Solter
СОЛО НА МИНСКОЙ
Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Размер: планируется Миди
Часть 4.
Вообще-то Вика никогда не была особо обидчивой, если бы я хотел, мог бы помириться с ней прямо в тот же вечер, но желания такого и близко не было. Не понимал я, чего она обижается, ведь я ничего преступного не сделал, а то, что думал – так я много о чем думаю, не осуждать же меня за это? Как будто это моя была идея – тащиться на концерт и сидеть битый час в душном зале, изображая, будто ты этим всем наслаждаешься. Хотя, надо признать, что о своем согласии после встречи с Вацлавом я ни разу не пожалел...Вообще-то Вика никогда не была особо обидчивой, если бы я хотел, мог бы помириться с ней прямо в тот же вечер, но желания такого и близко не было. Не понимал я, чего она обижается, ведь я ничего преступного не сделал, а то, что думал – так я много о чем думаю, не осуждать же меня за это? Как будто это моя была идея – тащиться на концерт и сидеть битый час в душном зале, изображая, будто ты этим всем наслаждаешься. Хотя, надо признать, что о своем согласии после встречи с Вацлавом я ни разу не пожалел.
Я стыдился признаться даже самому себе в том, что мне постоянно хочется ему позвонить. Просто голос услышать, почувствовать, что его внимание хоть на какое-то время полностью принадлежит мне. Глупое желание, особенно, если учесть, что я даже не представляю, о чем мы можем говорить. Про футбол – так он наверняка болеет за другую команду, если вообще увлечен этой игрой; про музыку – так я в ней ничего не смыслю; можно про меня, но это эгоистично, да и как-то нечем похвастаться особо.
Я старался держаться изо всех сил. Занимал себя делами – ездил к матери, встречался с приятелями, потом, когда с Викой помирился, ездил с ней в торговый центр за покупками. Отвлекался на всякую ерунду типа компьютерных игр и разномастных фильмов, которые мы могли смотреть до середины ночи. И надо признать, что это все работало, я уже не бросал на телефон взгляды каждые пять минут, и не перебирал в уме варианты начала разговора с ним.
Пятница, начавшаяся с поездки в больницу за результатами обследования мамы, должна была окончиться очередным футбольным матчем, на этот раз Украина против Франции. Особых надежд на победу никто не питал, но выигрыш у Швеции укрепил уверенность фанатов в своей команде, так что настроение в Киеве снова было приподнятым и немного беспокойным. Я сразу отказался от предложения вновь идти в фан-зону, зато уговорил Вику посмотреть игру вместе дома. Телевизор в квартире ее подруги не слишком большой, но на двоих и этого достаточно.
Результаты обследования, честно говоря, радости нам с Викой не добавили. В медицинских тонкостях никто из нас не разбирался, и три распечатанных листа мы только пробежали глазами, а потом встретились со специалистом и только тогда получили всему объяснение. Оказывается, велик риск инфаркта миокарда, нам предложили положить маму на стационар в больницу для лечения. Естественно, отказываться мы не стали, запланировали это дело на понедельник, так, чтобы выходные оставались на уговоры – зная маму, она может и не захотеть никуда ехать.
Решив этот вопрос часам к трем дня, мы с малой решили снова поехать в центр и прогуляться до Труханова острова. Солнце припекало, и я, купив свежую газету, сделал нам бумажные шляпы, которые хоть немного спасали от жары.
- Считаешь, все обойдется? – Вика, поправив солнцезащитные очки, потянула меня за руку по мосту.
Пешеходный мост – еще одно место, которое я просто обожаю в Киеве. Еще с детства помню, как мы школьной компанией приезжали сюда среди лета, бежали по нему наперегонки, часто выдыхаясь еще на середине, а потом, оказавшись на самом острове, сразу сворачивали налево и влетали в воду, чтобы освежиться. С тех пор место это мало изменилось. Мост по-прежнему украшали надписи на асфальте и металлических перилах, сделанные в разное время – признания в любви, просто отметки о том, что здесь кто-то когда-то был, малопонятные росчерки и символы. Когда-то мы с Викой тоже что-то тут писали, но слова наверняка уже давно смылись дождем.
- Не знаю, малая, - честно признался я, оттягивая ее в сторону и пропуская велосипедистов. – Ей и шестидесяти нет…
- Может, лучше обратиться в какую-нибудь другую клинику? Куда-нибудь в Европу, надежнее ведь, там получше медицина. Или забрать ее в Канаду, к нам?
- Надо сперва хотя бы на местную больницу ее уговорить, - я вздохнул, тема откровенно давила на сознание, заставляя настроение стремительно катиться вниз. Не хочу думать об этом сейчас, омрачая себе день новой волной беспокойства. – Вик, давай потом, а?..
Она кивнула в ответ и тут же вскрикнула, когда порыв ветра сорвал с головы бумажную шляпу, унося ее в Днепр. Я засмеялся, глядя на растрепанную девушку, и отдал ей свой головной убор, который, впрочем, продержался меньше минуты прежде, чем его постигла та же участь. Ветер на мосту дул постоянно.
Мы, разговаривая на разные незатейливые темы, дошли до острова, где располагался кэмпинг шведов, а потом вернулись назад – люди, казалось, были повсюду, едва ли не больше, чем на Майдане, а находиться в толпе ни мне, ни Вике не хотелось. Вернувшись домой, поели и уселись за телевизор, ведь матч должен был начаться всего через пару минут. Комментатор уже о чем-то рассказывал, посвящая слушателей в историю команд Украины и Франции, но мы не слушали – я спешно открывал первые две бутылки с пивом, а малая резала сыр на бутерброды.
Погода в Донецке, где проводилась эта игра, оставляла желать лучшего – дождь, почти уже ливень, превращал трибуны в серое месиво из мокрых, незанятых пока сидений и человеческих лиц. Футболисты все-таки вышли на поле и даже отыграли около пяти минут матча, а потом, когда вода с неба лилась уже почти сплошной стеной, объявили перерыв. Мы, разочарованные, как, наверное, каждый болельщик, впустую допили пиво и сунули приготовленную еду в холодильник – вряд ли матч перенесут на другой день, скорее всего, начнут попозже.
Так и оказалось, спустя час игру продолжили. Наблюдать за ней на небольшом экране оказалось не так увлекательно, как из фан-зоны, да и причин для радости на этот раз не нашлось, французам мы проиграли.
- Я же говорила, - расстроено протянула Вика, выключая телевизор, после чего в комнате сразу стало темно и как-то грустно.
- Тяжелый соперник, - криво улыбнулся я, поднимаясь на ноги. – А осталась еще Англия…
- Вряд ли нам что-то светит.
- Вряд ли, - согласившись, я вздохнул. – Выйду на балкон, позвоню Вовке.
Стоило мне оказаться на свежем воздухе и слегка расслабиться, телефон зазвонил сам, но отвечать я не стал, хотя меня сам Вова и добивался. Знаю я, что начнется – сетования на игру, поток матов в сторону судей и французов, надежды на будущий матч с Англией, завершающий для Украины. На все это моего паршивого настроения просто не хватало.
Не знаю, как это пришло мне в голову, но появилась мысль наконец-то позвонить Вацлаву. Вроде бы и повод есть, и достаточно времени прошло с нашей встречи, я не покажусь навязчивым, и время позднее, поэтому если он не захочет общаться, запросто сможет сделать мне ручкой.
На то, чтобы набрать его номер, ушла целая минута – я сомневался в себе. Чувствовал себя, ей-богу, малолетней влюбленной девчонкой, решающейся на ответственный шаг. Потом уже, когда сигнал вызова пошел, а я прижал трубку к уху, стало полегче, хотя сердце продолжало гулко стучать, а кровь необычно шумно пульсировала в висках.
- Алло.
Всего за два гудка, после которых мне ответили, я успел напридумывать целую кучу фраз, которыми саксофонист мог бы меня поприветствовать, а он выбрал самое банальное «алло», которое, впрочем, расслабляющее на меня повлияло.
- Привет, это Дима, - начал я, понимая, что просто по голосу Вацлав вряд ли сможет узнать собеседника. – Ты дал мне свой номер… и сказал звонить.
- Помню, - он наверняка улыбнулся, по крайней мере, я очень живо смог это представить. – Привет, Дима. Матч посмотрел?
- Как догадался?
- Ты сразу после него звонишь, а я тоже смотрел.
- И как тебе?
- Предсказуемо, - хмыкнул музыкант. – Но я не фанат футбола.
- Я, в общем-то, тоже, - кивнув, я расслабился, оперся локтем о балконные перила и неожиданно даже для самого себя предложил: - Не хочешь встретиться как-нибудь?
- Хочу, - за его голосом снова ощущение улыбки, меня аж в дрожь бросило, когда я вдруг осознал, что спокойно болтаю и предлагаю увидеться человеку, с которым практически не знаком. Человеку, рядом с которым провел не более получаса, но это время почему-то так въелось в память, что уже никогда не забудешь. – Свободен в воскресенье?
- Вполне, - не задумываясь, ответил я, тарабаня пальцами по подоконнику и с трудом сдерживая широченную улыбку, так и просящуюся на лицо.
- Сможешь подъехать в три к Филармонии?
- Да, - я кивнул, чувствуя, как в груди волной поднимается нетерпение – это ведь еще больше суток ждать!..
- Тогда до встречи, Дим, - в который раз почувствовав на расстоянии его улыбку, я пропустил момент, когда Вацлав отключился, и продолжал стоять с трубкой возле уха, глядя на асфальтированную дорогу внизу.
Вацлав. Почему-то его имя я никак не могу произнести вслух, зато мысленно употребляю достаточно часто. Он говорил – можно называть Славой, но язык просто не поворачивается: какой же он Слава?.. Совсем не то.
Вернувшись с балкона, я застал Вику в коридоре, когда она зашнуровывала на ногах кеды.
- Ты куда это собираешься на ночь глядя? - остановившись рядом, я с беспокойством взглянул на девушку, что-то в ее настроении, в резких и порывистых движениях очень настораживало.
Вика не ответила, только руки дрогнули, из-за чего ей пришлось заново завязывать бантик на шнурке. Я нахмурился, нервы словно только и ждали чего-то подобного, чтобы снова начать дергаться и шалить, отозвавшись мерзкой болью в висках.
- Вика, что происходит?
- А то ты сам не догадываешься! – она выровнялась, подхватила с пола сумочку. – Я все слышала, Дима, весь твой разговор. Этот тон… ты так сто лет со мной не разговаривал, Дима, - замолчав ненадолго, девушка пытливо посмотрела на меня, словно ожидая ответа, но я молчал, слова будто в горле застряли и не могли пробиться наружу. – В общем, - она вздохнула, открывая входную дверь, - поеду к Кристине. Дай мне знать, когда разберешься в себе.
Сложно описать, что я чувствовал, когда она уходила. Поверить не мог, что это она серьезно – ну как, как можно было обидеться из-за простого разговора с малознакомым человеком, если Вика знала меня больше трех лет, если мы жили с ней вместе и любили друг друга! Я ведь с уверенностью всегда мог сказать, что она доверяет мне, иначе бы не поехала в другую страну за океан следом за мной. Мог, но когда дверь за ней захлопнулась, стал понимать, что не все так просто, как я, наивный, полагал.
Не покидало ощущение, что она через часик вернется, ведь в квартире осталась целая куча ее вещей. Да и не рвут же отношения вот так, из-за пустяка?.. Те отношения, которые общими усилиями столько лет строились…
В первый момент я почувствовал себя виноватым. Права Вика или нет, но она обиделась, и мне хотелось догнать ее, извиниться, вернуть обратно. Конечно, этого делать я не стал, гордость взыграла, да и слишком поздно. Хотя, это все отговорки, я ведь без труда мог набрать ее номер, но не набрал, решив оставить пока все так, как есть.
Даже свободу ненадолго почувствовал, хотя и раньше Вика не особо меня в чем-то ограничивала.
От круговорота мыслей, приправленных непониманием, голова вскоре нещадно разболелась, и я лег спать, на всякий случай оставив телефон рядом на тумбочке – все думал, что Вика одумается и позвонит.
Утром телефон действительно зазвонил, но номер был незнакомым, я поднял трубку, изрядно волнуясь и, как оказалось, беспокоился не зря. Когда участковый врач из областной больницы представился, я уже предчувствовал, что именно он скажет. Раньше, когда к маме приезжала скорая, мне сообщала об этом соседка, а теперь она наверняка с облегчением продиктовала мой номер врачу, ведь такие новости оглашать никому особенно не хочется.
Я плохо воспринимал информацию. Понял, что ночью увезли в больницу, сразу в реанимацию. Приступ, инфаркт миокарда, фибрилляция сердца – бог знает, что это такое. Попытки восстановить сердцебиения, закончившиеся ничем. Смерть констатировали в одиннадцать минут восьмого. Потом позвонили мне.
Пообещав выехать немедленно, я механически встал, умылся, натянул вчерашнюю одежду, не забыл даже сунуть в рот пару кусков оставшейся со вчерашнего вечера колбасы. Чувствовал себя роботом, запрограммированным на определенные действия. Много позже я пытался как-то понять то состояние, но все, что я осознал, могло уместиться в нескольких словах: отгородился от мира. Мне не было больно или страшно, но и совсем ничего не чувствующим назвать меня тоже никто бы не смог. Я осознавал потерю, знал, что будет очень тяжело теперь – без поддержки, без родного человека, без матери.
Осознавал, но никак среагировать не мог – ехал в метро, слушая плеер, стоял в переполненной маршрутке, шел по жаркой улице. Никто, глядя на меня со стороны, не смог бы определить, что со мной не так. Просто нет улыбки на лице. Просто сжаты зубы. Просто.
В морге я встретил соседку, которая все это время, с ночи, была сперва в больнице, потом здесь. Вместе мы еще раз выслушали врача, приносившего соболезнования и объяснявшего, что произошло, а потом события воспринимать я перестал. Словно в неинтересную компьютерную бродилку играл, не имея возможности оторваться и закончить ее – тетя Галя, соседка, знала, что нужно делать, ей не так давно довелось хоронить гражданского мужа, а я просто выполнял ее команды, не особенно в них вникая.
- Нужно получить свидетельство о смерти, еще справку в ЗАГСе и свидетельство.
- Хорошо.
- Агента из похоронки я сама вызову, остался номер.
- Хорошо.
- Нужно будет собрать ее вещи, нижнее белье, чулки, костюм или платье, платок на голову, туфли, все новое или чистое.
- Хорошо.
- Дим, как ты?..
- Хорошо.
Как наступил вечер, а затем и ночь, я не понял. Просто пришел в себя в маминой квартире, в полной темноте и одиночестве. Страшно хотелось есть, но заставить себя пойти на кухню я не смог – в темноте становилось не по себе, несмотря на то, что мама… ее тело… все еще в морге.
На часах было около двенадцати, когда я вспомнил про Вику и набрал ее номер. Но абонент оказался «отключен или вне зоны действия сети», так что я, бездумно подержав трубку возле уха, отбил вызов.
@темы: Моя работа: Проза, Соло на Минской
-
-
10.04.2013 в 20:29Маму жалко. И Вику тоже. Что характерно, Дима вроде бы не так уж и расстроился, когда она ушла.
Здорово вышел разговор по телефону на балконе. Вроде бы ничего особенного не сказано, а вот же ж. Какое-то предчувствия любви. То ли из-за ощущения Димой невидимой улыбки Вацлава, то ли из-за вот этого нетерпеливого: это ведь еще больше суток ждать!..
А, еще хотела сказать, очень нравится название)
-
-
11.04.2013 в 11:31Вроде бы ничего особенного не сказано, а вот же ж.
Это все мои попытки поднять в текстах эмоции, которые обычно подниматься не хотят) Спасибо)
очень нравится название)
*_*
Название у меня месяца четыре лежало в виде "Соло на Рижской", когда я еще думал писать про Москву, а потом я долго мучился, пока подбирал что-то созвучное из киевских станций)
Спасибо))
-
-
11.04.2013 в 11:45-
-
29.04.2013 в 19:45Поверить не мог, что это она серьезно – ну как, как можно было обидеться из-за простого разговора с малознакомым человеком, если Вика знала меня больше трех лет, если мы жили с ней вместе и любили друг друга!
Назвать Вику легкомысленной и устраивающей скандалы по пустякам не получается. Когда видишь любимого и известного тебе как свои пять пальцев человека с кем-то другим таким, подозрения имеют почву. Обидно за нее. Но и Диме хочется счастья, а раз он смотрит в такую сторону как Вацлав, значит еще многого не знает о себе.
Сочувствую Диме, потерять мать - это не передать словами как болезненно. Хочется, чтобы в этот момент он не был один, и рядом я скорее вижу Вику чем Вацлава.
-
-
29.04.2013 в 23:54Особенно когда я таки начну писать.
-
-
30.04.2013 в 13:48Удачи в реале и хороших майских праздников