел его с последствиями драки на лице; ну, кроме того раза, когда сам ему вдарил.
- Это ещё откуда? – полюбопытствовал я, разглядывая разбитую нижнюю губу, которая заметно распухла и покраснела.
- От Вани твоего.
- За что?!
- У него и спроси, - буркнул Рома. – Мне он ничего не объяснил толком. Кажется за то, что я поцеловал тебя вчера.
Я бросил на Рому сердитый взгляд, он предусмотрительно отошел подальше.
- Я пытался объяснить ему, что был пьян и поступил глупо, когда полез к тебе перед окнами вашего дома. Да и вообще когда полез к тебе, но Ванька меня даже слушать не стал, заехал по мордям и ушел куда-то. Вот как ему теперь докажешь, что это в шутку было?
- Это я у тебя должен спрашивать как. Добавить бы тебе сейчас для симметрии.
Рома на всякий случай прикрыл целую часть губы ладонью.
- У вас это семейное, что ли?
- Вроде того. Ты на машине?
- Ну не на метро же.
- Тоже мне остряк.
Ромка извинился улыбкой, я улыбнулся в ответ. Полегчало.
Несмотря на то, что мне еще предстоял неприятный разговор с Ваней по поводу шуточных приставаний Ромы, мне стало гораздо легче. Скорее всего, он задержался в какой-нибудь компании и внезапное появление отца тут совершенно не причем.
- У него по-прежнему нет друзей? – осторожно поинтересовался Рома, словно прочитав мои мысли.
Я кивнул и прикусил губу изнутри. Только что додуманный мной аргумент в пользу того, что все хорошо, рассыпался как песочный домик с полпинка.
- Слушай, давай просто подумаем, куда он мог пойти.
Я пожал плечами.
Вася? Нет. Они совсем не общаются, да его и в городе нет. Насколько я понял из недавнего разговора Лены с Ольгой, малой уже за бугром, устраивается на новом месте. Лена? Ну, да, он вполне мог зайти к матери попрощаться, при их доверительных отношениях это нормально, но она не сообщала бы мне о командировке, если бы Ваня пришел к ней в офис – он мог бы сказать, когда вернется домой. Скорее всего, Лена тоже не дозвонилась до него…
И тут до меня дошло, что единственное место, куда он мог бы вернуться - школа. Он провел там не так много времени, но, после нашей совместной пьянки с его соседями, он достаточно сдружился с Сашами. Это место довольно далеко от дома, но, учитывая то, что пойти ему больше некуда, Ваня вполне мог бы поехать к ребятам.
- Он в школе.
- Уверен?
- Да. Больше вариантов нет.
Рома сочувственно посмотрел на меня, видимо понимая, что я хотел сказать «положительных вариантов больше нет». Отрицательных было навалом.
Рома не стал дожидаться, когда попрошу его отвезти меня в Ванину школу, предложив это первым. Мне потребовалось не больше пары минут на то, чтобы переодеться, найти ключи и спуститься к подъезду, где меня уже ждала блестящая красным глянцем «тойота».
Большую часть дороги мы ехали молча. Рома изредка бросал на меня косые взгляды, наверное, ждал, когда заговорю. Сказать было нечего, поэтому я отвернулся к окну, без особого энтузиазма, разглядывая рекламные баннеры вдоль дороги и белые разделительные полосы, нанесенные краской на асфальт. Когда машина остановилась на светофоре, Ромка вздохнул и похлопал меня по плечу.
- Не парься ты так.
- Не могу, - сказал я, обращаясь скорее к дорожному знаку, чем к другу. - Ты даже не представляешь, как я за него боюсь…
Рома улыбнулся, той самой редкой улыбкой, которая бывает лишь в те моменты, когда он не прячется ни под какими масками, а я покраснел, осознав, что это прозвучало почти как признание.
Загорелся зеленый, плавно качнувшись, машина двинулась вперед. Ромка выудил из кармана кожанки телефон, набрал какой-то номер. Видимо, сегодня Всемирный День Недоступности Абонентов, потому что трубку никто не взял. Задумавшись на минуту, Рома побарабанил пальцами по рулю, просчитал что-то, и снова взялся за телефон. Вторая попытка оказалась не намного удачнее первой. Дозвонился он почти сразу, но, перекинувшись парой фраз с человеком на линии, слегка нахмурился и попросил перезвонить «как только что-нибудь проясниться».
Я напрягся, предчувствуя неладное.
- Кому звонил?
- Да так… Дела, - отмахнулся Рома, убирая телефон в бардачок.
- А у тебя вилки в машине нет?
- Зачем это?
- Лапшу с ушей снимать буду. В чем дело?
- Мир, все в порядке.
- Кому ты звонил?
- Юристу, который занимался делом твоего отца. Хотел убедиться в том, что Андрей все еще за решеткой.
- И?
- Не дозвонился.
- Ром, только не ври, я должен знать, если Ване угрожает опасность…
- Приехали, - перебил меня друг, паркуя машину у ворот школы, в которой я относительно недавно «проходил практику».
На посту охраны мне пришлось сочинить глупую байку о том, что я забыл кое-какие вещи в рабочем кабинете. Благо дело пропуск на работу по счастливому случаю так и остался при мне. Правда, это не спасло мой карман от разорения на энную сумму, потому как не белый день на дворе и я на месте охраны тоже не пускал бы к детям кого попало в такое время. Но это мелочи, о которых я забыл уже через минуту.
Получив разрешение на то, чтобы пройти в здание школы, я сразу отправился в жилое крыло, в ту комнату, где жил Ваня, а теперь обитали только Саши.
Из комнаты доносились какие-то споры, гомон и довольно громкая музыка, так что услышали меня только к пятому или шестому разу, когда я оставил попытки достучаться так, как это делают нормальные люди, и побарабанил по двери ногой. Музыка стихла, послышались шаркающие шаги, затем шорох открываемого замка. Ваня, в компании бутылки пива и праздничного колпака на голове, распахнул дверь и чуть не налетел на меня, запнувшись о порожек. Я поймал его за руку, помогая удержать равновесие, и облегченно выдохнул.
- Поехали домой.
Игра в молчанку побила все рекорды популярности в этот вечер. То ли Ваня сердился на нас с Ромой за вчерашнее, то ли за то, что мы забрали его с вечеринки до того как она успела превратиться в массовую пьянку - не знаю, но за полчаса пути он не произнес ни слова. Еще на стоянке у ворот школы я пересел на заднее сидение к Ване и всю дорогу пытался расшевелить его, но все мои старания оказались тщетны. Рома исподтишка наблюдал за нами и качал головой.
Когда Ваня демонстративно отвернулся к окну, не позволив прикоснуться к себе, у моего друга лопнуло терпение.
- Ну все, хватит! – сердито бросил Рома, вдавливая в пол тормоза. Машина остановилась у обочины. Ромка развернулся к нам и, указывая на Ваню, продолжил:
– Ты, придурок малолетний, прежде чем вести себя как баба и придумывать ересь, которой не было, попробовал бы выслушать кого-нибудь.
- Ром, не надо, - попытался вмешаться я.
- Надо, Мир, надо, - заверил Рома. - Что ты думаешь, ему стоит просто так спустить с рук, что ты из-за него весь день как на иголках? Черта с два! Пусть выслушивает.
- Он сейчас успокоится, - шепнул я, наклонившись к Ване.
- Да пошел он!
- Я, между прочим, все слышу, - укоризненно взглянув на нас, предупредил Рома, но ворчать перестал. Как ни странно, именно этот его выпад и разрядил обстановку. Ваня не стал отталкивать меня, когда я осторожно расцепил его руки и отнял их от груди, сжимая в своих ладонях. Еще с минуту он делал вид, что ему все равно и, нахохлившись, как воробей на люке теплотрассы, смотрел прямо перед собой, но сдался, стоило мне погладить его запястье подушечками пальцев и чуть сильнее сомкнуть наши ладони. Окинув меня совершенно нечитаемым взглядом, он приподнял уголки губ и положил голову мне на плечо. Потеревшись об него щекой, закрыл глаза, убаюкиваемый плавным ходом машины.
Рома посмотрел на нас в зеркало заднего вида и деликатно погасил в салоне свет.
Мне стало немного стыдно - возится с нами, как с маленькими, а мы ему разбитую губу и прямую дорогу в анатомию ниже пояса вместо благодарности. Но Ромка легкий, всегда быстро забывал об обидах и меня это обнадеживало.
К тому моменту, как мы добрались до нашего дома, Рома действительно успокоился.
- Вань, - он улыбнулся привычно и открыто. – Без обид, ладно. Мир переживает за тебя, а я за него.
- Ага, - равнодушно согласился Ваня. Да, он, к сожалению, не такой отходчивый.
- Я, наверное, больше не полезу к нему целоваться.
Ваня посмотрел на моего друга, чуть выгнув бровь дугой и, как будто невзначай коснулся своей губы в том месте, где у Ромки она была разбита.
- Убедил. Точно не полезу, - уловив намек, исправился Рома. – Все, ребят, дальше давайте сами. Удачи.
*
Мы ждем, когда он вернется в машину, и провожаем «тойоту» взглядом, пока она не выезжает из двора, только потом заходим в подъезд. На лестничной клетке пахнет мокрой известью, прикрывшись развернутой газетой, у дверей своей квартиры посапывает пьяный дядя Толя, которого снова не пустила рассерженная жена. Мы с Ваней обмениваемся улыбками и молча проходим мимо. Поднимаемся по ступенькам, рассматривая серые плиты под ногами, разлинованные зеленой краской до самого поворота к лифту. Нам везет – кабина лифта оказывается на первом этаже и створки приглашающе разъезжаются в стороны, как только Ваня нажимает на кнопку вызова.
Я уже не чувствую того напряжения, что крепко держало еще час назад и могу свободно сказать:
- Не сердись на Рому, он не привык кланяться перед кем-то.
Ваня беззлобно фыркает:
- Он заслужил.
Я незаметно нажимаю кнопку «стоп» и кабина замирает где-то между этажами.
- Ревнуешь? - спрашиваю, подходя ближе.
- Что если так? – с вызовом отвечает Ваня, делая шаг мне навстречу.
Вместо ответа я целую его и этот поцелуй чем-то похож на наш первый. Не тот, что был в школе, когда Ваня хотел убедиться, что не боится меня, а тот, которым мы обозначили черту начала наших отношений.
- Давай не здесь, - просит Ваня, нажимая на светящуюся зеленым кнопку нашего этажа, и я уступаю. Весь день ждал, подожду еще пару минут.
Оказавшись в квартире, мы подаемся друг к другу, не произнеся ни слова. Я едва успеваю закрыть за собой дверь, как Ваня тут же привлекает меня к себе. Чувствую легкий привкус алкоголя в поцелуе и понимаю, что он ведет себя раскрепощеннее, чем обычно только потому, что выпил. Но мне даже нравится, когда он такой. Сейчас в нем как никогда чувствуется та уверенность в себе, та искра, которую когда-то погасил мой отец. Когда теплые ладони забираются под мою одежду, касаясь кожи, я останавливаю его на секунду, чтобы сказать то, что хотел с самого начала, потому что еще пара минут и мне будет совсем не до этого.
- Вань, послушай, - прошу я, обняв его лицо ладонями. – Я не хотел ничего с Ромой. Он просто напился и решил показать, как неудачно его поцеловали в первый раз. Только и всего.
- Я знаю, - улыбнувшись, кивает Ваня. – Он говорил.
- Не сердишься?
- Давно уже нет.
- А почему не отвечал мне весь день?
- Я не специально. Доехал до ребят, хотел посидеть немного и вернуться, а там у Сашки День Рождения, вот я и застрял. А в телефоне батарея разрядилась.
- В следующий раз предупреди, если собираешься задержаться, - наставляю я.
- В следующий раз не целуйся с кем попало, - передразнивает Ваня, но улыбка выдает его несерьезность. Возможно, я бы поспорил, но главное мы уже выяснили, а остальное не так уж важно.
Об ужине и фильме я вспоминаю уже за порогом спальни, но останавливать Ваню, когда он льнет ко мне, целуя в губы, совсем не хочется. Закрываю дверь на защелку – в последнее время и это вошло в привычку, - отступаю назад до тех пор, пока мягкий край кровати не упирается под колени. Развернувшись, опускаю Ваню спиной на заправленную постель и ложусь рядом. Подперев голову рукой, смотрю на то, как он лениво потягивается. Все очертания фигуры отчетливы в мягком рассеянном свете из окон соседних домов, и я могу видеть, как он прогибается в спине, пытаясь достать до края кровати, как опускаются и поднимаются в такт дыханию плечи, как легкая улыбка трогает красивые губы. Хочу ласкать их, прикасаться к теплой коже, набирать пригоршни волос, оттягивая назад, чтобы целовать в шею, врываться в желанное тело и слушать сбивчивый шепот, в котором обычно невозможно разобрать ничего кроме моего имени. Я закрываю глаза, на секунду представляя его нагую красоту в своих руках, и мне хочется застонать в голос. Сдерживаться довольно трудно, но я не хочу торопиться. Не каждый день выпадает возможность остаться наедине, не заморачиваясь по поводу того, что нас могут застукать за какими-нибудь непристойностями.
- Вань… - я пробираюсь ладонью под его кофту и веду вверх, задирая ее. Касаюсь легким поцелуем напряженного живота, впадинки между ребрами, а затем губ, сцеловывая довольную улыбку. – Я скучал.
А ужин? Да черт с ним с ужином.
У нас впереди еще целые выходные…