Solter
Сам в это до конца не верю, но начал наконец писать ориджинал)
________________
Работа на Фикбуке.
— Что ты сделал с моим котом? — кричит Леон, стоя в углу захламленной комнатушки, окнами выходящей на задний двор «Брассери»...— Что ты сделал с моим котом? — кричит Леон, стоя в углу захламленной комнатушки, окнами выходящей на задний двор «Брассери».
По утрам всегда стоит тяжелый нарастающий шум, к ресторану привозят мясо, сыр и рыбу разными машинами, еще раньше муниципальная служба забирает отходы целыми контейнерами. У главного входа «Брассери» даже сквозь стеклянную дверь ощущаются тонкие аппетитные ароматы сезонной кухни, но здесь, на задворках, постоянно витает запах горелого масла, гниющего мяса и чистящих средств. Эти миазмы впитались в асфальтовую площадку позади «Брассери», в краснокирпичную стену дома, куда Леон с Венсаном въехали в прошлом году, даже, кажется, в точку на гугл-карте.
Первое время они были невыносимыми. Потом организм привык, а невыносимыми стали постоянные крики и скандалы, по счастью, редко когда выходившие за пределы квартирки.
— Так и знал, что нельзя оставить его на тебя! Венсан, мать твою, где мой кот?!
— Я не знаю, где твой чертов кот, — он отвечает спокойно и даже устало.
Руки подрагивают, но Венсан сидит на диване и следит за дыханием. Знает, что нужно немного подождать, и тогда Леон отвлечется на что-то другое, уйдет дуться на кухню, успокоится. Это всегда работает, проверено временем — каждый раз, когда Леон вскипает (это происходит моментально, по любому поводу, особенно если у него скверное настроение), то проще всего быть понимающим, признавать свою вину, оказывать поддержку и ждать.
Вначале Венсан еще не выучил этих правил и пытался отстаивать свою правоту, но скандалы всякий раз достигали грандиозных масштабов, и тогда Венсан выработал эту стратегию. Она заключалась в том, чтоб собственную правоту засунуть куда подальше и постараться быть добрым.
Как писали в какой-то книге: «Я больше не доказываю людям, что я прав, а проявляю доброту».
— Не ври мне, ты его выпустил, чтоб он сбежал! — Леон хватается за голову. — Ты его всегда ненавидел! Венсан, ну какого же хрена!
Проклятый кот…
Венсан прикрывает глаза, перед которыми тут же появляется алое марево злости. Он порядком устал во всем и всегда уступать. Началось с мелочей, когда Леон сказал, что терпеть не может, если на кухонном столе стоит какой-то хлам. Венсану было удобно — там находилась керамическая сахарница, пластиковый контейнер с медом, перец в бумажной упаковке. Все это пришлось втиснуть на полке шкафчика: Венсану неудобно, но эта одна из тех мелочей, из которых строится быт.
Он готов был идти на уступки, но не уследил за моментом, когда они превратились в тотальный контроль.
Леон терпеть не мог выбрасывать старые вещи, он так боялся опоздать, что вытаскивал Венсана из дома гораздо раньше необходимого, он критиковал книги, которые даже не читал, потому что слышал о них плохие отзывы. Того, что у других людей бывает плохое настроение, Леон не признавал, и стоило Венсану вернуться с работы раздраженным — тут же воспринимал это на свой счет.
Венсан научился мириться.
Венсан устал.
Венсан практически забыл, за что именно он любит Леона.
— Я не выпускал его, Лео. Когда я вернулся, его наверняка уже не было.
— Ты даже не заметил, был он или нет!
— Ну да, занимался другими делами, — Венсан пожимает плечами. — Даже радовался, что Сой не крутится под ногами, как обычно.
— Если бы ты сразу заметил!..
— То что? — перебивает Венсан и встает. В висках толчками пульсирует неприятная боль, трещит как электрический ток. Сегодня четверг, день до выходных, он кошмарно устал и ненавидит кота, но он не рад тому, что Сой сбежал. Ни капли не рад. Сой лучше всего прочего действует на Леона как успокоительное, и сейчас бы точно не повредил. — Позвонил бы тебе, чтоб ты начал переживать заранее?
— Но это же важно! Важно для меня! Неужели тебе было наплевать!
Один из талантов Леона — неправильно воспринимать слова. Призма его восприятия настолько сильна, что искажает смыслы чуть реже, чем всегда, и к этому Венсан тоже привык. Всякий раз, когда случается что-то подобное, он задает Леону один простой вопрос:
— Лео. Хорошо, давай успокоимся и обсудим это. Каких слов и действий ты ждешь от меня?
Венсан пытается написать руководство по эксплуатации, некие правила поведения с Леоном Лавуа, вот только тот ни капли не помогает.
— Я ждал, что ты будешь нормальным человеком и станешь следить за котом, пока меня нет!
Теперь Венсан жалеет, что пушистую скотину придушил не он.
— Кот уже сбежал, Лео, — он не повышает голос. В висках стучит настойчивее. — В прошлое мы вернуться не можем. Я повторю вопрос, на этот раз попытайся ответить: каких действий ты ждешь от меня сейчас?
— Я не понимаю, как ты можешь оставаться таким спокойным? Знаю, Сой был для тебя самым главным врагом, но ты на него сам согласился. Это мой кот, Венсан, он — все равно что часть меня!
«Что ж ты своей части на ошейник не прицепил GPS?» — Венсан мысленно огрызается, прячет лицо в ладонях и устало вздыхает. Невозможно.
Дни совместного проживания с Леоном делятся на две категории: хорошие и плохие. Подвох в том, что любой хороший день от неосторожного слова или поступка Венсана мог превратиться в плохой, но почти никогда — наоборот. К постоянному чувству вины привыкнуть пока не удалось, и потому дни, когда это ощущение не пробуждалось, ценились особенно высоко.
А теперь, после пропажи кота, таких дней наверняка не останется.
— Пойду поищу его на улице.
По правде, Венсану просто хочется вырваться из тесной квартиры, где на голову со всех сторон давят обвинения Леона. Выйдя на узкую лестничную клетку, он вдыхает спокойнее и спускается, полагая, что Сой может сидеть где-нибудь у «Брассери», привлеченный запахами.
Первым делом он осматривает закоулки рядом с домом, заглядывает под машины и даже в мусорные баки, зовет Соя по имени и «мину-мину». Потом вспоминает, что дом их настолько старой постройки, что под ним располагается не технический, а общедоступный — для жильцов — подвал. Если Сой нашел какую-то лазейку и попал внутрь…
Рядом с «Брассери» непередаваемый запах испорченных овощей и хлорки усиливается, к нему примешивается тяжелый сигаретный дух — тут место для курения. Венсан продолжает поиски: под автомобилями, среди пустых поддонов и контейнеров ресторана, пока из дверей служебного входа не показывается объемная женская фигура.
— Вы что тут ищете? — грозно спрашивает она, придерживая норовящую закрыться дверь носком мягкого тапка.
— Кота, — Венсан бросает взгляд искоса, а потом устало выпрямляется. Слева всего в двадцати метрах возвышается шестиэтажная стена их дома, и ему любопытно, смотрит ли Леон. — Сбежал сегодня, не видели?
— Нет, — голос женщины смягчается. Она одета в белый поварской халат, перемазанный чем-то засохшим, цветные заколки в волосах не могут сдержать растрепанные кудри. Венсан некстати вспоминает, что повара должны носить головные уборы, но на самом деле ему все равно.
— Ясно.
— Попробуйте напечатать объявления.
— Точно.
— Удачи в поисках.
Дверь наконец закрывается, и Венсан отправляется дальше, вдоль тыльной стороны своего дома, мимо узкого проулка к перекрестку, детской площадке, ряду розничных магазинов. В его голове создается целый мир альтернативной реальности, в котором он находит Соя в соседнем подъезде и приносит домой, и Леон счастлив. Когда Леон счастлив — это самое лучшее время, ведь он так и излучает внутренний свет и тепло, становится мирным, окружает Венсана такой заботой, от которой тот просто безвольно плавится.
В альтернативной реальности Леон радуется часто. Там Венсану нравится делать ему маленькие подарки и сюрпризы, там он не боится, что какой-то из них будет воспринят неправильно: «Ты принес четыре фунта яблок, значит, считаешь меня толстым!»
Там они прочно закрепились в первом месяце совместной жизни, там их любовь друг к другу преобладал над любыми другими чувствами, впитывала раздражение и злость, обиду и вину.
Но в действительности Венсан не находит кота ни у порогов других домов, ни возле контейнеров для органического мусора, ни под заборами — его просто нет.
Он возвращается в квартиру, когда в Шамбли уже темнеет. Сумерки скрадывают детали, камни и стыки плит, возвышения и ямы, и пару раз Венсан спотыкается, потому на порог вваливается уставшим и опустошенным. Не зажигая свет, идет в ванную, моет руки, лицо, шею, смотрит на кроссовки — их бы тоже протереть… Венсану лень, но одновременно ему хочется оттянуть момент новой встречи с Леоном, так что он берет кроссовки и приводит их в порядок, потом еще раз ополаскивает руки под слабым напором теплой воды и лишь после этого чувствует себя немного готовым.
Леон сидит на уже разложенном диване, в окружении пледа, пустой миски из-под клубники и ноутбука, на экране которого на паузе стоит какой-то видеоролик.
Бросив на Венсана полный надежды взгляд, он тут же все понимает, прикусывает губу и опускает голову. А потом — протягивает в сторону Венсана руку:
— Пожалуйста…
Это — совсем другой тон. Голос ребенка, которому очень плохо. Венсан подходит, у него внутри настоящая буря: придавленные раздражением и виной чувства к Леону снова бурлят, оживают, тянутся вверх как настойчивые ростки бамбука. Леон вжимается в его грудь лицом, судорожно всхлипывает, и Венсан понимает — он плакал, когда был здесь один. Ему становится жаль Леона, он гладит согбенную спину, гладит острые лопатки под мягкой тканью рубашки, гладит волосы и сам не замечает, в какой момент начинает шептать Леону ласковые слова утешения, на которые тот отзывчиво реагирует.
Леон, должно быть, манипулирует им. Венсан, должно быть, это позволяет. Но в моменты вроде этого, когда между ними остается только нежность и любовь, Венсану совершенно плевать. К тому же он знает, что Леон, каким бы засранцем он иногда ни был, всегда остается искренним.
Что бы ни говорил, что бы ни делал — всегда.
***
Ночью Венсан размещает объявление о пропаже кота в интернете. Утром он поднимается в семь, как и обычно, собирается и идет на автобус до Парижа. Час пути — аудиокнига, расфокусированный взгляд в окно — и он уже возле метро, потом три станции в привычной пиковой толкотне, и наконец офис. Там Венсан распечатывает около сотни объявлений: на фото Сой в оттенках серого лежит на спинке кресла, внизу описаны приблизительные его параметры, указана улица и дата пропажи, в самом конце — номер телефона и электронный адрес.
Венсан долго думает, писать ли о вознаграждении, но коллега советует, что не нужно. Сой беспородный кот, ничего в нем нет особенного.
В пять он возвращается домой тем же маршрутом. Из автобуса звонит Леону, и в Шамбли они встречаются у своей остановки. Леон отдает свежекупленный рулон толстого скотча, взамен получает половину пачки объявлений. На углу они расходятся в разные стороны.
Чтоб листы бумаги лучше держались, Венсан обматывает скотч вокруг столбов. Оставляет свои следы у каждой двери, на боку каждого магазина. На автобусных остановках, у подземных переходов, на баках для мусора. Объявления кончаются очень быстро, и когда в руках остается всего несколько штук, Венсан возвращается к «Брассери».
Стучит в дверь «только для персонала», и пока ждет ответа, замечает, как же здесь грязно: краска вокруг двери облупилась уродливыми полукружьями, асфальт весь в трещинах, рампа будто сошла с индустриальных картин прошлого столетия. Прежде, чем Венсан приходит к неутешительному выводу, дверь открывается.
— Нашел кота?
На пороге точно та же женщина, но сегодня на ее голове желтая кепка с невнятным логотипом. Она улыбается и смотрит на Венсана как на знакомого.
— Еще нет. Но я сделал объявления и хотел узнать, можно оставить у вас возле входа?
— Здесь?
— И здесь, и спереди.
Женщина хмурится, но не осуждающе, а скорее задумчиво. Потирает пальцами подбородок, взглядом изучает что-то сверху — то ли ветви деревьев, то ли третий этаж жилого дома. По направлению ее взгляда окно их с Леоном квартиры, но ей-то откуда об этом знать?
— Вообще это не положено, — наконец говорит она и через секунду уже вынимает из рук Венсана бумагу. — Но я что-нибудь придумаю.
Венсан кивает, благодарит, из вежливости продолжает короткую праздную беседу — мол, может быть, кто-то взял кота из жалости, или его сдали в приют. Появляется мысль связаться с приютами, так что он благодарит еще раз и прощается.
Леон ждет его на лестнице, обнимает за пояс, не давая даже дверь открыть, ненадолго замирает в одной из любимых поз, когда лицо спрятано у Венсана на плече, и говорит:
— Спасибо тебе. Извини, что я вчера так вспылил. Сам знаю, что ты не выпускал его.
— Ты очень эмоциональный.
Его ответ звучит скорее как «понимаю», а не «прощаю», но Леон этого не замечает.
— Знаю, знаю! — Леон горячится. — Но я перепугался, подумал, что он мог упасть из окна и сломать лапу, или выскочил на дорогу под машину…
— Будем надеяться, что он найдется, — Венсан обнимает его и целует взъерошенную макушку. Вдыхает запах, ведет руками по спине и понимает, что у него это положение тоже любимое. — Идем, — шепотом говорит он, стараясь не выдавать, как сжимается сердце от нежности (Венсану от этого всегда неловко), — сядем ужинать и гуглить приюты.
Буря успокаивается. Штиль. Венсан боится надеяться на то, что теперь все будет в порядке, и не ошибается в этом. За ужином Леон непривычно тихий, покладистый, и Венсан хорошо понимает, почему именно: не хватает привычных звуков, которых раньше они просто не замечали.
Стук, с которым Сой двигает пластиковую миску во время еды. Скрип свободного стула, когда кот туда запрыгивает. Легкие, неразличимо-мягкие звуки кошачьего умывания.
В конце концов Леон не выдерживает и включает радио, почти полностью убавляя громкость, чтоб оставался только фоновый шум.
— Ты думаешь, что это всего лишь кот? И что я слишком переживаю?
Венсан протягивает руку и трогает пальцами его лицо, а Леон поворачивает голову и жмется к ним теснее. Щека у него холодная, но быстро нагревается от ладони, они делятся теплом, и Венсан отвечает:
— Это наш кот. Я тоже за него беспокоюсь.
Венсану часто приходится скрывать чувства и мысли от Леона, но в этот раз он абсолютно честен.
________________
Работа на Фикбуке.
| ХОРОШИЙ, ПЛОХОЙ, ЗЛОЙ Нынешний любовник Венсана эмоциональный, резкий и очень часто - злой. Его новый знакомый, напротив, добрый и мягкий, то есть - хороший. Получается, что сам Венсан при этом раскладе - плохой. | Персонажи: Венсан Флери, Леон Лавуа, Бернар Мерсье |
| Рейтинг: R | |
| Жанры: Слэш, Драма, Психология, Повседневность, Hurt/comfort, ER | |
| Бета: (нет) | |
| Размер: планируется Миди |
— Что ты сделал с моим котом? — кричит Леон, стоя в углу захламленной комнатушки, окнами выходящей на задний двор «Брассери»...— Что ты сделал с моим котом? — кричит Леон, стоя в углу захламленной комнатушки, окнами выходящей на задний двор «Брассери».
По утрам всегда стоит тяжелый нарастающий шум, к ресторану привозят мясо, сыр и рыбу разными машинами, еще раньше муниципальная служба забирает отходы целыми контейнерами. У главного входа «Брассери» даже сквозь стеклянную дверь ощущаются тонкие аппетитные ароматы сезонной кухни, но здесь, на задворках, постоянно витает запах горелого масла, гниющего мяса и чистящих средств. Эти миазмы впитались в асфальтовую площадку позади «Брассери», в краснокирпичную стену дома, куда Леон с Венсаном въехали в прошлом году, даже, кажется, в точку на гугл-карте.
Первое время они были невыносимыми. Потом организм привык, а невыносимыми стали постоянные крики и скандалы, по счастью, редко когда выходившие за пределы квартирки.
— Так и знал, что нельзя оставить его на тебя! Венсан, мать твою, где мой кот?!
— Я не знаю, где твой чертов кот, — он отвечает спокойно и даже устало.
Руки подрагивают, но Венсан сидит на диване и следит за дыханием. Знает, что нужно немного подождать, и тогда Леон отвлечется на что-то другое, уйдет дуться на кухню, успокоится. Это всегда работает, проверено временем — каждый раз, когда Леон вскипает (это происходит моментально, по любому поводу, особенно если у него скверное настроение), то проще всего быть понимающим, признавать свою вину, оказывать поддержку и ждать.
Вначале Венсан еще не выучил этих правил и пытался отстаивать свою правоту, но скандалы всякий раз достигали грандиозных масштабов, и тогда Венсан выработал эту стратегию. Она заключалась в том, чтоб собственную правоту засунуть куда подальше и постараться быть добрым.
Как писали в какой-то книге: «Я больше не доказываю людям, что я прав, а проявляю доброту».
— Не ври мне, ты его выпустил, чтоб он сбежал! — Леон хватается за голову. — Ты его всегда ненавидел! Венсан, ну какого же хрена!
Проклятый кот…
Венсан прикрывает глаза, перед которыми тут же появляется алое марево злости. Он порядком устал во всем и всегда уступать. Началось с мелочей, когда Леон сказал, что терпеть не может, если на кухонном столе стоит какой-то хлам. Венсану было удобно — там находилась керамическая сахарница, пластиковый контейнер с медом, перец в бумажной упаковке. Все это пришлось втиснуть на полке шкафчика: Венсану неудобно, но эта одна из тех мелочей, из которых строится быт.
Он готов был идти на уступки, но не уследил за моментом, когда они превратились в тотальный контроль.
Леон терпеть не мог выбрасывать старые вещи, он так боялся опоздать, что вытаскивал Венсана из дома гораздо раньше необходимого, он критиковал книги, которые даже не читал, потому что слышал о них плохие отзывы. Того, что у других людей бывает плохое настроение, Леон не признавал, и стоило Венсану вернуться с работы раздраженным — тут же воспринимал это на свой счет.
Венсан научился мириться.
Венсан устал.
Венсан практически забыл, за что именно он любит Леона.
— Я не выпускал его, Лео. Когда я вернулся, его наверняка уже не было.
— Ты даже не заметил, был он или нет!
— Ну да, занимался другими делами, — Венсан пожимает плечами. — Даже радовался, что Сой не крутится под ногами, как обычно.
— Если бы ты сразу заметил!..
— То что? — перебивает Венсан и встает. В висках толчками пульсирует неприятная боль, трещит как электрический ток. Сегодня четверг, день до выходных, он кошмарно устал и ненавидит кота, но он не рад тому, что Сой сбежал. Ни капли не рад. Сой лучше всего прочего действует на Леона как успокоительное, и сейчас бы точно не повредил. — Позвонил бы тебе, чтоб ты начал переживать заранее?
— Но это же важно! Важно для меня! Неужели тебе было наплевать!
Один из талантов Леона — неправильно воспринимать слова. Призма его восприятия настолько сильна, что искажает смыслы чуть реже, чем всегда, и к этому Венсан тоже привык. Всякий раз, когда случается что-то подобное, он задает Леону один простой вопрос:
— Лео. Хорошо, давай успокоимся и обсудим это. Каких слов и действий ты ждешь от меня?
Венсан пытается написать руководство по эксплуатации, некие правила поведения с Леоном Лавуа, вот только тот ни капли не помогает.
— Я ждал, что ты будешь нормальным человеком и станешь следить за котом, пока меня нет!
Теперь Венсан жалеет, что пушистую скотину придушил не он.
— Кот уже сбежал, Лео, — он не повышает голос. В висках стучит настойчивее. — В прошлое мы вернуться не можем. Я повторю вопрос, на этот раз попытайся ответить: каких действий ты ждешь от меня сейчас?
— Я не понимаю, как ты можешь оставаться таким спокойным? Знаю, Сой был для тебя самым главным врагом, но ты на него сам согласился. Это мой кот, Венсан, он — все равно что часть меня!
«Что ж ты своей части на ошейник не прицепил GPS?» — Венсан мысленно огрызается, прячет лицо в ладонях и устало вздыхает. Невозможно.
Дни совместного проживания с Леоном делятся на две категории: хорошие и плохие. Подвох в том, что любой хороший день от неосторожного слова или поступка Венсана мог превратиться в плохой, но почти никогда — наоборот. К постоянному чувству вины привыкнуть пока не удалось, и потому дни, когда это ощущение не пробуждалось, ценились особенно высоко.
А теперь, после пропажи кота, таких дней наверняка не останется.
— Пойду поищу его на улице.
По правде, Венсану просто хочется вырваться из тесной квартиры, где на голову со всех сторон давят обвинения Леона. Выйдя на узкую лестничную клетку, он вдыхает спокойнее и спускается, полагая, что Сой может сидеть где-нибудь у «Брассери», привлеченный запахами.
Первым делом он осматривает закоулки рядом с домом, заглядывает под машины и даже в мусорные баки, зовет Соя по имени и «мину-мину». Потом вспоминает, что дом их настолько старой постройки, что под ним располагается не технический, а общедоступный — для жильцов — подвал. Если Сой нашел какую-то лазейку и попал внутрь…
Рядом с «Брассери» непередаваемый запах испорченных овощей и хлорки усиливается, к нему примешивается тяжелый сигаретный дух — тут место для курения. Венсан продолжает поиски: под автомобилями, среди пустых поддонов и контейнеров ресторана, пока из дверей служебного входа не показывается объемная женская фигура.
— Вы что тут ищете? — грозно спрашивает она, придерживая норовящую закрыться дверь носком мягкого тапка.
— Кота, — Венсан бросает взгляд искоса, а потом устало выпрямляется. Слева всего в двадцати метрах возвышается шестиэтажная стена их дома, и ему любопытно, смотрит ли Леон. — Сбежал сегодня, не видели?
— Нет, — голос женщины смягчается. Она одета в белый поварской халат, перемазанный чем-то засохшим, цветные заколки в волосах не могут сдержать растрепанные кудри. Венсан некстати вспоминает, что повара должны носить головные уборы, но на самом деле ему все равно.
— Ясно.
— Попробуйте напечатать объявления.
— Точно.
— Удачи в поисках.
Дверь наконец закрывается, и Венсан отправляется дальше, вдоль тыльной стороны своего дома, мимо узкого проулка к перекрестку, детской площадке, ряду розничных магазинов. В его голове создается целый мир альтернативной реальности, в котором он находит Соя в соседнем подъезде и приносит домой, и Леон счастлив. Когда Леон счастлив — это самое лучшее время, ведь он так и излучает внутренний свет и тепло, становится мирным, окружает Венсана такой заботой, от которой тот просто безвольно плавится.
В альтернативной реальности Леон радуется часто. Там Венсану нравится делать ему маленькие подарки и сюрпризы, там он не боится, что какой-то из них будет воспринят неправильно: «Ты принес четыре фунта яблок, значит, считаешь меня толстым!»
Там они прочно закрепились в первом месяце совместной жизни, там их любовь друг к другу преобладал над любыми другими чувствами, впитывала раздражение и злость, обиду и вину.
Но в действительности Венсан не находит кота ни у порогов других домов, ни возле контейнеров для органического мусора, ни под заборами — его просто нет.
Он возвращается в квартиру, когда в Шамбли уже темнеет. Сумерки скрадывают детали, камни и стыки плит, возвышения и ямы, и пару раз Венсан спотыкается, потому на порог вваливается уставшим и опустошенным. Не зажигая свет, идет в ванную, моет руки, лицо, шею, смотрит на кроссовки — их бы тоже протереть… Венсану лень, но одновременно ему хочется оттянуть момент новой встречи с Леоном, так что он берет кроссовки и приводит их в порядок, потом еще раз ополаскивает руки под слабым напором теплой воды и лишь после этого чувствует себя немного готовым.
Леон сидит на уже разложенном диване, в окружении пледа, пустой миски из-под клубники и ноутбука, на экране которого на паузе стоит какой-то видеоролик.
Бросив на Венсана полный надежды взгляд, он тут же все понимает, прикусывает губу и опускает голову. А потом — протягивает в сторону Венсана руку:
— Пожалуйста…
Это — совсем другой тон. Голос ребенка, которому очень плохо. Венсан подходит, у него внутри настоящая буря: придавленные раздражением и виной чувства к Леону снова бурлят, оживают, тянутся вверх как настойчивые ростки бамбука. Леон вжимается в его грудь лицом, судорожно всхлипывает, и Венсан понимает — он плакал, когда был здесь один. Ему становится жаль Леона, он гладит согбенную спину, гладит острые лопатки под мягкой тканью рубашки, гладит волосы и сам не замечает, в какой момент начинает шептать Леону ласковые слова утешения, на которые тот отзывчиво реагирует.
Леон, должно быть, манипулирует им. Венсан, должно быть, это позволяет. Но в моменты вроде этого, когда между ними остается только нежность и любовь, Венсану совершенно плевать. К тому же он знает, что Леон, каким бы засранцем он иногда ни был, всегда остается искренним.
Что бы ни говорил, что бы ни делал — всегда.
***
Ночью Венсан размещает объявление о пропаже кота в интернете. Утром он поднимается в семь, как и обычно, собирается и идет на автобус до Парижа. Час пути — аудиокнига, расфокусированный взгляд в окно — и он уже возле метро, потом три станции в привычной пиковой толкотне, и наконец офис. Там Венсан распечатывает около сотни объявлений: на фото Сой в оттенках серого лежит на спинке кресла, внизу описаны приблизительные его параметры, указана улица и дата пропажи, в самом конце — номер телефона и электронный адрес.
Венсан долго думает, писать ли о вознаграждении, но коллега советует, что не нужно. Сой беспородный кот, ничего в нем нет особенного.
В пять он возвращается домой тем же маршрутом. Из автобуса звонит Леону, и в Шамбли они встречаются у своей остановки. Леон отдает свежекупленный рулон толстого скотча, взамен получает половину пачки объявлений. На углу они расходятся в разные стороны.
Чтоб листы бумаги лучше держались, Венсан обматывает скотч вокруг столбов. Оставляет свои следы у каждой двери, на боку каждого магазина. На автобусных остановках, у подземных переходов, на баках для мусора. Объявления кончаются очень быстро, и когда в руках остается всего несколько штук, Венсан возвращается к «Брассери».
Стучит в дверь «только для персонала», и пока ждет ответа, замечает, как же здесь грязно: краска вокруг двери облупилась уродливыми полукружьями, асфальт весь в трещинах, рампа будто сошла с индустриальных картин прошлого столетия. Прежде, чем Венсан приходит к неутешительному выводу, дверь открывается.
— Нашел кота?
На пороге точно та же женщина, но сегодня на ее голове желтая кепка с невнятным логотипом. Она улыбается и смотрит на Венсана как на знакомого.
— Еще нет. Но я сделал объявления и хотел узнать, можно оставить у вас возле входа?
— Здесь?
— И здесь, и спереди.
Женщина хмурится, но не осуждающе, а скорее задумчиво. Потирает пальцами подбородок, взглядом изучает что-то сверху — то ли ветви деревьев, то ли третий этаж жилого дома. По направлению ее взгляда окно их с Леоном квартиры, но ей-то откуда об этом знать?
— Вообще это не положено, — наконец говорит она и через секунду уже вынимает из рук Венсана бумагу. — Но я что-нибудь придумаю.
Венсан кивает, благодарит, из вежливости продолжает короткую праздную беседу — мол, может быть, кто-то взял кота из жалости, или его сдали в приют. Появляется мысль связаться с приютами, так что он благодарит еще раз и прощается.
Леон ждет его на лестнице, обнимает за пояс, не давая даже дверь открыть, ненадолго замирает в одной из любимых поз, когда лицо спрятано у Венсана на плече, и говорит:
— Спасибо тебе. Извини, что я вчера так вспылил. Сам знаю, что ты не выпускал его.
— Ты очень эмоциональный.
Его ответ звучит скорее как «понимаю», а не «прощаю», но Леон этого не замечает.
— Знаю, знаю! — Леон горячится. — Но я перепугался, подумал, что он мог упасть из окна и сломать лапу, или выскочил на дорогу под машину…
— Будем надеяться, что он найдется, — Венсан обнимает его и целует взъерошенную макушку. Вдыхает запах, ведет руками по спине и понимает, что у него это положение тоже любимое. — Идем, — шепотом говорит он, стараясь не выдавать, как сжимается сердце от нежности (Венсану от этого всегда неловко), — сядем ужинать и гуглить приюты.
Буря успокаивается. Штиль. Венсан боится надеяться на то, что теперь все будет в порядке, и не ошибается в этом. За ужином Леон непривычно тихий, покладистый, и Венсан хорошо понимает, почему именно: не хватает привычных звуков, которых раньше они просто не замечали.
Стук, с которым Сой двигает пластиковую миску во время еды. Скрип свободного стула, когда кот туда запрыгивает. Легкие, неразличимо-мягкие звуки кошачьего умывания.
В конце концов Леон не выдерживает и включает радио, почти полностью убавляя громкость, чтоб оставался только фоновый шум.
— Ты думаешь, что это всего лишь кот? И что я слишком переживаю?
Венсан протягивает руку и трогает пальцами его лицо, а Леон поворачивает голову и жмется к ним теснее. Щека у него холодная, но быстро нагревается от ладони, они делятся теплом, и Венсан отвечает:
— Это наш кот. Я тоже за него беспокоюсь.
Венсану часто приходится скрывать чувства и мысли от Леона, но в этот раз он абсолютно честен.