Solter
СОЛО НА МИНСКОЙ
Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Размер: планируется Миди
Часть 6.
То, что я испытывал следующие несколько дней после приезда в Польшу, можно было сравнить с азартом игрока в рулетку, с ажиотажем шопоголика во время распродажи – чуть ли не до обморока хочется достичь своей цели, и точно так же, почти до потери сознания, страшно и боязно: вдруг не получится. Меня накрывало зашкаливающими эмоциями настолько, что полночи не получалось заснуть, и я, сова, при этом поднимался в семь утра, потому что был переполнен энергией и жаждой действий...То, что я испытывал следующие несколько дней после приезда в Польшу, можно было сравнить с азартом игрока в рулетку, с ажиотажем шопоголика во время распродажи – чуть ли не до обморока хочется достичь своей цели, и точно так же, почти до потери сознания, страшно и боязно: вдруг не получится. Меня накрывало зашкаливающими эмоциями настолько, что полночи не получалось заснуть, и я, сова, при этом поднимался в семь утра, потому что был переполнен энергией и жаждой действий.
В первую очередь я узнал у какой-то мелкой сошки из администрации клуба, где можно найти информацию о выступлениях Вацлава. Английский та девушка знала на среднем уровне, лучше, почему-то, чем русский, но объясниться мы все-таки смогли. Думаю, ее удивила моя настойчивость и неподдельное оживление, появившееся после того, как я узнал, что уже через два дня в честь какого-то местного праздника состоится еще один концерт, более интересный и масштабный. На этот самый масштаб мне, конечно, было плевать, но я, делая вид, будто очень интересуюсь искусством, попросил забронировать столик получше.
До этого события Вацлаву предстояло еще исполнить фортепианную партию в каком-то концертном зале на благотворительном вечере, куда я тоже собирался попасть. Цветы на этот раз покупать не стал, сообразив, что деньги надо хоть сколько-нибудь экономить. Заявился в числе последних, потому что долго искал нужный адрес, поэтому сесть спереди не смог и решил вообще постоять – и мне виднее, и я заметен. К сожалению, заметен я был не столько для Вацлава, сидевшего к зрительному залу вполоборота, сколько для дежурной, кидавшей на меня недовольные взгляды, но ничего не делавшей: я никому не мешал смотреть, вел себя тихо и даже не шастал по залу.
Думаю, в этот раз он меня не увидел, но это ничего не изменило, в конце выступления я подошел к одному из организаторов, замеченному мной ранее, и попросил устроить встречу с пианистом. Специально строил из себя ничего не понимающего иностранца, добившись, чтобы мне поверили – повезло, и через каких-то десять минут я оказался в подсобном помещении, пока что пустующем. Это была большая продолговатая комната, довольно бедно выглядевшая, явно не находящаяся в постоянном использовании. Стулья и столы занимали часть ее, но были абсолютно пустыми, только на полу вдоль стены валялись в беспорядке чьи-то сумки, пустые чехлы и пакеты из супермаркета.
Выбрав более-менее пригодный стул, я сел, закинув ногу на ногу, чтобы хоть как-то скрыть возрастающее волнение. Людям свойственно сомневаться абсолютно во всем, даже невольно, не специально, даже когда ты, вроде бы, на все сто процентов в чем-то уверен – где-то в голове, глубоко-глубоко, настолько, что ты сам этого не замечаешь, сомнение все равно остается. Сидит там, не показываясь, ждет удобного момента, подходящего случая, чтобы показаться во всей красе.
Так и у меня - сидел на этом польском стуле, в этом польском городе и ждал польского парня, с которым у нас должен был состояться серьезный разговор. Или не серьезный, или не разговор – но увидеть его я просто обязан. И знал же, что словам организатора можно верить, что Вацлав сюда явится, и даже слышал уже приглушенные голоса и шаги из коридора, но сомневался вплоть до того момента, пока дверь не отворилась.
Саксофонист был не один, прямо за его спиной маячила высокая фигура импозантного мужчины, рядом сверкала улыбкой милая девушка с фотоаппаратом, именно она о чем-то оживленно говорила, переводя взгляд с одного собеседника на другого и обратно. Я поднялся, привлекая к себе внимание, Вацлав заметил меня первым и, не дав сказать ни слова, быстро развернулся, проговорив что-то по-польски и исчезнув из поля зрения.
- Вацлав! – успел почти прокричать я, понимая, что обосновался слишком далеко от двери, чтобы успеть его догнать. – Вот черт!
- А вы его ждали, да? – сочувственно посмотрела на меня девчонка, говорившая на чистом русском.
- Ждал, - согласился я. – Что он там говорил? Я не знаю польский.
- Просил забрать его вещи. Может быть, вы успеете догнать его возле машины.
Благодарно кивнув и разминувшись с молчавшим мужчиной, я чуть ли не бегом направился к выходу, преодолел ступеньки мраморной лестницы, толкнул тяжелые створки деревянных дверей в два человеческих роста, оказался на вечерней улочке. Автомобилей тут находилось не так уж много, но я не успел даже присмотреться к ним, когда крайний, цвета мокрого асфальта, заурчал мотором и медленно выехал с парковочного места. Мигнул фарами, может даже специально, и свернул на более оживленное шоссе, тут же теряясь среди другого транспорта.
Я выругался, стукнул кулаком по металлическим перилам, едва не зарычал от безысходности, а потом, чуть успокоившись, пошел ловить такси до отеля.
Поведение Вацлава понять мне не удавалось. Ребенок, обидевшийся ребенок, строящий из себя неприступную крепость из-за сущей мелочи. Как к нему подступиться, где его перехватить, сколько ему потребуется времени, чтобы перестать играть в подростка и хотя бы поговорить. Он все-таки взрослый человек, и если бы действительно не хотел видеть меня, то мог бы не убегать сегодня, а сказать это мне в лицо. А он не сказал, и я, сидя на заднем сидении увозящего меня пежо, никак не понимал, почему.
Хочет, чтобы за ним дольше побегали? Это женское поведение, не мужское, а на даму Вацлав, хотя и красив, уж никак не смахивает. Все еще обижается настолько сильно? Невозможно, повод слишком незначительный, я всего лишь не явился на встречу и не позвонил, такое случается сплошь и рядом. Тем более, Вацлав не знает причины, и наверняка ему это интересно, как и то, какого же все-таки хрена я сюда приехал. Еще был вариант – он проверяет, насколько меня хватит. В этом случае у меня уже не нашлось никаких возражений, как и четкого ответа – на сколько. Пока будут деньги и надежда, я не уеду.
Спать ночью снова не хотелось, и я подался в интернет, на поиски моего Вацлава Залесского. Не знаю почему, но раньше, когда я был еще в Киеве, мне не хватило ума поискать его в социальных сетях, и я решил прямо сейчас наверстать упущенное. И не прогадал – музыкант нашелся на фейсбуке, довольно скромная страница: несколько фотографий, парочка аудиозаписей, перепосты каких-то объявлений. По большей части там все было на польском, и я мало что понял, но зато даже моего ума и знаний хватило, чтобы понять – Вацлав заходил на свою страницу всего сорок минут назад.
У меня слегка даже подрагивали пальцы, когда я собирался написать ему сообщение. Вбил «Привет», сразу стер, потом вбил его еще раз, оставил, но дальше не продвинулся. Что мне сказать ему? Выложить сразу все, чтобы избежать лишних объяснений потом? Или предложить встретиться? Признаться, что я к нему испытываю?.. Вот уж точно нет – если я и решусь на такое, то лично, чтобы видеть реакцию, а не по интернету, сидя за многие километры от него.
«Привет, Вацлав, прекрати от меня бегать, давай хотя бы поговорим».
Отправив это незамысловатое предложение, я тут же спохватился – неизвестно когда он еще появится, нужно дать больше информации. Следующим сообщением отослал свой адрес и скайп, потом добавил, что соскучился, а после этого почувствовал себя идиотом и лег спать. Ночью то и дело просыпался, мне казалось, что ответ уже пришел, я включал ноутбук, проверял, но неизменно ошибался.
К середине следующего дня, когда пошел дождь и за окном моего номера город превратился в мокрое серое марево, я начал злиться. Глаза болели, потому что я следил за монитором неотрывно, а когда все же отвлекался – бесцельно мерил шагами комнату, пытался смотреть фильм, пил пиво. Проще говоря, убивал время, тратя его на бесполезные мелкие дела.
Не представляю, как я при всем усиленном внимании пропустил его появление на сайте – было уже около семи вечера, я проголодался и жевал сухарики перед монитором, листая наши с Викой старые фотографии, когда внизу экрана всплыло уведомление о новом входящем на почту. Фейсбуковские сообщения дублировались мне на ящик исправно, я, с колотящимся от волнения сердцем, открыл сайт, задержался курсором напротив иконки входящего, даже не представляя, что будет внутри. И нажал, по-детски зажмуривая глаза, чтобы открыть уже тогда, когда все загрузится.
«Привет. У меня очень мало времени. Приезжай в субботу к девяти в клуб».
Конечно, была еще ссылка на то место, куда он меня звал, но кроме этого Вацлав ничего не сказал. Я смотрел на черные буквы, справлялся со сходящим с ума сердцем и думал, что все не так уж плохо. В самом деле, разве я ждал, что он начнет рассыпаться в извинениях и признаваться мне в любви? Спасибо, что вообще ответил, да не просто черканул пару строк – дал точное место и время. Осталось дождаться субботы и не ударить в грязь лицом. Уж на это меня хватит.
На следующий день я, несмотря на дождь, выбрался в город, погулять по незнакомым улицам, посмотреть и пофотографировать. Сейчас, когда саксофонист был практически у меня в руках и не нужно его выслеживать и ловить, стало так спокойно на душе, что я наконец осознал, где нахожусь – другая страна, столица, в которую я приехал первый и, возможно, последний раз. Вообще я предпочел бы гулять здесь вместе с ним, ведь самому ориентироваться было тяжело, но я справился, заглянул в парочку музеев, пообедал в неплохом уличном кафетерии, зашел в торговый центр, заблудился в маленьких переулках Варшавы, в итоге оказавшись в отеле поздним вечером, уставший, но довольный.
Огромных усилий мне стоило не написать Вацлаву что-нибудь, не ответить на его сообщение даже простым «хорошо» или «договорились». Мне казалось, что это если я напишу даже что-нибудь простое, даже обычный смайлик отправлю, то не смогу остановиться, и вот так, в односторонней переписке, выложу ему все, что хочу сказать вживую. Почему-то именно теперь и именно этому человеку мне хотелось выговориться, доверить то, что мучило со дня смерти мамы, почему-то только его я считал способным понять и поддержать.
Хотя, что за «почему-то», кого я обманываю? Давно пора признать, что я влюбился, как подросток, и не успокоюсь, пока не получу взаимности. Это даже немного пугает, если вдуматься – я, получается, гей. Но в целом было плевать на собственную ориентацию, на отношение к этому окружающих, даже на то, что именно об этом много раз говорила мне Вика: всегда переживала, как бы я там, в Канаде, не встретил симпатичного парнишку. Наверное, видела во мне что-то, чего до недавнего времени не замечал я сам.
Стоит ли говорить, что ночью мне снова не спалось? Снова волновался, теперь уже из-за клуба, куда позвал Вацлав. Начало мероприятия – годовщина основания какой-то компании – планировалось на семь, в девять начиналась неофициальная часть, где никому не будет дело до незнакомого меня, ведь гостей, если верить интернету, планировалось больше ста. Главной причиной моего волнения была чисто женская проблема – нечего надеть. В Польшу я собирался впопыхах, взял очень мало вещей, а выглядеть сегодня мне хотелось безукоризненно, кроме того, о наличии или отсутствии дресс-кода на этом мероприятии нигде сказано не было.
Пришлось опустошить банковскую карту в ближайшем бутике, зато я нравился сам себе, хотя светло-фиолетовая рубашка почему-то немного меня смешила. Может быть, дело в галстуке – я их не любил, но консультант все же сумел убедить меня в том, что это в наше время просто-таки жизненно необходимый аксессуар. Теперь я, сидя в такси и глядя на мелькавшие в окнах дома, то и дело теребил воротник, но больше по привычке и от нервов – в зеркале заднего вида я выглядел весьма привлекательно.
Такси остановилось у входа в клуб – почти центр города, огромная вывеска, матовые затемненные стекла, не дающие разглядеть, что творится внутри заведения. Я оставался в салоне еще минуты три, настраивая себя на нужны лад, а потом, расплатившись, неторопливо ступил на омытый недавним дождем асфальт.
- Вы по приглашению? – охранник в сером пиджаке остановил меня на входе, он говорил почему-то по-русски.
Замявшись, я пожал плечами – мой музыкант ничего не писал про фейс-контроль и приглашения. Может быть, на то и рассчитывал: я не попаду в клуб, а он потом скажет, что я не пришел…
- Я к Вацлаву, - попытался объяснить я, надеясь, что удастся хотя бы заговорить этому мужчине зубы, благо, он без напарника. Но ничего подобного и не понадобилось, услышав имя саксофониста, охранник улыбнулся, кивнул бритой почти под ноль головой и сообщил:
- Он предупреждал. Дмитрий? Проходите, пожалуйста.
Выдохнув, я зашел внутрь, мысленно торжествуя – если парень обо мне предупредил охрану, значит, действительно ждет и не собирается больше меня избегать.
Осталось только его найти в этой разношерстной толпе.
Я замер на пороге огромного зала, заполненного людьми, громкой музыкой и скользящими туда-сюда лучами цветных прожекторов. Сама атмосфера мне нравилась, песня, звучавшая из надрывающихся колонок, была мне незнакома и оттого приятна, но вот обилие людей, двигающихся, танцующих, сидящих за редкими столиками, оставленными только по периметру зала… Сцена пуста, к барной стойке не пробиться, и где, спрашивается, сам Вацлав?
Начав уже злиться, я спохватился, быстро взял себя в руки и немного успокоился. Тщательно обходя людей, двинулся к бару, выстоял небольшую очередь, но все-таки разжился порцией «Джонни Уокера», а потом еще одной и еще – виски был действительно хорош, приятно обжигал язык, согревал изнутри, даря уверенность в себе. Нет, я не напился, это не моя доза, но легкость в голове и повысившееся на несколько пунктов разом настроение явно стоило тех денег, что я выложил бармену, приятно улыбающемуся каждому, с кем встречался взглядом.
Почти решившись на четвертый «заход», я, в очередной раз окинув взглядом вспыхивающий разными цветами танцпол, неожиданно заметил на другом его краю саксофониста собственной персоной, только-только выходящего из неприметной двери в одно из служебных помещений. Торопливо, чтобы не потерять его из виду, я слез с не так давно занятого стула и целеустремленно стал пробиваться туда, уже не замечая расталкиваемых локтями людей.
То ли он заметил меня, то ли просто никуда не спешил, но я застал его на том самом месте, где и увидел.
- Дима, - выдал он, перекрикивая музыку и хватая меня за рукав, стоило мне приблизиться.
- Да, - отозвался я, стараясь сдерживать улыбку. – Здесь очень шумно.
- Шумно, - он кивнул, подступил на шаг ближе и уткнулся лбом в мое плечо. Это можно было назвать жестом доверия, я мог подумать, что он скучал, что рад меня видеть, мог осознать, что что-то для него значу, но понял только одно – он пьян гораздо больше, чем я сам.
Меня накрыло этим всем – громкой музыкой, мигающим светом, людьми, не обращающими ни на кого внимания, и, главное, находящимся рядом со мной мужчиной. Не представляю, как я умудрился в тот момент сдержаться, чтобы не обнять его, не прижать к себе – видимо, все еще думал о разговоре, хотя подсознательно уже знал, что его не будет, ведь кое-кто явно перебрал.
- Идем в коридор, - Вацлав с усилием поднял голову, пошатнувшись, развернулся и потянул меня в сторону темнеющего прохода. Где-то там были туалеты и служебный выход, мы с ним прошли первые две двери с символическим изображением мальчика и девочки, и остановились почти сразу за ними.
Освещения тут почти не было, стены, оббитые чем-то темным, похожим на ткань, глушили свет нескольких небольших ламп, так что мы для стороннего наблюдателя, окажись он рядом, выглядели бы как два мрачных силуэта.
Он оперся спиной о стену, улыбнулся раскованно. Мне тяжело было анализировать, то ли это алкоголь сделал его таким, то ли он все-таки может внятно думать и его действия продиктованы только его желанием. Хотя, одно не должно исключать другого, кому, как не мне, выпившему только что, это знать?
- Дима, - по голосу Вацлава сложно судить о степени его опьянения, но задуматься над этим я и не успеваю.
Его руки поднялись по моим предплечьям вверх, прикоснулись к воротнику, пальцы обхватили галстук. Он еще что-то говорил на польском, но я ни слова не понимал, хотя, похоже, даже если бы это был английский или русский – все равно не понял бы, мозги напрочь отключились, как только Вацлав поднял на меня взгляд.
Я поцеловал его, просто вдавил руками в стену, прижался к губам, желая только почувствовать их на вкус. Он не возражал, наоборот, отвечал так жадно и неистово, словно ждал этого несколько лет, будто только о том и мечтал – прикоснуться ко мне, развязать узел надоевшего галстука, расстегнуть верхние пуговицы на сиреневой рубашке. Я тоже не отставал: потянул тонкий серый свитер, вплотную облегающий его фигуру, вверх, жадно провел горячими ладонями по телу, чувствуя, как Вацлав слегка вздрагивает, но не отстраняется, а наоборот еще сильнее подается ко мне.
Отчет в действиях я себе не отдавал, он, думаю, тоже. Когда стало мало поцелуев и простых прикосновений, я, немного смущаясь, полез ему в штаны. Судя по виду Вацлава, он не был против, а вырвавшийся из его губ стон только подтвердил это, так что я, набравшись смелости еще больше, стал водить дрожащими от возбуждения пальцами по его члену.
Однажды у меня был секс с парнем, давно, по пьяни. Совершенно не помню, что и как мы делали, а эти воспоминания здорово мне пригодились бы сейчас, когда Вацлав, совершенно одурев от спиртного и моих ласк, почти распластался по стене, и только и мог что стонать, целовать мне шею и шептать непонятные, но смешные, польские слова.
Я хорошо понимал, что музыкант уже на грани разрядки – об этом говорили его напористые толчки к моей руке, участившееся дыхание и срывающиеся с губ стоны, но закончить нам не дал чужой голос, раздавшийся, казалось, прямо у меня над ухом:
- Вацлав!!!
Это заставило меня вздрогнуть и обернуться. Видимо, музыка, доносящаяся из главного зала с танцполом, заглушила шаги, а мы с саксофонистом слишком заняты были друг другом, чтобы заметить кого-то третьего, идущего в нашу сторону. Сейчас этот мужчина, бывший выше меня на голову и заметно шире в плечах, одетый в простую непримечательную одежду, что-то быстро и рассерженно втолковывал невменяемому Вацлаву, одновременно отпихивая подальше меня и встряхивая его за плечо.
Я не соображал.
Веди они разговор на моем родном языке – эффект был бы тот же. Не понимал ни слова, знал только, что продолжить нам вряд ли удастся. Когда этот шкаф потянул Вацлава к выходу, я протестующее выругался и двинулся за ними, но был остановлен нехилым таким ударом в грудь. Бил «шкаф» кулаком и с разворота, я инстинктивно отпрянул, но все равно получил хорошо, да и подумал почему-то, что это еще в полсилы.
Лезть в драку мне совсем не хотелось, поэтому я позволил Вацлаву с его сопровождающим убраться по своим делам, а сам зашел в уборную, чтобы привести в порядок одежду, измятую и наполовину расстегнутую его руками.
Стоя там, глядя в зеркало и отмечая взглядом начавшие появляться на шее засосы, я улыбался.
@темы: Моя работа: Проза, Соло на Минской