"Твой долг, мой долг", часть 7

ТВОЙ ДОЛГ, МОЙ ДОЛГ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Мистика
Размер: планируется Мини

Часть 7.


Главу актуально читать под * Nickelback - Savin' Me
_____________________________

Show me what it’s like
To be the last one standing
And teach me wrong from right
And I’ll show you what I can be
Say it for me, Say it to me
And I’ll leave this life behind me
Say it if it’s worth saving me!*

Стрелка спидометра застыла между отметками 130 и 150, кому-то такая скорость покажется не слишком высокой, но уж точно не тогда, когда ночная дорога покрыта коркой льда, а до черты города еще ехать и ехать. Благо, в такое позднее время автомобилей немного, и иногда Михаил позволял себе вырулить на встречку или завернуть слишком резко, но на самом деле безопасность его уже не особо заботила – главное, не отводить взгляда от преследователей, чья машина то и дело мелькала в зеркале заднего вида...

Стрелка спидометра застыла между отметками 130 и 150, кому-то такая скорость покажется не слишком высокой, но уж точно не тогда, когда ночная дорога покрыта коркой льда, а до черты города еще ехать и ехать. Благо, в такое позднее время автомобилей немного, и иногда Михаил позволял себе вырулить на встречку или завернуть слишком резко, но на самом деле безопасность его уже не особо заботила – главное, не отводить взгляда от преследователей, чья машина то и дело мелькала в зеркале заднего вида.

Отпускать Ситникова на очередное задание не соглашался никто, но полицейский был настойчив и уверен в себе, предложенный им план даже в корректировках почти не нуждался, да и промышленную часть города благодаря годам службы Миша неплохо знал. Кроме того, начальник прекрасно видел – дело захватило оперуполномоченного с головой, он словно проснулся: глаза горели, движения дышали энергией, а сотрудники наконец перестали шарахаться и утыкаться в бумаги при его появлении.

- Это большой риск, Михаил Алексеевич, я не могу отпустить тебя одного, возьмешь с собой Юрку, - сдавшись, проговорил начальник, в чьем кабинете происходил последний их разговор.

- Юрку лучше посадить во вторую машину, пустить наперерез, если вдруг что пойдет не так. Это мой долг, Максим Викторович, и моя работа.

И работу свою Миша делал хорошо. Ничем не примечательный дорожный чемоданчик, утащенный буквально из-под носа у весьма серьезных людей, теперь покоился на заднем сидении – это только в кино деньги прячут в дипломаты, в реальной жизни все куда тривиальнее. Без риска тоже не обошлось, пропажу заметили очень скоро, и началась погоня, в которой – Ситников мыслил объективно – кто-то может и не выжить. Зима, высокая скорость, гололедица.

Служебная машина от российского производителя заметно уступала иномаркам с тонированными стеклами, в количестве двух штук вывернувшим из-за поворота, где пару секунд назад проезжал Михаил. Тот лишь улыбнулся, вжимая педаль газа в пол и по-быстрому косясь на часы – минут десять в запасе есть, потом появится Юрка, возьмет на себя одну машину, со второй Ситников должен справиться сам. Должен, но не будет.

Решил ведь – ва-банк. Все или ничего. Пан или пропал.

Ангелу ничего не остается, кроме как снова появиться, если жизни Миши будет угрожать опасность, а поскольку прыгать из окна или травиться таблетками он попросту был не способен, то единственным вариантом сразу же стала работа, опасности на которой всегда находилось вдоволь. Ажиотаж, которому так радовалось начальство, к делу относился в последнюю очередь, ведь мужчина думал только о предстоящей встрече, пускай время от времени его и охватывали приступы страха – это ведь все равно, что почти умереть.

Если ангел не успеет, если не захочет его спасать, если…

«Спокойно!» - приказал себе полицейский, заложив крутой вираж при очередном повороте. Занос, машина прочертила боком вдоль стены, но выровнялась и рванула вперед.

Звуки выстрелов заставили Михаила наклонить голову и пару секунд не видеть перед собой дорогу, но и в этот момент он не прекращал улыбаться, не сомневаясь, что поступает правильно. Звон битого стекла заставил слегка поднять голову и прибавить газу, после чего полицейский смог, наконец, обернуться – заднего стекла у него больше не было, как и зеркала заднего вида, словившего пулю.

- Ну же, Юрка, ты где… - постукав пальцами по рулю, нервно спросил Михаил. Телефон на этот раз при нем, но на полном ходу доставать и звонить не хотелось, чересчур рискованно, а подставлять под удар младшего коллегу, который, отвлекшись на звонок, мог пропустить что-либо важное, Миша не собирался.

Еще два поворота не принесли неприятностей, преследователи пока не догоняли, но и не отставали особо – зимние русские дороги практически уравнивали шансы любой марки автомобиля в любом виде гонок. Но, несмотря на это, Ситников особо не обольщался, когда они все же выедут за город, - а произойдет это довольно скоро, - его время будет сочтено, и вот тогда-то останется одна надежда, на ангела… да и на бога.

«Ты ведь не оставишь меня, правда?.. Нет, ты не можешь меня оставить, ты же хранитель, мой ангел-хранитель, ты сам говорил, и я тебе поверил, и ты просто не имеешь права теперь… Давай же, Ангел, пожалуйста!..» - если бы Михаил Алексеевич в тот момент мог думать о чем-то другом, кроме своего ангела и дороги под колесами, он понял бы, что только что впервые в жизни молился.

Когда Миша обернулся в следующий раз, - предпочел бы просто взглянуть в зеркало, но его больше не было, - увидел, что с половиной задачи они с Юриком справились, ведь его преследовали уже не две машины, а всего одна. Не успел он обрадоваться, как вновь послышались выстрелы, голову Ситников успел пригнуть инстинктивно, а вот транспорт так легко не спрячешь – целились по колесам, автомобиль повело, наверняка, пробита шина.

- Ах черт! – вцепившись в руль, Михаил резко вывернул его в сторону, вновь прочертив полосу вдоль стены и чуть не врезавшись в фонарный столб на тротуаре, куда случайно выехал. – Не могу я!

Трудно, невероятно трудно держать себя в руках и не бороться за жизнь, ожидая спасения с неба. Не выдержав этого напряженного и бессмысленного ожидания, и решив брать дело полностью в свои руки, когда можно еще хоть что-то изменить, Ситников достал из бардачка табельный пистолет, дождался более-менее ровной дороги и обернулся, стреляя назад – не по колесам, как хотелось бы, а уже хоть куда-нибудь. Не попадет, так припугнет, авось, поумерят свой пыл!

Сердце бешено колотилось, мысли и эмоции сталкивались, порождая в мозгах настоящую кашу – надежда, которую Миша так и не заглушил, страх, отчаяние, но сильнее всего – разочарование и обида. «Сам дурак,» - успел подумать полицейский, прежде чем услышал оглушительный удар откуда-то сзади. Повернув голову, не сумел сдержать смешок: похоже, удалось-таки что-то повредить пулей в нагонявшем его автомобиле, и тот теперь врезался в охранную будку у металлических ворот какого-то завода.

Можно праздновать победу, вот только ощущения от нее были горькими и тяжелыми.

И были они недолго – потеряв бдительность, Михаил слишком поздно заметил поворот, последний перед пригородной трассой, на которой можно было бы уже не бояться абсолютно ничего. Дернув руль, он почти на собственной шкуре ощутил, как металлическое тело легковушки заносит на скользком асфальте, а потом уже действительно на себе почувствовал рывок, удар и сильную, но очень короткую вспышку боли.

***

Просыпаться Мише не хотелось. Зачем, его там ничто и никто не ждет – пустая неуютная квартира, бывшая жена, счастливая в новом браке, опостылевшая до чертиков работа, на которой ему еще влетит за побитую машину. Друзья все семейные, у них из разговоров одни только жалобы на жену да хвастовство детьми, так что и они не смогут стать хотя бы временным смыслом жизни.

Надо завести кота – подумалось Ситникову, после чего он, наконец, приоткрыл глаза, хотя и без того примерно представлял, что случилось. Машину разбил, сам вырубился, сейчас в больнице, наверняка сотрясение, может быть, пара швов. Судя по ощущениям, ничего не сломано, но голова болит, не переставая. Тупая, приглушенная боль, на которой невозможно сконцентрироваться.

Появились врачи, среагировав на изменившиеся показатели датчиков, полицейскому что-то вкололи, задали какие-то вопросы – он отвечал будто по инерции, глядя на происходящее почти со стороны. Потом заснул опять, и просыпался так еще раза три, находясь будто в полудреме, пока сознание не прояснилось почти полностью.

Дверь в больничную палату отворилась – мужчина не мог этого видеть, но слышал по звукам. Светлый силуэт, остановившийся рядом, заставил глаза невольно зажмуриться: слишком ярко. Вместе с этим светом в сердце Миши словно проснулась забытая надежда и радость – явился, пришел все-таки, не оставил, ангел ненормальный… За одну секунду в душе Михаила все словно встало и перевернулось с головы на ноги, сложилось в цельную картину – и смысл жизни на месте, и будущее заиграло яркими красками. Не прогадал…

- Мужчина, открывайте глаза, нечего так улыбаться, - голос почему-то совсем не ангельский, принадлежащий, скорее, сорокалетней женщине. Ситников мгновенно открыл глаза, не обращая внимания даже на возникшую сразу же боль:

- А где ангел?

- Какой это?

- Ну, такой, в белом свечении… - в свою ошибку Миша все никак не мог признать, ведь образ казался уж слишком реальным.

- А, это обезболивающее, - махнула рукой медсестра, проверяя капельницу, только что замеченную самим Михаилом. – Сейчас пройдет, не беспокойтесь. И раз уж вы проснулись, я пущу ненадолго вашего брата, с утра по коридору топчется.

- Но… - пробормотал обескураженный Михаил, который почему-то считал, что первым его визитером станет либо Юрка, либо начальник. А уж брата у него вообще и подавно не было.

Все повторилось – и белый свет, слепящий глаза, и звуки шагов, раздававшиеся гораздо тише, но находившие свой отклик, казалось, в самом сердце. На этот раз Миша не жмурился, цеплялся взглядом за знакомые черты лица, за темные завитки волос, за тонкие пальцы, сжимающие букет неизвестно где взятых ромашек.

- Цветы-то зачем?.. – в уголках глаз начала скапливаться непрошенная влага, а голос зазвучал неожиданно хрипло, будто мужчина молчал последние несколько месяцев.

- Так принято, - шуршащий оберткой букет опустился на тумбочку у кровати. – Миш, ты плачешь?..

- Глаза болят от света, - проворчал Миша, закрывая веки, и тут же почувствовал как пальцы его руки, лежащей поверх одеяла из-за капельницы, накрывает теплая и до невозможности родная ладонь. – Ну и… сколько у тебя есть времени на этот раз?..

- Да где-то… лет двадцать. Ты же без меня совершенно не справляешься.

С последним утверждением Михаил мог бы и поспорить, из одного только свойственного ему чувства противоречия, но не стал, умом понимая, что ангел полностью прав. И от этого даже становилось теплее.

Но, конечно, не так тепло, как от последовавшего вопроса:

- Я займу среднюю полку в шкафу, ладно?

@музыка: Nickelback - Savin' Me

@темы: Моя работа: Проза, Твой долг, мой долг

---

"Твой долг, мой долг", часть 6

ТВОЙ ДОЛГ, МОЙ ДОЛГ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Мистика
Размер: планируется Мини

Часть 6.

Воскресенье прошло спокойно и по-семейному. Первую половину дня провели под капотом автомобиля, движок подозрительно шумел и Миша взялся разбираться, попутно рассказывая и показывая что-нибудь любопытному ангелу, который под конец оказался с ног до головы перепачканным чем-то черным, пахнущим машинным маслом. Зато Волга звучала теперь нормально, да и настроение у обоих со вчерашнего дня значительно повысилось – общее дело всегда и всех сближает...

Воскресенье прошло спокойно и по-семейному. Первую половину дня провели под капотом автомобиля, движок подозрительно шумел и Миша взялся разбираться, попутно рассказывая и показывая что-нибудь любопытному ангелу, который под конец оказался с ног до головы перепачканным чем-то черным, пахнущим машинным маслом. Зато Волга звучала теперь нормально, да и настроение у обоих со вчерашнего дня значительно повысилось – общее дело всегда и всех сближает.

Потом ангел еще что-то порисовал в альбоме, после чего помог Мише с ужином и, поев, улегся спать около десяти вечера, вяло пожелав мужчине спокойной ночи. Ситников, отыскав и кое-как погладив рабочую одежду для завтрашнего дня, повесил ее в коридоре и тоже лег в кровать, завернувшись в тонкое покрывало – несмотря на летнюю пору, в квартире было прохладно.

Мало. Двух выходных катастрофически мало, чтобы наговориться, понять и узнать друг друга, и полицейский ужасно страдал из-за этого, почему-то общение с личным ангелом воспринималось им чем-то вроде терапии, после которой действительно хотелось жить. Он уже перестал грустить по поводу развода, да и тревожиться насчет того, что если и женится, то точно не по любви, стал гораздо меньше. Раньше казалось, будто в его возрасте уже все романтические приключения пройдены, и если не успел поймать свое счастье – то уже и не успеешь, живи, как можешь, делай, что хочешь. Михаил, по его собственному мнению, все успел, но не удержал, и оттого было даже хуже. Но не теперь.

Промелькнула даже мысль взять отпуск на недельку, тем более что все формальности по законченному не без помощи ангела делу уже практически улажены. «Однозначно завтра об этом подумаю» - решил Ситников, переворачиваясь на другой бок и, наконец, погружаясь в сон.

На работе все было как прежде, вот только опер с трудом мог сосредоточиться на делах, строки в отчетах мелькали перед глазами, не обременяя мозг смыслом, потому приходилось по десять раз перечитывать одни и те же предложения, чтобы сделать из них хоть какой-нибудь вывод. Но, несмотря на это, жизнь Михаилу Алексеевичу казалась просто сказочной – заявление на пятидневный отпуск главнюк подписал, и заветная бумажка лежала в портфеле, там же ожидали своего часа заботливо приготовленные ангелом бутерброды, аппетитные, с зеленью и ветчиной, прямо как Миша всегда и мечтал.

Полакомившись кулинарным чудом на обед, полицейский решил вернуться домой пораньше, у него же отпуск как-никак и с трудоголизмом, главной Мишиной болезнью последних месяцев, следовало заканчивать.

- Эй, Ангел! – называть юношу просто ангелом у него пока получалось только в мыслях, непонятное смущение давало о себе знать только тогда, когда нужно было произнести это вслух. – Поужинаем сегодня где-нибудь не дома?

Ответа не последовало, и Ситников, примостив рабочий портфель под стеночкой в коридоре, не разуваясь, прошел в комнату, но не застал своего постояльца и там тоже. Неприятная догадка, поселившаяся в мозгу буквально секунду назад, тут же разрослась, стала давить на сознание, но Миша усилием воли отогнал ее, вслух произнеся:

- Да ну…

Квартирка большой никогда не была, но мужчина все равно обошел ее несколько раз, прежде чем признал – ангела тут нет. Хуже всего оказалось то, что одежда, выданная Ситниковым, лежала аккуратной стопочкой на кресле, а альбом, раскрытый на пустой странице, украшал собой подоконник.

«Он же говорил – несколько дней… Несколько – это ведь не два!»

Верить в то, что ангел пропал, не попрощавшись, Михаил не желал и не мог, всеми силами противясь этому. До абсурда – он даже спустился в гараж, где они вместе смотрели машину, а потом чуть не сорвался в парк, но остановился в конце улицы, глубоко вдохнув и развернувшись обратно. В какой парк бы ангел сунулся без одежды? Как смог бы выйти из квартиры, когда ключ ему не оставляли?

Вернувшись, Миша первым делом пролистнул альбом от начала и до конца, понадеявшись, что в нем парень хотя бы записку написал. Но кроме знакомого дерева и двух не виденных раньше набросков улицы, там ничего не рисовали, не записывали и наверняка даже не думали.

Если вначале Ситников забеспокоился, не случилось ли чего с его ангелом, то сейчас, увидев, что здесь все ясно, как божий день, он обиделся – не попрощался, слова не сказал, просто бросил, будто… Что «будто», мужчина придумать не мог, внятных предложений в его мыслях вообще уже не оставалось – только обида, неожиданно по-детски горькая, щемящая чуть ли не до слез. Сдержался, потерев пальцами глаза и с силой ударив кулаком по подоконнику.

В самом деле, что ему, ангелу, до человеческих делишек? Его забота – охранять, вот он этим, наверное, сейчас и занимается, а то, что не попрощался, не сообщил… Значит, так ему, Михаилу Алексеевичу, и нужно. И поделом. Не заслужил он. По-хорошему – надо сказать спасибо за то, что до сих пор живой, ведь ангела Ситников и не поблагодарил вовсе, в начале совсем не до того было, а потом он слишком увлекся недолгим совместным бытом.

- Спасибо, бли… ангел, - стоя посреди непривычно пустой квартиры и все еще чувствуя обиду вместо благодарности, произнес Миша.

***

Отпуск обернулся сущим наказанием. Вкус к жизни, появившийся у Михаила вместе с ангелом, обесцветился и пропал, а оставшиеся воспоминания почему-то не уходили из головы, отравляли сны ночь за ночью, да и в дневное время суток все время преследовали по пятам. Делать ничего не хотелось, и мужчина часами валялся на кровати, раскинув руки и изучая потолок под приглушенное бурчание телевизионных новостей. Когда надоедало – перекусывал наскоро и проводил настоящую мозговую атаку на самого себя: старался заставить успокоиться и забыть. У ангелов своя жизнь, у них, людей, - своя. И то, что две жизни вдруг пересеклись – чистая случайность, чей-то недосмотр.

В следующий понедельник Михаил вернулся на работу, выжатый, как лимон, словно не из отпуска, а из командировки приехал. На все вопросы рявкал, будто зверь, и точно так же вгрызся в работу, иногда забывая даже пообедать. Коллеги, быстро смекнув, что насильно мил не будешь, перестали доставать Ситникова расспросами, а потом и вовсе начали стараться как можно меньше с ним контактировать – огрызался через слово, документы из рук чуть ли не силой вырывал, а однажды послал самого начальника отдела, даже потом не извинившись.

«Неприятности в личной жизни» - решило родное Мишино отделение и оставило его в покое.

***

Ситников – никудышний психолог, он сам это понял только через месяц, когда окончательно признал: время ничего не лечит. Образ ангела не стерся из памяти, не перекрылся новыми или заново открытыми старыми лицами, хотя Миша не особо шел на контакт, только единожды за все время встретившись с друзьями, но не высидев даже половины вечера в их компании. Все так же регулярно полицейский видел сны, в них не было ничего необычного, просто его ангел что-то готовил на кухне или рисовал, сидя на балконе. Ощущение реальности оставалось даже наутро, и Михаил мог поклясться, что после звонка будильника слышит звон посуды. Поначалу даже бежал проверять, но со временем успокоился и только костерил себя на все лады за наивность.

Альбом оперуполномоченный вначале хотел выбросить, но рука не поднялась. Чем продиктована его нерешительность, сам Миша в толк взять не мог, но где-то на уровне подсознания теплилась надежда на возвращение ангела. Если вернется – ему это наверняка понадобится, как и одежда, которую мужчина запрятал в отдельный пакет и положил в шкаф поглубже, чтобы не наткнуться потом случайно.

Первый рисунок, сделанный юношей в парке, Ситников в конце концов вырезал из альбома и прилепил скотчем на стену. Мог подолгу на него смотреть, и каждый раз казалось, будто на листе возникают все новые детали и подробности: сперва стало понятно, что выделенное на рисунке дерево гнет ветви в одну сторону – это ветер дует; потом мужчина понял – остальные деревья не плохо прорисованы, как казалось вначале, они просто подернуты дымкой тумана, потому что находятся от озера немного дальше, чем то, первое. Часто бывало, что картина (простым рисунком уже через полтора месяца назвать это Миша не мог) во всех подробностях всплывала в мыслях, и этот образ приходилось насильно отгонять.

***

Пришедшая незаметно осень так и пролетела бы мимо сознания Ситникова, если бы в середине сентября он не попал под дождь, возвращаясь с работы в по-летнему легкой одежде. Добежав до дома в сопровождении ливня и раскатов грома, Миша надолго закрылся в ванной, потом надел теплые носки, выпил две кружки чая с лимоном, но все равно умудрился заболеть. Температура, поднявшаяся утром до отметки 38, держалась целых два дня, почти не спадая, так что пришлось даже позвонить Марине – иных близких людей, способных помочь в этой ситуации, у Михаила не было.

Женщина, хотя и повозмущалась для проформы, приехала на удивление быстро, привезя с собой необходимые лекарства, продукты и номер телефона хорошего частного врача на случай, если Мише станет совсем плохо. Надолго она задерживаться не планировала, да мужчина и не настаивал, понимая, что у нее сейчас своя жизнь, в которую бывший муж никаким боком входить не может. Готовя обед, Марина, беременность которой видна была уже невооруженным глазом, рассказала, что они с ее нынешним заключили гражданский брак, живут счастливо и уже закупаются вещами для будущей дочки.

- Ты все равно уверена, что это не мой ребенок?..

- Миш… - Марина даже прикусила губу, что-то в тоне бывшего мужа настолько ее задело, что она чуть было не призналась в своей неуверенности, сдержавшись только в последний момент. Если бы Ситников не температурил, наверняка заметил бы эту нерешительность по ее лицу, но в этот момент он как раз вынимал из подмышки градусник. – Мы ведь об этом уже поговорили, давай не будем.

- Давай, - четко решив для себя, что экспертиза будет после рождения дочери, Миша согласно кивнул.

Марина ушла, оставив полицейского со всеми необходимыми лекарствами, запасом еды дня на три-четыре и вернувшейся тоской.

Ангел, что ты натворил…

***

Недели проходили одна за другой. Миша не считал дни, не следил за датами и месяцами, для него время измерялось неделями – пять рабочих дней, два выходных, опять пять рабочих, опять два выходных. Постепенно погода портилась, небо затянуло тучами, – вполне под настроение, - город залило дождем. Одежда становилась все теплее, а дни – короче, но спохватился полицейский только тогда, когда вместо привычного уже ливня его за дверью подъезда встретил пушистый снежный ковер. Вернувшись торопливо в квартиру, Миша переоделся в зимнее, мельком посмотрел на календарь, да так и замер, осознав, что уже конец ноября.

Жизнь струилась, будто песок сквозь пальцы, и это ощущалось физически. Голова каждое утро неприятно побаливала – загруженность под завязку на работе давала о себе знать, как и отсутствие отдыха. Миша почти перестал бывать на улице, выбираясь туда только для дороги на работу и с нее же, даже за продуктами он бегал в ближайший супермаркет один раз в неделю.

Еду сам не делал – покупал что-нибудь уже готовое, требующее минимальных усилий. Квартира, оставленная обычно аккуратным Ситниковым без внимания, напоминала шаблонное холостяцкое гнездо с разбросанными по полу вещами, стопкой немытой посуды в раковине и мятой неубранной постелью.

На работе тоже все оставалось по-прежнему – захламленный документами и папками стол, батарея кофейных кружек и пластиковых стаканчиков, недовольно смотрящие в спину коллеги.

- Тебе стоит мотнуться к морю, Михаил Алексеевич, - перехватив полицейского в коридоре, сказал начальник отдела. – Взять с собой девчонку не слишком легкого поведения и уехать. Хочешь, внеплановый отпуск дам? А то на соратников бросаешься, как на бандюг своих.

- Подумаю, - выдавив из себя улыбку, он пошел дальше.

Ни в отпуск, ни к морю Миша не хотел, а вот мысль насчет девочки показалась ему неплохой. На самом деле потребности в сексе мужчина не ощущал, кроме как по утрам, ведь работа отнимала все имеющиеся силы, а те, что появлялись на выходных, опер тратил, не замечая того, на самокопание и непрошенные воспоминания. Но отвлечься действительно стоило, он же здоровый мужчина в самом расцвете сил и возможностей, квартира пустует, кошелек почти полон, осталось только побриться и пойти в один из знакомых клубов, где в прошлом году они еще зажигали раз в месяц с Маринкой.

Мужик сказал – мужик сделал. Света в клубе почти не было, музыка била по ушам, но после первой стопки коньяка на это стало плевать. На танцпол Миша не пошел, нечего ему там делать, зато, окопавшись возле барной стойки, быстро завел несколько интересных знакомств, угощая каждую очередную даму любым понравившимся ей коктейлем. Сам оставался верен тому же коньяку, потому пьянел медленно, почти незаметно.

Третья по счету девица оказалась разговорчивой, смешливой и, похоже, согласной. Ситников несколько раз повторил про себя ее имя, чтобы наутро не вылетело из головы, а потом предложил ехать к нему.

- Посмотреть аквариумных рыбок? – со смехом отозвалась Настя, поправляя малиновое платье на коленях.

- Потрахаться, - Миша ответил прежде, чем задумался, но его слова вовсе не отпугнули девушку:

- Какой прямолинейный! Всегда знаешь, чего хочешь от жизни?

«Если бы» - подумал Миша, вызывая такси, которое и довезло их с попутчицей до его дома.

Коньяк начал действовать запоздало, в салоне автомобиля оперу захотелось вздремнуть, но болтливая Настя заваливала вопросами, ответов на большинство из которых не ожидала. Похоже, она тоже изрядно приняла на душу, но Михаилу это только на руку, меньше расшаркиваний и реверансов получится. Несмотря на то, что Ситников был хоть неумелым, но все же романтиком, сейчас ему хотелось одного только секса, безо всяких.

Настя была с ним солидарна, ночь провели вместе, но наутро Мишу вместе с похмельем накрыло ощущение безнадежности.

- Насть… Настя!..

-М-м-м? – отозвалась она, вытирая влажные волосы одолженным полотенцем. Без макияжа клубная красавица выглядела не так впечатляюще, но и отвращения, вопреки ожиданиям, не вызывала.

- Скажи, что ты тут видишь? – перед лицом Насти оказался альбомный лист с кривой линией, изображавшей озеро и одним четко наведенным деревом на фоне других, почти неразличимых.

- Дерево? – бросив на рисунок взгляд, она пожала плечами и вновь занялась собой.

- Ну да… дерево, - согласился Миша и смял лист, отправив его в переполненную мусорную корзину. Одного рисунка было уже недостаточно для создания эффекта присутствия ангела рядом, набросок только день за днем выматывал из Ситникова душу. А ее там и так немного осталось.

***

- Мари-и-и-ин!.. – немелодично провыл Миша в телефон. – Мари-и-иша… Приедь, а?.. Никого, кроме тебя…

- Ситников, да ты напился! – возмущалась трубка искаженным голосом бывшей. – Где ты?!

- Я дома, Мариночка! – закивав головой, он тут же сжал лоб пальцами – пред глазами знатно закружилось.

- Болван! Сейчас приеду, мало не покажется!

Время для Михаила перестало существовать после второй бутылки коньяка. Решив напиться, мужчина затарился основательно, так что запасы еще не закончились. Это было отвратительно – пить не потому, что хочется, а потому, что нужно. Считал, что алкоголь поможет, доведет до беспамятства, спасет от мыслей и снов, станет решением проблем, ведь все остальные имеющиеся решения он уже перепробовал и успел в них разочароваться.

Вливая в себя очередной стакан, морщась, словно от горького лекарства, Миша понял, что поступает неправильно, и его ангел наверняка не одобрил бы такого поведения. Попробовав подняться на ноги, повалился назад, только тогда поняв, что с него хватит. И позвонил.

Дверь в прихожей хлопнула – он так и не удосужился забрать у Марины ключи.

- Первый раз вижу тебя в таком состоянии, - сокрушалась женщина, собирая с пола пустые бутылки. – Ты что, влюбился неудачно?

Миша только пожал плечами, прикрывая глаза и прижимаясь затылком к стене.

- Я вообще – неудачно, - неожиданно он улыбнулся. – Но я пойду ва-банк.

@темы: Моя работа: Проза, Твой долг, мой долг

---

"Твой долг, мой долг", часть 5

ТВОЙ ДОЛГ, МОЙ ДОЛГ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Мистика
Размер: планируется Мини

Часть 5.

Выбить из комнатного ангела что-нибудь конкретное насчет будущего ребенка у Ситникова так и не получилось – давить на юношу он не мог, чистый взгляд карих глаз совершенно такому подходу не способствовал, а уговоры не помогали ни в каком виде. Потому кроме того, что ребенок родится от Марины и отцом его будет он, Михаил, ничего узнать не удалось. Хотя, опер и сам не понимал, что еще ему нужно, ведь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о причинах поступка бывшей жены...

Выбить из комнатного ангела что-нибудь конкретное насчет будущего ребенка у Ситникова так и не получилось – давить на юношу он не мог, чистый взгляд карих глаз совершенно такому подходу не способствовал, а уговоры не помогали ни в каком виде. Потому кроме того, что ребенок родится от Марины и отцом его будет он, Михаил, ничего узнать не удалось. Хотя, опер и сам не понимал, что еще ему нужно, ведь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о причинах поступка бывшей жены.

Но догадки Мишу не устраивали, и на следующий день, приехав с утра на работу, он, собравшись с духом и запасшись большой кружкой чая, позвонил на ее мобильный со стационарного, боясь, что Марина, узнав его номер, трубку не возьмет.

Беседа вышла недлинной, ходить вокруг да около и прозрачно намекать Ситников никогда не умел, а на светский разговор женщина настроена не была, потому вопрос обсудили сразу же: нет, ребенок к Михаилу отношения не имеет, да, он от другого мужчины, да, с ним она будет жить, когда выйдет замуж, нет, никакой экспертизы. Об установлении отцовства, правда, говорить еще рано, ведь ребенку для начала нужно родиться, а к тому времени у Марины снова могут поменяться обстоятельства. В общем, на вопрос об этом она ответила настолько недовольно и туманно, что Михаил Алексеевич предпочел подождать с ним до появления дочки на свет.

Собрав в кулак силу воли, мужчина заставил себя не думать пока над этим вопросом слишком серьезно, ведь одними размышлениями делу не поможешь, только нервы себе потрепать получится. Но потом обязательно дойдет до экспертизы, если Марина в самом деле не хочет решить вопрос миром. От своего ребенка, - а не доверять словам ангела оснований не было, - Миша отказываться и не думал, даже если это и девочка. Больше хотелось пацана, чтобы воспитать из него хорошего полицейского себе на замену, или следователя, или, на худой конец, диспетчера по связи – тоже профессия нужная, да и без риска.

А пока у Михаила Алексеевича вместо ребенка – ангел в квартире, за которым тоже надо ухаживать и следить.

Уходя, мужчина запер дверь на ключ, предупредив, что забежит на обед. К двум часам он уже был дома, зашел в коридор, стягивая жаркий форменный пиджак и вешая его на плечики, и только потом почувствовал подозрительный запах горелого.

- Что тут случилось? – нахмурившись и успев даже испугаться, спросил полицейский, проходя по короткому коридору.

- Я суп варю, - сразу же отозвался стоящий у отчаянно дымящей кастрюли на плите ангел. – На обед.

- Ангелы умеют варить суп? – открывая окно, чтобы пар и запах как можно быстрее покинули многострадальную квартиру, поинтересовался Михаил. Вопрос был откровенно риторическим; выключив плиту и заглянув в кастрюлю, определить, что там за субстанция, мужчина не сумел.

- Я же видел, как это делаешь ты.

От такого ответа Миша чуть не поперхнулся – подобным образом он мог готовить еду только в глубоком детстве, и после первых не самых удачных опытов вообще предпочитал обходить газовую плиту десятой дорогой. Повзрослев и научившись нескольким элементарным блюдам, в том числе пресловутому супу, Ситников слегка расслабился, и до такого плачевного состояния еду уже не доводил.

- Иди, посиди в комнате, ладно? – со вздохом посоветовал он ангелу, с интересом разглядывая кастрюлю – выбрасывать, или получится отмыть?..

С тех пор на самостоятельное приготовление обеда, ужина, завтрака и даже простых бутербродов ангелу был наложен строжайший запрет. В этот раз повезло, и потери ограничились только испорченным воздухом и почерневшим днищем эмалированной посудины, но кто знает, чем самодеятельность может обернуться на следующий день? Зато Михаил, достав пылящуюся на шкафу книгу по кулинарии, взялся обучаться и попутно передавать знания своему постояльцу, все-таки лелея в душе надежду на то, что рано или поздно кто-то другой будет готовить ему хотя бы раз в неделю.

Обучению ангел поддавался, а вскоре даже перехватил инициативу – способности все же были, да и времени свободного полно, потому к пятнице он уже порадовал оперуполномоченного полноценным и неплохим на вкус ужином.

- Тебе бы еще убирать и стирать, - похвалив кулинарные способности «ученика», добавил Ситников, собирая посуду и относя ее в раковину – по негласному уговору тот, кто готовил, от помывки освобождался.

- Так научи, - пожав плечами, согласился ангел, тут же заставив Мишу сдать назад – эксплуатировать парнишку не хотелось, если бы полицейского кто-нибудь спросил о том, какое занятие подойдет этому существу, уборку со стиркой он и не вспомнил бы. Нет, внешность ангела располагала к чему-то творческому, спокойному и красивому… Подумав, Миша решил – к рисованию. Вручить ему бумагу и карандаши, что ли?..

Мысль не шла из головы полночи, и в субботу утром пришлось-таки посетить ближайший супермаркет – ничего особо серьезного там, конечно, не было, никаких холстов и масляных красок, но альбом и карандаши нашлись. Для начала должно хватить, а если ангел захочет большего, можно будет вместе сходить и выбрать именно то, что ему понравится. На самом деле, тратить деньги на кого-то другого Ситников не любил – это он раньше так считал, до того, как зашел в магазин. Выгружая из тележки на ленту кучу продуктов, мужчина думал только о том, что его постоялец наверняка всего этого никогда не пробовал, значит, упущенное надо наверстать.

Вернувшись с пакетами домой, Михаил столкнулся с новой проблемой – хотелось вывести ангела на улицу в парк, не все время же ему взаперти сидеть, тем более что погода середины лета к прогулкам очень располагала. Но одежду он как раз и не прикупил, это деталь почему-то совершенно вылетела у полицейского из головы.

- Мы гулять пойдем? – почти с порога, будто прочитав мысли Миши, спросил ангел.

- Ну, если ты хочешь… - критически оценив внешний вид юноши, опер пришел к выводу, что так совсем не годится, и вновь направился к шкафу, надеясь, что при прошлом осмотре пропустил что-нибудь подходящее.

В итоге ангел щеголял в выцветших джинсовых шортах с оторванными карманами и тряпичным ремнем, поддерживающим предмет гардероба на бедрах, и прежней футболке, которая хоть и выглядела откровенно домашней, единственная сидела, как влитая. С обувью было труднее, но Миша все же отыскал на антресолях пляжные шлепанцы всего на пару размеров больше. Они же не на светский раут собираются, а в парк, так что должно сойти.

Вручив ангелу альбом с карандашами, - никакого удивления, он принял вещи, как данность, будто Ситников обязан был их рано или поздно преподнести, - мужчина прихватил кое-что из купленных вкусностей и уличный плед, который они с Мариной часто «выгуливали» по лесам, ведь оба любили природу.

Довольно большой и тенистый парк располагался всего в паре кварталов от жилого района, дошли туда быстро и молча – сам Михаил, интроверт по характеру, заводить разговор не спешил, а шедший рядом ангел с едва заметным на лице интересом рассматривал дома и прохожих.

- Вот это озеро? – остановившись посреди асфальтированной дорожки, юноша вытянул шею, вглядываясь в виднеющуюся за деревьями водную гладь.

Озером, конечно, парковый водоем уже назвать было тяжело. Лет пять назад он еще походил именно на озеро, но потом городская мэрия забросила обустройство района, решив, что все возможное уже сделано, и парк, за которым никто не ухаживал, слегка одичал. Асфальт на большинстве дорожек, где раньше катались скейтеры, потрескался, кусты разрослись, а озеро обмельчало и затянулось тиной, превратившись в широкую грязную лужу.

- Типа того, - кивнул Михаил, направляясь к воде прямо по газону.

Расстелив плед в тени разлапистого дуба, полицейский взялся за шуршащую упаковку сухариков, в то время как ангел, прислонившись спиной к стволу дерева, раскрыл альбом почему-то на середине и уткнулся в него, что-то там рисуя.

- Ты Марине звонил, да?.. – вопрос прозвучал неожиданно, ни в один день до этого ангел тему не поднимал, хотя разговаривали они с Ситниковым по вечерам немало, делясь опытом и мыслями.

- Конечно, ты ведь сказал – дочь…

- Хочешь вернуть ее?

- Кого? Дочь? – не понял Миша, запихивая в рот новую горсть усыпанных специями сухарей.

- Да нет же, Марину! – парень бросил короткий взгляд поверх альбома, но очень быстро отвел глаза, не переставая шуршать карандашом по бумаге.

- А, нет! – он даже фыркнул, настолько смешным показалось озвученное предположение. – Говорил же тебе, предвзятое у меня к ней теперь отношение.

- Ты говорил – ко всем, - довольно улыбнувшись, ангел тоже протянул руку и, получив порцию сухариков, замолчал.

Впрочем, тишина эта долго не продлилась, распечатывая новую пачку, уже с орешками, Миша решился наконец задать вопрос, мучивший его примерно со среды, с того самого момента, когда он понял, что сожительство с ангелом нравится ему куда больше одиночества. Собеседник хороший – знал, казалось, абсолютно обо всем, и эти знания в корне отличались от его собственных. О многом ангел говорить отказывался, но даже то, что все-таки сообщал, позволяло Ситникову взглянуть на обыденные вещи под абсолютно другим углом.

- А ты знаешь, когда ты это… Восстановишь резерв там, и все такое?

Парень замер – Миша точно видел, как застыл его взгляд, уткнувшийся в невидимую ему точку где-то посреди альбома, и рука, сжимающая карандаш, перестала двигаться. Кончик грифеля сломался, слишком сильно вдавленный в плотную бумагу, произведя характерный хруст, позволивший юноше стряхнуть оцепенение.

- Да, знаю.

- Когда?..

- Через… несколько дней.

Михаил готов был поклясться, что ангел сделал над собой усилие и изначально хотел сказать что-то иное.

Уточнить дату конкретнее безумно хотелось, но пришлось сдерживать себя, ведь настроение юноши значительно упало после предыдущего вопроса – это опер тоже замечательно видел. Пускай психологом он не был, но по долгу службы разбираться в человеческих проявлениях эмоций ему доводилось, вот и сейчас лучше сменить тему на нейтральную…

- Нарисовал уже что-то?

- Да, - передав раскрытый альбом, юноша поднялся и потянулся, разминая затекшие мышцы.

Переведя взгляд с него на рисунок, Михаил Алексеевич обнаружил там кривую полосу, повторявшую контур противоположного берега «лужицы» и силуэт одного-единственного дерева, по непонятному признаку выделенного художником среди нескольких десятков таких же.

«Минимализм», - вздохнул Ситников, подумав, что своего ангела он поймет не скоро.

@темы: Моя работа: Проза, Твой долг, мой долг

---

"Завтра будет лучше"

Большое спасибо  Lasle за мотивацию выложить этот рассказ сюда.

Рассказ доступен на Фикбуке.

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ Отец, которого ты любил, внезапно пропал, а у мамы появился новый кавалер, который в самом ближайшем будущем станет ее мужем. Плохо?.. А то, что у тебя появился сводный брат, который относится к тебе, как к пустому месту, - это плохо?.. Или то, что у отчима к тебе нездоровая симпатия, а никто другой внимания не обращает, будто все это в порядке вещей?.. Это еще не плохо. Твои проблемы только начинаются.	Бета: Сам, публичная, Fremde mit Ubel
	Персонажи: русские, м/м
	Рейтинг: NC-17
	Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
	Размер: Макси, 146 стр

Главы 1, 2, 3
---
Главы 4, 5, 6
---
Главы 7, 8, 9
---
Главы 10, 11, 12
---
Главы 13, 14, 15
---
Главы 16, 17, 18
---
Главы 19, 20
---
Главы 20 и Эпилог
---
Экстры №1 и №2 от R.J.Johnson
---
Экстра №3, про Рому и Васю

@темы: Макси, Оглавление, Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Завтра будет лучше", экстра 1 и 2 от R.J.Johnson

Моя подруга Рини (R.J.Johnson) настолько прониклась рассказом "Завтра будет лучше", что написала к нему аж две экстры, за что я ей очень благодарен.

Автор: R.J.Johnson
Название: Экстра №1 к "Завтра будет лучше"
Рейтинг: NC-17

Когда это происходит впервые, я нахожусь под действием почти наркотического опьянения. Знаю, лекарственные средства к серьезным психотропным отнести никак нельзя, но две бутылки сиропа от кашля способны сотворить с привычным миром такие метаморфозы, что простым смертным и не снились.
Собственно, волшебный сироп и сделал тогда наш с Васькой вечер. На какой-то не особенно веселой пати мы накидались аптечной барбитурой и мир сразу обрел новые краски, звуки стали приятнее, случайные прикосновения ощутимее, а вечеринка - в сотню раз круче. Мы даже согласились поиграть в карты на желание, проигрались, правда, но нам было весело. Леночке, которая выиграла партию и загадала самое идиотское, что могло придти в женскую голову, тоже было весело...

Когда это происходит впервые, я нахожусь под действием почти наркотического опьянения. Знаю, лекарственные средства к серьезным психотропным отнести никак нельзя, но две бутылки сиропа от кашля способны сотворить с привычным миром такие метаморфозы, что простым смертным и не снились.
Собственно, волшебный сироп и сделал тогда наш с Васькой вечер. На какой-то не особенно веселой пати мы накидались аптечной барбитурой и мир сразу обрел новые краски, звуки стали приятнее, случайные прикосновения ощутимее, а вечеринка - в сотню раз круче. Мы даже согласились поиграть в карты на желание, проигрались, правда, но нам было весело. Леночке, которая выиграла партию и загадала самое идиотское, что могло придти в женскую голову, тоже было весело.
- Целуйтесь, - сказала она и бодро влила в себя полстакана мартини.
Вот тут-то мы и совершили эту глупость: поцеловались с лучшим другом. Это было не умно, чертовски необдуманно и безумно приятно. Не знаю, почему я вспоминаю о крышесносном поцелуе с парнем именно сейчас, когда возвращаюсь домой, все еще находясь под действием известных уже лекарственных средств, но факт остается фактом, и я хочу повторения.
Ноги пружинисто отрываются от ступенек, словно в невесомости, и мне кажется, что все жильцы нашего дома наблюдают за мной в дверные глазки и точно знают, что я упорот в хуи. Почему нельзя было подняться на лифте? Ах, да, там же сегодня вход в другое измерение, а я хочу домой, в свою постель, а не в какую-нибудь Нарнию.

- Тебе плохо? - спрашивает Слава, когда я вваливаюсь в нашу комнату и ничком падаю на его постель - до своей просто не дошел.
- Мне? Плохо? Нет, мне очень даже хорошо! - улыбаюсь я, ворочаясь среди подушек и каких-то вещей. Ну что за хлам, а?
- Ты пьян? - Слава отворачивается от монитора открытого ноутбука и сверлит меня сердитым взглядом.
- Кто тебе такое сказал? - мне кажется, что я изображаю оскорбленную невинность, но, судя по лицу Славы - какую-то клоунаду.
- Проспись, - бросает он и возвращается к своей работе, пальцы снова начинают выстукивать на клавиатуре какой-то ритм, набирая текст.
- Слава, - зову я, стаскивая с себя свитер, куртку и ботинки я как-то умудрился снять еще в прихожей. - Мирослааав.
Какое красивое имя, думается мне, и брат красивый. Особенно сейчас, когда смотрит на меня вполоборота. Мягкий свет от монитора создает за его головой неоновый ореол красоты и святости.
- Что?
- Ты такой красивый. - Боже, что я несу? Слава спрашивает у меня примерно то же самое:
- Что на тебя нашло?
- Прозрение!
- Я же сказал тебе надо проспаться. Утром поговорим.
- Слав, - не унимаюсь я. - Иди сюда.
- Вань, дурака не валяй. Ты, кстати, завалился в мою постель.
- Правда? Я все равно на свою не пойду, тебе придется спать со мной.
- В этой комнате по-прежнему две кровати, - Мирослав улыбается, как взрослый, объясняющий ребенку, что брать чужие вещи - плохо, но списывающий эти шалости на малый возраст.
- Нет! - если бы рядом был стол, я стукнул бы по нему кулаком. - Ты не будешь спать на моей!
- Почему это? - Мирослав удивленно смотрит в мою сторону.
- Потому что... потому что... я так сказал! - более значительного аргумента у меня, к сожалению, нет.
Слава устало вздыхает, потирает переносицу, будто на ней были очки и снова смотрит на меня. Мне это кажется донельзя забавным и, когда я разражаюсь звонким смехом, Мирослав, видимо понимает, что это клиника и поработать еще у него сегодня уже не получится. Он закрывает ноутбук и подходит к кровати, на которой лежу я, распластавшийся как морская звезда по океанскому дну.
- Подвинься, - говорит Слава. Не вижу, что он делает, но судя по звукам - раздевается. От этой мысли у меня начинают чесаться губы и сосет под ложечкой, сразу вспоминаю тот поцелуй с Васькой и мне незамедлительно хочется повторения. Откуда мне, упоротому мудаку, знать, что дело вовсе не в том, с кем, а в том, в каком состоянии - мне и поцелуи на помидорах показались бы сказкой под наркотой-то. Но я об этом не думаю, все немногочисленные мыслишки в моей голове только об одном: губы Мирослава на моих собственных. Кажется, я уже даже чувствую горячее дыхание на своей коже. Открываю глаза, готовый к тому, что увижу блаженное лицо Славы перед собой, но реальность с моими похотливыми желаниями не совпадает по всем параметрам: укрывшись одеялом, Слава мирно посапывает, и все, что я вижу - голые плечи. Его голые плечи... Мысли о его теле тут же захватывают мой распухший во всю черепную коробку мозг, распаляют воображение и толкают на необдуманные действия. Повернувшись боком, подбираюсь к нему ближе, ладонь ложится на неприкрытое одеялом плечо и опускается вниз, открывая моему жадному взгляду чуть больше. Все, как в замедленном кадре псевдоромантического кинофильма, только ощущения слишком реальные. Мирослав реагирует в своем темпе, который с моим не совпадает примерно так же, как и ожидания с реальностью. Резко развернувшись, он перехватывает мою руку за запястье и прижимает к подушке.
- Что ты делаешь?
- Я к тебе пристаю, - отвечаю, совершенно не заморачиваясь по поводу того, как это звучит. - Слав, поцелуй меня.
- Ты, смотрю, совсем с мозгами не дружишь, да? Кто недавно трясся в подъезде, изображая из себя без пяти минут жертву педофила? - он встряхивает меня за плечи. – Помнится, кто-то до чертиков испугался мужских прикосновений. Это был не ты, нет? Так какого хрена ты теперь лезешь ко мне?
- Ты не похож на своего отца, - высвобождаю свою руку и обнимаю его за шею, притягивая к себе. - Ты другой, ты добрый и очень красивый.
Мои пальцы отправляются куда-то в свободное путешествие, скользят по его спине, делают круг и возвращаются назад, взъерошивая непослушные прядки темных волос.
- Поцелуй меня...
Я не знаю, почему он сдается, не знаю, почему делает это, но, когда горячий язык касается моего, раздвинув искусанные губы, меня словно электрическим разрядом прошивает. Обнимаю его крепче, жадно сцеловывая редкие вздохи, не слишком осторожно прикусывая малиновую нежность кожи, скольжу языком по нижней губе и прихватываю ее зубами.
- Нравится? - спрашиваю я в поцелуй.
Мирослав не отвечает, его ладонь проскальзывает под мягкую ткань моей футболки, гладит кожу, вызывая стайки мурашек.
- Это хорошо... - глупо улыбаясь, подытоживаю я. Стянуть с себя футболку получается только раза с четвертого, потому что Слава не спешит мне помогать - он все еще держит себя в руках.
- Зачем? - сухо интересуется он, провожая взглядом отправленную мной на пол вещь.
- Для удовлетворения естественных потребностей, - отвечаю я, усердно пытаясь расстегнуть три дурацких клепки на своих джинсах. - А ты часом не девственник, чтоб такие вопросы задавать?
- Вань, ты идиот. Ты вообще представляешь как это?
- Ага, по-моему, очень круто.
Возвращаю ладони на его спину, тяну к себе. Слава сбрасывает мои руки.
- Найди себе девушку и удовлетворяй свои потребности, пока силенок хватит.
Тяну его обратно, обвиваю ногами талию, чтобы не отпускать больше.
- Не хочу девушку, - торопливо целую в губы, скулы, шею. - Хочу тебя.
Мои руки оказываются за головой, крепко удерживаемые одной его ладонью, вторая скользит по груди, костяшкам пальцев зажатых в кулак. Не уверен в том, что мы друг друга поняли, потому что его действия далеки от тех ласковых, что я успел себе навоображать. Стаскивая с меня джинсы вместе с бельем до колен, он грубо обхватывает мой член, рвано двигает кистью вверх-вниз, иногда чуть расслабляя пальцы, и это ничем не лучше тупой остервенелой дрочки самому себе.
- Нет... - я протестую, кусая губы, пытаюсь вырвать свои руки из крепкой хватки, чтобы остановить Мирослава.
- Что нет? Разве ты не этого хотел? - сердито спрашивает он.
Ладонь продолжает скользящие движения, но мне не больно и не приятно - мне вообще никак.
- Нет, - дыхание частое, словно после бега, и это мешает мне связно говорить. - Не надо... Так я и сам могу. Давай с тобой, Слав...
Он останавливается, удивленно смотрит на меня сверху вниз. Рука соскальзывает на мое бедро, несильно сжимая кожу.
- Ну, зачем тебе это? – в голосе почти усталость.
- Хочу…
- Глупый… - Мирослав отпускает мои руки, позволяя обнять его снова, долго целует, неторопливо сминая мои губы, дразняще касаясь языка только самым кончиком своего, и тут же отстраняясь. Это заводит. Он помогает мне стянуть джинсы и я остаюсь перед ним обнаженным и абсолютно открытым. Слава убирает в сторону одеяло, чтобы не было жарко. Ненавязчиво разводит в сторону мои колени, опускается сверху и неторопливо целует, поднимаясь дорожкой из невесомых и более ощутимых прикосновений от напряженного живота до приглашающе разомкнутых губ. Меня безумно лихорадит от того, что его язык вытворяет у меня во рту и оттого, что я уже начинаю соображать, к чему все идет.
- Уверен?.. – зачем-то спрашивает Мирослав, теплым шепотом касаясь ушка.
Это звучит так глупо при моем-то состоянии.
- Давай уже, - требую я, вскользь проходясь пальцами по его пульсирующему члену. Слава шумно вдыхает и отстраняется от меня на несколько секунд. Находит презерватив в кармане своих джинсов, висящих на стуле, и тюбик какой-то мази, кажется, от аллергии. Когда руки Мирослава снова касаются моей кожи, меня немного потряхивает, но теперь уже поздно - процесс уже не остановить. И, собственно, подготовка превращается для меня в цветной калейдоскоп ощущений, приятных и не очень. Я ничего не соображаю в гейском сексе ни в целом, ни в данный момент, в частности, зато Слава явно уверен в своих действиях. Не знаю, как один человек может ласкать столько чувствительных мест одновременно, но мне кажется, что я чувствую его прикосновения каждой клеточкой своего тела. Меня почти ломает, от желания, когда он, наконец, решает, что достаточно и вынимает из меня скользкие пальцы, заменив их головкой члена.
- Будет больно, - предупреждает он, прежде чем плавно податься вперед.
Чувствую его только наполовину, но ощущения такие, будто во мне не семь-восемь сантиметров чужой плоти, а все тридцать и это только начало. Мозг уже не туманит так дико, как полчаса назад и я вполне способен сделать несколько простых выводов: член в заднице - это больно, неприятно и вообще неправильно. Слава осторожно двигает бедрами, постепенно вгоняя до самого основания. Закусываю ребро собственной ладони, чтобы все ощущения не сводились к одной пульсирующей болью точке. Меня снова целуют, неторопливо поглаживая мягкими подушечками пальцев по горящим скулам. Слава пытается улучшить мое положение страдальца, положив под задницу маленькую подушку, но я выражаю бурные протесты против подобных веяний камасутры – не баба все-таки. Мирослав примирительно вздыхает и просто подхватывает меня под бедра одной рукой, приподнимая себе навстречу, второй ерошит ставшие влажными волосы.
Мне уже гораздо легче, временами даже хорошо, особенно когда мы входим в своеобразный резонанс, на секунду становясь невероятно близко друг к другу.
Судорожно сжимаю пальцы, впиваясь в его плечи, когда воздух из легких выбивает очередным глубоким толчком, разливающимся по телу сладкой дрожью. Она накрывает меня, как волны во время прилива, и сходит на нет, через секунду возвращаясь с удвоенной силой.
- Аааннн... Слава…
Он останавливается, озабоченно вглядываясь в мое раскрасневшееся лицо.
- Что? - гладит ладонью по щеке, стирая редкие слезы. - Все еще больно?
- Нет, нет... так хорошо, - шепчу я, понимая, что они покатились только сейчас, когда боль уже ушла. - Продолжай…
Слава двигается медленно, позволяя мне насладиться усиливающимися вспышками ощущений, от которых, перед глазами пляшут цветные круги.
- Сейчас будет лучше, - убеждает меня он, беспорядочно целуя в сухие губы, иногда в шею, чуть оттягивая зубами кожу.
- Хочу еще…
Мирослав смеется:
- Ненасытный, – крепко сжимает руками мои бедра, врываясь в распаленное им тело, глубоко, почти больно, но от этого только круче. Я ощущаю его близость как что-то сумасшедшее, пьяное, словно я снова принял какой-нибудь кислоты, бессвязное и приятно опустошающее. Я впервые делаю это со стонами, и оргазм не отпускает меня поразительно долго. Позволив мне кончить, Слава выскальзывает из моего тела и помогает себе рукой, чтобы не портить мне кайф продолжением процесса. За это я ему благодарен.
Лениво откинувшись на спину рядом со мной, он глубоко и часто дышит, зачем-то берет меня за руку, крепко переплетая наши пальцы, и отпускает почти сразу же. Молчу, восстанавливая дыхание и сбитый ко всем чертям сердечный ритм, распластавшись на скомканной с краю простыни, чувствую кожей мокрое и уже холодное, не знаю чье - мое, или его, да и не очень хочу знать. Я не могу сказать, сколько проходит времени, прежде чем Мирослав наконец встает, чтобы поправить простынь и одеяло. Неторопливо выкурив в открытую форточку последнюю на сегодня сигарету, он возвращается к постели. Протягивает мне мое белье, сев на край кровати, натягивает свое и ложится, придвигаясь ко мне. Отворачиваюсь к стене и сосредоточенно соплю, мозг в полном адеквате и теперь я прекрасно осознаю, что между нами произошло.
- Слав... – решившись, произношу я. - Мне было хорошо.
Не вижу его лица, но, кажется, Мирослав улыбается.
- Спи, - теплые губы бережно касаются моего плеча, рука обнимает поперек груди, поправляя сползшее одеяло. - Завтра ты так говорить уже не будешь.

---

Автор: R.J.Johnson
Название: Экстра №2 к "Завтра будет лучше"
Рейтинг: R

Когда зазвонил телефон, я готовил спагетти, помешивая итальянское безобразие шумовкой, чтобы оно не слиплось. Ваня терпеть не может склеившиеся макароны, а мне очень хотелось угостить его и Лену своим фирменным блюдом. Тем более с утра он был какой-то хмурной, будто сердился, и ушел из дома, даже не поговорив со мной толком. Я надеялся на то, что вкусный ужин в нашем маленьком семейном кругу исправит положение.

Отвратительная трель домашнего раздалась как раз в тот момент, когда я разглядывал свои макаронины через литровый слой воды, в попытках определить степень их готовности. Я выругался, отложил шумовку и выскочил в коридор, где на столике стоял и трезвонил нарушитель моего кулинарного спокойствия. Звонила Лена...

Когда зазвонил телефон, я готовил спагетти, помешивая итальянское безобразие шумовкой, чтобы оно не слиплось. Ваня терпеть не может склеившиеся макароны, а мне очень хотелось угостить его и Лену своим фирменным блюдом. Тем более с утра он был какой-то хмурной, будто сердился, и ушел из дома, даже не поговорив со мной толком. Я надеялся на то, что вкусный ужин в нашем маленьком семейном кругу исправит положение.

Отвратительная трель домашнего раздалась как раз в тот момент, когда я разглядывал свои макаронины через литровый слой воды, в попытках определить степень их готовности. Я выругался, отложил шумовку и выскочил в коридор, где на столике стоял и трезвонил нарушитель моего кулинарного спокойствия. Звонила Лена.

В коротком диалоге я участвовал крайне мало, изредка соглашаясь с тем, что она говорила, потом пообещал присмотреть за Ваней, пока она будет в командировке и отключился. Не знаю, почему возникла такая срочная необходимость уехать, что она даже домой не заскочила, но отсутствие любого контроля за нами в течение двух, а то и трех суток не могло не радовать. Не то чтобы у нас совсем не было возможности прикоснуться друг к другу, но очень многое мы не можем позволить себе, когда Лена находится дома.

Я вернулся доваривать спагетти уже в приподнятом настроении, предвкушая хорошие выходные. Закончив с ужином, сходил в супермаркет за продуктами и колой; в ларьке со сладкой ватой купил два самых больших стакана карамельного поп-корна. Вернувшись домой, выбрал в топе новинок самый интересный фильм и поставил его на загрузку.
На этом мои приготовления к пятничному вечеру закончились, оставалось лишь дождаться, когда вернется Ваня.
Первый звонок я сделал около шести, но трубку Ваня так и не взял. Минут через пятнадцать я повторил попытку – результат оставался тем же. К пятому разу я уже ненавидел веселые мотивы какого-то гавайского банджо, на которые Ваня заменил стандартные гудки, и терялся в догадках насчет того, где он мог пропасть на весь день.

Здравых мыслей на этот счет не было ни одной.

К десяти вечера я начал беспокоиться. Допустим, Лена предупредила меня, что ее возвращения можно не ждать, но куда мог деться Ваня? Обычно он не уходит без предупреждения и не игнорирует звонки, а сегодня я в полном неведении бестолково обрываю телефон вот уже четыре часа. К одиннадцати я основательно занервничал и стал звонить еще чаще - абонент был безнадежно недоступен.

К двенадцати я потерял всякую надежду и вызвонил Рому.

- Прости друг, но в этот раз тебе придется спасать мир в одиночку, я занят, – вместо приветствия выдал мне он.
Кажется, сегодня у всех с настроением какие-то нелады.
- Ром, не до шуток, - в этот раз я не поддержал его волну. – Бред спрашиваю, но… ты Ваню давно видел?
Рома задумчиво промычал что-то себе под нос, прежде чем спросить:
- Он так и не вернулся?
Мне стало не по себе.
- Что значит - так и не вернулся? Вы виделись?
- Да, - трубка недовольно зевнула. - Он был сегодня у меня, но ушел еще утром.
- Во сколько?
- Мир, ну я тебе что, секретарша? Не знаю, часов в двенадцать, наверное.
- Рома!
- Слушай, а он всегда у тебя такой нервный?
- Да в чем дело-то?! – не выдержал я.
- Заеду минут через тридцать – увидишь… - вздохнул Рома и положил трубку, раньше, чем я успел открыть рот.

Я продолжал названивать Ване все время, пока ждал Рому. Хотел было набрать Лену, но передумал, побоявшись напугать. После того случая с отцом, опасаться его возвращения вошло у нас в привычку. Правда, Лена боится за нас обоих, а я – только за Ваньку. Не могу справиться с этим, даже зная, что ему теперь точно не выйти. Мысли об отце заставили меня вспомнить то дерьмо, которое он сотворил со всеми нами и в первую очередь с Ваней. Картинки в памяти мелькнули кадрами, смонтированными исключительно из плохих событий нашей недолгой совместной жизни, с того момента, как я нашел Ваню без сознания до повторного ареста отца. А что если он все же на свободе? Он ведь уже один раз отвертелся от тюрьмы, так что помешает ему попробовать снова провернуть какую-нибудь аферу? Ему прекрасно известно, что близких людей кроме Вани и Лены у меня нет, если он снова захочет мне мстить, скорее всего, будет делать это через них, ведь отец не глуп, чтобы соваться прямиком ко мне...

- Черт! Ваня, да включи ты уже телефон!

Рому я встретил как жена моряка в порту – без бирюзового платья и двоих детей подмышкой, зато с такой же радостью. Я не хотел, чтобы он снова решал мои проблемы, просто рядом с Ромкой сложно было напрягаться, он всегда умел разряжать обстановку.

В дверь позвонили и я, включив свет в коридоре, впустил гостя.

Встретив Рому, я удивился - не помню случая, когда в последний раз видел его с последствиями драки на лице; ну, кроме того раза, когда сам ему вдарил.
- Это ещё откуда? – полюбопытствовал я, разглядывая разбитую нижнюю губу, которая заметно распухла и покраснела.
- От Вани твоего.
- За что?!
- У него и спроси, - буркнул Рома. – Мне он ничего не объяснил толком. Кажется за то, что я поцеловал тебя вчера.
Я бросил на Рому сердитый взгляд, он предусмотрительно отошел подальше.
- Я пытался объяснить ему, что был пьян и поступил глупо, когда полез к тебе перед окнами вашего дома. Да и вообще когда полез к тебе, но Ванька меня даже слушать не стал, заехал по мордям и ушел куда-то. Вот как ему теперь докажешь, что это в шутку было?
- Это я у тебя должен спрашивать как. Добавить бы тебе сейчас для симметрии.
Рома на всякий случай прикрыл целую часть губы ладонью.
- У вас это семейное, что ли?
- Вроде того. Ты на машине?
- Ну не на метро же.
- Тоже мне остряк.

Ромка извинился улыбкой, я улыбнулся в ответ. Полегчало.
Несмотря на то, что мне еще предстоял неприятный разговор с Ваней по поводу шуточных приставаний Ромы, мне стало гораздо легче. Скорее всего, он задержался в какой-нибудь компании и внезапное появление отца тут совершенно не причем.

- У него по-прежнему нет друзей? – осторожно поинтересовался Рома, словно прочитав мои мысли.
Я кивнул и прикусил губу изнутри. Только что додуманный мной аргумент в пользу того, что все хорошо, рассыпался как песочный домик с полпинка.
- Слушай, давай просто подумаем, куда он мог пойти.
Я пожал плечами.
Вася? Нет. Они совсем не общаются, да его и в городе нет. Насколько я понял из недавнего разговора Лены с Ольгой, малой уже за бугром, устраивается на новом месте. Лена? Ну, да, он вполне мог зайти к матери попрощаться, при их доверительных отношениях это нормально, но она не сообщала бы мне о командировке, если бы Ваня пришел к ней в офис – он мог бы сказать, когда вернется домой. Скорее всего, Лена тоже не дозвонилась до него…
И тут до меня дошло, что единственное место, куда он мог бы вернуться - школа. Он провел там не так много времени, но, после нашей совместной пьянки с его соседями, он достаточно сдружился с Сашами. Это место довольно далеко от дома, но, учитывая то, что пойти ему больше некуда, Ваня вполне мог бы поехать к ребятам.

- Он в школе.
- Уверен?
- Да. Больше вариантов нет.
Рома сочувственно посмотрел на меня, видимо понимая, что я хотел сказать «положительных вариантов больше нет». Отрицательных было навалом.

Рома не стал дожидаться, когда попрошу его отвезти меня в Ванину школу, предложив это первым. Мне потребовалось не больше пары минут на то, чтобы переодеться, найти ключи и спуститься к подъезду, где меня уже ждала блестящая красным глянцем «тойота».
Большую часть дороги мы ехали молча. Рома изредка бросал на меня косые взгляды, наверное, ждал, когда заговорю. Сказать было нечего, поэтому я отвернулся к окну, без особого энтузиазма, разглядывая рекламные баннеры вдоль дороги и белые разделительные полосы, нанесенные краской на асфальт. Когда машина остановилась на светофоре, Ромка вздохнул и похлопал меня по плечу.
- Не парься ты так.
- Не могу, - сказал я, обращаясь скорее к дорожному знаку, чем к другу. - Ты даже не представляешь, как я за него боюсь…
Рома улыбнулся, той самой редкой улыбкой, которая бывает лишь в те моменты, когда он не прячется ни под какими масками, а я покраснел, осознав, что это прозвучало почти как признание.

Загорелся зеленый, плавно качнувшись, машина двинулась вперед. Ромка выудил из кармана кожанки телефон, набрал какой-то номер. Видимо, сегодня Всемирный День Недоступности Абонентов, потому что трубку никто не взял. Задумавшись на минуту, Рома побарабанил пальцами по рулю, просчитал что-то, и снова взялся за телефон. Вторая попытка оказалась не намного удачнее первой. Дозвонился он почти сразу, но, перекинувшись парой фраз с человеком на линии, слегка нахмурился и попросил перезвонить «как только что-нибудь проясниться».

Я напрягся, предчувствуя неладное.

- Кому звонил?
- Да так… Дела, - отмахнулся Рома, убирая телефон в бардачок.
- А у тебя вилки в машине нет?
- Зачем это?
- Лапшу с ушей снимать буду. В чем дело?
- Мир, все в порядке.
- Кому ты звонил?
- Юристу, который занимался делом твоего отца. Хотел убедиться в том, что Андрей все еще за решеткой.
- И?
- Не дозвонился.
- Ром, только не ври, я должен знать, если Ване угрожает опасность…
- Приехали, - перебил меня друг, паркуя машину у ворот школы, в которой я относительно недавно «проходил практику».

На посту охраны мне пришлось сочинить глупую байку о том, что я забыл кое-какие вещи в рабочем кабинете. Благо дело пропуск на работу по счастливому случаю так и остался при мне. Правда, это не спасло мой карман от разорения на энную сумму, потому как не белый день на дворе и я на месте охраны тоже не пускал бы к детям кого попало в такое время. Но это мелочи, о которых я забыл уже через минуту.

Получив разрешение на то, чтобы пройти в здание школы, я сразу отправился в жилое крыло, в ту комнату, где жил Ваня, а теперь обитали только Саши.
Из комнаты доносились какие-то споры, гомон и довольно громкая музыка, так что услышали меня только к пятому или шестому разу, когда я оставил попытки достучаться так, как это делают нормальные люди, и побарабанил по двери ногой. Музыка стихла, послышались шаркающие шаги, затем шорох открываемого замка. Ваня, в компании бутылки пива и праздничного колпака на голове, распахнул дверь и чуть не налетел на меня, запнувшись о порожек. Я поймал его за руку, помогая удержать равновесие, и облегченно выдохнул.
- Поехали домой.

Игра в молчанку побила все рекорды популярности в этот вечер. То ли Ваня сердился на нас с Ромой за вчерашнее, то ли за то, что мы забрали его с вечеринки до того как она успела превратиться в массовую пьянку - не знаю, но за полчаса пути он не произнес ни слова. Еще на стоянке у ворот школы я пересел на заднее сидение к Ване и всю дорогу пытался расшевелить его, но все мои старания оказались тщетны. Рома исподтишка наблюдал за нами и качал головой.
Когда Ваня демонстративно отвернулся к окну, не позволив прикоснуться к себе, у моего друга лопнуло терпение.

- Ну все, хватит! – сердито бросил Рома, вдавливая в пол тормоза. Машина остановилась у обочины. Ромка развернулся к нам и, указывая на Ваню, продолжил:
– Ты, придурок малолетний, прежде чем вести себя как баба и придумывать ересь, которой не было, попробовал бы выслушать кого-нибудь.
- Ром, не надо, - попытался вмешаться я.
- Надо, Мир, надо, - заверил Рома. - Что ты думаешь, ему стоит просто так спустить с рук, что ты из-за него весь день как на иголках? Черта с два! Пусть выслушивает.
- Он сейчас успокоится, - шепнул я, наклонившись к Ване.
- Да пошел он!
- Я, между прочим, все слышу, - укоризненно взглянув на нас, предупредил Рома, но ворчать перестал. Как ни странно, именно этот его выпад и разрядил обстановку. Ваня не стал отталкивать меня, когда я осторожно расцепил его руки и отнял их от груди, сжимая в своих ладонях. Еще с минуту он делал вид, что ему все равно и, нахохлившись, как воробей на люке теплотрассы, смотрел прямо перед собой, но сдался, стоило мне погладить его запястье подушечками пальцев и чуть сильнее сомкнуть наши ладони. Окинув меня совершенно нечитаемым взглядом, он приподнял уголки губ и положил голову мне на плечо. Потеревшись об него щекой, закрыл глаза, убаюкиваемый плавным ходом машины.
Рома посмотрел на нас в зеркало заднего вида и деликатно погасил в салоне свет.
Мне стало немного стыдно - возится с нами, как с маленькими, а мы ему разбитую губу и прямую дорогу в анатомию ниже пояса вместо благодарности. Но Ромка легкий, всегда быстро забывал об обидах и меня это обнадеживало.

К тому моменту, как мы добрались до нашего дома, Рома действительно успокоился.
- Вань, - он улыбнулся привычно и открыто. – Без обид, ладно. Мир переживает за тебя, а я за него.
- Ага, - равнодушно согласился Ваня. Да, он, к сожалению, не такой отходчивый.
- Я, наверное, больше не полезу к нему целоваться.
Ваня посмотрел на моего друга, чуть выгнув бровь дугой и, как будто невзначай коснулся своей губы в том месте, где у Ромки она была разбита.
- Убедил. Точно не полезу, - уловив намек, исправился Рома. – Все, ребят, дальше давайте сами. Удачи.


*
Мы ждем, когда он вернется в машину, и провожаем «тойоту» взглядом, пока она не выезжает из двора, только потом заходим в подъезд. На лестничной клетке пахнет мокрой известью, прикрывшись развернутой газетой, у дверей своей квартиры посапывает пьяный дядя Толя, которого снова не пустила рассерженная жена. Мы с Ваней обмениваемся улыбками и молча проходим мимо. Поднимаемся по ступенькам, рассматривая серые плиты под ногами, разлинованные зеленой краской до самого поворота к лифту. Нам везет – кабина лифта оказывается на первом этаже и створки приглашающе разъезжаются в стороны, как только Ваня нажимает на кнопку вызова.
Я уже не чувствую того напряжения, что крепко держало еще час назад и могу свободно сказать:
- Не сердись на Рому, он не привык кланяться перед кем-то.
Ваня беззлобно фыркает:
- Он заслужил.
Я незаметно нажимаю кнопку «стоп» и кабина замирает где-то между этажами.
- Ревнуешь? - спрашиваю, подходя ближе.
- Что если так? – с вызовом отвечает Ваня, делая шаг мне навстречу.
Вместо ответа я целую его и этот поцелуй чем-то похож на наш первый. Не тот, что был в школе, когда Ваня хотел убедиться, что не боится меня, а тот, которым мы обозначили черту начала наших отношений.
- Давай не здесь, - просит Ваня, нажимая на светящуюся зеленым кнопку нашего этажа, и я уступаю. Весь день ждал, подожду еще пару минут.

Оказавшись в квартире, мы подаемся друг к другу, не произнеся ни слова. Я едва успеваю закрыть за собой дверь, как Ваня тут же привлекает меня к себе. Чувствую легкий привкус алкоголя в поцелуе и понимаю, что он ведет себя раскрепощеннее, чем обычно только потому, что выпил. Но мне даже нравится, когда он такой. Сейчас в нем как никогда чувствуется та уверенность в себе, та искра, которую когда-то погасил мой отец. Когда теплые ладони забираются под мою одежду, касаясь кожи, я останавливаю его на секунду, чтобы сказать то, что хотел с самого начала, потому что еще пара минут и мне будет совсем не до этого.
- Вань, послушай, - прошу я, обняв его лицо ладонями. – Я не хотел ничего с Ромой. Он просто напился и решил показать, как неудачно его поцеловали в первый раз. Только и всего.
- Я знаю, - улыбнувшись, кивает Ваня. – Он говорил.
- Не сердишься?
- Давно уже нет.
- А почему не отвечал мне весь день?
- Я не специально. Доехал до ребят, хотел посидеть немного и вернуться, а там у Сашки День Рождения, вот я и застрял. А в телефоне батарея разрядилась.
- В следующий раз предупреди, если собираешься задержаться, - наставляю я.
- В следующий раз не целуйся с кем попало, - передразнивает Ваня, но улыбка выдает его несерьезность. Возможно, я бы поспорил, но главное мы уже выяснили, а остальное не так уж важно.

Об ужине и фильме я вспоминаю уже за порогом спальни, но останавливать Ваню, когда он льнет ко мне, целуя в губы, совсем не хочется. Закрываю дверь на защелку – в последнее время и это вошло в привычку, - отступаю назад до тех пор, пока мягкий край кровати не упирается под колени. Развернувшись, опускаю Ваню спиной на заправленную постель и ложусь рядом. Подперев голову рукой, смотрю на то, как он лениво потягивается. Все очертания фигуры отчетливы в мягком рассеянном свете из окон соседних домов, и я могу видеть, как он прогибается в спине, пытаясь достать до края кровати, как опускаются и поднимаются в такт дыханию плечи, как легкая улыбка трогает красивые губы. Хочу ласкать их, прикасаться к теплой коже, набирать пригоршни волос, оттягивая назад, чтобы целовать в шею, врываться в желанное тело и слушать сбивчивый шепот, в котором обычно невозможно разобрать ничего кроме моего имени. Я закрываю глаза, на секунду представляя его нагую красоту в своих руках, и мне хочется застонать в голос. Сдерживаться довольно трудно, но я не хочу торопиться. Не каждый день выпадает возможность остаться наедине, не заморачиваясь по поводу того, что нас могут застукать за какими-нибудь непристойностями.
- Вань… - я пробираюсь ладонью под его кофту и веду вверх, задирая ее. Касаюсь легким поцелуем напряженного живота, впадинки между ребрами, а затем губ, сцеловывая довольную улыбку. – Я скучал.

А ужин? Да черт с ним с ужином.
У нас впереди еще целые выходные…

@темы: Завтра будет лучше, Экстра от другого автора

---

"Завтра будет лучше", глава 21 и эпилог

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ

Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр

---

Глава 21, часть 1. Pov Ваня

- Зашел в комнату, он уже был там, я сначала просто не заметил. А потом он кинулся на меня, наверное до этого с кухни нож взял… Целился в шею, но попал в плечо, а я не придумал ничего лучше, чем разбить стекло, чтобы ребята снизу видели. Не мог же я при нем звонить им, ага? Андрей успел меня на пол повалить, тогда же и попал ножом по ноге, а потом появился Рома, ну и все...

- Зашел в комнату, он уже был там, я сначала просто не заметил. А потом он кинулся на меня, наверное до этого с кухни нож взял… Целился в шею, но попал в плечо, а я не придумал ничего лучше, чем разбить стекло, чтобы ребята снизу видели. Не мог же я при нем звонить им, ага? Андрей успел меня на пол повалить, тогда же и попал ножом по ноге, а потом появился Рома, ну и все.

Слава, выписанный из больницы на следующий день, сидел на кухне, рассказывая маме о своих приключениях и хлебая остывший чай из кружки. Я околачивался рядом, ожидая, пока допрос закончится, и мы сможем остаться наедине – хочется послушать более правдоподобную версию событий. Да и, наверное, просто поговорить.

Из головы никак не шли слова Ромы о том, что Мирослав сам сказал, что я ему нравлюсь. Жаль, не успел тогда уточнить, когда именно он это выдал, серьезно или нет, и вообще… Рома, как лучший друг, явно знал гораздо больше подробностей про Славу, чем я.

- Мам, может, ты уже отпустишь?.. – не выдержав, попросил я, то и дело кидая на парня взгляды, значения которых не понимал ни он, ни я сам.

Эти слова возымели действие, и Слава, наконец, смог подняться, чуть морщась от боли в бедре, а мне пришлось глушить в себе порыв помочь ему дойти до комнаты. Глупо, с учетом того, что ходил он нормально, да и расстояние смешное – всего-то пара метров.

- Так как все было на самом деле? – нетерпеливо спросил я, как только мы оказались в комнате за закрытой дверью.

- Точно так же, - с улыбкой ответил Слава, опускаясь на кровать. – Только он еще много матерился при всем этом, не думаю, что твоя мама хотела знать, какими меня называли словами.

- Это да, - я сел напротив, собираясь задать еще несколько вопросов. – А почему Рома меня не взял, когда ездил за тобой в больницу?..

- Ему было не по дороге.

- А пистолет у него откуда?..

- Купил. Это травматический, не боевой.

- А-а-а, - разочарованно протянул я, прощаясь с мечтой тоже обзавестись оружием. Травматическое – кому оно надо? Обычная игрушка, каких полно продается, были бы деньги. У меня даже были, так что приобрести такой же мог в любой момент.

- С двух метров разницы бы не было, - заметил Слава, пожимая плечами. – Убить мог без труда. Если бы хотел, конечно.

Помолчали. Не знаю, о чем думал в этот момент Мирослав, я же прикидывал, мог ли Рома в самом деле убить человека, пускай даже такого паршивого, как Андрей. Наверное, нет, это же отец его лучшего друга, каким бы плохим он не был… Каково сейчас самому Славе я даже не представляю, но держится он хорошо, и отца теперь зовет по имени.

- Покажи плечо?.. – попросил я, решив отвлечь его от каких бы то ни было мыслей.

- Там ничего не видно, - Слава поморщился, расстегивая рубашку и показывая перевязанное тугими бинтами плечо. – На вид страшнее, чем на самом деле.

- Сильно болит?

- Не особо.

- Рома сказал, я тебе нравлюсь.

Я где-то слышал, что если хочешь получить правдивый ответ, нужно задать вопрос неожиданно, чтобы собеседник не успел спохватиться и сообразить, что солгать. По моему мнению, сейчас вышло как раз достаточно внезапно, по крайней мере, Слава растерялся, хмуря брови и наверняка мечтая Роме что-то оторвать.

- Да, - наконец, спустя целую минуту, ответил он, подняв на меня взгляд, так что теперь уже мне некуда было деваться. И я молчал, ожидая, когда он тоже спросит, чувствуя, что это должно произойти с секунды на секунду. Ведь это нереально – упустить такую возможность, раз тема уже поднята.

- Рома мудак, - выдал Слава, заставив меня рассмеяться с облегчением.

***

Ровно неделю мы прожили более-менее спокойно. Больше никаких упоминаний об Андрее не было – мама отвезла его вещи и оставшиеся документы в полицейский участок, после чего купила торт, самолично открыла бутылку шампанского и подняла тост за новую жизнь. Несмотря на то, что Рома пару дней назад предложил Славе жить у него, парень остался, предварительно о чем-то поговорив с мамой. Я даже не пытался узнать, что именно они обсуждали, но принятое решение заставило выдохнуть – к тому времени я уже успел прочно решить для себя, чего хочу от Славы.

Субботним днем проблемы начались заново, но теперь только у меня. Телефонный звонок, заставший нас со Славой уже на выходе из квартиры, заставил невольно содрогнуться – домашним аппаратом очень редко пользовались, предпочитая мобильники. Поднимая трубку, я совсем не ожидал услышать голос Васьки, который просил встретиться с ним в ближайшее время.

- Я не пойду, - пробормотал я, уже договорившись обо всем и положив трубку.

- Чего это? – удивился Слава. – Вы столько лет дружили, пора мириться. Хотя он и вел себя, как говно…

- Так зачем тогда идти?

- Вы уже договорились, - настойчиво сказал он, беря меня за руку и чуть сжимая пальцы. – Хочешь, пойду с тобой?

- Мы в кино собирались… - проворчал я, тихо млея от его прикосновений – никогда раньше не подумал бы, что простое касание руки может стать таким приятным, когда это… Слава.

- После как раз сходим, - успокоил он, вытаскивая меня из квартиры чуть ли не силком.

Больше я не спорил и сам ведь понимал, что пора уже выяснить все до конца, понять, что между нами с Васей происходит, и что будет происходить дальше. Годы дружбы терять действительно не хотелось, но последние несколько месяцев оставили настолько плохой и дурно пахнущий след, что отмыться от него может и не получиться. Его семья целиком замешана во всем происходящем, разве что про участие самого Васи мне ничего не сказали, я и сам не хотел думать – знал он обо всем или нет. Мирослав рассказал про проблемы в маминой фирме только в общих чертах, но про связь с Андреем я все же узнал – этого достаточно для разрыва любых отношений.

До парка, в котором должен был ждать Вася, мы шли молча, шагая по улице настолько близко друг к другу, что это, наверное, казалось ненормальным. Впрочем, мы со Славой так не думали, и эта близость нам нисколько не мешала. Даже наоборот, я начинал чувствовать себя увереннее, соприкасаясь рукой с его предплечьем.

Сидящего на бортике неработающего фонтана Васю я заметил почти сразу, и тут же остановился, беспомощно посмотрев на Славу. Тот, оценив мой взгляд, тихо вздохнул:

- Чего ты переживаешь, ты же не виноват перед ним, - он провел ладонью мне по плечу, смахивая пыль. – Если что не понравится – просто уходи, хорошо? Я пока тут покурю.

Кивнув, я быстрым шагом направился к фонтану, боясь передумать и вернуться. Никогда не был слабым в плане общения с людьми, но и ситуация тоже заурядной не являлась, так что я даже особенно на себя не злился за этот небольшой страх.

Заметив меня, Васька поднялся навстречу, немного нервно выдал дежурное «привет» и замолчал, наверняка не зная, с чего начать. Я тоже ничего не говорил, ожидая первого шага, а пока украдкой рассматривал его – за те месяцы, что мы не виделись, парень очень изменился. Теперь он не походил на школьника с последней парты, словно став взрослее и серьезнее. Даже, казалось, немного подрос, волосы отрастил – не в пример моих, коротких, недавно подстриженных.

- Вань, мне мама рассказала кое-что, - начал он, устав молчать.

- Надеюсь, ты не собираешься мне пересказывать? – пожалуй, вышло слишком агрессивно, но вины за собой я не чувствовал. – Я все знаю и так.

- А я не знал! – почти выкрикнул Вася, глядя куда-то мимо меня. – Не представлял даже, что на самом деле происходит, Вань…

Разговор только начался, а я уже ощущал его бесполезность и бессмысленность. Он пришел извиняться за своих родителей? Все уже закончилось, мне абсолютно плевать на это, тем более, к фирме мамы я вообще мало отношения имею. Тут просить прощения нужно у нее, а никак не у меня.

- Я тоже не представлял. Чего ты хочешь, Вася?

- Чтобы мы общались, как раньше.

- Ты не вспоминал обо мне столько времени, - я запнулся, борясь с собой, чтобы не спросить, почему он так себя вел. Вместо этого задал другой вопрос: - Так зачем теперь?..

- Ну… Ты же мой лучший друг, - прозвучало неубедительно. – К тому же… летом я уезжаю в Мюнхен.

- Зачем? – новость удивляла, ведь я никогда раньше не замечал за Васькой любви к Германии, да и денег у его семьи, откровенно говоря, было не настолько много, чтобы ездить по Европе. Тем более – «уезжать» туда.

- Учиться там с сентября, а летом учить язык. У отца там родственник, нашел ему неплохую работу.

- Понятно, - я чуть кивнул, ощущая, как в груди образовывается пустота, которой не чувствовалось раньше. Ссоры и разногласия – это одно, а вот переезд надолго в самом деле мог лучше остального разрушить дружбу. Вряд ли Вася откажется, это очень хороший шанс и перспективы. Еще более маловероятно, что в Германию когда-то попаду я сам. На каникулах можно и поездить, но что эти несколько дней дадут?..

- Ты пришел с Мирославом? – внезапно спросил парень, отвлекая меня от невеселых мыслей. Проследив за его взглядом, я понял, что он только что заметил Славу, сидящего на скамейке неподалеку.

- Ну да.

- Какие между вами отношения?

Чуть улыбнувшись и разглядывая Славину фигуру, пока тот не смотрел в нашу сторону, я уверенно проговорил:

- Хорошие.

Еще минут пять мы пообщались о всяких пустяках, как простые приятели, потом я соврал, что мне пора, и попрощался. Все решилось само собой, всего пару месяцев – и Васи не будет в стране. Возможно, мы даже сможем дружить по переписке, но особого смысла в этом уже не осталось.

Слава улыбнулся, видя, что я приближаюсь, и я не смог сдержать ответную улыбку. Возможно, мы еще успеем в кино.

***

Время летело быстро, я почти не замечал, как проходят недели и приближаются экзамены, последние за мою школьную жизнь. Слава, вновь вернувшийся к работе в офисе, часто заезжал за мной после уроков. Это были странные встречи, мы могли просто вместе ехать домой, могли гулять по незнакомым улицам, разговаривая на случайные темы, иногда ходили в кино. Разговаривать с ним мне нравилось, хотя спокойных бесед почти не было – мы больше ржали на всю улицу над какой-то шуткой или строили планы на лето: мама собиралась поехать всей семьей на море.

Когда в школе всерьез началась подготовка к экзаменам, я пожаловался на слишком большую нагрузку Славе, но тот воспринял мои слова серьезнее, чем обычный разговор, и принялся помогать готовиться. Его помощь тоже была необычной: мы заваливались в какое-нибудь недорогое кафе, обкладывались учебниками и занимались каждый своим делом – я решал задачи, он писал курсовую, часто пользуясь интернетом на новом, подаренном мной, телефоне. Когда я чего-то не понимал, спрашивал у него, и зачастую Слава не понимал тоже, разбираться мы пытались вдвоем.

Часто к нам присоединялся еще и Рома, со временем выучивший, где находится наше любимое заведение. Но надолго парень не задерживался, выпивал чай или кофе, закусывал печеньем, при этом что-то активно рассказывая, и куда-то убегал, наскоро пожав нам со Славой руки.

Мне нравились эти встречи. Свиданиями их назвать язык не поворачивался, но, по сути, именно свиданиями это и являлось, потому что вели мы себя точно как два влюбленных идиота. Нет, Слава не лез ко мне на людях, он вообще был очень сдержан и благоразумен – открывал передо мной дверь, наливал чай в чашку, много прикасался к рукам, что-то передавая или вовсе без повода. Лезть приходилось мне, так что периодически Слава вздрагивал от моих «случайных» прикосновений к бедру, и задерживал дыхание, когда я «ненароком» оказывался слишком близко.

Несмотря на то, что инициативу больше проявлял я, Слава поцеловал меня первым.

Вернувшись домой в будний день, я обнаружил на своей кровати настоящую свалку вещей – моих собственных, Славиных и даже, кажется, маминых. Ругался я на оказавшегося в комнате Славу, который под мой возмущенный голос спихивал шмотки на пол. Через полминуты, устав от всего этого, он просто подошел и прижался к моим губам своими – резко и уверенно, так, что я даже и не подумал вырываться.

После этого целовались мы часто, в подъезде и дома, в Роминой машине, когда он выходил, и один раз даже возле выхода из школы, благо, время было позднее и никто нас не видел.

Об отношениях не говорили вслух, но они, несомненно, были. Словно оба приняли это как данность, само собой разумеющуюся и не подлежащую обсуждению. Со стороны наверняка выглядело слишком уж просто и ненормально, Рома, знавший о нашей взаимной симпатии, долго не мог понять, есть ли что-то большее, или мы все еще топчемся вокруг да около. Дошло до него, только когда он застал нас держащимися за руки на заднем сидении его машины.

И долго потом смеялся, говоря, будто мы похожи на двух девственников.

Именно это недоразумение Рома решил исправить. Оставшись с ним наедине в той самой кафешке, я понял по его лицу, что у меня неприятности. Но сбежать нельзя – Слава обещал скоро вернуться, да и все равно Рома в состоянии найти меня где угодно, если действительно будет нужно.

- Ну что? – не выдержав пристального взгляда, нервно спросил я, загораживаясь учебником.

- Вы уже спали? – он не стал медлить, тут же приступая к сути.

- Еще нет.

- Ага!.. – Рома заулыбался в ответ на мое «еще», утвердительно кивнув головой. – А хочется?

Я уверен был - ничто не способно вогнать меня в краску, но сейчас щеки все же покраснели, парень явно был мастер по прямым вопросам, и даже никак не старался сгладить разговор. Впрочем, нам это и не особо нужно, за последнее время я начал считать его своим другом.

- А сам как думаешь? – избегая четкого ответа, проворчал я. Естественно, хочется, но страшно, да и Слава никогда не намекал, так что о его собственных желаниях я догадывался смутно.

- Ну так бери дело в свои руки, Вань, - проникновенно посоветовал Рома. – Я говорил с Миром… не думаешь же ты, что он сам не хочет?

«Теперь не думаю», - мысленно ответил я, промолчав и с умным видом утыкаясь в проклятый учебник. Значит, в свои руки?..

---

Глава 21, часть 2. Pov Ваня

За «дело» я взялся едва ли не серьезнее, чем за подготовку к экзаменам, все увеличивающейся горой нависавшим над всей страной. Уроки могут и подождать, тем более, что весь материал мы проходили в течение года, а вот тому, как разводить парня на секс, нигде не научат, здесь приходится справляться самостоятельно, при помощи одного только интернета.

За «дело» я взялся едва ли не серьезнее, чем за подготовку к экзаменам, все увеличивающейся горой нависавшим над всей страной. Уроки могут и подождать, тем более, что весь материал мы проходили в течение года, а вот тому, как разводить парня на секс, нигде не научат, здесь приходится справляться самостоятельно, при помощи одного только интернета.

Информации по одному простенькому запросу я получил море, битый час ушел на то, чтобы обнаружить самые полезные и безопасные сайты (не хватало еще подцепить вирус на ноут), и я принялся за «обучение». Сперва прочитал несколько полезных статей, переведенных с английского – вот никогда бы не подумал, что в самом деле удастся найти материал про гейский секс. Ан нет: его было полно, чаще скопированные и чуть-чуть измененные одни и те же тексты, но я все равно упрямо читал их один за другим.

Познавательно, но одних букв мне не хватало, пришлось искать еще и видео. Чего-чего, а этого добра тоже оказалось полно, открыв несколько понравившихся роликов, я деловито уткнулся в монитор, не обращая внимания на то, что рядом ходили Саши, о чем-то переговариваясь. Моего экрана они видеть не могли, а по сосредоточенному выражению лица решили, будто я усиленно занимаюсь.

Вид трахающихся мужиков меня почти не возбуждал, но когда я поставил видео на паузу, прикрыл глаза и представил на месте актеров нас со Славой, тут же почувствовал легкую волну дрожи и ощутимую тяжесть в паху. Это состояние мне очень даже знакомо, но никогда раньше оно не возникало при мысли о парне. Возбуждение открывалось для меня с новой стороны, причем настолько ярко, что продолжать смотреть я уже не мог.

Рома прав, пора брать дело в свои руки. И одними руками тут явно не обойтись.

***

Свет в комнате не горел, так что помещение освещалось только монитором ноутбука, который Слава взял на кровать – стулья из комнаты я вынес накануне, оставив их на балконе и навалив на каждый побольше вещей.

- Привет.

- Привет. Ты рано сегодня.

- Ага. Нет пока для меня работы, - он пожал плечами, а я постарался не расплыться в улыбке, ведь сегодня утром звонил маме, рассказывая ей о том, что Славе нужно больше свободного времени для курсовой. – Решил фильм посмотреть, хочешь со мной?

- Давай, - я тоже улегся на кровать, радуясь тому, что все идет по плану, и Рома меня послушал, посоветовав Славе какой-то фильм, как я и просил.

Мы посмотрели минут пятнадцать, лежа в не самых удобных позах на животе, потом я придвинулся ближе и оперся подбородком на его плечо, там, где под рубашкой находился заживающий шрам от пореза. Провел ладонью по его спине, вызывая едва ощутимую дрожь, хорошо мне понятную, а потом поцеловал в шею, заставляя Славу всерьез отвлечься от ставшего не таким уж интересным фильма.

Приставать к нему для меня было не впервой, но сейчас хотелось довести все до конца, и в этом мне уже не поможет никакой Рома. Собраться с силами, не стесняться собственных желаний, произнести на ухо:

- Я хочу тебя.

От взгляда не укрылось то, как Слава судорожно облизывает губы, отодвигая подальше ноутбук и стараясь держать себя в руках. Да, не соврал Рома, хочет еще как, из последних сил сдерживается. Я и сам уже чувствую дающее о себе знать желание, подавлять которое совершенно не собираюсь.

- Ты уверен?.. – я бы назвал его вопрос дурацким, если бы не понимал, зачем он задан. Убедиться, что я не передумаю, удостовериться в моей серьезности. Слава прав в этом, но я уже все решил и отступать никуда не собираюсь.

- Уже давно, - почти не соврав, ответил я, прикасаясь к его губам, целуя и одновременно стараясь перевернуть парня на спину. Моим рукам он поддался сразу же, обняв и прижав к своей груди, а я, лежа сверху, очень хорошо мог чувствовать значительную выпуклость в его штанах.

Поцелуй долго не продлился, Слава разорвал его ради стона, стоило только моей руке сжать через джинсы его член. Вдохновившись, я принялся поглаживать, ощущая, что мне и самому это нравится не меньше, чем Славе, жмурящему глаза и сжимающему мои плечи пальцами.

Это было совсем не так, как обычно с девушками, я понимал это уже сейчас. Слава подо мной часто дышал, и я буквально кожей ощущал, как он пытается сдерживаться, держать себя под контролем, точно так же, как и я сам. По остроте ощущений это и в сравнение не шло со всем моим предыдущим опытом.

- Блять, Ваня… - не выдержал он буквально за секунду до меня, и мы одновременно подались друг к другу.

Есть такие поцелуи, которым отдаешься полностью, словно с головой в них бросаешься, а в себя приходишь дышащим, словно загнанный зверь, и наполовину раздетым. Это было почти безумие – казалось, он успел прикоснуться ко мне везде, где только можно и нельзя, я тоже не отставал, царапая его грудь сквозь рубашку, запуская ладони под нее, переходя ими на спину, а потом и на задницу. Каким образом Слава оказался надо мной, я не заметил, но сейчас уже он вдавливал меня в кровать, тяжело дыша.

- Так не пойдет, - сообщил я, немного смущаясь и стараясь свести ноги вместе, но вместо этого только сжимая ими Славины бедра. – Я должен быть сверху.

- Ничего подобного, - возразил он, ловко лишая меня футболки и касаясь пальцами шеи – знает, зараза, как мне это нравится. – Кто старше, тот и сверху.

- Чего это? – вяло спросил я, стараясь уклониться от его поцелуев, хотя делать этого, по правде говоря, не хотелось. – Ничего не знаю, с чего ты взял, что кто старше?..

- Мне Рома так сказал, - признался Слава, немного отстраняясь и глядя в мое ошарашенное лицо.

- Ничего себе! – я дернулся, но тут же оказался вжатым в кровать еще сильнее.

- Да ладно… - виновато произнес он, но продолжить не успел из-за моего возгласа:

- Что ладно! Он сказал мне брать дело в свои руки!

Мирослав на секунду замер, задумавшись, а потом пробормотал:

- Я убью его.

Мы оба замолчали, я смотрел Славе в лицо и понимал, что все равно хочу его. Не взять – так отдаться, я на сто процентов уверен, что парень не сделает мне ничего плохого, ничего, что мне бы не понравилось. Сейчас, глядя в его лицо, я хорошо понимал, что стоит мне настоять, и он ляжет под меня, сам. Потому что… не знаю. Может быть, он меня любит.

- В следующий раз сверху буду я, - наконец проговорил я, принимаясь расстегивать на себе брюки.

Слава чуть улыбнулся, взявшись мне помогать, в четыре руки мы разделись за полминуты, а потом я, жутко смущаясь, вложил в его ладонь приготовленную заранее пачку презервативов. Возможно, после этого он понял, что я готовился, но виду не подал, только поцеловал меня, гораздо нежнее, чем бывало обычно.

Он вообще был… не таким. Я сгорал от желания, когда его руки прикасались ко мне, стонал, ощущая теплые губы на своей коже, подавался навстречу поцелуям и легким укусам, доводящим до исступления. И понимал, что Рома, похоже, имел ввиду кое-что другое, говоря мне ту злополучную фразу – брать дело в свои руки…

Когда Славины губы накрыли мой член, я не выдержал, выдохнув вместе со стоном какое-то ругательство, а потом, невольно толкнувшись бедрами вверх и проникая в его податливо открывшийся рот еще глубже, прошипел:

- Я не могу, Слав, ты трахнешь меня или нет?!

- Трахну, - пообещал он, отстраняясь и давая мне выдохнуть. – Чуть-чуть подожди…

Приподняв голову, я смог увидеть, как Слава, все так же находясь между моих ног, что немного смущало, облизывал собственные пальцы - зрелище настолько сексуальное, что я со стоном зажмурился, положив руку на собственный член и сжав его. Не хватало еще кончить раньше, да и разве можно так реагировать на довольно простое, вроде бы, действие?..

Прикосновение его влажных от слюны пальцев к заднице было даже желанным, и я немного приподнял бедра, одновременно закрывая лицо рукой – краснею от смущения, как неопытная девочка. Растяжка, довольно приятная и очень возбуждающая, заняла не больше пяти минут – сдерживаться приходилось нам обоим, и я видел, как Слава свободной рукой надрачивает свой член, беря с меня пример.

Из моих глаз уже текли слезы, - сам не знаю, от чего, - когда он, наконец, сдавленно произнес:

- Все, прости… - убрав руку, Слава подтянулся ко мне поближе, скользнул пальцами по бедрам, поднимая мои ноги себе на плечи – где-то я читал, что для первого раза это самая удобная поза.

Это оказалось больнее, чем я думал. От первого толчка я прикусил губу и выгнулся, сжав кулаки – ощущения были резкими, неприятными, и живо напомнили мне Андрея. Паника захлестнула сознание, я застонал, хотя собственного голоса почти не услышал, и тут же почувствовал его руку, успокаивающе проводящую по груди, по животу, сжимающую член. Слава не двигался, шептал мне что-то тихо, лаская заново твердеющую плоть, а я успокаивался, чувствуя, как в груди, словно спиралью, раскручивается удовольствие, перемешанное с всепоглощающим желанием.

Он начал двигаться, и я снова отозвался стоном. Боль все еще оставалась, но тело привыкало быстро, да и я больше не закрывал глаза, видя перед собой Славу – осторожного, уверенного, красивого… моего. Заметив мой взгляд, он чуть улыбнулся, расслабившись, его движения стали сильнее и быстрее.

Когда я смотрел порно, был уверен, что те эмоции удовольствия, которые выражали все нижние парни, были по большей части умелой актерской игрой, но Слава заставил меня убедиться в том, что все это может быть по-настоящему. Наши стоны заполняли комнату, перемешиваясь с шумным и быстрым дыханием и превращаясь в музыку секса. Я подавался Славе навстречу, в полной мере ощутив удовольствие от члена, таранящего задницу, задевающего простату – хотелось чувствовать это раз за разом, быстрее, сильнее, иногда даже жестче, так что вскоре уже я тянул его на себя, захлебываясь общим удовольствием, бившим через край.

Сейчас, когда я был уже в шаге от самого крышесносного оргазма в своей жизни, я не понимал, как раньше мог не хотеть быть снизу, как мог даже подумать о том, чтобы отказаться от такого кайфа, разрывающего изнутри, вырывающегося наружу в пошлых стонах и шепоте.

Я не выдержал и кончил первым, опустив ноги со Славиных плеч и притянув его вплотную к себе, пачкая нас обоих спермой и на миг чуть ли не теряя сознание – голова в самом деле закружилась. То, как кончил следом за мной сам Слава, я тоже хорошо почувствовал и даже прикусил губу – настолько это было круто, ощущать кого-то внутри себя. Нет, раньше никогда бы не поверил, что такие ощущения вообще могут существовать…

***

Мы лежали без движения, наслаждаясь подступающими сумерками и друг другом. Говорить не хотелось ни мне, ни Славе - зачем, если сейчас мы и без слов друг друга можем понять. Его пришлось выпустить из объятий только однажды – когда он ходил выбросить презерватив и принести воды. Одеваться не стали, слишком лень, да и без надобности, мама придет еще не скоро, а чувствовать чужое тело кожей до невозможности приятно. Да и не такое уж оно и чужое: я все чаще ловил себя на том, что мысленно называю Славу своим.

Минут через двадцать, устав гладить мои волосы, он чуть приподнялся, с усмешкой глядя в глаза:

- Так что, в следующий раз ты сверху?..

- Э-э-э… - вопрос оказался неожиданным, я растерялся. – Нет, знаешь, нет.

- Нет?.. – Слава немного напрягся, наверняка решив, что я вообще не хочу следующего раза.

- Я подумал… лучше пока побуду снизу.

Улыбка на лице Славы появилась только через пару секунд, когда он осознал, что именно означают мои слова. Да, Славочка, мне безумно под тобой понравилось и меняться я пока не хочу!

- И еще, - я мягко провел пальцами по шраму на его плече. – Рому убивать пока не стоит.

---

Эпилог. Pov Рома

Первым позвонил, как я и предполагал, Мирослав. Торопливо и негромко высказал, что он думает по поводу моего самоуправства, попросил больше не вмешиваться так радикально в их с Ваней жизнь, а под конец смущенно поблагодарил за то, что все-таки вмешался...

Первым позвонил, как я и предполагал, Мирослав. Торопливо и негромко высказал, что он думает по поводу моего самоуправства, попросил больше не вмешиваться так радикально в их с Ваней жизнь, а под конец смущенно поблагодарил за то, что все-таки вмешался.

Классный парень, сам бы от такого не отказался, но слишком мало в нем авантюризма и слишком много рациональных мыслей, мы бы не ужились. Это все влияние прошлого – в жизни Миру доводилось не очень сладко, рано пришлось стать самостоятельным, и его молодость никогда не будет такой, как моя собственная.

Следующий звонок, минут через десять, был, ожидаемо, от Вани. Этот себя в выражениях не сдерживал, злился на меня и просил либо молчать вообще, либо быть поконкретнее, а то он так и не сумел толком подготовиться. Видите ли, я спутал ему все мысли. Но и «спасибо» я от него тоже дождался, так что никаких претензий.

Тоже хороший малый, немного даже на меня похож, понравился мне сразу, еще по рассказам Мира, хотя тогда я и предположить не мог, что они смогут быть вместе, ведь оба казались совершенно натуральными, даже Мир, с которым мы целовались по пьяни. С кем не бывает, в самом деле?

Но вот же, получилось.

За друга я, конечно, радовался, но больше радовался за самого себя – если у таких, как эти двое, все срослось, то мне вообще будет легко. Главное, делать все постепенно и не пускать дела на самотек.

Стоило мне перестать контролировать жизнь Мира и Вани, как свободного времени резко прибавилось. Тратил я его, как всегда, с размахом – незнакомых клубов в Москве вскоре не осталось, и я начал наведываться в Питер, а потом и за границу, улетал на пару дней по будням, рассказывая всем, что ищу свое место в жизни. Так и было, с поправкой на то, что я еще и пытался забыть этого идиотского Васю, который, вообще-то, был совершенно не в моем вкусе.

Школьник, пускай и выпускник, самый обычный, не блещущий внешностью и остроумием, не сводящий с ума девчонок, не мелькающий в привычных местах моего отдыха. Совсем другой. Я же общался с ним так мало, что любого другого уже давным-давно бы и не вспомнил, но вот, ирония гребаной судьбы – не идет из головы и все тут.

Летом, как только Мир сдал сессию, они всей семьей уехали в Турцию, и мне стало совсем уж тяжело. Друзья продолжали устраивать многочисленные вечеринки, приглашая туда меня, и я ходил, но прежнего кайфа не ощущал. Поездки тоже перестали приносить радость. Подумал, и завел собаку, но, стоило ей прокусить мне руку до крови, пришлось отдать двоюродной сестре – плохой из меня хозяин, видимо.

Под конец июля, когда Мир с Ваней снова вернулись в столицу, я уже успел все решить, оставалось только встретиться с ними напоследок, но это все никак не удавалось сделать – мелкий собирался поступать в университет, и они оба постоянно были заняты.

Про личную встречу пришлось забыть на время, а потом я и вовсе решил, что не обязательно нам пока встречаться.

Телефонный звонок, первый за целую неделю, застал меня в аэропорту – очень вовремя, я вот-вот собирался отключать телефон на время перелета, как это делаю обычно.

- Хай, Мир, - улыбка появилась на лице сама собой: то ли привычка, то ли действительно рад его слышать, слишком тяжело сейчас разобраться в себе.

- Привет! - он тоже улыбался, это всегда чувствуется по тону. – Как дела, Рома? Ваня поступил наконец, ты представь – на аналитика! Какой из него аналитик? Но он прошел на бесплатное, можешь себе это представить?

Представить я себе это мог, но вопрос был явно риторическим, не требующим ответа.

- В твой универ?

- В мой, - в голосе друга чувствовалась неприкрытая гордость. – Собираемся на днях это дело отпраздновать, ну шашлыки там, все дела, так что приходи.

- Я бы с радостью, дорогой, но меня не будет в стране.

- Опять валишь? – недовольно проворчал Мир, и где-то на заднем фоне я сумел услышать разочарованный вздох – наверняка Ванин. – Надолго? Куда на этот раз, ты же везде был.

- Да вот… - я уже поднимался в самолет, пора было заканчивать. – Папашка решил, мне пора всерьез заняться будущим. Учеба, бизнес, высший свет. Хотел в Лигу Плюща запихнуть, чтоб уж наверняка.

- Уезжаешь в Америку?..

- Не совсем. Подал документы в Мюнхенский университет недавно, он тоже очень неплох.

- В Мюнхенский… - озадаченно переспросил Мир, вызвав еще одну мою улыбку. – Подожди-ка…

- Не могу ждать, дорогой, - виновато отрезал я, усаживаясь на свое место в бизнес классе. – Учеба, как говорится, не ждет. Так что я в Мюнхен, может быть, еще вернусь до сентября. Передавай привет Ване, не скучайте.

Отключив телефон, я сунул его в карман и откинулся на спинку сидения. С прошлым всегда приходится рвать ради будущего. У них уже все будет хорошо.

А теперь моя очередь.

@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Завтра будет лучше", главы 19-20

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ

Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр

---

Глава 19. Pov Ваня

Тяжело много не пить, когда ты заставлен бутылками с трех сторон – с четвертой сидят товарищи, поначалу пьющие из принесенных стаканов, а потом уже из горла, когда два стакана случайно разбились друг о друга. Приход Саш оказался неожиданным и не очень хорошим для меня, потому что с самого начала, еще только предлагая Славе выпить, я планировал добиться от него определенной степени откровенности. Слишком интересно, почему он появился в школе на самом деле, что ему от меня нужно. Спрашивать напрямую не вариант, выкрутится, даже если не соврет – правды все равно не скажет, а мне нужна именно она...

Тяжело много не пить, когда ты заставлен бутылками с трех сторон – с четвертой сидят товарищи, поначалу пьющие из принесенных стаканов, а потом уже из горла, когда два стакана случайно разбились друг о друга. Приход Саш оказался неожиданным и не очень хорошим для меня, потому что с самого начала, еще только предлагая Славе выпить, я планировал добиться от него определенной степени откровенности. Слишком интересно, почему он появился в школе на самом деле, что ему от меня нужно. Спрашивать напрямую не вариант, выкрутится, даже если не соврет – правды все равно не скажет, а мне нужна именно она.

Начиналось все хорошо. Конечно, мне тоже пришлось выпить пару глотков этого отвратительного рома: горло от него жгло, как огнем, но если запивать колой сразу же, то можно терпеть. Слава, видимо, имел больше опыта, потому что даже не кривился, опустошая бутылку, но и на самочувствии его это особенно не сказывалось – по-прежнему трезвый, хотя и веселее обычного.

С появлением Саш мы все стали напиваться быстрее. В магазин ребята так и не попали – после одиннадцати спиртное продавать было запрещено, но им удалось притащить кое-что из личных запасов, и на ночь должно было хватить. Впрочем, после одного особо удачного стакана водки с соком я решил, что с меня хватит, и пил один только сок, все равно никто не видит, доливаю я что-то или нет. Напрягало то, что у выпившего Славы мог развязаться язык. Вдруг ляпнет что-нибудь, чего говорить не надо, случайно скажет, а мне потом это разгребать.

Хотя, обо всех тревогах я быстро забыл – с ребятами было весело, разговор шел о прошлых праздниках, ведь моим соседям явно было что рассказать. Порой мне казалось, что наш смех способен перебудить всю школу, но на шум никто не приходил.

Слава… Когда он не держал себя в руках, он становился довольно милым и приятным. Его слова сквозь смех, - комментарий к какой-нибудь шутке, - заставляли меня улыбаться от одного только тона. Это был не тот человек, которого я когда-то встретил на пороге квартиры, кто-то совершенно другой. С ним было легко так же, как с Васькой, единственное, что беспокоило – останется ли он таким же завтра, при свете дня и отсутствии выпивки?

- Ваня, давай я тебе еще налью, - он пошатнулся так, что чуть не упал, но вовремя зацепился рукой за шкаф.

- Не нальешь, у нас сок закончился, - я потряс пустую пачку, в которой что-то все же было на дне, но вылить это в стакан оказалось невозможным.

- Беда-а… - Слава, не поверив, тоже взял в руки сок, но тут же поставил его обратно на стол. – Тогда я сейчас позвоню доброму волшебнику, чтобы он привез.

Это было весело – наблюдать за не совсем вменяемым парнем, пытающимся попасть пальцем в маленькие значки на сенсорном экране. Через минуты три он сдался, протянув телефон мне и сказав позвонить Роме, а сам вновь опустился на пол между Сашами:

- Сдавай! – игра в дурака пошла по третьему кругу, а я отошел подальше и позвонил.

***

Похоже, я им завидовал. Славе и Роме. Слишком уж сильно они вдвоем напоминали меня и Ваську, естественно, когда мы еще были друзьями. Рома принес бутылок пять – коньяк и мартини, сока захватил всего литр, но мне и того хватило. Битый час он потратил на то, чтобы уговорить ребят закруглиться с картами и не играть на желание – неизвестно, что из этого всего бы получилось.

А потом звездой ночи стал уже он: все еще трезвый, но общительный, обаятельный… да черт знает, какой еще, но ребята в него чуть ли не влюбились. И я, в принципе, был с ними согласен, таких, как Рома, надо еще поискать.

Уже ближе к утру именно он укладывал полуживых парней спать, проявив невиданное терпение – Саня сопротивлялся, Слава требовал ехать на каток, я же сперва планировал притворяться очень уставшим, но играть роль не пришлось, ведь именно таким я и был. Запомнил только плед, которым Рома накрыл нас четверых, поместившихся на разложенном диване, и его тихий голос, уговаривающий Саню хоть немного поспать.

Я даже стал уважать его, но образ целующихся Ромы и Васьки все не шел из головы.

***

- Никуда я не пойду, - сквозь сон услышал я.

- У нас экзамен по этому предмету, мы не можем не пойти.

- Если мы явимся в таком виде, то об оценках можешь вообще забыть!

- Да что вы орете… - наконец не выдержав, я повернул голову к ссорящимся соседям. – Хочешь идти – иди. А ты не хочешь – не иди.

- А ты?

- Ммм… - зарывшись головой в подушку, я вздохнул. Не представляю, как раньше удавалось заставлять себя ходить на каждый урок, особенно здесь, когда мама не контролирует мою посещаемость. Где-то это записывается, в какой-то журнал, наверное, но… Я же знаю, что тот же Саня прогуливает почти каждый последний урок, но на его успеваемости это никак не сказывается. – А я не хочу.

Пожалуй, можно устроить себе внеплановый выходной. Повод потом придумаю, а пока нечего портить хорошее настроение уроками.

Ближе к обеду я все-таки поднялся, хотя делать этого крайне не хотелось – снова противная погода за окном, сыро и прохладно, даже на улицу не выйдешь. Уроками заниматься тоже не хотелось, так что я, оставив Саш наедине, направился к кабинету Славы, решив, что раз он вчера организовал выпивку, то сегодня сможет организовать обед. Но кабинет оказался запертым и как бы громко я не стучал, открывать его никто не спешил.

Хм, глупо рассчитывать, что после такой интересной ночи он останется работать. Это у меня все вещи здесь, и душ рядом, Славе приходится ездить домой каждым вечером, а это пробки, и, кажется, пересадка с автобуса на метро… Далековато он забрался для своей университетской практики.

Может быть, это мама его попросила? Надо будет обязательно у нее узнать на выходных, вряд ли это Славина инициатива.

- Эй, ты что тут делаешь? – его голос стал неожиданностью, я даже невольно вздрогнул, тут же прикусив губу: надеюсь, Слава этого не заметил. – Мы ведь только завтра должны встречаться.

- Ага, знаю, - развернувшись к Славе, который явно был только с улицы, потому что куртку все еще не снял, я скрестил руки на груди, но тут же снова их опустил, вспомнив, что это один из «говорящих» жестов. Слава хоть и студент, но явно в курсе насчет этого. – Как раз пришел сказать, что я завтра не приду. Ты же не против? Хочу съездить домой за вещами.

- За вещами? – мне кажется, или он расстроился?..

- Ага. Отвезу зимние, возьму что-то полегче… - я пожал плечами, стараясь не думать о том, что все это можно сделать и в субботу, да и ехать не своим ходом, а с мамой на машине.

- Ладно, - он зеркально повторил мой жест, тоже пожимая плечами. – Кстати, ты не берешь телефон, когда тебе звонят?..

Напрягшись, я мотнул головой. Это сугубо мое дело – беру я трубку или нет, но последние несколько недель звук в телефоне был отключен постоянно. Сделал я это для того, чтобы уж точно не разговаривать с Васькой, но как раз он мне и не позвонил ни разу, так что надежда на примирение, если и была где-то глубоко в душе, теперь точно скончалась. Еще звонила мама, ей я исправно перезванивал, и какой-то неизвестный номер пытался добиться внимания изо дня в день.

- А что такое?..

- Похоже, твоя Ира серьезно хочет до тебя добраться, - он улыбнулся, открывая дверь кабинета и впуская меня внутрь. – Она мне сегодня позвонила, не представляю, откуда номер, но спрашивала про тебя… Может, поговоришь с ней?.. А то скоро она будет возле квартиры караулить.

- Ира?.. – удивился я, вспоминая, что в свое время даже мечтал о ее внимании. – А чего хочет?

- Поговорить с тобой, - Слава протянул мне свой телефон. – Давай, скажи, чтобы не звонила мне больше. Я пока схожу за едой, а то с утра так и не… Ты будешь?

Заказав что-нибудь посытнее, я дождался, пока шаги Славы стихнут и набрал номер, значившийся последним в списке. Не представляю, что она может хотеть от меня, но приятно все-таки, что за столько времени хоть кто-нибудь обо мне помнит. Несмотря на то, что звонил я Ире, мысли почему-то занял один только Васька.

***

Наконец-то мне стало понятно выражение «ирония судьбы». В начале учебного года я думал только о ней, об Ире, одной из немногих девушек, которые не велись на мою тогдашнюю популярность. Я хотел ее и знал, что, скорее всего, получу, тем более что на предновогодней вечеринке мы даже целовались – это уже неплохой шаг.

Сейчас мне совершенно не до отношений, но Ира, кажется, как раз не против их завести. Разочаровывать девушку не хочется, потому я согласился на встречу, но только для того, чтобы окончательно все выяснить – упустила свой шанс, пусть ищет теперь кого-нибудь другого. По крайней мере, я надеялся, что у меня хватит сил сказать ей это, Ирка девушка красивая, а у меня очень давно никого не было.

Она предлагала встретиться в кафе, но такой вариант был заведомо проигрышным. Мы друг другу уже никто, даже не одноклассники, и уж точно не друзья, и становиться с ней друзьями я не собираюсь. К чему тогда кафе? Вот и предложил кино, совершенно не романтическую комедию – к сожалению, боевики показывали только после девяти вечера, иначе мой выбор пал бы именно на них.

- Я по тебе так соскучилась, Вань, - Ира шла рядом, надежно повиснув на моей руке и улыбаясь прохожим. – Тебе идут длинные волосы…

Поморщившись, я вяло поблагодарил, ведь сам не считал, что выгляжу хорошо, как прежде. Можно подумать, что девушке виднее, но сейчас на ее мнение было немного плевать. Хотя, Ира была красива, пожалуй, даже лучше, чем когда я видел ее в последний раз. Волосы собранные в нехитрую, но приятную прическу, сережки-камушки, тонкая цепочка на открытой шее…

Собственно, почему бы и нет?..

- Проведу тебя домой, - она счастливо улыбнулась, кивая в ответ, а я только вздохнул, понимая, что подрастерял навыки общения с девушками, и теперь приходится подбирать чуть ли не каждую фразу, прежде чем что-нибудь произнести.

Остановились у подъезда, и ее руки оказались у меня на шее, а голова на плече. Немного помедлив, я тоже обнял Иру, сомкнув ладони на ее спине, мысленно уже выбирая транспорт, которым поеду. Лучше всего взять такси, потому что иначе придется делать две пересадки. Должно оставаться достаточно денег…

- Вань, о чем ты думаешь?

Вот черт, подстава…

- О тебе, - соврал я, искренне надеясь, что Ира не почувствовала подвоха в моем тоне.

- Я тоже о тебе, - она действительно ничего не поняла, улыбнулась, и, видимо, устав ждать от меня хоть чего-то, сама потянулась к моим губам.

Хотел бы я сказать, что это было как тогда, на вечеринке, но нет – холодные пальцы на затылке, от которых так и хочется отстраниться, такие же прохладные губы на моих, привкус жвачки с непонятным оттенком вкуса. На поцелуй я ответил, но разорвал его довольно быстро, неприятно удивляясь: то ли Ира разучилась целоваться, то ли… дело во мне. Ощущать на себе чужие объятия было немного мерзко, но я стерпел ради этого поцелуя, как оказалось – зря.

Вскользь попрощавшись с разочарованной Ирой, - похоже, она все же поняла, что что-то не так, - я быстро пошел к трассе, даже не думая о том, чтобы вызвать такси по телефону: словлю так, гораздо быстрее и не придется вспоминать, какой тут адрес. Глядя на проезжающие мимо автомобили, я внутренне вздрагивал, боясь даже предположить, что произошло.

Меня обнимала девушка, которую хотел я сам – пусть не сейчас - а я думал о том, когда же она меня отпустит. Она целовала меня, а я ничего не ощущал. Даже хуже, чем ничего – прикосновения оказались неприятными.

Усевшись в первую попавшуюся машину, я назвал адрес, даже не спросив, сколько с меня возьмут: плевать, когда голова забита не этим. Пожалуй, сейчас я и сам согласен – помощь психолога мне не повредит, потому что сам со всей этой херней я разобраться не могу. А психолог сейчас Слава… Потерев лоб, я непонимающе вздохнул: когда я обнимал Славу, все было в порядке.

- Тысяча, - остановившись недалеко от школьных ворот, сообщил водитель, заставив меня презрительно фыркнуть.

- Что я, расценок не знаю? – вытащив из кармана сложенные пополам купюры, я протянул их водителю: все, что было с собой, рублей шестьсот, если не меньше.

Щелчок я услышал, только взявшись за дверную ручку, и открыть ее, естественно, уже не смог – все двери заблокированы. Неужели, напугать меня решил?.. Я присмотрелся к водителю – обычный мужчина, лет сорока… После Андрея все «обычные» мужчины заставляли меня невольно вздрагивать, стоит только представить, что может твориться в их голове.

- Ты шутить решил, щенок? – он развернулся ко мне, положив руки на спинку сидения. – Тысяча, значит тысяча, я сказал.

- Вы возле школы, здесь охрана, - я старался сохранять спокойствие, но паника, вызванная ассоциацией с ненавистным Андреем, уже поднималась из глубин души, не давая моему разуму оставаться уверенным и твердым.

- Да ты что? – он неприятно улыбнулся, снова разворачиваясь и заводя мотор. – Так сейчас отъедем.

В горле моментально пересохло, я снова дернул неподдающуюся дверь, и тут же вздрогнул от раздавшегося стука – кулаком по крыше, темный силуэт со стороны водителя. Медленно опускается стекло, совсем немного, но достаточно для того, чтобы звуки с улицы проникали в салон отчетливо и ясно:

- Проблемы, шеф?.. – по голосу неожиданно узнаю Славу и расслабленно откидываюсь на спинку сидения, почему-то уверенный – теперь все в порядке.

Похоже, что именно к такому выводу пришел и водитель, потому что после еще одного щелчка дверь поддалась, и я ступил на тротуар, тут же отходя от автомобиля подальше. Машина дернулась, резко рванулась вперед, заставив Славу отскочить в сторону, и мы остались одни, чему я был до невозможности рад.

- Ваня…

- Все было под контролем, - не признавать же то, что он в самом деле меня спас?

- Под каким контролем, если он тебя чуть не увез черт знает куда? Экстрима не хватает?..

- А ты уже домой уходишь? – вспомнив о том «экстриме», который недавно случился, я сменил тему, поплотнее запахивая курточку на груди.

- Ухожу, - кивает он.

- Слушай, Слав… - в его взгляде недоумение, не понимает, чего я могу хотеть от него. Это правильно, я и сам от себя не ожидал, но нужно проверить. Нужно прямо сейчас, завтра ведь мы можем и не встретиться, а за столько времени я успею себя настроить на самое худшее – точно знаю.

- Что?.. – не выдерживает моего молчания Слава.

- Можешь задержаться?..

***

В школьных коридорах на нас странно косятся, но мне плевать – смотрю ровно вперед, кабинет не так уж далеко. Слава звенит ключами, открывает дверь, тянется к выключателю, но я перехватываю его руку:

- Не надо свет.

Он только кивает, наверняка все еще не понимая, что происходит, и что мне от него нужно. Снимает куртку, в ней слишком жарко, я повторяю за ним и первым сажусь на диван. Слава опускается рядом, поворачивая ко мне голову и вопросительно приподнимая бровь – да, пора начинать, а то ломаюсь, как девственница в первую брачную ночь.

- Слушай… - облизнув губы, я приступаю: - Мы ходили в кино с Ирой. Потом я пошел провожать ее, ну, домой. А потом, возле подъезда, она меня поцеловала…

Если бы я не следил за ним, то наверняка не почувствовал бы незаметную перемену в лице, произошедшую со Славой. Поджатые губы, опущенные глаза – моего взгляда он сейчас не замечает, но внимательно слушает.

- Вот, поцеловала. И обняла. А я… - то, что я пытался рассказать Мирославу - слишком личное, и слова даются нелегко, но я упорно пытаюсь не останавливаться и не замолкать, что сейчас удается плохо. – А мне…

- Тебе не понравилось? – подсказывает Слава.

- Да. Даже было противно.

- М-м, - тянет он, тут же продолжая. – И тебя это беспокоит?.. – мой кивок, и Слава, проведя рукой по волосам, откидывается на спинку дивана: - Вероятно, это все из-за… из-за Андрея. Тебе только прикосновения были неприятны, или даже мысли о ней? Думаю, это синдром, возникающий…

- Слав, - кладу руку на его запястье, перебивая. – Я не с психологом хочу поговорить.

Он удивлен, но старается этого не показывать, выжидающе на меня смотрит, и я продолжаю:

- Когда я обнимал тебя – противно не было. Можно я… проверю сейчас? – кажется, что я говорю абсолютную глупость, но Слава ничем не подтверждает этого, только кивает утвердительно.

- Только подожди. Я должен настроиться, - к счастью, света из окна недостаточно для того, чтобы Слава видел, как я покраснел. Я тоже не вижу этого, но прекрасно чувствую приливший к щекам жар. Приподнимаюсь, разворачиваясь и становясь коленями на диван, лицом к парню – так я выше него, и это вселяет уверенность.

Если бы он хоть чем-то выдал свое недовольство или опасение – я сразу бы прекратил, но Слава просто смотрит на меня, и я совсем не понимаю, что у него на уме. Но не сопротивляется, так что и мне отступать поздно.

Кладу руки на его плечи – если что, смогу быстро отстраниться. Славино лицо совсем рядом, я медлю всего пару секунд, а потом наклоняюсь, прикасаюсь к его губам, беспрекословно поддающимся, и, чтобы не успеть передумать, сразу же углубляю поцелуй. Никакого привкуса дурацкой жевательной резинки, никакого холода, мягкие губы осторожно отвечают на поцелуй, позволяя мне поступать так, как я сам хочу.

Что-что, а целоваться я умею хорошо, и сейчас с трудом удерживаюсь от того, чтобы продемонстрировать это Славе. Того, что уже произошло, вполне достаточно, чтобы понять – мне далеко не неприятно. Как раз наоборот, когда он тянется вверх и кладет руки мне на талию, я чувствую прилив возбуждения, навязчиво обволакивающего и тело, и сознание.

Отстраняюсь, сглатывая, и он тут же убирает свои руки, словно спохватившись.

- Все, - это не так страшно, как я предполагал, да и пищи для размышлений прибавилось. – Спасибо. Я пойду?..

- Ага, - голос Славы спокоен, и поняв это, я расслабляюсь окончательно. – До завтра.

- Я же не приду завтра, забыл?.. – поднявшись с дивана, беру куртку и оборачиваюсь. – Съезжу домой за вещами.

- Тогда и я приезжать не буду, - кивает Слава. – В офис съезжу, гляну, как у Лены дела.

Уже дойдя до двери, я замечаю на собственном лице улыбку, непонятно откуда там взявшуюся.

- Спокойной ночи.

***

На следующий день после уроков я вызвал такси через проверенную компанию и взял с собой побольше денег, решив, что лучше перестраховаться на всякий случай – второй раз на чудесное спасение можно не надеяться. День замечательный, наконец-то весеннее солнце высунулось из-за туч, но погулять вряд ли получится: с собой чемодан с зимними вещами, обратно поедет чемодан с летними, а с такой поклажей особо не погуляешь.

Автомобиль застрял в тянучке уже не так далеко от дома, так что я стал задумываться над тем, не пройтись ли мне пешком, но от мыслей отвлек телефонный звонок.

- Слава?

- Ваня! – голос напряженный, но одновременно я чувствую в нем и облегчение. – Ваня, ты где? Ты дома?

- Только подъезжаю.

- Ты на такси? Выходи из машины немедленно, там, где ты есть. Слышишь? Сейчас же! Лучше всего зайди в какое-нибудь кафе, скажи мне адрес и жди там! И ради бога, Ваня, не спорь…

---

Глава 20, часть 1. Pov Мирослав

Поцелуй с Ваней, случившийся так неожиданно, не давал мне покоя половину следующего дня, и сосредоточиться никак не удавалось – все просто падало из рук, иногда даже буквально: на сбор рассыпанных мной документов мы с Леной потратили минут пятнадцать, ведь надо было еще и рассортировать их по дате. Я постоянно прокручивал в голове этот момент, длившийся всего полминуты, но врезавшийся в память настолько прочно, что был даже во сне...

Поцелуй с Ваней, случившийся так неожиданно, не давал мне покоя половину следующего дня, и сосредоточиться никак не удавалось – все просто падало из рук, иногда даже буквально: на сбор рассыпанных мной документов мы с Леной потратили минут пятнадцать, ведь надо было еще и рассортировать их по дате. Я постоянно прокручивал в голове этот момент, длившийся всего полминуты, но врезавшийся в память настолько прочно, что был даже во сне.

Попытавшись разобрать эту ситуацию как психолог, я сделал несколько выводов. Мотивы Вани были вполне ясны – проверить после Иры, как с другими. И то, что для проверки он выбрал именно меня - логично, ведь я первым из близких с ним встретился. Собственную мать целовать бы он, конечно, не стал, но должны же быть у Вани и другие друзья, тем более, девушки. Поехать к ним в тот же вечер мелкий не мог – слишком поздно в школу его не пропустила бы охрана…

Всеми силами я заставлял себя не думать о том, что Ваня мог целенаправленно хотеть проверять свои реакции именно со мной. Это было бы… слишком.

А поцелуй был хорошим. В нем чувствовался прежний Ваня, душа компании, а не нынешний отстраненный одиночка. Это немало придало мне сил – не зря, значит, столько усилий было приложено нами с Ромой, чтобы я попал в эту супершколу, пускай и на короткий срок. Всего неделя, а такой прогресс… Кстати, Роме надо рассказать, иначе снова обижаться будет.

Достав телефон из кармана, я не успел даже разблокировать экран, как Рома позвонил сам – будто чувствовал, что я захотел поговорить и удачно выбрал время.

- Привет, супермен, хочешь новость? – с улыбкой спросил я, выходя из офиса на улицу, чтобы никто не мог намеренно или случайно меня услышать.

- Моя новость будет покруче твоей, Мир, уверяю, - нерадостно проговорили мне в ответ, и улыбка тут же пропала с лица – такой тон от Ромы явно ничего хорошего не предвещал. – Ты лучше сядь.

- Не буду я садиться. Что случилось?

- Даже не знаю, с чего начать… - помедлил Рома, заставляя меня напрячься еще сильнее. – В общем, пару дней назад городской суд в конфиденциальном режиме пересмотрел дело твоего отца, угадай, кто ходатайствовал об этом? Нет, молчи! – я только открыл рот, но Рома перебил, продолжая: - Ни за что не угадаешь. Ольга Клименко!

- Кто это?..

- Кто-кто. Мать Васьки, жена Петрова Юрия, понял, кто? – чуть раздраженно объяснил Рома. – Суть не в этом, Мир! Твой папаша сейчас осужден условно, были предоставлены медицинские документы, судя по которым у него на самом деле есть психические отклонения, извини, если тебе неприятно. Но и это не главное. Со следующей недели он на стационарном лечении в какой-то психиатричке, я забыл, в какой именно. А эти три дня, оставшиеся до понедельника, он под ответственностью Ольги, но, как я понял, совершенно свободен.

- Как?! – я выкрикнул это слишком громко, так что пара прохожих даже повернуло головы, но было плевать: зная отца столько лет, я уже запомнил, насколько он бывает мстительным.

- Очень просто. Можешь покричать, что все куплено, и будешь прав. У него есть трое суток на то, чтобы забрать из квартиры свои вещи и оставшиеся документы. Они же все еще хранятся у Лены?

- Вот черт, - вместо подтверждения, вырвалось у меня изо рта. Вещи действительно были в квартире, сложенные Леной в несколько сумок, у нее все не доходили руки отнести их в отделение.

- Выпустили сегодня утром, паспорт остался в суде, - продолжал Рома весьма спокойным голосом. – Андрей обязан возвращаться в камеру предварительного заключения каждый вечер к девяти и отмечаться у дежурного, там же и ночевать, если Лена не пустит его в квартиру. Потому можно не беспокоиться, но дома до девяти лучше не появляться. И в квартиру не пускать, ключа-то у него нет, сам не войдет. Вы же не из тех, кто прячет запасной комплект под ковриком?

- В почтовом ящике, - со вздохом, признался я.

У Лены была незавидная способность терять ключи от дома и офиса, потому запасная связка всегда валялась в пустом ящике для почты – не очень безопасно, но пока ни разу их не крали, ведь никто о ней и не знал. Кроме нас троих и Андрея – все же он прожил здесь некоторое время.

- Могу поздравить.

- Почему ты говоришь об этом только сейчас? – я нервно кусал губы, мысли в голове от волнения путались. – Это произошло ведь не сегодня! И разве Лена не знает об этом? Она ничего не говорила мне, да и не беспокоится вообще!

- Когда узнал, тогда и говорю, - буркнул Рома, давая понять, что ему и самому неприятно было находиться в неведении. – По окончанию заседания, как мне сказали, вам на домашний адрес было выслано письмо с уведомлением, но я так понял – не пришло, раз ты не звонил.

- Угу… Мы в ящик заглядываем, только когда ключ нужен. Как думаешь, сказать ей?

- Конечно, скажи, что за вопрос. И Ваньке скажи, только осторожно…

- Блять! – невольно вырвалось у меня. – Подожди!

Отключив телефон, я чуть не выронил его из дрожащих рук. Уже далеко за полдень, наверняка уроки закончились, а Ваня собирался как раз сегодня поехать домой – сам! Если я понимаю правильно… Если я действительно знаю своего отца, он обязательно воспользуется случаем и отомстит тому, из-за кого получил срок. Он-то не знает, что Ваня бывает дома только по выходным и не один, и думает, что парень вернется со школы, прямо к нему в лапы.

Если сейчас же не предпринять хоть что-то – именно так и произойдет.

***

Лене я решил ничего пока не говорить, иначе начнет нервничать, сорвется домой и тоже может пострадать. Уж лучше вечером, когда я все улажу и буду уверен, что в квартире нет никаких посторонних, сейчас пускай работает спокойно, строит светлое будущее своей фирме, но пока без меня. Зато набрал Ваню, сразу же после разговора с Ромой. Успокоиться не успел, так что мелкий наверняка занервничал от моего почти истеричного тона – плевать, главное, чтобы сделал именно так, как я сказал.

Он и сделал, через пару минут после звонка прислав мне сообщение с адресом кафе, в которое зашел. Действительно не очень далеко от дома, но мне от офиса ехать прилично, потому я еще раз позвонил Роме и попросил туда приехать – все же мне будет куда спокойнее, если друг посторожит Ваню до моего приезда.

Сам же за время поездки на общественном транспорте успел успокоиться и даже составить в голове кое-какой примерный план действий. Жаль, в полицию не позвонишь – никаких оснований нет, кроме того, что мне кажется, будто отец захочет мстить. Вот если он действительно обнаружится в квартире, тогда можно вызывать: незаконное проникновение налицо. По этому адресу папа уже не прописан…

Еще он может ждать в подъезде, если забудет о ключах. Тогда никакого проникновения не будет, но на этот вариант я не рассчитывал – уж слишком просто.

- Привет, паникер, - поприветствовал Рома, стоило мне только появиться в кафешке. Ваня сидел напротив него, доедая торт, и чуть кивая в ответ на мой взгляд. – Быстро примчался. Я пока Ваньке рассказал, в чем дело.

- Да ну тебя, - беззлобно толкнул его в плечо, садясь рядом. – Я сейчас схожу домой, посмотрю, чтобы его там не было, - перейдя на более деловой тон, я положил руки на стол, глядя больше на Ваню, успокаивая его. Хоть мелкий и вел себя тихо, но я отлично понимал, что ему приходится несладко. – Не думаю, что это займет много времени. Если он внутри – позвоню в полицию, это незаконно, так ведь?..

- Ага, есть такое, - подтвердил Рома, внимательно на меня глядя.

- Ну а если его там нет, то позвоню вам, что можно идти.

- Прекрасный план. Только мы поедем с тобой, да, Ваня? – друг улыбался, вертя на пальце ключи от автомобиля. – Подвезу тебя, да? И там подождем, поближе будет.

- Мама не в курсе? – наконец заговорил Ваня, и от его голоса у меня внутри будто что-то сжалось, поднимая эмоции, появившиеся еще вчера, при поцелуе.

- Пока не говорил, - я торопливо встал, опасаясь, что перемену в лице кто-то мог заметить. – Ладно, поехали уже.

***

Ромка припарковался прямо напротив подъезда, заглушил мотор и молча повернул голову ко мне. Я был на взводе – выброс адреналина в кровь заставлял меня то и дело кусать губы и сжимать пальцы, хотя я и старался себя контролировать. Достал телефон, проверив, чтобы он на всякий случай оставался разблокированным, открыл переднюю дверцу, но тут же был перехвачен за запястье Ваней.

- Будь осторожен, - его голос напряженный, волнуется за меня, и это в самом деле расслабляет.

Улыбаюсь и киваю в ответ:

- Да я скоро, чего вы, ну?

Они больше ничего не говорят, и я, махнув на прощание рукой, выхожу из машины. Кодовый замок знакомо пищит, размагничивая дверь, в подъезде светло, хотя свет еще не зажжен – солнце пока не село и его лучи проникают сквозь пыльные окна. Тихо поднимаюсь на второй этаж, к почтовым ящикам, проверяю наш. Сердце бьется быстрее, и я на миг замираю, когда понимаю, что ключа на месте нет.

Может быть, его забрала Лена и уже успела отдать Ване – об этом у мелкого я не спросил.

Поднимаюсь дальше, нащупывая в кармане собственный ключ. Дверь в квартиру выглядит, как обычно – запертая на замок. Все так же немного скрипит при открытии. Оказавшись внутри, я тут же включил свет в коридоре, не разуваясь прошел на кухню и зажег освещение там. Все окна у нас выходят на одну сторону, так что ребята из машины смогут увидеть, что я вошел.

В квартире тишина, и, похоже, все в порядке, но я все же заглянул в гостиную, посмотреть, на месте ли папины вещи – может быть, он был здесь и забрал их. Свет тут я уже не включал – зачем, если от солнца и так все видно? Но не успел я дойти до середины не такой уж большой комнаты, как освещение все же вспыхнуло, заставив меня в порыве страха резко обернуться.

- Ну вот, Славочка, - холодный и насмешливый голос отца. И он сам такой же – холодный и насмешливый, захлопывает дверь в коридор, приваливаясь к ней спиной. Похоже, я был прав и одновременно ошибся, он собирался мстить, но совсем не Ване. – Тебя-то я и ждал.

---

Глава 20, часть 2. Pov Ваня

В одиночестве в кафе я просидел минут пятнадцать, успев выпить две чашки кофе и сильно понервничать, ведь Мирослав ничего толком не объяснил, и за такое короткое время я столько мыслей переварил, одна другой страшнее… На всякий случай позвонил маме, с ней, слава богу, все было в порядке, и мы быстро попрощались – ее занимала работа. Потом стало легче, когда появился Рома, заряженный извечным позитивом. Он же все и объяснил, парой фраз дав понять, что произошло, и почему так резко реагирует Слава.

В одиночестве в кафе я просидел минут пятнадцать, успев выпить две чашки кофе и сильно понервничать, ведь Мирослав ничего толком не объяснил, и за такое короткое время я столько мыслей переварил, одна другой страшнее… На всякий случай позвонил маме, с ней, слава богу, все было в порядке, и мы быстро попрощались – ее занимала работа. Потом стало легче, когда появился Рома, заряженный извечным позитивом. Он же все и объяснил, парой фраз дав понять, что произошло, и почему так резко реагирует Слава.

Хотя, последнее я понимал и без посторонней помощи – все-таки Андрей его отец, невозможно оставаться спокойным, когда с родным человеком происходят такие вещи. Своего собственного папу я вспоминал в этот момент особенно остро, и Рома, видя траурное выражение моего лица, изо всех сил пытался как-нибудь разрядить обстановку. Даже заказал торт, что, к слову, подействовало на ура.

Когда появился Слава, я был уже спокоен, зная, что сейчас мы разберемся со всем, а с понедельника про Андрея снова можно будет забыть, как про страшный сон.

Стоило нам с Ромой остаться в машине одним, как я пересел на переднее сидение, неотрывно глядя на окна нашей квартиры, подсознательно ожидая увидеть в одном из них Славу, хотя и знал, что за эти несколько секунд парень разве что на два этажа успел подняться.

- Беспокоишься за него? – с улыбкой спросил Рома, заставляя меня слегка смутиться.

- Естественно, вдруг там Андрей, - отозвался я, не поворачивая головы.

- А если бы я пошел, ты бы так же волновался?

Вопрос был провокационным, я уже собирался огрызнуться в ответ, но все же задумался: действительно, как бы я вел себя, если бы пошел Рома?.. Наверное, тоже бы переживал, но уж явно не пялился бы на окна, как сейчас.

- Наверное, - не стал особо спорить я, тут же меняя тяжелую тему: - Глянь, он включил свет на кухне!

Кухонное освещение было у нас не слишком ярким, но шторы мама утром не задернула, потому отблеск ламп можно было заметить даже в полдень, не говоря уже про нынешнее время. Вот только мне было совершенно непонятно – к чему Слава это сделал? Это знак того, что все в порядке, или наоборот? Ведь он обещал позвонить, а телефон молчит.

- Угу, включил, - согласился Рома. – Слушай, Вань… - по этим словам, сказанным негромко, но уверенно, я понял, что его так просто с выбранной темы сдвинуть не получится. – Тебе нравится Слава? Не как брат, не как друг, ты понимаешь…

- К чему ты спрашиваешь? – все же не сдержал недовольства я, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку сидения. – Какое тебе дело вообще?

- Ну, раз ты сразу не отрицаешь… - заулыбался Рома, пожимая плечами. Ну как на него сердиться, когда он светит такой обезоруживающей улыбкой?.. – А вот он прямо говорил, что ты ему нравишься.

Пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы и самому не улыбнуться – нравлюсь, значит… Интересно, Слава сказал это до поцелуя или после?..

Уточнить я не успел – с улицы донесся звон разбитого стекла, мы оба резко придвинулись к боковому стеклу и успели увидеть какой-то небольшой предмет, летящий на землю вместе с осколками разбитого стекла. Окно в гостиной.

- Рома! – он успел заблокировать дверь ровно за полсекунды до того, как я начал ее с остервенением дергать, пытаясь выбраться. – Рома, пусти!!!

- Заткнись и слушай меня!

- Пусти, блять! Пусти меня, ты что?! – я уже начал подумывать о том, чтобы выбить локтем стекло машины, как это часто делали в фильмах, но Рома, будто предчувствуя, резко прижал меня к сидению:

- Тихо! – в его тоне уже не было и следа от дружелюбия, только жесткость и уверенность: - Полиция, скорая! - он буквально в руки мне вложил свой телефон. – Я иду первым!

Больше меня не держали; вцепившись в чужой телефон я с удивлением смотрел, как Рома достает из бардачка самый настоящий пистолет, а затем выходит из машины, быстрым шагом, чуть ли не бегом, направляясь к подъезду. Очнувшись, я побежал за ним, попутно набирая 02 – опыта общения с ментами у меня не было, но как-то разберусь.

Ждать лифта мы не стали – Рома сразу побежал наверх, перескакивая через одну ступеньку, я был вынужден идти медленнее, и сильно волновался, пока диктовал дежурному в части адрес дома. Следующей была скорая, с ними я справлялся еще дольше, пришлось даже соврать, что мне есть восемнадцать, видимо, от волнения голос стал похож на детский.

Дверь в квартиру распахнута настежь, коридор пуст, но свет льется из гостиной, куда я и направляюсь, чувствуя, как ноги подгибаются от слишком сильных эмоций. Что, если среагировали мы слишком поздно, поднимались слишком долго, не успели?.. Как мы вообще додумались отпустить Славу одного, почему не пошли все втроем, идиоты?..

- Я сказал, брось нож! – это Ромин голос, но такой непохожий на привычный мягкий баритон, словно другой человек вовсе. – Или мне прострелить тебе руку, чтобы ты понял – все серьезно?

Не выдержав неизвестности, я осторожно заглянул в комнату, быстро окидывая пространство взглядом. Андрей прижат спиной к шкафу, его держит на прицеле Рома, стоя буквально в двух шагах. В любом боевике пистолет из его рук выбили бы в два счета, но глядя на выражение лица парня – вряд ли кто-то бы рискнул.

- Тебя посадят, если выстрелишь, щенок.

- Ты знаешь, кто мой отец? – нет, это не Рома говорит, это эгоистичный и пафосный сынок олигарха, по крайней мере, от голоса именно такое впечатление. – Я пристрелю тебя, и все поверят, что ты и был мертв.

Наконец я заметил Славу – он сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, и зажимал окровавленной рукой плечо. Кровь была и на рубашке, и на джинсах, порванных где-то над коленом: похоже, там тоже рана. Он шевельнулся, заметив мое присутствие, но тут же тихо застонал, и я не выдержал, быстро подходя к нему и опускаясь на колени рядом.

- А-а-а… - голос Андрея, такой знакомый и ненавистный, заставил вздрогнуть. – Пришла наша жертва…

- Вань, вызвал полицию? – спокойно поинтересовался Рома, не сводя взгляд с лица моего бывшего отчима.

- Да, - ответил я, снова сосредотачивая внимание на Славе. – Очень больно?.. Только плечо и нога?..

- Порядок, Вань, - он даже попытался улыбнуться, а потом понизил голос, чтобы никто другой не услышал: - Не знал, что Рома такой крутой, даже яйца не круче.

От облегчения мне стало весело и смешно, скорее всего – это нервы, так что я рассмеялся, обнимая Славу за шею и утыкаясь лицом в его волосы: плевать было, что подумает Рома, а уж на мнение Андрея мне положить и подавно. Главное, со Славой все в порядке… или почти все – пришлось быстро его отпустить, а то уж очень красноречиво он поскуливал во время объятий.

Полиция среагировала первая, дверь была открыта, так что полицейские без проблем зашли в помещение, надели наручники на Андрея, забрали нож с разводами крови, записали номер Роминого пистолета, совершив еще целую кучу формальностей, на которые я уже не отвлекался – пережитый стресс способен был утомить кого угодной. Я просто сидел рядом с Мирославом, позволив Роме решать все вопросы, встал только когда в квартире оказались санитары.

Ситуация так сильно походила на тот злополучный день, когда меня изнасиловал Андрей, что порой я мелко вздрагивал, глядя в спину полицейским, и успокаивал себя как мог, пока не приехала мама – естественно, ей позвонили сразу же.

Славу собрались увозить в больницу на обследование и перевязку, я порывался ехать с ним, но на это дело вызвался Рома:

- Куда тебе, ты лучше кровищу с пола повытирай, не пугай мать, - к нему уже вернулась прежняя легкомысленность и улыбка, так что я не мог не согласиться.

- Слав! – наедине мы смогли остаться только на пару минут, когда врач решал какие-то вопросы с мамой, а Рома спустился вниз, поставить машину на сигнализацию. – Позвонишь мне из больницы, ладно?

- Не… - немного отстраненно покачал он головой. – Я бросил мобильник в окно, чтобы привлечь внимание… Поищешь его, ладно? Вдруг уцелел этот китаец…

- Я тебе новый подарю, - пообещал я и, повинуясь эмоциональному порыву, легко коснулся губами губ Славы: - Выздоравливай.

- С радостью…

@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Завтра будет лучше", главы 16-18

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ

Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр

---

Глава 16. Pov Ваня

- Эй, Ваня…

- Да он в наушниках не слышит.

- Может, он заснул?

- Ага, или умер. Потыкай тогда палочкой.

- Эй, Ваня…

- Да он в наушниках не слышит.

- Может, он заснул?

- Ага, или умер. Потыкай тогда палочкой.

Это мои соседи по комнате, оба Александры, потому одного называют Сашей, другого Саней, а я до сих пор путаю, кто из них кто. Они немного похожи внешне, волосы у обоих одинаковой длины и почти одного и того же темного цвета, но Саша повыше и покрупнее. Их разговор я слышу, конечно же, потому что, хотя и в наушниках, музыка играет достаточно тихо. Но реагировать не хочется, как и особо с ними разговаривать. А придется – по правоведению у нас одно задание на троих, большой проект, который сдавать через три дня. В предмете я не разбираюсь, но хоть что-то сделать придется.

Соседи у меня все же неплохие. Первые пару дней мы почти совсем не разговаривали, я видел, что они дружат давно, да и комната в собственном распоряжении их устраивала – моя кровать пустовала здесь с начала учебного года, и ее использовали как дополнительное место для захламления. Перед моим появлением все было убрано в шкаф и в тумбочки, но долго поддерживать порядок ни у кого не получалось, и склад хлама постепенно образовывался прямо посередине комнаты.

Потом отношения немного наладились, этому повлияли совместные задания: здесь было вполне нормальным давать один большой проект на комнату, почти по всем предметам так делали минимум раз в две недели. Молча заниматься одним и тем же делом не получалось даже у меня. Общие интересы у нас нашлись, но не так уж много, да и я явно показывал, что дружить ни с кем не хочу, так что разговаривали мы зачастую только по школьным делам, иногда решая, кто пойдет в магазин за общими покупками.

- Ваня! – на этот раз окрик уже громче, и притворяться дальше я не могу, слишком это выйдет подозрительно. Прослыть идиотом мне не с руки. Так что глаза я открываю, вытаскиваю наушник и вопросительно смотрю на обоих Саш.

- Мы пойдем в магазин сейчас, напишешь часть теории?

- Что тебе взять?

Вопрос Сани понравился мне больше, потому ответил я в первую очередь на него:

- Пиццу, с грибами, - рядом с супермаркетом была небольшая пиццерия, куда мы тоже наведывались регулярно, но там обычно никто не задерживался, брали с собой и ели уже в комнате. – Пусть только подогреют ее нормально, а не как в прошлый раз. А что надо написать?.. – наконец поднявшись, я поискал взглядом учебники и обнаружил их сваленными в кучу на ковре, рядом с чьим-то ноутбуком и блюдом с яблоками.

Саша объяснил, какой кусок информации поступает в мое распоряжение и они ушли, оставив меня наедине с законами, кодексами и актами, в которых я ни черта не понимал, потому мог только механически переписывать текст из книг и распечаток, создавая презентацию на компьютере.

По правде говоря, я думал, что будет хуже. Думал, не приживусь в этой чужой школе среди совершенно незнакомых людей, ставящих себя выше остальных, выше обычных учеников, которые ходят в обычные школы, как и я раньше. Что сказать… отношение ко мне действительно было ожидаемым. Никто не носил меня на руках и не считал идеалом – да такого не было и раньше, хотя обычно я привык быть более-менее в центре внимания. Еще с девятого класса так повелось, что если я хотел прогулять какие-то уроки, большинство тянулось за мной и мы уходили все вместе. Первым начинал творить какие-то глупости, кидаться мелом в девчонок, например, или обстреливать снежками окна второго этажа, где находилась учительская.

Здесь же другие развлечения, в которых я не то, что не руковожу – вообще не участвую. Временами они собираются играть в покер, закрываясь в чьей-то комнате большой компанией. Не знаю, что там стоит на кону, меня туда даже в качестве зрителя никто не звал, хотя Саша посещал эти мероприятия с завидной регулярностью. Иногда, по пятницам, они ходили в кино, без разницы, на какой фильм, потому что все равно не смотрели, а только смеялись и обсуждали, мешая всем остальным. Ну и очень часто просто устраивали попойку, принося из магазина разнообразный алкоголь – большинство уже выглядело гораздо старше своего возраста, потому все это продавалось без проблем.

Пожалуй, полгода назад я тоже отдал бы должное этим развлечениям, но сейчас меня больше устраивал просмотр сериалов за ноутбуком. И учеба, заваливали тут по макушку, боюсь даже узнавать, как справляются остальные при их образе жизни. Двоечников почти не было.

Дверная ручка резко дернулась, и с той стороны послышался мат, дверь ведь не открылась. Я, наученный опытом, теперь все всегда закрывал на замок, и не зря – ломились явно не вернувшиеся Саши, слишком мало времени, да и они знали о моей привычке, нося с собой ключи.

- Са-а-аш! – позвали оттуда, и я беззвучно чертыхнулся, ну неужели неясно, что раз закрыто, значит, никого нет дома?

Я не ответил, прикрыв глаза и на время перестав набирать текст, чтобы не было слышно даже стука клавиш. За дверью постояли еще немного, я будто подсознательно чувствовал чужое присутствие, а потом раздались удаляющиеся шаги, и я облегченно выдохнул: можно спокойно продолжать.

К возвращению ребят я закончил только половину, слишком плохим было настроение, как и всегда в последнее время, но хоть что-то сделал, сейчас поем и продолжу - по крайней мере, так я думал, пока парни не зашли в комнату.

- Глянь, что это, - Саня помотал перед моим носом какой-то бумажкой. – Прилепили нам на дверь. И что хотели сказать – непонятно.

Безразлично взяв листочек, я замер, глядя на выведенные от руки буквы. «Мы всё знаем». И ничего больше, только три слова и полоска скотча, на которую листик и был прикреплен. Похолодев, я старался никак не выдавать своих чувств, отдал бумажку обратно и с трудом пожал плечами – тело будто в миг закостенело, не желая шевелиться.

- Хм… - выдавил я из себя, утыкаясь в монитор и делая вид, что дописываю предложение.

- Вот именно, - кажется, моего состояния они все же не заметили, разбираясь с пакетами, нагруженными покупками. – Спасибо хоть не маркером на двери, а то пришлось бы отмывать. И что они знают? Сань?

- Спроси у них, - отмахнулся сосед, падая на свою кровать и вгрызаясь в яблоко.

- Да у кого бы? - фыркнул Саша. – Ваня, как там?

- Ща, - я мотнул головой, показывая, что очень занят, а сам же тяжело нажимал пальцами на клавиши. Мысли не покидала эта фраза – «Мы все знаем». Судя по реакции Саш – о них знать было просто нечего, иначе настолько спокойными они бы не выглядели. Значит, это точно обо мне. Но откуда, откуда они могли узнать?! Кто им сказал, как?..

Я был достаточно осторожным в разговорах, чаще молчал, чем отвечал на вопросы. Никого не добавлял в друзья в социальных сетях, да и вообще почти не заходил туда, нечего мне там делать. Я закрылся со всех сторон, но они все равно знают.

Зажмурившись, я потер глаза, а потом поднялся и вышел в коридор, как сомнамбула дошел до туалета, уставился на себя в зеркало. Так и есть – взгляд потерянный, сам бледнее обычного, надо срочно привести себя в порядок. Они знают – это плохо, но не смертельно. Я же не сделал ничего ужасного, я ни в чем не виноват. От косых взглядов и разговоров это, конечно же, не спасет, но… Что – но? Кажется, мне снова пора менять школу. А может, уже страну?

***

Следующие три дня, до выходных, я ходил по школе, как на иголках, ожидая в любой момент тычка в спину, смеха или прямых наездов. Но ничего не было – никто на меня не обращал внимания, точно так же, как и до этого. Расслабиться я не мог, нервничал только сильнее, становясь каким-то параноиком: сидя на уроках на первой парте, я был уверен, что все смотрят только на меня; когда слышал где-то разговоры шепотом – казалось, что обо мне; если я заходил в класс, а там что-то обсуждалось, я уверен был в том, что это тоже про меня.

Но время шло, меня не трогали, только на дверях иногда попадались такие же клочки бумаги, с тем же текстом. Если я замечал их первыми – срывал и смывал в туалет, чтобы соседи о них не узнали, но успевал я не всегда, так что Саши по-прежнему были в курсе, что кто-то из учеников «все знает».

Конечно, они попробовали расспросить меня, решив, что раз они ничего не делали, то речь идет именно обо мне. Я пожимал плечами, делая вид, что мне это все совершенно не интересно, и в итоге удалось отвязаться, тем более что их голова была забита учебой, а моя еще и психологом.

Мы с Николаем привыкли друг к другу. Я приходил без опозданий, валился на диван и отворачивался к окну, а он разговаривал со мной. Иногда я отвечал, когда он спрашивал про учебу или мои отношения с соседями, но тема прошлого по-прежнему оставалась запретной, я просто замолкал на не нравившихся мне вопросах и считал количество оставшихся занятий. Их было немало – уже середина марта, так что осталась еще ровно половина. Мы не продвинулись, как я думал, нисколько, хотя иногда Николай делал какие-то записи на листах, вынутых из моей папки.

Я устал от этого, единственной причиной, по которой я не забил на посещения – мама, звонившая уже не каждый вечер, а через день. Наверное, я обидел ее, когда попросил звонить мне пореже, ведь те же Саши надо мной смеялись, считая меня маменькиным сынком. Неприятно, но так и было, судя по всему.

- Иван, - последний на неделе «сеанс» начался точно так же, как все остальные – с предложенного чая, от которого я отказался. – Не думаю, что я Вас расстрою, но с понедельника меня не будет, думаю, недельку или две.

Заинтересованно взглянув на него, я улегся на привычное место, закинув ноги на противоположный подлокотник дивана.

- Вместо меня будет временный человек, у него, конечно, нет моего опыта и знаний… Стажер, практикант из университета, но я уверен, что вы подружитесь. На всякий случай я оставлю Вам мой номер, чтобы Вы могли позвонить в случае чего… - он замялся, но все же продолжил: - Если этот человек будет давить на Вас, например. Его рекомендации, конечно, весьма хороши, но на практике, как Вы знаете, бывает иначе.

- Мм, - я кивнул, в душе даже радуясь тому, что произойдут хоть какие-то изменения, ведь от размеренного голоса Николая все время клонило в сон. Но с другой стороны – новый человек будет вести себя точно так же, пытаться разговорить, разобраться и помочь.

- Рад, что Вы не против, - проговорил Николай, разворачивая свое кресло к окну, чтобы нормально меня видеть. – А сейчас давайте поговорим о Вашем детстве. У Вас были домашние животные?..

***

В субботу утром мы создали небольшую пробку на улице, где располагалась школа. Потеплело впервые в этом году, и все собрались провести два дня с семьей, ну а из здешних учеников вряд ли кто-то пользовался общественным транспортом. Машину мамы я с трудом определил среди всех остальных, если бы не открытое окно со стороны водителя – искал бы ее еще очень долго. Пожалуй, надо было соглашаться на то, чтобы она заехала вчера вечером…

Когда я узнал, что Слава теперь работает вместе с мамой, помогая ей, это меня удивило и немало напрягло. Все-таки я не доверял ему, и мне казалось, что он хочет все там разрушить, испортить, и обязательно сделает это – намеренно или случайно. Но время шло, а дела были в порядке, положение даже немного улучшилось, и благодаря его помощи у мамы становилось все больше свободного времени. Она уже не так поздно возвращалась домой, как раньше, а на выходных и вовсе не ходила на работу – в офис ездил сам Слава, сидел там до обеда в субботу, отвечая на звонки, и этого хватало.

Мать была ему очень благодарна, а меня это злило, я сам не понимал, почему.

А еще она хотела сегодня взять Славу с собой. Услышав это впервые по телефону, я не смог сдержать реакцию и в довольно грубой форме высказал, что я думаю насчет этого. Мама обиделась, а я, буквально через минуту после разговора, пожалел о собственных словах, перезвонил и извинился. И был уверен, что Мирослав едет с нами, но его в машине не было.

- Слава отказался, он пишет курсовую, - в ответ на мой вопросительный взгляд, сообщила мама, ожесточенно сигналя застрявшему впереди водителю. – Он такой молодец, знаешь. И почему я раньше не предложила ему нормально со мной работать? Да когда же ты поедешь, идиот!

Водитель впередистоящей машины будто услышал этот окрик и, наконец, сдвинулся с места. Обогнали мы его быстро, мама вообще водила отчаянно, но всегда осторожно, а сейчас дороги были уже в полном порядке, так что случайных заносов можно было не бояться.

Мы заехали домой ненадолго, взяв вещи, и снова загрузились в машину – нас ждал загородный дом, арендованный на эти выходные где-то в Подмосковье, рядом с озером и лесом. Напрямую мне этого не говорили, но, похоже, мама решила, что природа и свежий воздух пойдут мне на пользу, а я и не возражал: хоть на некоторое время смогу расслабиться, забыть о дурацкой записке, время от времени появляющейся на дверях в комнату и про обоих Саш, мрачнеющих с каждым разом. Я не питал особых иллюзий на их счет. Если знает кто-то один, то вскоре узнают и остальные, это только вопрос времени.

- Вань, ты слышишь?..

- Ага… - похоже, мама что-то говорила, но я отвлекся, ее голос звучал фоном для мыслей. – Мы скоро приедем?

- Еще минут пять, и будем там, - согласно кивнула она, включая радио погромче – звучала одна из ее любимых песен.

Это оказались одни из лучших выходных, которые я только мог пожелать. Почти полное одиночество, только мама время от времени донимала расспросами о школе, узнавала, нашел ли я друзей, и все такое прочее. Но к вечеру даже она поняла, что лучше оставить меня в покое, и оставила, дав возможность самому прогуляться по лесу, слушая музыку в плеере. Лес пах хвоей и дождем, я почти физически ощущал, как что-то меняется у меня в голове от этого запаха, и от тех песен, которые звучали в наушниках. Что именно это было – не понять, не осознать, но оно было, и мне хотелось кричать от незнакомых и непонятных ощущений.

«Похоже, - думал я, в три ночи все еще сидя в кресле перед телевизором. – Надо признать, что жизнь не такая уж плохая, как я думал…»

***

За городом мне понравилось настолько, что мама, видя это, сама предложила задержаться еще на денек. Конечно же, я не был против, плевать на школу, здесь же так прекрасно, когда светит солнце, лучами застревая в ветвях сосен и прыгая бликами по воде озера – то, на что я готов был смотреть часами, не понимая, как мог раньше не замечать таких приятных глазу мелочей. Она сама позвонила администратору, предупредить о моем отсутствии, с этим не возникло никаких проблем, так что в воскресенье и понедельник я наслаждался бездействием, точно так же, как и мама, оставившая работу в будний день впервые за последние три года.

Было еще кое-что, что меня радовало – на этой неделе на одно посещение психолога вышло меньше.

В школу я вернулся во вторник утром, забежал в комнату за учебниками, и мое прекрасное настроение испортилось за пару секунд – на общем столе лежала очередная бумажка, очередное «Мы всё знаем», только теперь там еще и приписка была, появившаяся впервые: «Хватит молчать». Я смотрел на надпись больше минуты, сердце гулко билось где-то под горлом – неужели это значит, что скоро начнется что-то большее, чем простые записки?..

Из размышлений меня выдернул звонок – первый урок начался, а я все еще в комнате, и желания куда-то идти совершенно отсутствует. Ничего, пропустил целый день, так что сейчас один час погоды не сделает.

Скомкав злополучную бумажку в комок, я сунул ее в карман, решив выкинуть где-нибудь по дороге, а сам направился к буфету – в горле пересохло, и воду достать больше негде. Коридоры пустовали, но я все равно нервно поглядывал по сторонам, почти физически чувствуя чужие взгляды, которые мне по большей части мерещились.

- Мне полулитровую минеральную, - продавщица из-за прилавка тоже смотрит странно, будто обвиняет меня в чем-то, и я морщусь, опускаю голову пониже, занавешиваясь отросшими волосами.

- А ты почему не на уроке? – спрашивает она, и я тут же облегченно выдыхаю, понимая, что именно было причиной ее взглядов. – Держи.

- Мне плохо, я вот вышел за водой, - объясняю я, забирая прохладную бутылку. – Спасибо.

Вернувшись в коридор, отхожу подальше, садясь на подоконник, принимаюсь за минералку, все еще мысленно пытаясь определить, каким же образом ученики здесь могли узнать что-то обо мне. Не просто что-то – а именно то, что я пытался скрыть! Это же нереально, о таких вещах просто так не рассказывают… Да и кто мог?.. Злюсь, терзая неподдающуюся моим усилиям крышечку – левая рука все еще болит после того случая, если что-то ею делать. Черт, еще одна записка на дверях - и я сверну кому-то шею!

Чья-то рука смыкается на запотевшей от моих усилий бутылке, забирая ее, и я слышу характерное шипение из-под крышки еще до того, как успеваю поднять голову.

- Держи. Сильно болит рука?

Наверное, сегодня особенный день, планеты встали в ряд, иначе у меня нет больше объяснения тому, почему рядом стоит Слава и смотрит на меня, словно так и надо, настойчиво протягивая открытую воду.

- Рука? – бездумно переспрашиваю, все еще рассматривая его, как приведение. – Что ты здесь делаешь?! – я вскакиваю с подоконника, становясь напротив парня и даже не прикасаясь больше к бутылке.

- По делам, - коротко отвечает он, делая шаг ко мне, а я тут же отступаю, разворачиваюсь и стремительно направляюсь к своей комнате. Ну мало мне прежних проблем, тут еще и Слава нарисовался!

Кажется, он идет за мной, но мне плевать, сейчас я закроюсь в комнате, и ничего он с этим поделать не сможет, стоя по ту сторону. Но у двери я замираю, не успев даже взяться за дверную ручку – это уже почти не удивительно, но я все еще вздрагиваю при виде прилепленных на уровне глаз бумажек.

- Что это? – Слава отцепляет записку, держащуюся на полоске скотча, читает и смотрит на меня. – Вань?..

Молчу, потому что не знаю, что ответить. Мне так все это надоело… Надоело бояться огласки, надоело видеть эти бумажки на дверях, надоело слушать рассуждения Саш на этот счет – уверен, они подозревают меня в чем-то, но наверняка не знают всей правды. Пока – не знают. И сторониться всех я тоже устал.

- Давай зайдем внутрь, - предлагает Слава, смяв листик в ладони. – Я тебя послушаю.

***

И я рассказал ему все: про эти записки, про то, как теперь боюсь находиться в классе, как подозреваю всех и каждого и не могу понять, где они взяли информацию. Рассказал все, а потом, поддавшись эмоциям, признался, как хочу поскорее от всего этого избавиться, выкинуть это ужасное прошлое из памяти, забыть о нем навсегда, никогда больше не возвращаться туда мыслями.

Выговорился, и это было чем-то невероятным. Слава умел слушать, я подсознательно ощущал, что он понимает меня, что уж он-то никому не расскажет, что он… на моей стороне?.. Когда он сидел рядом, изредка подливая мне в чашку воды, казалось, что именно так и есть, потому что больше никого я не мог бы представить сейчас на его месте.

Когда я закончил, остался совершенно без сил, но чувствовал – стало гораздо легче.

- Ты это… Спасибо, что послушал, в общем… - было немного стыдно, я прятал взгляд от Славы, рассматривая ножку стула.

- Нет проблем, - отозвался он. – И, кажется, я знаю, что надо делать.

---

Глава 17. Pov Мирослав

- Конец марта, начало апреля, где-то так, - я сидел в офисе Лены, ожидая конца рабочего дня и общаясь с Ромой по телефону уже, наверное, минут двадцать. За это время я успел узнать, что цветы он Васе не отправлял, постеснявшись, зато прислал еще одного слона, желтого, в пару предыдущему. И номер телефона не оставил, зато написал логин в скайпе и они даже один раз общались...

- Конец марта, начало апреля, где-то так, - я сидел в офисе Лены, ожидая конца рабочего дня и общаясь с Ромой по телефону уже, наверное, минут двадцать. За это время я успел узнать, что цветы он Васе не отправлял, постеснявшись, зато прислал еще одного слона, желтого, в пару предыдущему. И номер телефона не оставил, зато написал логин в скайпе и они даже один раз общались.

Я слушал это и не узнавал своего друга. Куда делась его раскованность и общительность – я ведь столько раз видел его в клубах, Ромке не составляло труда познакомиться с кем угодно и где угодно, даже в очереди в туалет. А тут он боится разговаривать с парнем, младше него на два года, если не больше! Не иначе, мир перевернулся.

- У тебя всего дней десять будет, ну, это изначально, - продолжал Рома. – Дальше уже как повезет, сам понимаешь, этого человека не за что увольнять. Можно, конечно, и уволить…

- Не надо крайних мер, - перебил я, распластавшись на офисном стуле морской звездой. – Десять дней – это хорошо. Знаешь же, я и на них не рассчитывал. Супермен, блин, - я улыбнулся. – Успею, наверное. Выходные считаются?..

- Не, десять рабочих дней.

- Это две недели, получается, - кивнув, я нетерпеливо покатал по столу ручку. – Как ты это сделал?

- Да легко, - в голосе парня почувствовалось удовольствие, ну правильно, ему только дай доказать свои возможности. Они действительно были очень широкими, если бы у Ромы вместо авантюризма была хоть какая-то коммерческая жилка, он уже мог бы владеть неплохим бизнесом, основываясь на связях отца. Но ему это пока что было неинтересно: деньги есть и без того, а развлечения испробованы еще не все.

Стоило признать, без его помощи я сам не добился бы ничего – школьный психолог сидел на своем месте крепко и надежно, да и профессионалом был на высоте. Оставлять такое хлебное место никто бы не стал, но Рома как-то решил даже этот вопрос, пускай и всего на две недели. До них еще дожить, за оставшееся время мне не помешает составить какой-нибудь план, не хочется потратить потом время без толку.

А пока стоило и в самом деле взяться за курсовую.

***

К своей новой, пусть и краткосрочной работе я готовился, как к самому важному мероприятию в жизни. Лена, узнав о том, что я на протяжении двух недель буду недалеко от Вани, обрадовалась и даже разрешила не появляться в офисе без крайней необходимости, зная, что на ерунду я свободное время не потрачу. В этом она была права, я взялся за психологию так, как даже учеба меня не вынуждала – читал статьи в интернете, разбирал практику известных психологов, делал даже заметки, с каждым днем чувствуя, что курсач я точно сдам. А вот сумею ли разобраться с Ваней – другой вопрос, переходить к которому пока слишком рано. Еще неизвестно, как он поведет себя, увидев меня в кресле психолога.

Вряд ли обрадуется, но о негативном я старался не думать, только выделил для себя темы, которых нельзя касаться в разговоре: его отец, мой отец, Вася и Рома. Пожалуй, обо всем остальном разговаривать с ним можно было, а грузить его психологией и решением проблем я не собирался. Этот метод оставим штатному психологу, он же получает свои деньги.

Я собирался работать там бесплатно, в качестве практиканта. Такая практика действительно была, но в обычных школах, где должности психолога по сути не существовало. Естественно, там не платили тоже, но мне было плевать на такие мелочи, да и за десять дней много не заработаешь.

Когда настал день «икс», я волновался чуть ли не как первоклассник на линейке, это продолжалось, пока не позвонила Лена, сообщив, что забрала сына еще на один день. Что-то подсказывало мне, что сделала она это не просто так, но разбираться я не стал – какая разница, если мне на руку. Как раз успею немного освоиться, познакомиться с администратором и охраной, да и на учеников посмотреть, все же Ваня с кем-то из них живет.

На меня обращали внимание. Насколько я знал по рассказам администратора, ученики особо к психологу не частили, кроме Вани приходила только одна девушка, и то – раз в неделю, по четвергам. Потому здешний работник только тем и занимался, что составлял психологические тесты, а после обрабатывал результаты, ведя какую-то сомнительную статистику и иногда читая лекции.

Конечно же, я предполагал, что со мной будет так же, но ошибся – на первой перемене за дверью образовалась очередь. Почему-то только из представительниц прекрасного пола, они заходили по одной и парами, некоторые прямо говорили, что просто хотят пообщаться, другие рассказывали про какую-то проблему, заставляя меня доставать папку, что-то туда вписывать и искать решение проблемы.

Это было интересно, пускай я и остро чувствовал – некоторые трудности у девушек явно выдуманные. Но разбирался с ними все равно, ощущая себя хоть немного полезным, да и расслаблялся перед встречей с Ваней. Его папку я посмотрел в первую очередь, но информации было мало, только паспортные данные, суть проблемы в короткой характеристике, да и несколько вскользь написанных заметок, ничего толком не объяснявших.

«Значит, не разобрался в нем» - думал я с некоторым удовлетворением, загораясь азартом и желанием раскрыть Ванин панцирь быстрее психолога. Это будет нелегко, с учетом того, чей я сын.

***

Во вторник я совершенно случайно увидел его на подоконнике во время урока. Специально выбрал это время, чтобы пройтись за едой – в супермаркет очень не хотелось выбираться, а до буфета всего ничего. Ваня был погружен в свои мысли полностью, моего появления не заметил, да что там, он бы не обратил внимания и на стадо слонов, случись им проходить по коридору.

Ваня очень изменился за то время, что мы не виделись, но узнал я его сразу, по упрямо-недовольному выражению лица. Сейчас его волосы спускались почти до плеч, выглядело это все чересчур неаккуратно и растрепано, тут явно не помешал бы опытный парикмахер. Если получится до него достучаться, то за этим дело не встанет, сейчас у нас другие проблемы.

Видя, как парень пытается справиться с неподдающейся бутылкой, я даже улыбнулся, настолько мило это выглядело. Наверное, Ваня еще долго пыхтел бы над минералкой, если бы я не помог ему, тем самым и заявив о своем присутствии. О да, он удивился, разозлился и принял решение уйти – все точно так, как я предположил за пару секунд до этого. Направившись за ним, я соображал, с чего начать разговор, ведь если мы встретились раньше времени, то надо этим пользоваться. Тема нашлась быстро и немного неожиданно – приклеенная к двери записка, которая, судя по реакции Вани, появлялась уже не в первый раз.

- Что это? – скользнув по словам, выведенным черным маркером, я приподнял бровь. – Вань?..

Похоже, здесь было что-то, о чем не знал ни психолог, ни администратор, ни, естественно, я сам. Что-то очень интересное и явно действующее Ване на нервы, хотя ничего особо страшного в записке лично я не находил. Парень же молчал, держась за дверную ручку, и можно было почти воочию наблюдать его сомнения – ни с кем в этой школе Ваня не мог быть откровенным, и то, что его тревожило, так и оставалось невысказанным. Уж я-то отлично знаю, как сильно это расшатывает нервы.

- Давай зайдем внутрь, - предложил я, устав от молчания и стараясь скрыть свой все больше проявляющийся интерес.

Вот он – тот переломный момент, который был мне нужен, и которого я опасался. Либо пошлет куда подальше, решив самостоятельно разбираться с проблемами, либо все-таки примет меня, ту помощь, хоть и сомнительную для него, которую я могу дать. Упрямства Ване не занимать, но и таких упрямых можно довести, главное только знать – чем. Неизвестному автору записки это удалось.

И он согласился.

Мне стоило огромных трудов сохранять спокойствие во время его рассказа, и не показывать, как я на самом деле рад его разговорчивости. С трудом удавалось не торопить Ваню, когда он замирал чуть ли не на полуслове, подбирая слова или преодолевая стеснение. По его голосу и виду я ощущал, как важно сейчас для парня то, что он говорит, почти физически чувствовал накрывающее его облегчение. Да, знаю, как это бывает, когда напряжение, державшее тебя в руках долгое время, понемногу начинает отпускать, когда твоя проблема будто делится надвое.

А проблема у Вани была не такой уж и страшной, всего лишь «Мы все знаем», повторенное десяток раз на записках. Пожалуй, на его психику давило сильно, ведь было что скрывать, но мне почему-то казалось, будто Ваня к этим словам вообще не причем.

- Когда обычно эти штуки появляются? – я кивнул головой на смятую записку, лежащую сейчас на столе.

- Да по-разному, - признался он, почему-то на меня не глядя. – Обычно утром находим, ночью кто-то лепит. Или как сейчас, во время уроков. Из наших кто-то, наверное, Сашки тоже не знают. Ну, это мои соседи, Саша и Саня, - он кивнул головой в сторону двух пустующих кроватей.

- Каждый день?

- По нескольку раз даже.

- Понятно… - я задумался на пару минут, а потом пожал плечами. – Ну так напиши им что-то в ответ.

- В смысле?.. – Ваня, наконец, посмотрел мне в глаза. – Что написать?

- Спроси, что они там знают, - предположил я. – Тебе же нечего скрывать, ну. Если бы ты убил кого – тогда можно было бояться, понимаешь? Я вообще думаю, что это про кого-то из твоих соседей пишут. Ты всего два месяца здесь, думаешь, много кому есть дело до тебя?

- Не думаю.

- Вот видишь, - я поднялся на ноги, понимая, что еще чуть-чуть, и перемена, а это значит, что к кабинету опять набегут девочки. Неужели я настолько привлекательный?.. – Просто приклей бумажку первым, напиши там что-то, и жди. Расскажешь потом, что получилось.

- Ладно, - сейчас Ваня выглядел куда лучше, улыбался немного, наверняка уже представляя будущий диалог с кем-то неизвестным.

- И не прогуливай уроки, а то маме расскажу, - я усмехнулся, уже выходя из комнаты. – До завтра, Вань.

Я все-таки успел выйти перед тем, как мелкий начал интересоваться, что же я все-таки делаю в его школе, и почему я буду там и на следующий день. Ничего, как раз завтра-то он все и поймет, надеюсь, в штыки не воспримет, все же сегодня мы неплохо пообщались.

Можно считать, что это даже прогресс.

***

Вечером я еще успел пообщаться по переписке со здешним психологом, Николаем. Спросил про Ваню, ответ был довольно коротким и однозначным – мальчик не идет на контакт, садится на диван и отворачивается к окну. Мне даже дали совет не трогать его, а просто пережидать положенные полтора часа за книгой или чем-нибудь другим. Отвечать я ничего не стал, потому что мне слишком уж тяжело было слышать такие слова от профессионала – скорее всего, Николай просто не доверял мне, считал ни к чему не пригодным. Плевать, конечно, но, тем не менее, это было неприятно, и совету я решил не следовать.

Не думаю, что Ваня захочет общаться со мной в этом кабинете, скорее всего, поведет себя так же, как обычно – на диван и в собственные мысли. Главное, чтобы не сбежал при виде меня, а там уж я как-то сам справлюсь.

Ваня появился вовремя, но без стука, так что я, хотя и готовился к встрече добрую половину дня, все равно оказался застигнутым врасплох и чуть не свалил на себя папку, которую как раз пытался запихнуть на верхнюю полку шкафа. Архив записей за прошлый год, его просмотр помогал мне сосредоточиться, бумажек там было много, так что я запросто мог оказаться похороненным в них заживо.

- А-а-а… - пару секунд помолчав, издал Ваня, так и стоя на пороге. – Теперь-то ясно.

Я на миг прикрыл глаза. Он не разозлился. Он не сбежал. Не стал кричать. Я успел продумать любой вариант его действий, всякую реакцию на меня, но уж точно не спокойствие. Пожалуй, Николай предупреждал его, что будет кто-то другой, наверное, все дело в этом. Разобравшись с папкой, я отряхнул руки, пока не садясь, и проговорил:

- Ты не особенно удивлен, похоже. Ваш психолог в отпуске, а я заменяю…

- Да я понял. Случайно вдруг именно ты?

- Из университета направили, - я пожал плечами, даже не думая сознаваться в истинном положении вещей. – Конечно, не совсем случайно, но какая для них разница? Да и для тебя никакой, я к тебе с расспросами приставать не буду.

- Отлично, я как раз мечтал тут выспаться, - хмыкнул мелкий, проходя в кабинет, и в этом его смешке я необычно остро почувствовал прежнего Ваню, такого, каким он был до изнасилования. – А то полночи не спали, - дойдя до окна, он завалился на диван, подгребая под голову единственную декоративную подушку.

- Что же делали, раз не спали? – почувствовав облегчение, я тоже сел, повернув кресло к окну и вытянув ноги. – Середина недели, вроде не до вечеринок.

Конечно, я знал, что ни на какие вечеринки Ваня не ходит уже давно, но для того, чтобы беседа хоть немного клеилась, необходимо было говорить больше обычного. А еще следить за тоном, за собственными реакциями на его слова, за его жестами – абсолютно за всем. На практике работа психолога была куда сложнее, чем в теории.

- Записки, блин, клеил, - парень снова хмыкнул, провел руками по волосам, убирая длинные пряди с лица. – Представь, они написали ответ и постучали. Мы забрали, прочитали, приклеили новую. А они через час опять пришли, опять постучали… И так раза четыре за ночь!

- Общительные попались, - согласился я, видя, что Ваня в довольно неплохом настроении. – Так что, стало ясно, что там они знают?..

Мне на самом деле было интересно – все-таки существовал мизерный шанс, что дело было действительно в Ване, в его проблемах, но если бы это действительно было так, он вряд ли сейчас спокойно рассказывал бы о своих ночных приключениях. А он, несмотря на то, что был уставшим, говорил с неприкрытым удовлетворением:

- Думаю, это девчонки, - он закинул на диван ноги. – Говорят, что Саша с Саней любят друг друга! Пока меня не было, они же вдвоем в комнате жили… Пацаны так разозлились, кинулись искать того, кто это написал, но их перехватил охранник и отправил назад. Ночью не побегаешь же. Теперь у них какой-то план... – Ваня зевнул, переворачиваясь на бок, спиной ко мне. – У тебя есть плед?

- Угу, - я поднялся, достав с нижней полки шкафа плед, который обнаружил еще вчера. – Держи.

Накрывшись, мелкий замолчал, действительно решив поспать, а я этому и не противился, собравшись уделить появившееся свободное время курсовому. Неплохой выйдет абзац насчет того, как действуют на подростков в депрессии чужие проблемы. Хотя, надо признать, дело было не в проблемах, а в том, что Ваня больше не боялся за сохранность собственной биографии – о нем по-прежнему не знали ничего лишнего, да и не особо им интересовались. Набирая текст, я невольно улыбался, понимая, что, кажется, мы начинаем двигаться в верном направлении. Жаль, у меня только две недели…

Хорошо бы выбраться с ним куда-то, на природу, к примеру. Лена рассказывала, их отдых пошел Ване на пользу, значит, нужно его периодически повторять, вот только со мной он может и не захотеть куда-то переться. Васька с недавних пор тоже не вариант, если верить Роме, они так и не помирились, точнее, не общались вообще. В то, что дружба кончена, я не верил, но ребятам явно нужно время, чтобы со всем разобраться. А мне надо будет подтолкнуть Лену, чтобы она снова куда-то Ваню повезла.

Час промелькнул незаметно, только за окном изрядно потемнело – от вчерашнего чистого неба ничего не осталось, дождевые тучи тяжело оседали над городом, со дня на день мог грянуть первый весенний гром, но пока что даже дождя еще не было. Ваня в самом деле спал, успев перевернуться на другой бок и наполовину сбросить с себя плед. Сохранив документ, я встал, подсев к нему, натянул плед обратно, невольно прикасаясь к его телу.

Он почувствовал это сквозь сон, дернулся, вжимаясь спиной в диван, и уставился на меня испуганными глазами, выставив перед собой руки. Молчал, только смотрел загнанным зверем, тяжело и быстро дыша.

- Вань… - осторожно позвал я, отчетливо чувствуя – мелкий не в себе. То ли снилось ему что-то, то ли это я невольно разбудил в нем неприятные воспоминания. – Вань, все в порядке, я тебя не трогаю… - он волновался, и я волновался вместе с ним, жутко переживая. Больно смотреть на то, как брат реагирует на случайные прикосновения, внутри все сжимается от этого взгляда, и я невольно чувствую себя виноватым во всем.

- Прости меня… - выдыхаю едва слышно, чувствуя, как что-то непонятное раздирает изнутри душу, эмоции, больше всего похожие на жалость и ответственность. Черт, я же будущий психолог, я должен разбираться в людях, а не могу сейчас понять самого себя! – Тебя никто не тронет больше, клянусь…

Успеваю подумать, что психолог я все-таки хреновый, потому что нельзя говорить вот так, нельзя ничего обещать, особенно того, что лично от тебя никак не зависит. Но я все равно обещаю, не сумев себя сдержать, а Ваня вообще ломает все основные теории подростковой психологии, приподнимаясь на диване и обнимая меня двумя руками, словно это я нуждаюсь в сочувствии, а не он.

Чувствуя под руками его теплую спину, обнимаю тоже, а он не отстраняется, не возражает, вообще молчит, даже дыхание успокоилось. Зато меня штормит так, как давно уже не было – срочно нужно остаться одному и подумать, разобраться, разложить самого себя по полочкам, иначе…

- У тебя чая нет? – негромко спрашивает Ваня, отстраняясь, но все еще продолжая держать меня за плечи. Не представляю, что творится у него в голове, что он делает и зачем, но стараюсь над этим не задумываться, так и с ума сойти недолго. Время на размышления у меня еще будет, потом, попозже, сейчас нужно не испортить момент.

- Зеленый только, и кофе.

- Или лучше коньяк, - внезапно предлагает он, снова меня удивляя. – Найдется?

- Хочешь напиться? Можно купить, магазин же рядом.

- А тебе домой не нужно?.. – он не против, но, кажется, не хочет меня напрягать.

- Я могу и тут переночевать, - пожимаю плечами, глядя на часы. – Давай, с меня выпивка, с тебя – стаканы.

Похоже, впервые за два месяца я вижу его улыбку.

***

Дурной тон – пить в кабинете психолога со своим же клиентом, который по совместительству еще и несовершеннолетний школьник, но меня это все не волновало, только не тогда. Мы с Ваней прикончили уже одну бутылку рома, выпивая его вместе с обычной колой и заедая лимоном, который я кое-как нарезал перочинным ножом. В запасе было еще две такие бутылки, и одна с коньяком, прихваченная просто на всякий случай. Колы тоже было завались, а вот лимон грозил закончиться первым.

Разговаривали обо всякой ерунде, Ваня рассказывал про своих новых одноклассников, больше про соседей, делился впечатлениями о школе, иногда перескакивая на обсуждение посмотренных им сериалов. Я тоже не молчал, ром хорошо подействовал, развязав мне язык, так что я сообщил о том, как помогал мне Рома, выясняя, что не так с фирмой. Я все еще собирался молчать про Ваську, но мелкий сам поднял этот вопрос, так что пришлось все рассказать, и про слона, и про намерения Ромы, и Ваня не принял все это в штыки, просто пожав плечами: «Нашли друг друга».

Около одиннадцати вечера к нам начали стучать, а мы оба были уже под градусом, потому я со смехом затолкал Ваню под стол, сказав сидеть тихо, и пошел открывать. На пороге обнаружились его одноклассники, судя по всему, те самые Саши. Справедливо, с учетом того, что он должен был появиться еще часа три назад…

- Только тихо, - сказал я им, втягивая в кабинет по очереди и закрывая дверь на ключ. – И скоро у нас все закончится.

- Он круглосуточный, - провозгласил Ваня из-под стола, по голосам поняв, кто к нам пожаловал. – А вот стаканов и, правда, мало.

Ребята поняли нас правильно и дверь пришлось снова открывать, выпуская их обратно. Ваня, поднявшись на ноги, напомнил про лимон, и я, глядя на него, такого довольного и расслабленного, понял, что точно задержусь до утра.

---

Глава 18. Pov Мирослав

Совесть должна была меня мучить, но отчего-то она этого не делала. Я понимал, что поступил вчера вечером совершенно неправильно, споив троих несовершеннолетних в их же школе. Хотя, когда я более-менее проснулся и огляделся, то по количеству пустых бутылок понял – собутыльников было больше, потому что в троих столько просто не влезло бы, даже в компании со мной...

Совесть должна была меня мучить, но отчего-то она этого не делала. Я понимал, что поступил вчера вечером совершенно неправильно, споив троих несовершеннолетних в их же школе. Хотя, когда я более-менее проснулся и огляделся, то по количеству пустых бутылок понял – собутыльников было больше, потому что в троих столько просто не влезло бы, даже в компании со мной.

Диван в кабинете, как оказалось, раскладывался. Поняли мы это, скорее всего, под утро, потому что сейчас на нем помещались все – Ваня у окна, загородившись подушкой от батареи, потом я, и оба Саши. Последние спали спинами один к другому, словно напоказ давая понять, что они не вместе и ни в коем случае не «любят друг друга». Меня это забавляло, но только до попытки подняться, при которой голова взорвалась болью, и резко стало плевать на всех.

Когда я работал барменом, то понял, что самое главное правило алкогольных вечеров – не смешивать напитки. Ты можешь пить сколько угодно одного и того же коктейля, после этого ты будешь пьяный и неадекватный, уснешь мордой в салате (и это в лучшем случае), но утром встанешь человеком. Вчера я этим правилом пренебрег, и сейчас напоминал не человека, а собранные в кучу молекулы, причем, неправильно собранные. Поспать бы еще пару часов... но я, как самый взрослый и первый проснувшийся, просто обязан привести помещение в порядок.

Бутылки выстроились у двери настоящей батареей, что только усилило мои подозрения – людей было значительно больше, только они куда-то ушли из кабинета. Недопитое мартини и полпакета сока заняли место посреди стола, который надо будет оттирать от грязи очень долго и тщательно, как и пол, и, пожалуй, диван. В школе есть уборщицы, но это зрелище им показывать не стоит, и сам подставлюсь, и ребят подставлю тоже.

Стук в дверь отвлек меня от уборки – несмотря на то, что звук был тихим и довольно тактичным, боль в висках только усилилась от него, заставив на миг сжать голову руками. Взгляд на часы: еще слишком рано для посещений психолога, кто это может быть?

- Ну, впусти… - нетерпеливо донеслось снаружи, и я все же подошел к двери, безрассудно открывая ее и забыв, что совсем недавно выставил под дверь все бутылки, которые нашел. Они дружно повалились на пол с оглушающим звоном, перебудив, наверное, весь этаж.

- Ох, ну ты и гений. Или это была ловушка? – перешагнув поваленную тару и заперев дверь на ключ, ко мне повернулся Рома, заставив меня непонимающе потереть лоб – совершенно не представляю, как он здесь оказался. – А, ну понятно, - оценив мое состояние, вздохнул парень, вкладывая мне в руки бутылку с минералкой. – Надеюсь, хотя бы имя мое ты помнишь?

- Рома, - кивнул я, жадно прикладываясь к минералке.

Вопреки распространенному мнению, лучше мне от этого не стало, хорошо было бы выпить таблеточку и спокойно вздремнуть до полудня, но это удовольствие сейчас недоступно. Пока я пил, Рома переставлял бутылки подальше, попутно что-то мне рассказывая, его речь я почти не слушал, пытаясь сосредоточиться.

- А когда я тебе позвонил? – перебив его на полуслове, спросил я, нехотя закрывая бутылку, вода в которой должна стать спасением для ребят, когда они проснутся. – Что-то я не помню.

- Ты мне и не звонил, - фыркнул парень, разворачивая мусорный мешок. – Давай, будешь держать, а я складывать. Надо вынести все это на помойку.

- Да… - зачем-то ответил я, принимая целлофановый пакет и раскрывая его. – А как же ты тут… что ты тут делаешь?

- Ваня звонил, - начав укладывать бутылки, ложащиеся с легким звоном, объяснил Рома, который в отличие от меня выглядел нормально и явно не мучился похмельем. – Забыл? Попросил купить побольше сока, а то он кончился.

- М-м, - нахмурив лоб, я мазнул взглядом по комнате, но кроме полупустой пачки на столе ничего похожего на сок не обнаружил. – Судя по всему, его ты не принес.

- Послушай, я не первый год живу на свете, - переполненный мешок Рома забрал и поставил в углу, тщательно его завязав. – Ты думаешь, я не знаю, какой сок нужен пьяному типу, звонящему посреди ночи? Я уже вижу, как бы вы меня материли, припрись я с соком.

- М-м, - повторился я, падая в кресло и закрывая глаза.

Надо было серьезно подумать, причем, чем скорее, тем лучше – пока Ваня спит. До чего мы допились? Не помню совершенно, бывает же такое… Пожалуй, отношения у нас все еще хорошие, гораздо лучше, чем раньше. Вспоминаю те объятия, спонтанные и оттого такие ценные, и мне кажется, что сейчас Ваня пожалеет о том, что сделал. Даже не кажется, а я просто боюсь этого, потому что тогда придется приложить еще больше усилий для того, чтобы с ним сблизиться. Сейчас это, можно сказать, получилось, хотя метод совместного пьянства в практической психологии обычно не используется.

Ваня вполне может сдать назад, замкнуться еще сильнее, чем раньше. Чтобы этого не произошло, надо срочно разобраться с линией поведения, не спугнуть его, сказать правильные слова. Один неосторожный шаг…

- Эй, Ваня, подъем! – я резко раскрыл глаза, не обращая внимания на новую вспышку боли в голове, и застал Рому, трясущего за плечо моего брата. – И вы двое поднимайтесь! – теперь друг будил тем же способом обоих Саш. – У вас занятия через полчаса, ну!

Сцепив зубы, я наблюдал за тем, как парни понемногу просыпаются, приходят в себя. С внутренним содроганием ждал того момента, когда Ваня посмотрит на меня – если вообще решит посмотреть. Может быть, просто уйдет, не прощаясь, это выйдет вполне в его стиле. Или скажет мне все-таки что-нибудь, даст понять, как он себя чувствует…

- Я не пойду сегодня на уроки, - простонал Саша, с трудом разлепляя глаза. Судя по всему, ему было хуже остальных, потому что он, в отличие от одноклассников, даже не поднялся, в то время как Ваня уже допивал минералку. – Оставьте меня, я их задержу.

- Кого? – не понял Рома, все же стаскивая неподдающегося парня с дивана.

- Никого. Это фраза из любого боевика.

С Ваней мы так и не поговорили. Допив воду, он вместе с Сашей ушел в комнату, махнув нам на прощание рукой, вскоре за ними отправился и постепенно восстанавливающий здоровье Саня, клятвенно пообещавший, что как минимум на второй урок они все попадут. Лично я в этом сомневался, но лезть не стал – взрослые уже, сами решат, что им делать. Нам с Ромой и без того есть о чем позаботиться – привести в порядок кабинет, меня, и, судя по взгляду друга, серьезно поговорить.

Постепенно кабинет приобретал свой первозданный вид, а моя голова начинала мыслить все трезвее и свободнее. Видеть Рому рядом было приятно, с ним я чувствовал себя куда увереннее, но то, что он молчал о чем-то важном, сильно беспокоило. Я печёнкой чувствовал, ему есть что сказать, но болтал парень о чем угодно, только не о деле. Это нервировало, я терпел до последнего, и не выдержал, когда мы направились выносить мусор.

Рома с каменным лицом прошел мимо охраны, неся непрозрачный пакет, заполненный бутылками. Я, пытаясь делать точно такое же выражение, пошел следом, догнал его на улице и, дождавшись, чтобы нас не видно было из окон, заговорил:

- Ну, что произошло?..

- Почему произошло-то сразу? – тут же взъелся Рома, направляясь к дороге, у которой припарковал машину.

- Я же вижу. Ну бля, Рома, говори!

- Давай в машину, - вздохнул он, уже добравшись до своего транспорта и сев за руль.

Я примостился рядом, красная тойота куплена Ромой не так давно, так что выглядит еще необжитой и неуютной. Обычно в машине полно его вещей, сигареты с зажигалками, всякие мелочи, которые Рома находит у себя в карманах и выкладывает сюда. На этот раз все чисто и красиво, но ни одному из нас это не подходит.

- Ты мне не доверяешь? – говорит Рома, держась за руль обеими руками, но даже не заводя мотор.

- Что?.. – я совершенно ничего не понимаю, смотрю на него, приподняв брови. – Ты чего это говоришь?

- Ты не рассказал мне, что тебе нравится Ваня, - от удивления я даже рот раскрыл, но ответить ничего, кроме хриплого «эээ», не сумел. – Не будешь же ты спорить со мной, Мир? – настойчиво продолжал он, все-таки поворачивая ключ и заводясь. – Я не слепой, да? Ты столько всего способен сделать для него, а заботился о нем как…

- Как?

- Да что ты переспрашиваешь? – нервно мотнул головой друг, выезжая на середину дороги. – Ночью, когда он заснул в кресле. Короче, опять не помнишь? Только не закатывай мне истерику и не пытайся доказать, что я не прав.

Пришлось заткнуться, потому что именно доказывать неправоту Ромы я сейчас и собирался. Вместо этого, взяв себя в руки, спросил только:

- Куда ты меня увозишь?

- В ваш офис, Мир. Кое-что произошло, думаю, тебе будет интересно.

***

Ехали молча, потому что на мои расспросы Рома отвечал неохотно и коротко, да и я долго мучиться не стал, мне было над чем подумать. Мне нравится Ваня… Да, это, скорее всего, именно так, не будем отрицать очевидного. Виной всему тлетворное влияние Ромки, потому что это его заслуга – то, что я не шарахаюсь от геев, как положено обычному парню. Сам же я за собой не замечал влечения к парням, но и к Ване меня физически не влечет, нет. Толком даже не знаю, что это может быть, но мне хочется быть рядом с ним, сделать его жизнь легче, вернуть ему ту жизнерадостность и общительность, которых раньше было хоть отбавляй.

Может быть, дело в жалости?.. На жалость это похоже больше всего, особенно в те моменты, когда мне хочется обнять его и успокоить, показать тем самым, что с ним все будет в порядке и что ему есть на кого положиться. Или это чувство вины? Все же мой отец сломал ему жизнь, и правило о детях, которые не должны отвечать за родителей, в реальной жизни почти не действует. Но это раньше Ваня смотрел на меня волком и отгораживался, а сейчас он совершенно меня ни в чем не винит. По крайней мере, вчера я это хорошо прочувствовал. Это же не я, это он первый меня обнял.

Что означали те объятия? Простил? Понял, чего я хочу?.. Чужая душа – потемки, и понять Ваню я все еще не могу, никакие три курса университета тут не помогают.

Значит, он мне нравится, и это, похоже, совсем не плохо.

После принятия этого решения мне стало немного легче и свободнее дышать, хотя, что делать с этой симпатией я не представлял. Впервые мне понравился парень, здесь советом может помочь только Рома, но до этого надо понять, чего я хочу. Тут сложнее, ведь чего я вообще могу хотеть?.. Отношений с парнем? Или просто вернуть его во вменяемое состояние и дружить? Испортить все тут гораздо проще, чем наладить, и это заставляет меня тормозить.

А еще нужно считаться с желанием самого Вани.

Пожалуй, мои мозги не способны справиться с этим вопросом сейчас. Надо остаться одному и, похоже, Роме все же придется мне помогать. Его же вина, как я уже решил…

***

Рабочий день по сути только начинался, но в Ленином офисе уже царило оживление, граничащее с паникой. Два человека в дорогих костюмах ожидали под дверью кабинета, рядом с ними суетилась менеджер (которая по совместительству была еще и секретарем и младшим бухгалтером), здесь же отирался новенький курьер, и все эти люди явно не понимали, что происходит. Сама Лена находилась внутри, из-за двери то и дело раздавался ее раздраженный голос.

Оставив Рому в приемной, где он тут же принялся флиртовать с немного нервничающей девушкой, я постучал, подергал ручку, но дверь оказалась запертой – плохой признак, Лена ведь никогда от людей не закрывалась.

- Лен, это Слава, - на всякий случай сообщил я, и не зря, ведь через пару секунд ключ провернулся в замке, и я смог войти.

В кабинете кроме женщины никого больше не было, разговор на повышенных тонах, который я услышал из приемной, происходил по телефону, и сейчас уже был закончен. Я бегло осмотрел комнату – все как раньше, только на столе новообразованная куча из папок и бумаг, да и вместе с компьютером работает ноутбук.

- Почему ты не в школе? – устало спросила Лена, возвращаясь обратно за стол и потирая глаза пальцами.

- Я… - растерявшись, я даже не смог ответить сразу, потому что и не предполагал такого вопроса, уверен был, что Лена знает о моем скором визите. – Там пока нет никаких дел. А что произошло, к чему весь шум? Что там за люди, в коридоре?

- Какой-то бред, - призналась она. – Ты дверь закрыл? Это наши клиенты, они собираются подать в суд за неисполнение условий договора. Что-то невероятное… - перевернув пару документов на столе, Лена достала нужный. – Договор, подписанный в начале зимы, но я его в глаза не видела, а они приносят оригинал. Печать есть, бланк фирменный, все как надо… Только подпись не моя, а Колина, ну, совладелец…

У меня в памяти тут же всплыл рассказ Ромы об этом самом совладельце, и я неуверенно проговорил, понимая, что друг мог ошибаться:

- Разве у него есть право подписывать договора?..

Я и не подозревал, что одна моя фраза может вызвать целый водоворот событий, благо, я в них не участвовал, сославшись на то, что необходимо вернуться в школу. Лена подняла одни из самых древних документов, подписанных и заверенных еще тогда, когда Николай Петров только занял должность ее помощника, и действительно выяснила, что права подписи у него нет, значит, договор можно считать недействительным. Теперь дело действительно грозило судом, но Лена, к счастью, будет на стороне обвинения, а не на скамье подсудимых.

Как я потом узнал от нее, Николай, уехавший на переговоры, возвращаться не собирался, видимо отлично зная о том, чем закончится эта его выходка. По времени начало действия злосчастных договоров как раз совпадало с отпуском Лены, тем самым, проведенным совместно с папой. Мы с Ромой видели в этом связь, хотя вырисовывающаяся картина казалась слишком надуманной. Мог ли мой отец действовать согласованно с Петровым, отвлекать Лену от дел, чтобы тот проворачивал свои аферы в фирме? Наверное, мог, от юриспруденции я далек, а Рома еще дальше, так что могли мы только догадываться, ничего не зная наверняка.

Ясно было одно – сейчас все уже под жестким контролем Лены, а значит, больше никаких проблем не возникнет.

Проведя в офисе еще минут тридцать и успев помочь разобрать ненужные бумаги по стопкам (совсем ненужные и те, что могут еще пригодиться), я попрощался и вышел на улицу, совершенно не рассчитывая на то, что Рома все еще меня ждет. Но он все-таки был здесь, рядом с машиной, с сигаретой во рту:

- Чего так долго?.. – судя по тону, друг был чем-то расстроен, но старался этого не показывать.

- Да так. А откуда ты узнал, что что-то произошло? – этот вопрос мне не давал покоя уже добрых полчаса, хотя надо было озадачиться еще в машине, когда мы сюда ехали.

- Я же слежу за твоей ситуацией, вот добрые люди и дают мне знать… - он пожал плечами, явно не считая разговор интересным, и сел за руль, выбросив недокуренную сигарету. Это еще раз натолкнуло меня на мысль о том, что у Ромы не все в порядке. Сев на пассажирское сидение, я плотно закрыл дверцу, чуть хмурясь, и сказал:

- Выкладывай, Ром.

Выкладывать он не захотел, мотнув головой, но не трогаясь с места. Я некоторое время не отвлекал его, молчал, давая возможность подумать и решиться, но вскоре не выдержал, попытавшись выведать хоть что-то. Такое состояние было совершенно нехарактерно для Ромы. Мне доводилось видеть его всяким – пьяным, веселым, сонным, злым, обиженным, нервничающим, даже стесняющимся, но таким замкнутым он был впервые.

Раньше мне казалось, что я знаю Рому, но сейчас, сидя рядом с ним, я понимал, что по сути даже не представляю, кем является мой друг на самом деле. Богатый мальчик, у которого есть все, что он захочет, почти всесильный со своими деньгами и связями, но приятный по характеру и совершенно не испорченный. Это все так, но наверняка же есть и другая сторона, его личные переживания, проблемы и неприятности, о которых никто даже не догадывался.

И я бы не догадался тоже, если бы не его на несколько минут сброшенная маска.

Мотор завелся, Рома снова превратился в улыбчивого паренька, берущего от жизни все:

- Давай назад тебя отвезу, ага? Или домой?

- Домой, - кивнул я, помня о том, что надо хотя бы переодеться. – И давай ты расскажешь, что случилось?.. – произносить это оказалось довольно тяжело, я чувствовал непривычную тревогу, грызущую изнутри. Тревогу, возникшую из-за того, что я, похоже, просто его использовал как палочку-выручалочку, а Рома зачем-то позволял мне это делать.

- Да что случилось, что случилось… - он чуть ударил ладонями по рулю, снова успокаиваясь моментально. – Пока ты там топтался, в офисе, я Васе звонил.

- О боже, - невольно вырвалось у меня. Значит, Рома все еще о нем не забыл…

- Ага. И знаешь что?.. Он планирует уезжать учиться в Германию.

- В самом деле?.. – я пока не понимал, что в этом такого страшного. Даже если Рома настолько хочет быть с ним рядом, у него без проблем получиться поехать туда же. Значит, тут что-то другое.

- В самом. Похоже, он морозится от меня. Ничего не понимаю, - признался он, вздыхая и улыбаясь. – Не бери в голову. Я кое-что выясню, и там будет видно…

Дальнейшие мои расспросы были как горохом об стену, Рома не реагировал, отвечая односложно и недовольно, а потом и вовсе переключил разговор на выпивку, которая ночью лилась рекой. Это подействовало как нельзя лучше, потому что я начал беспокоиться о Ване, и требовать, чтобы друг ехал быстрее.

О его проблемах я не забыл, но свои, как водится, важнее.

@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Завтра будет лучше", главы 13-15

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ

Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр

---

Глава 13. Pov Мирослав

Снег выбрал именно этот вечер, чтобы осчастливить город – сыпался с неба не отдельными редкими снежинками, как это обычно бывает в первый раз, а чуть ли не сплошной стеной, радуя детвору и раздражая лично меня. Свинцовые тучи, укутывавшие небо на протяжении почти двух недель, наконец, прорвало, словно кто-то резанул по ним ножом, и вся копившаяся в небесах влага свалилась на землю в виде холодного колкого снега. Я был к этому не готов, собираясь впопыхах, не взял с собой ни шапку, ни даже шарф, и теперь вся эта гадость залетала в воротник и там таяла, оставляя холодную влагу на коже...

Снег выбрал именно этот вечер, чтобы осчастливить город – сыпался с неба не отдельными редкими снежинками, как это обычно бывает в первый раз, а чуть ли не сплошной стеной, радуя детвору и раздражая лично меня. Свинцовые тучи, укутывавшие небо на протяжении почти двух недель, наконец, прорвало, словно кто-то резанул по ним ножом, и вся копившаяся в небесах влага свалилась на землю в виде холодного колкого снега. Я был к этому не готов, собираясь впопыхах, не взял с собой ни шапку, ни даже шарф, и теперь вся эта гадость залетала в воротник и там таяла, оставляя холодную влагу на коже.

Выскочив на улицу из подъезда, я от неожиданности даже растерялся и чуть было не вызвал такси – такого незапланированного расточительства мой кошелек уж точно бы не выдержал, с учетом затянувшегося отпуска. Пока я почти бежал до автобусной остановки, думал о том, что пора бы вернуться на работу, новогодние праздники у молодежи продлятся еще минимум полмесяца, заработок выйдет немаленьким.

Десять минут автобуса, потом столько же на метро, благо, Рома живет в центре, от станции до него идти каких-то две минуты, подниматься на этаж еще меньше. В последний раз я попробовал набрать его уже у двери, но трубку он все равно не поднял, я разозлился еще больше и стал жать на белую клавишу дверного звонка.

- Ты с дуба рухнул? – Рома распахнул передо мной дверь так резко, что я даже не успел оторвать палец от кнопки. – Я думал, пожар или что!

Похоже, парень только-только вышел из ванной, хотя и был одет в джинсы: никакой другой одежды на нем не наблюдалось, я подозревал, что и белья тоже. Волосы мокрые, влага капельками спадает с них на тело, заставляя Рому то и дело вздрагивать от холода. Втянув меня в квартиру, он захлопнул дверь и убрался назад в ванную, но больше не стал там задерживаться, вернувшись почти сразу в домашней футболке.

- Ну что ты прибежал? – не слишком дружелюбно спросил он, проходя на кухню и запуская кофеварку.

- Объясни, что произошло, - я даже не раздевался, усевшись на стул прямо в куртке и ботинках – ничего с Ромочкой не случится, если он потом полы вымоет. – Какого хрена мой брат закрылся в комнате и кричит, что он «нас всех» ненавидит? И не говори, что ты не в курсе!

Он молчал, отвернувшись и делая вид, будто ждет, пока кофе наполнит чашку до краев. Поставил ее передо мной, словно и не видел, как я злюсь и нервничаю, пока он тут изводит меня своим молчанием. Раз ничего не говорит – значит, виноват, так, что ли?.. Я сомневался, мне не верилось в то, что Ромка, мой друг, мог как-то навредить. Конечно, мы знакомы слишком мало, не могу я быть в нем полностью уверенным, но… был, похоже. Доверил ему слишком многое, рассказав обо всем, да еще и за помощью обратился…

Хорошо помог, ничего не скажешь! Так хорошо, что Ваня, до этого хоть немного меня терпевший, теперь ненавидит.

- Рома! – не выдержал я, стукнув кулаком по столу. – Ответь, блядь, на мой вопрос!

- Не ори! – в том же духе отозвал он. – Ты в моем доме, не забыл? – видно было, что хотя парень и пытается быть строгим, но он все же растерян, не собран, будто ученик, которому объявили о внезапно начавшемся экзамене. – Ладно, слушай… Ты же не думаешь, что я сделал с ним что-то?..

Судя по голосу – что-то он точно сделал. Я огромным усилием воли заставил себя оставаться спокойным:

- Просто расскажи мне все, иначе я тебе врежу, - и я действительно уже чуть ли не сжимал кулаки, так сильно хотелось дать Роме в глаз или хотя бы встряхнуть его хорошенько, чтобы поторопить.

- Рассказываю, - он глотнул кофе, и снова подвинул чашку ко мне, будто удивляясь своему же поступку. – Я заехал за ним, ну, ты сам, наверное, видел, когда он там ушел из квартиры, ты же дома был? Попросил захватить и его друга, типа он с ним договорился, чтобы тоже пошел. Вася этот, понимаешь?

Я кивнул в знак подтверждения, пока что все это звучало вполне правдоподобно, Ваня действительно мог позвать за компанию друга, чтобы не ходить с Ромой одному. А я-то удивлялся, почему мелкий согласился, еще думал, что у Ромки талант уговаривать!..

- Мы втроем и поехали, - пожав плечами, продолжил он, бездумно водя пальцами по столешнице. – Перед сеансом еще время оставалось, я же специально так, чтобы тебя одного пораньше оставить… Мы в кафешку там зашли, прямо у кинотеатра, я же их не просто так в развлекательный центр повез. Чтобы, значит, опять же, время выиграть.

- Вы пили? – догадался я, тоже не выдержав и сделав глоток кофе из той же чашки.

- Немного, - Рома согласно кивнул, немного расслабляясь, видя, что я уже настроен не так агрессивно, как в самом начале. – Ну, я, может, и не так уж «немного»… Ты же меня знаешь, Мир, ну смысл мне один коктейль пить, когда я даже алкоголя в нем не чувствую?.. – он словно оправдывался, не смотрел в глаза, слегка кусал губы. – А они мало пили, думаю. Не следил я, Мир! Что я, жлоб что ли, буду каждый «мохито» считать?

- Не отвлекайся, - поторопил я его, видя, что с мысли парень упрямо сбивается.

- Блин… Я даже не знаю, как сказать… Ты в курсе моих интересов, ну, сексуальных…

- Ты приставал к нему! – почти выкрикнул я, даже приподнимаясь слегка, снова сжимая кулаки и чуть ли не рыча от ярости.

Да как он мог! Как! Он же знал, отлично знал, что произошло с Ваней, да Лена бога благодарила, когда узнала, что ее сын наконец выбрался хоть куда-то с друзьями, что он отошел от того кошмара и снова собирается начать жить нормально! Правда, слабо верилось в том, что Рома такой идиот, даже несмотря на то, что он был выпившим и на людях.

- Приставал, - спорить Рома не стал, да и, похоже, особо виноватым себя не чувствовал, и это разозлило меня так, что справиться с собой было совершенно невозможно.

Мне даже было плевать, что он сидит и не ожидает от меня подвоха. Я от него тоже не ожидал, так что поделом! Резко поднялся, обогнув угол стола, и врезал ему кулаком в морду, попав не в глаз, как хотел, а больше по скуле – сверху вниз не очень-то удобно наносить удар, как оказалось. Вышло неслабо, Ромка завалился назад вместе со стулом, прижимая ладонь к лицу и кроя меня такими словами, каких я от него еще не слышал.

- Ты долбоеб, Рома! – заорал я, совершенно не вслушиваясь в то, что он там бормотал. – Я не ожидал от тебя такого! И это друг еще, называется! Брата ему доверить нельзя!

- Это ты долбоеб, Мир! – он поднялся, разъяренно оттолкнув ногой стул, прогрохотавший по полу. – Я к Ваське приставал, блядь! Что я, совсем без царя в голове, по-твоему, мелкого твоего трогать?!

Замерев, я секунд двадцать молча пялился на Рому, осмысливая его слова и перекраивая ход событий, уже сложившийся в моей голове. Удавалось с трудом, потому что эмоции все еще давали о себе знать, но теперь хотя бы стало ясно – друг мой все-таки именно друг, и соображает, что к чему. А я его ударил, даже не дослушав, теперь стыдно и совестно.

Вздохнув, я поднял с пола стул, задвигая его под стол.

- Успокоился? – обиженно спросил Рома, доставая из морозилки колу в жестяной банке и прикладывая ее боком к лицу, морщась от обжигающего холода. – Какой ты сегодня нервный, блин. Синяк теперь будет.

Извиняться пришлось долго. Я же не просто ударил Рому – это бы он простил без проблем, отходчивый парень; но я испортил ему лицо, теперь же он не сможет появляться на людях! Ему придется теперь покупать тональный крем, и черт знает что еще, потому что след сходить неделю будет. Впрочем, ворчал Ромка уже по инерции, понимая, что и сам был не прав, позволяя себе лишнее по отношению к малознакомому человеку. Никто ведь не мог поручиться, как Ваня отреагирует на это.

***

Дальнейшая беседа с Ромой проходила уже гораздо приятнее: я разделся и снял наконец обувь, он повалился на кровать в своей любимой позе перед ноутбуком, взял у меня документы и надолго ушел в интернет, что-то сверяя, выясняя, печатая. В процесс я не вникал, боясь запутать себе и без того растрепанные мысли.

Из обрывочных фраз, которые он мне дарил в ответ на вопросы, вскоре картина стала полностью ясной. Оказывается, Васька понравился Роме сразу же, как только они познакомились, хотя мой друг мужественно пытался этого никак не показывать, думая не о собственном удовольствии, а о деле. Но после выпивки, хотя и легкой, держать себя в руках ему было сложно, да это и понятно – у Ромы нет привычки сдерживать свои порывы. Вот он и ввернул пару раз несколько двусмысленных фразочек.

И Рома не виноват, что слова Вася воспринял вполне положительно, и это послужило катализатором для действий. Ну и уж точно нет ничьей вины в том, что Ваня застал их целующимися в мужском туалете.

Как по мне – ситуация довольно глупая и неправдоподобная, но больше оснований не верить у меня не было, и так уже наломал тут дров своими кулаками. Да и в такой ситуации я Ваню могу понять, поверить испытанному потрясению. Когда тебя не так давно изнасиловал мужчина, очень тяжело воспринять нетрадиционные отношения нормально. Тем более, когда речь о твоем друге.

От всего этого мне жутко захотелось одиночества. Закрыться где-нибудь в темной комнате, замотаться в одеяло, и лежать, ни о чем не думая, чтобы никто не трогал, никакие проблемы не касались. Хочу, как Ромка, развлекаться, целоваться в туалетах, пить по вечерам с друзьями, и главное – не париться ни о чем.

Неужели это так сложно?

***

Домой возвращался на последнем автобусе, Рома предлагал остаться на ночь, потому что информацию, по его словам, искать еще часа два, не меньше. Но я не согласился, слишком уж меня интересовало то, что сейчас происходит с Ваней. Лучше побыть с ним хотя бы в одной квартире, чтобы он не натворил чего… Восемнадцать лет, это, конечно, не пятнадцать, но в свете всех недавних потрясений Ваня мог бы и наделать глупостей.

Он уже спал, когда я заявился, об этом мне сообщила Лена, чье настроение было привычно-мрачным. Только сегодня днем она чуть ли не солнцем сияла, радуясь продвижению в состоянии Вани – он же впервые вышел на улицу не на две минуты до магазина, а погулять. Я-то знал, что раньше он пропадал с друзьями в городе очень подолгу, нередко оставаясь ночевать у того же Васьки, или задерживаясь на вечеринках до утра.

И вроде бы все стало возвращаться на круги своя, но нет.

Оказалось, про суицид мелкий все-таки не думал (а если и были такие мысли, от матери он их скрывал, что не удивительно), но собрался сменить школу. Это, конечно, не так страшно, но мать подобрала ему заведение, где Ваня будет проводить пять дней подряд, живя там же, возвращаясь домой только на выходные. Ее выбор пал именно на этот вариант потому, что в той школе был лучший психолог, судя по отзывам, и именно к нему она уже записала сына на вечерние приемы. Так сказать, чтобы не отходя от кассы.

Я, как будущий психолог, с этой идеей согласился, но только отчасти. Немного все-таки страшно оставлять его совсем одного. Но плюсов больше: и Лене можно будет спокойно уезжать на работу, и мне никто мешать не будет, да и Ваня будет, грубо говоря, под присмотром во вполне приличном месте. Тем более, это меньше, чем на полгода – выпускной у одиннадцатого класса в начале июня…

Отправиться туда ему надо уже с понедельника, как раз начнутся занятия новой четверти. А до этого времени мне обязательно необходимо с ним поговорить по душам, знать бы еще, как, если теперь Ваня наверняка станет меня избегать.

***

И я не ошибся – мелкий действительно делал вид, будто я вообще не существую. Он собирал вещи, запихивал в спортивную сумку все подряд – одежду, книги, сунул даже ноутбук, но потом передумал и вытащил, естественно, ведь ему еще ночевать дома два раза, как он без компьютера. Я пытался с ним заговорить, задавал вопросы, но в ответ получал только упрямое молчание. Чего-чего, а упрямства, почти ослиного, Ваньке точно не занимать.

Злость то и дело захлестывала меня, я чуть ли не рычал, пытаясь добиться от него хотя бы пары слов в свой адрес, но Ваня избегал даже ругательств, на которые раньше был довольно щедр. Меня все это беспокоило, еще хуже стало, когда он после обеда просто улегся на кровать, отвернувшись к стене, и сделал вид, что спит.

Подойдя к кровати, я сел рядом, пристально всмотревшись в его фигуру, и сразу понял, что Ваня притворяется – на мое приближение он отозвался участившимся дыханием, а у спящих оно обычно глубокое и размеренное.

Что ж, раз ты от меня не убегаешь, но говорить не хочешь, придется меня хотя бы выслушать.

- Ваня, - позвал я, не прикасаясь к нему, чтобы не испугать, хотя он даже от голоса чуть вздрогнул. – Ты, наверное, навоображал себе разных глупостей насчет Ромы, Васи… насчет меня тоже, да?.. – я попробовал улыбнуться, но губы только горько искривились. – Будто весь мир против тебя и…

- Слава, - он перебил неожиданно, так, что я действительно заткнулся, удивляясь. – Это ничего не глупости. Ты взрослый, а будто не понимаешь. Весь мир – он не против меня, ему на меня просто наплевать. Я даже не могу сказать, будто на моей стороне никого нет…

Мне послышалось, будто Ваня всхлипнул, но он тут же продолжил, еще более потерянным и хрипловатым голосом, чем раньше:

- Моей стороны просто не существует.

- Ты ошибаешься, - мягко сказал я, стараясь не показывать слишком открыто свою радость по поводу того, что брат наконец заговорил, и его тон вполне… нет, не дружелюбен, скорее – нейтрален. – У тебя же есть мама, она-то уж точно за тебя горой.

- Она думает, что мне стоит пожить там, в той школе, не возвращаясь домой даже на выходных, - после небольшой паузы признался Ваня. – Сменить обстановку…

Вообще-то я считал, что Лена вполне права, чем дальше он будет от своего дома, где произошло изнасилование, тем будет лучше. Из памяти со временем все плохое сотрется, и он сможет жить нормально.

- Ну… Разве она не права?

- Мне все равно, - я не видел лица парня, он упрямо не поворачивал ко мне головы. – Я не хочу никуда ехать. Оставаться не хочу. Ничего не хочу.

Нужно было найти правильные слова в этот момент, уверить его в том, что в итоге все будет хорошо, что его желания вернутся. Что он не безразличен всему миру, как ему сейчас кажется, и что есть люди, для которого он важнее всего остального. Надо было выбрать правильный тон, подход к Ване, а я, хотя и проучился вон сколько на факультете психологии, почему-то не мог. Его проблемы задевали за живое и меня тоже – меня ведь они касались весьма четко, и это затуманивало мозги, не давало соображать.

Чувство вины накатило с новой силой, еще чуть-чуть, и я точно начал бы просить у Вани прощения – за своего отца, который сломал ему жизнь, и за друга, который… Как это назвать, я без понятия. Но за Ромку тоже надо извиняться.

Хреновый из меня психолог.

***

- Мир, не разбудил? – Рому узнаю по голосу, потому что на кнопку приема вызова я нажал не глядя.

- Конечно, нет, Ром, кто спит в пять утра-то? – мой сарказм выглядит довольно плоско и хмуро.

- О, а я не заметил время, - удивленно проговорил друг, но тут же перешел к сути вопроса, поняв, что я могу в любой момент выключиться. – Всплыла кое-какая информация, насчет наших Петровых. Я одного человека напряг, ну, знакомый моего отца, я как-то говорил, что есть там один, который в органах работает…

- Рома… - умоляюще, потому что спать хочется страшно, глаза просто слипаются.

- Вкратце, - согласился он. – Жаль, я такое досье собрал. Потом глянешь. В общем, суть-то в том, что Николай Анатолиевич Петров – родной брат Юрия Петрова, отца Василия, ну, ты понял. Все, спокойной ночи!

Я закрыл глаза, устало потерев переносицу. Родной брат, значит. Юрий Петров, который знаком был с моим отцом, является родным братом Николая Петрова, который совладелец Лениной фирмы. В этом явно что-то есть, но я пока что не могу соображать, подумаю обо всем поутру.

---

Глава 14. Pov Ваня

Мама взяла выходной, чтобы лично отвезти меня в новую школу и переговорить с администрацией, хотя я и не знал, о чем они собираются общаться. Может быть, это материнский инстинкт решил проявиться на двести процентов, и потом мне будет стыдно за такую заботу, но сейчас – абсолютно все равно...

Мама взяла выходной, чтобы лично отвезти меня в новую школу и переговорить с администрацией, хотя я и не знал, о чем они собираются общаться. Может быть, это материнский инстинкт решил проявиться на двести процентов, и потом мне будет стыдно за такую заботу, но сейчас – абсолютно все равно.

С трудом удалось уговорить ее оставить сборы лично на меня, потому что я видел, как мама пытается затолкать мне в сумку столько ненужного, но, по ее мнению, полезного, что было страшно, как бы я вообще смог все это поднять. Втайне от нее половину вещей я вытащил, если что-то понадобится – попрошу потом привезти отдельно.

Последнюю ночь я почти не мог спать, нетерпение не давало сомкнуть глаза дольше, чем на полчаса, и я выныривал из кратковременного забытья, искал глазами телефон, но, посмотрев на время, расстроено швырял его обратно на кровать. Два ночи, три ночи, четыре… утра?.. Четыре двадцать, пять… Потом я все же выбрался на кухню, заварил крепкий и горячий чай, выпил его, обжигая язык, и только после этого смог наконец уснуть.

Не удивительно, что под утро у меня неприятно болела голова и не было совершенно никакого настроения. Достойное начало новой жизни, ничего не скажешь. Хотя, кто так начинает жизнь? Пока я еще несовершеннолетний об этом можно забыть. Но после окончания школы, пожалуй, подумаю серьезнее, например, над переездом в другой город. В Питер, скорее всего, неплохая замена Москве получится. Но об этом потом.

Телефон пришлось выключить с самого утра, потому что Вася принялся названивать с завидным упорством – каждые две минуты, раз за разом, пока меня не начало трясти от ярости. С кем угодно я буду разговаривать, даже с Мирославом, но только не с этим предателем! Пусть только припрется меня провожать, и дружбе конец.

Хотя, ей конец, похоже, и так.

По правде говоря, я ждал, что он придет и был на самом деле разочарован, не увидев его у подъезда. Что ж, новая жизнь, значит, и друзья должны быть новые. Хотя лучше я постараюсь обойтись вообще без друзей, тогда предавать будет просто некому, мне кажется, это неплохой вариант.

- Вань, подожди! – Слава окликнул меня уже на выходе из квартиры. – Ты… все с собой взял?

Было похоже, что он просто не знает, о чем говорить, но говорить хочет. Почему, вчера ведь уже пришел, вчера все сказал, что мог, разве что-то осталось? Можешь радоваться, Слава, я на твоем пути уже не стою, весь мой план, похожий на бред малолетки, провалился с треском, туда ему и дорога.

- Ага, - ответил, переступая порог. Слава хотел поехать со мной, но не смог из-за работы, и это к лучшему, ведь я хочу как можно скорее остаться в одиночестве. Не видеть ни его, ни Ваську, с которым мы столько лет дружили, ни Рому, ни даже маму, это ведь именно она так быстро забыла папу и привела в дом Андрея.

При мысли о нем меня всего передернуло, так, что я чуть не споткнулся о ступеньку. Но быстро успокоился – эта тема уже исчерпана, он получил по заслугам и сидит, остался только Слава, который зачем-то отобрал у меня сумку и первым начал спускаться по лестнице:

- Я помогу.

Он опустил сумку в багажник, захлопнув его, попрощался с мамой, а потом подошел ко мне, перекрывая путь к передней дверце автомобиля.

- Звони мне, если вдруг что, - коротко сказал он, выделяя именно слово «мне» и нервно поправляя воротник свитера – куртку Слава даже не надевал. – А то у нее много работы, сам знаешь…

В ответ я только кивнул, не представляя, что можно сказать. Наверное, не такой уж он плохой парень, если это все правда, а не игра на публику – на меня самого. Но единственное, что я знаю точно – звонить ему не буду, что бы там не происходило. Один раз уже попробовал обратиться за помощью, пускай и спонтанно, случайно, но никакого эффекта это не возымело, так что незачем повторять собственные же ошибки.

***

Грустно. Уезжать – грустно. Я смотрел за окно, изо всех сил мысленно цепляясь за собственный дом, за прошлое, в котором было хорошо, за образ отца. Господи, я даже не взял с собой ничего, что напоминало бы о нем и о доме! Совсем ничего, только одежда и ноутбук, там, конечно же, есть фотографии, но вся эта электроника – это другое, не то, что нужно. Без души, вот как можно назвать.

Хорошо бы отмотать время назад, крутануть колесо в обратную сторону и изменить хотя бы один поступок, совсем незначительную деталь. Например, всего лишь закрыть один раз дверь в комнату на замок, и все – сейчас я бы не вздрагивал от имени «Андрей», не уезжал бы в незнакомую школу к незнакомым людям… Не обижался бы на Ваську, жил своей прежней жизнью, о, это же было так замечательно!..

Зажмурив глаза, я потер руками лицо, отгоняя противные мрачные мысли, но помогло это слабо, и всю оставшуюся дорогу я слушал песни, попросив маму включить радио погромче – современная русская попса замечательно отвлекала, хотя от нее и хотелось плеваться.

И вот, наконец, моя новая школа. Она не так уж далеко, мы ехали не больше получаса с учетом небольшой тянучки в центре, городским транспортом, конечно, получится дольше, потому что метро нет ни рядом с моим домом, ни здесь. Мама остановила машину недалеко от парадных дверей, но выходить не торопилась, развернувшись ко мне с переднего сиденья:

- Не боишься? Все-таки, новые люди, меня рядом не будет…

- Мам, не маленький же, - раздраженно дернув плечами на это, я первым вышел из машины, тут же попадая ногой в небольшую лужицу, оставшуюся от растаявшего снега. Мама полностью права – я боюсь новых людей, не хочу оказаться лишним среди них, непринятым. Тяжело быть в стороне после того, как я всю жизнь считался душой компании в нашем классе. Хотя, какая из меня теперь душа – вывернутая наизнанку, ощетинившаяся иглами.

Скорее всего, лишним я и буду, но какая разница, разве несколько месяцев – такой уж большой срок? Друзья среди этих мне не нужны. Те самые богатенькие детки, такие же, как этот идиот Рома, только младше. Я тоже не бедняк, но быть одним из них совершенно не хочется… и вряд ли получится, даже если бы хотел.

Сервис тут под стать стоимости – охранник прямо у входа потребовал документы, потом позвал секретаря, и там уже начались бумажные проволочки, в которые я не особо вникал: мама показывала какие-то квитанции и страницы из договора, ей в ответ давали другой договор, с другими печатями, подшивали все в одну папку с моим именем, вносили его в журналы… В общем, волокита, которую надо просто пережить. От нечего делать я занялся осмотром помещений, выйдя в коридор. Это было куда интереснее, ведь когда я ехал, представлял себе что-то вроде колледжа из американских сериалов, огражденного здания, стоящего поодаль от всего остального мира.

Конечно же, в реальности все оказалось совершенно иным. Трехэтажное здание буквой Н, действительно ограждено не слишком высоким и надежным забором из кованных прутьев, вряд ли это остановило бы учеников, намерившихся куда-то уйти. Гораздо сильнее подобному препятствовала бы именно охрана на входе, ведь окна первого этажа забраны решеткой, а со второго прыгать слишком высоко.

Сзади за школой я видел из окна – спортивная площадка, не очень большая, ну да и учеников здесь немного, насколько мне известно. Территория сама по себе маленькая, несколько деревьев и все, затеряться где-то вряд ли получится. Зато прямо через дорогу есть супермаркет, конечно, в сторону школы он обращен тыльной стороной, но обойти не составит труда, если что-нибудь понадобится.

Внутри же… Ну, это мало чем отличалось от моей прежней школы. Почти те же коридоры, только свет ярче, а двери в классы сделаны куда добротнее, да нет живописных художеств гелевыми ручками на стенах. Никаких излишеств типа дорогих картин на стенах, ковров и диванов прямо в коридорах. Только в холле я заметил несколько резных лавочек, сейчас, во время урока, пустующих.

Жилые комнаты были где-то дальше, куда я пока не совался, мне и так должны будут все показать.

- Ваня! – дверь кабинета приоткрылась, и я вошел туда, оставив сумку снаружи. – Сейчас мы быстро сходим посмотреть комнату, где ты будешь жить, там есть еще два мальчика, которые пока на занятиях, - мама уже поднялась из кресла, как и администратор, женщина лет сорока. – А потом ты как раз успеешь к третьему уроку, книги вот тебе дадут, тетради, все, что нужно…

Кивнув, я вышел обратно, подхватив сумку, и мы уже втроем поднялись на второй этаж, завернули в другую сторону, так, что я запутался в этом вроде простом здании, и остановились у дверей почти в самом конце коридора.

- Двери закрываются на замок, позже тебе выдадут собственный ключ, - сообщила администратор, открывая дверь самостоятельно. – Вот свободная кровать, теперь она твоя, тумбочка для вещей, шкаф один общий, думаю, вы с ребятами разберетесь. Сейчас давай я проведу тебе короткую экскурсию, а потом на урок.

Экскурсия оказалась действительно максимально короткой – мы остановились у окна в соединительном переходе между корпусами, и она просто рассказала, что внизу в правом крыле административные помещения, в левом – столовая, большой конференц-зал и библиотека; на втором и третьем этаже слева – жилые комнаты учеников, поскольку здесь учатся только от девятого класса и старше, их не так уж много; в противоположном, правом крыле – учебные классы. Все довольно просто и понятно, везде есть нумерация, да и у охранников на этажах, вдруг что, можно спросить.

- Ну что, отвести тебя в класс, боец? – с улыбкой проговорила женщина, когда «экскурсия» была окончена. – Или сам справишься?

- Сам, - поморщился я, не понимая, с чего такая забота – мне уже семнадцать лет, а не тринадцать, чтобы я сам не справился. Что мама, что эта… как ее?.. – Какой класс?

Дав мне указания насчет нужного кабинета и вручив комплект литературы и письменных принадлежностей, администратор, наконец, оставила нас с матерью наедине, сказав, что она не может надолго оставлять свой кабинет.

- Ванечка, - мама подвела меня к окну, принявшись обнимать, словно мы расстаемся по меньшей мере на год. – Не забывай звонить мне по вечерам, и я тоже тебе буду звонить, обязательно, на выходных приеду, погуляем где-нибудь с тобой, привезу вкусного. Я знаю, ты уже взрослый мальчик у меня, сможешь справиться со всем, но знай… В случае чего, если не сойдешься с ребятами, сразу мне скажи, я что-то придумаю. Обещай мне, ты обещаешь?

Говорила она еще много чего в том же духе, настолько, что я даже устал, и потому, обняв ее за шею, пообещал все, что она хотела. Подействовало, и через несколько минут она уже стучала каблуками по лестнице, а я остался пока в коридоре. Не стану же заходить в класс посреди урока, сразу обращая на себя внимание? Лучше подождать перемены, и тогда уж…

Как-то оно будет.

***

Звонок прозвенел неожиданно, буквально через секунд пять после него двери начали открываться и ученики повалили в коридор. Впрочем, «повалили» - это я переоценил их количество, здесь в каждом классе учится не больше пятнадцати человек, да и самих классов всего несколько. В этом с обычной школой тут как раз основное отличие.

Свою ошибку я понял слишком поздно. Здесь каждый урок проходил в каком-то своем кабинете – был класс физики, класс литературы и так дальше. Администратор указала мне на тот, который был нужен, но вот, урок окончился, моя группа сейчас переместится, черт знает куда, а я все еще стою отдельно, будто статуя у окна – только поэтому меня еще никто не задел локтем или сумкой.

- Кхм, - не особо уважительно обратился я к проходящей мимо девушке, выбрав именно ее, потому что остальные ходили группками, а не поодиночке. – Не подскажешь мне, куда идти? А то я только приехал, и вот…

- В расписании же написано все. У тебя есть расписание? – несмотря на холодок во взгляде, девушка взяла у меня расписание, посмотрела его и направила в нужную аудиторию, сказав, что пока что все пошли в буфет, и там может вообще никого не быть.

О, как бы это было замечательно – если бы там никого не было!..

Попрощавшись со своей безымянной помощницей, тоже направившейся в буфет, я подошел к двери, на которую мне указали, и со вздохом потянул за ручку. В любом случае, это лучше, чем как в младшей школе, когда новеньких представляет детям учитель. «Познакомьтесь, дорогие ученики, это Ваня, он перевелся к нам посреди учебного года, потому что его изнасиловал отчим, и он не хочет возвращаться в прежнюю школу». Стоило только подумать об этом, как меня невольно передернуло.

За партами сидел всего один ученик, по виду старше меня года на три, как минимум, но на самом деле наверняка ровесник. Во взгляде удивление и настороженность, рассматривает меня, в то время как я обвожу взглядом аудиторию – небольшую и очень уютную, с интерактивным экраном вместо обычной доски.

- А, так ты новенький, - закончив осмотр, удовлетворенно проговорил он, поднимаясь со стула и опираясь задницей о парту. – Ты хоть не Саша?

- Не, Ваня.

- Ха-ха-ха, Неваня, надо же! – смеялся он довольно неприятно, но, к счастью, недолго, да и повод показался мне совершенно не забавным. – Ладно, ладно. Нам говорили про тебя, иди, садись, первая парта как раз свободная вся.

Сев за указанную парту, я уткнулся в телефон, не желая видеть изучающих взглядов возвращающихся с обеда учеников. Это просто – пережить один день такого режима, потом все пойдет мягче, ко мне привыкнут, не будут обращать внимания. А сейчас смотрят, похоже, абсолютно все. Я замечаю это чуть ли не подсознательно – одни с интересом косятся, о чем-то шепчась, другие смотрят прямо и открыто, но без особого одобрения. Девочки здесь такие же, как везде, пытаются строить глазки, но только те, кто не обладает шикарной внешностью. Те, кому больше не на что надеяться, можно сказать. Боюсь, с моим появлением им не станет легче.

В течение двух следующих перемен я кое с кем познакомился. Четыре человека – две девушки, подошедшие парочкой, и ребята, которым было слишком интересно узнать, что за рыба появилась в их аквариуме. На вопросы я отвечал натянуто, некоторые вообще оставляя без внимания. Какая разница, почему я сюда перевелся, например? Захотел и перевелся. И девушки у меня нет, да и не нужна, я собираюсь готовиться к университету. Других вопросов было немного, а вскоре от меня вообще отстали.

С кем мне придется жить в комнате, я так и не понял, и пойму еще не скоро, ведь после окончания уроков я спустился к администратору, как она мне и говорила, чтобы взять отдельный ключ, а там меня ждал сюрприз – расписание посещений психолога, на которые записала меня мать. Сказать, что я был не рад – ничего не сказать. Унизить меня настолько, чтобы заставить ходить к мозгоправу! Да со мной все в порядке, неужели не ясно, для чего мне все это?! Я не буду рассказывать незнакомому мужику о том, что произошло со мной, я никому больше и слова об этом не скажу! И лезть ко мне в голову не позволю!

- Вы можете отказаться, но для этого придется ставить подпись на документах, делать это должна Ваша мать, как ближайший родственник или опекун, Вы же несовершеннолетний, верно? – она смотрела на меня поверх очков и я не мог понять, поддерживает она меня или осуждает. – Кроме того, оплата все равно возвращена не будет, это указано в договоре…

Должно быть, мама расстроится, если я заставлю ее отказаться от собственного заказа - это я отлично понимал. Остановившись у ближайшего окна, простоял там минут двадцать, успокаиваясь и настраивая себя на первое в жизни посещение психолога. А потом махнул рукой – никто не заставляет меня с ним разговаривать. Сяду в кресло, и просижу там все положенные полтора часа молча. Замечательная терапия, то, что нужно!

***

- Здравствуйте, Иван Беляев, полагаю? – психологом действительно был мужчина, вполне солидный внешне, в очках и с бородкой, но вместо костюма на нем был свитер с узором из ромбов. – Присаживайтесь вот сюда, напротив меня, или если хотите, можете занять диван.

Кабинет у него тоже классический, почти как в фильмах, только не такой большой. Стол у стены, рядом с окном – тот самый диван, куда я и сел, принявшись мять в пальцах лист росшего рядом растения. На стенах фотообои – вид ночного города, довольно стильно, их я и принялся рассматривать от нечего делать.

- Кажется, Вы негативно настроены по отношению ко мне, - заметил мужчина с нотками понимания в голосе. Мне было очень тяжело не отвечать, игнорировать фразы, потому я просто пожал плечами. – Меня зовут Николай, можно без отчества. Я надеюсь с Вами подружиться, четыре месяца общения, как-никак…

Нет и еще раз нет. Я ни с кем здесь не буду дружить, тем более со взрослыми мужиками, знаю уже, чем такая дружба чревата.

- Многие, когда приходят ко мне не по собственной воле, а по чьему-то принуждению, предпочитают молчать, но только сначала, - он кивает, снимая очки. – Вас, наверное, вынудила мама, да?

Мама, ты отлично об этом знаешь, у тебя на столе документ с ее подписью лежит. Нечего пудрить мне мозги, Ваши эти психологические уловки не сработают, я для себя уже все решил. Если ты такой крутой психолог, мог бы и понять уже.

- Скорее всего, в Вашей жизни была проблема, которую нужно решить, - продолжает Николай, чей голос по-прежнему мягкий и ненавязчивый, но от этого раздражает еще сильнее. – Иначе Вам придется мучиться еще очень долго. Вы же не хотите страдать?

Бла-бла-бла. Примерно на пятнадцатой минуте я перестал вникать в смысл сказанного им, просто рассматривал стену, потом письменный стол, потом вазоны с цветами на подоконнике, а потом и вовсе отвернулся, пялясь в окно на проезжающее мимо машины – недалеко как раз находилось шоссе.

Психолог говорил, а я думал, как же глупо все это – сидеть здесь, слушать того, кто обещает «помощь». Как может помочь совершенно незнакомый, чужой человек, которому еще и платят за это деньги. Не помощь, а выгода для него, а для меня – что?.. Я не собираюсь рассказывать. Может быть, он и так все знает, не уверен, что мама не ввела его в курс дела. Пускай распинается, все же он действительно за это получает свое.

А я потерплю, эти полтора часа в день – сущие мелочи по сравнению с тем, что стало всему этому причиной.

---

Глава 15. Pov Мирослав

Отправив Ваню в школу, Лена будто стала спокойнее, собраннее, я видел, что она не переживает больше за него так сильно, считая, что там он под надежным контролем психолога и охраны. Мне, на самом деле, так не казалось: то состояние, в котором Ваня уехал, само по себе пропасть вряд ли могло. Нужно было влияние со стороны, и далеко не каждый психолог смог бы справиться. Куда выгоднее доверять друзьям, но сомневаюсь, чтобы сейчас мог помочь тот же Васька, на которого мелкий обиделся едва ли не больше, чем на всех остальных вместе взятых. Причем абсолютно без повода...

Отправив Ваню в школу, Лена будто стала спокойнее, собраннее, я видел, что она не переживает больше за него так сильно, считая, что там он под надежным контролем психолога и охраны. Мне, на самом деле, так не казалось: то состояние, в котором Ваня уехал, само по себе пропасть вряд ли могло. Нужно было влияние со стороны, и далеко не каждый психолог смог бы справиться. Куда выгоднее доверять друзьям, но сомневаюсь, чтобы сейчас мог помочь тот же Васька, на которого мелкий обиделся едва ли не больше, чем на всех остальных вместе взятых. Причем абсолютно без повода.

Лена доверяла тем людям, с которыми подписала договор насчет его учебы. Она из тех, кто доверяет всему, что заверено печатью, а вот мне было неспокойно, настолько, что я не мог выбросить это из головы – вдруг его там совсем добьют, морально, конечно же. Неправильный подход психолога, конфликт с одноклассниками… ему хватило бы самого малого толчка, тем более, пока он один.

Успокаивало только то, что неизменно, каждый вечер, он созванивался с Леной, и по этим разговорам, точнее, по Лениным фразам, я понимал, что все пока еще в порядке.

В любом случае, времени особо раздумывать над судьбой Вани у меня оставалось мало, с понедельника я вернулся на старую работу, в клуб барменом, и одновременно окунулся полностью в учебу, пытаясь не только сдавать зачеты и писать практические, но и найти что-нибудь, что могло бы помочь. Психологическую методику, способ, хотя бы совет, любой, лишь бы действующий.

О, этого было полно в книгах. Про подростков, про депрессии, переходной возраст и прочая ерунда. Много теории, которую я читал «наискосок», не забивая себе голову лишней информацией, но стараясь запомнить то, что действительно могло пригодиться. Были и практические примеры, но все больше в интернете и сомнительной подлинности, но я все равно перебирал кучу сайтов, не желая останавливаться.

Дошло до того, что я взялся писать курсовую работу на тему о поведении подростков – «Практическая психология», которую вел один из моих нелюбимых преподавателей, давала возможность развернуться, что я и делал, в то время, как Рома продолжал искать информацию. Это оказалось не так просто для него, но он изо всех сил старался помочь, думаю, потому что других дел у Ромы не было.

***

Дома я бывал зачастую только по ночам – утром в универ, потом на работу, примерно до часу ночи, а то и позже, а уже потом спать. Из-за этого с Леной почти не пересекался, только по утрам мы вместе завтракали, и я успевал спросить, как дела на работе и что говорил Ваня вечером по телефону. Сначала новости были предельно одинаковыми, что про работу, что про сына, но в середине второй недели его отсутствия дело поменялось.

- Сегодня раньше? – она уже допивала кофе, когда я только выбрался из душа, хотя обычно именно я поднимался первым.

- Да уж. Сегодня, и завтра, и потом. Вчера уволился мой помощник, а в начале недели Коля уехал в Питер, там наши новые партнеры, конференции… Улаживает.

- И что теперь? Нового искать?

- Попробуй найди, - натягивая пальто, ответила Лена. – Сегодня размещу вакансию на парочке сайтов, посмотрим. Приходи вечером пораньше, расскажу.

За последнее время мы очень сблизились, общаясь больше как приятели, потому что я-то ей особо никем больше не приходился. Однажды она даже попросила не называть ее на «Вы», но удавалось мне не слишком, потому я и пытался вообще избегать каких-либо прямых обращений.

Примерно через сорок минут, когда я почти выбежал из квартиры, опаздывая, заметил, что Лена еще и забыла на тумбочке мобильник – он был черного цвета, как и поверхность, на которой лежал. Я и сам бы не заметил, если бы телефон не зазвонил: это была сама Лена, добравшаяся уже до офиса и попросившая взять мобильник с собой на всякий случай. Пообещав ей не выключать звук, я сунул трубу в рюкзак и поспешил к автобусной остановке.

Именно это сделало мой день просто сумасшедшим. Когда я уже, опаздывая минут на десять, продвигался по пустынному коридору третьего этажа университета, стало понятно – Лена все же разместила вакансию. Это был только первый звонок, я попросил перезвонить после двух часов дня, еще толком не зная, что нужно набиравшей номер девушке.

Эти звонки доставали меня всю первую пару, естественно, я включил беззвучный режим, но то и дело напрягался от вибровызова, казалось, что урчание телефона слышит вся аудитория. На перемене я начал на них отвечать, так, как обычно должны отвечать работодатели – спрашивал возраст и образование, опыт работы, прочую фигню, а потом отделывался стандартной фразой о том, что им всем перезвонят.

Желающих было на удивление много, то ли сайтов Лена выбрала действительно несколько, то ли слишком хорошо расписала условия работы – с таким потоком желающих помощника найти было не проблемой. Точнее, помощницу, потому что ни одного мужского голоса я так и не услышал. Это все очень напрягало, потому я не остался на следующие две пары, решив съездить в офис и вернуть телефон владелице, так было бы лучше для всех.

- Много кто звонил? – с некоторым волнением Лена задала вопрос, тут же берясь проверять журнал входящих в телефоне.

- Полно, - я устроился на стуле, ее кабинет мне был хорошо знаком, приходилось уже тут бывать с документами. – Все девушки. Правда, я ничего о них не запомнил…

- Не страшно, Славочка, - отмахнувшись, она положила телефон на стол, и тот тут же зазвонил. – Да, слушаю? – голос Лены изменился до неузнаваемости, став четким и деловым. – Да, но наберите через полчаса, спасибо.

На мой невысказанный вопрос она только улыбнулась:

- Подумала, может быть, на эту должность согласишься ты? И человек не новый, и ты уже даже кое-что знаешь в этом деле… Всему, чему надо, научу, так что не беда, что образование другое, - опережая мой вопрос об учебе, Лена добавила: - Будешь приезжать после университета, как ты сейчас делаешь, а домой сможем вместе ездить на машине.

Предложение было более чем заманчивым, а названный ею оклад ничем не уступал моему нынешнему – немного меньше, но возвращаться я буду точно до полуночи, а в субботу и воскресенье вообще можно не работать. Так что согласился я почти не раздумывая, видя во всей этой ситуации еще один весомый плюс – если Роме для поисков понадобится что-то еще, все документы уж точно будут под рукой.

Обрадовавшись моему согласию, женщина тут же принялась закрывать недавно открытые вакансии, а я уехал в клуб увольняться, благо, работал неофициально, так что ни о каких двух неделях отработки речи не было.

Единственный человек, которому перемена моей деятельности костью встала поперек горла, был Рома. О нем я вспомнил уже к вечеру, позвонил, и, сообщив «благую весть», нарвался на целую истерику.

- Я не верю динамику своего телефона, Мир! Ты был крутой парень, смешивал такие коктейли!.. А теперь, что я вижу? Что я слышу? Ты – офисная крыса! – голос звучал так патетично, будто я как минимум родину предал, а не работу сменил. – Я же, можно сказать, только ради тебя и ездил в этот клуб!

- И что, теперь прекратишь? – усмехнулся я, не веря этому совершенно. – Вот и хорошо, может, делом каким займешься как раз.

- Я занимаюсь, не забыл? Твоим делом как раз, - Рома окончательно успокоился, переменив тон на более дружелюбный. – Уже столько всего проверил, кстати, никакой связи между твоим папашей и Юрием Петровым нет. Сейчас, на всякий случай, проверяю Николая, может быть, здесь что-то всплывет…

- Расскажешь потом, - кивнул я. – Встретимся на выходных?

- Встретимся… - Рома замялся, а потом все же сказал: - Я думаю, может, мне увидеться с Васей?.. Телефон я взять не успел, но мог бы приехать…

Я молчал, удивляясь – неужели моего друга, наконец, проняло хоть кем-то? Пускай парень, но мало ли?.. Или же он просто увлечен им до первого секса, вот такому повороту я не удивлюсь.

- Давай лично про это поговорим, - недовольно отозвался я, еще не забыв, как сильно повлияла их выходка на моего брата.

«Мой брат» - воспринимать его так я стал, наверное, после изнасилования, когда почувствовал ответственность за Лену и за него. Родных братьев у меня, конечно, не было, как и двоюродных, и всех остальных, я вообще не знал никого из родственников, ведь отец оставил их всех в родном городе еще в юности. Об этом я не жалел, но Ванька даже внешне немного походил на меня, пожалуй, это какой-то инстинкт, «отцовский» или еще какой…

Может быть, позвонить ему?..

***

Что бы я там не думал, а звонить Ване сам не стал – то ли гордость разыгралась, то ли просто логика дала о себе знать, ведь толковой причины для звонка не было, и он наверняка не взял бы трубку, ну или сразу же ее положил, как только узнал, что я просто так звоню. Поговорить, видите ли, решил... Ему это надо?

Зато я дождался, пока позвонит Лена, и в это время ошивался с ней рядом, слушая и делая заключение, что у Вани все по-прежнему ровно – не хорошо, но и не плохо. Никак просто.

- А с психологом что? – негромко спросил я у Лены, пока она еще не положила трубку. Женщина меня поняла, и передала этот вопрос Ване, а потом одними губами прошептала мне в ответ: «Ничего».

Я поморщился, ну как же «ничего»? Что означает это Ванино «ничего» - никаких сдвигов, или «ничего плохого», или что-то третье?.. Фиг поймешь, наверняка он ничего этого матери толком не рассказывает, чтобы не расстраивать ее. Сам себя стеной загораживает, мелкий придурок…

Требовательно протянув руку, я добился того, что телефон оказался у меня в считанные секунды, похоже, в вопросах психологии Лена доверяла мне больше, чем себе. Возможно, это было правильно, но об уровне моих знаний она вряд ли осведомлена.

- Вань? – переспросил в трубку, тут же добавляя: - Что тебе говорит этот психолог?..

- А тебе-то что? – недружелюбно, как я и предполагал, ответил Ваня. Я уже подумал, что сейчас он отключится, но ошибся: - Рассказывает что-то. Мне не нравится, я не говорю с ним. Давит на мозги, а… Мама не слышит?

- Нет.

- Вот, а отказаться нельзя. В наушниках приходить не разрешает, я уже пробовал. А заснуть под его голос не могу. Скука.

- Сколько раз в неделю?

- Три. По полтора часа примерно, - недовольно ответил Ваня. – А недавно он вообще рассказывал мне о себе. Не знаю, это что было? Это принято так?..

- Может быть, он хотел установить с тобой контакт, - предположил я, кивая Лене и выходя из кухни, лучше, если она сейчас не будет слышать этот разговор. – Есть такая методика, но обычно ее применяют к людям за сорок, кризис среднего возраста, чтобы разговорить человека…

- У меня что, тоже кризис? – фыркнул мелкий. – Короче, ты что хотел?

- Узнать, как ты, - я поспешил обратно на кухню, потому что на такие вопросы отвечать был не готов, сам не знал, зачем мне узнавать, как он, и почему я вообще о нем беспокоюсь. – Сейчас дам трубку маме.

Вернув телефон, я поспешно ретировался в комнату, выдохнув, уже когда оказался за закрытой дверью. Не знаю, от чего я тогда так разнервничался, будто меня уличили в чем-то запретном, некрасивом или постыдном. Но успокоился довольно быстро, начав нервничать уже по поводу того, что происходит с Ваней. Такой подход психолога, который был им выбран, не давал результатов, хотя виной тому, скорее всего, упрямство мелкого, и вряд ли даже самый опытный специалист мог бы его переиграть. Только если бы доктор понравился Ване, тогда да, тогда бы он стал разговаривать. Но работал там, скорее всего, мужчина – женщинам доверяют в этом плане меньше, - а к мужчине у него наверняка отношение заранее негативное.

- Слава, а о чем вы говорили? – она зашла ко мне, когда я копался в интернете, вспомнив, что мне еще об этом писать курсовую.

- Про психолога, - не отрываясь от монитора, ответил я. – Похоже, там не все гладко. Я тут подумал… - я обернулся к ней, чтобы видеть реакцию на мои слова. – Может быть, ему не стоит некоторое время ходить? Или… я тут поищу пока кое-что, это же моя специальность, хорошо?

- Поищи, - обеспокоенно проговорила женщина. – Скажешь мне потом… А то я пока ничего не понимаю.

Я кивнул и отвернулся, внезапно подумав о том, что я бы и сам не отказался от того, чтобы пару недель поработать на должности психолога где-нибудь… Где-нибудь в Ваниной новой школе. Для курсовой это было бы очень полезно, личный опыт, реальные примеры, все дела. И за мелкого так было бы спокойнее, конечно, даже Лена не откажется…

Был бы способ.

Решив подумать над этим завтра, в университете, я немного успокоился. Наверное, получится достать какой-то документ в деканате, о том, что я практикант и все такое. Узнать точно стоит, а дальше уже буду смотреть по обстоятельствам. Может быть, руководство школы и не откажется принять неизвестно кого на пару недель в качестве стажера или еще как… абсурд, но там видно будет.

***

Удивительно, но на этот раз Рома приехал не просто вовремя, а заранее. Это был очередной его любимый клуб, и когда я подходил ко входу, увидел его машину на парковке, уже изрядно припорошенную снегом – сидит тут минимум минут двадцать, судя по этому. И напивается: столик прямо напротив двери, так что я сразу увидел и Рому, и три пустых бокала в его обществе.

- Что празднуешь? – спросил я, усаживаясь на диванчик рядом и бесцеремонно подвигая его задницу ближе к краю.

- Провожаю разум в отставку, - улыбнулся друг, трогая электронный звонок в центре стола. – Присоединишься?

- Нет, мой-то еще при мне. Но я составлю тебе компанию, только если ты не будешь спиваться, а начнешь говорить. Кажется, что-то там о Васе?

За что я его люблю больше всего – Рома очень умный парень, несмотря на то, что играет порой роль поверхностного богатого мальчика. Так и сейчас, он сразу же кивнул, заказав у подошедшей девушки еще парочку коктейлей, а потом повернулся ко мне, оперевшись на уже пустой стол локтями:

- О Васе… - чувствовалось, что говорить в отсутствии выпивки парню не очень удобно, но он все же старался, сказывались предыдущие три бокала. – Он был такой… Знаешь, наивный, будто девственник. Смотрел на меня, как на какую-то диковинку, я не могу описать, Мир, это надо чувствовать!.. Он… Реагировал на меня, понимаешь? Как другие не реагируют – он мог. Черт. Где этот гребаный джин-тоник?!

Я не понимал, но мне хватало того, что можно было видеть Рому. Нервничающего Рому, беспокоящегося Рому, такого, каким он не бывал почти никогда при мне. Это должна быть очень сильная эмоция – та, которая так его растревожила. Но я по-прежнему не мог поверить в то, что он действительно влюбился, а сам Рома на этом даже и не настаивал.

- Вот я и думаю, надо с ним встретиться, - продолжал он, глядя на меня так, будто искал подтверждения своим словам. – А то я терпеть не могу чего-то не понимать.

- Ты думаешь, он захочет тебя видеть? – серьезно спросил я. – Ведь из-за тебя он поссорился с лучшим другом.

- Вот я бы извинился… Может, прислать ему цветов в качестве извинения? Букет роз? Или он не любит розы?.. – увлекся Рома, придя в себя только после того, как нам принесли заказ. – Кстати, как там с Ваней? Все еще в той школе?

- Все еще, никуда он не денется оттуда до конца одиннадцатого класса, - поморщившись, ответил я, тут же прикладываясь к стакану. – Я с ним недавно разговаривал. Он ходит к психологу, и это хреново, потому что общего языка они найти не могут. Так бывает, когда пациент настроен враждебно, испытывает неприязнь, закрыт или уверен в том, что социум…

- Эй-эй-эй, ладно тебе! – остановил меня Рома жестом руки. – Давай по существу, окей?

- Ага, ну да, - спохватился я, вспомнив, что друг терпеть не может никаких профессиональных терминов из психологии, да и разговоров на эту тему вообще. – Короче, это ему не помогает. И я подумал, хорошо бы мне как-то там… Как-то попасть туда, хотя бы пару недель поработать вместе с этим их психологом.

- Да?

- Ага. Он же совсем один там, блин.

- Раньше ты о нем так не беспокоился, - заметил Рома, глядя на меня с легким прищуром.

- Раньше он был в порядке… более-менее. Все дело в этом.

- Ну да, ну да… - покачал головой он, а потом добавил: - И что, есть варианты?

- Немного. В деканате дали справку о том, что я могу проходить практику в течение месяца, но это просто подтверждение квалификации, не больше. Я бы туда за спасибо работать пошел, веришь, если бы только взяли, - я обреченно махнул рукой, а потом покосился на Рому: - Может быть, у тебя и в этой сфере есть полезные знакомства?..

Спрашивая это, я чувствовал себя немного неловко, испытывая ощущение, будто я в наглую использую своего друга для корыстных целей. Даже вопрос я старался задать в такой форме, чтобы Рома не воспринял это как прямую просьбу, и чтоб имел возможность отказаться, если захочет. С его помощью, конечно, шансов у меня гораздо больше, но и без этого я постараюсь справиться.

- Может, - неуверенно ответил он, подумав немного. – Скинешь мне, что это за школа, навскидку я сейчас сказать ничего не смогу.

- Ты у меня супермен, - откровенно улыбнулся я, чувствуя, что если Рома действительно захочет за это взяться, то решение проблемы уже у меня в кармане.

- В самом деле? – серьезно уточнил он. – Тогда я действительно пошлю Васе цветов. Так и напишу в записке, что от супермена. Думаешь, он поймет?

Проговорили мы в тот раз довольно долго, и немало выпили, так что я почти не помню, что делал – то ли советовал Роме забыть про Васю хотя бы до конца учебного года, то ли подбивал его отправить вместе с цветами еще и бутылку шампанского и открытку в виде сердечка. Что он в итоге решил – я узнал только утром, когда Рома прислал мне фотографию плюшевого слона в половину человеческого роста величиной.

Жаль мне не доведется увидеть реакцию Васьки на такой подарочек.

***

- Ну как, он перезвонил тебе? – вместо приветствия проговорил я в трубку, стоило только Роме позвонить вечером. – Что он сказал?..

Днем я успел отправить на его электронную почту адрес школы, ее официальное название и имя директора, этого должно было хватить для того, чтобы Рома смог что-то выяснить по своим «каналам»: через влиятельных знакомых его отца. Теперь оставалось только ждать и не торопить друга, а то из-за этого он иногда начинал психовать – так было, когда я неделю назад пытался выяснить результаты по Петровым. Теперь понятно, что это он из-за Васи переживал, и некоторое время не мог ни над чем работать.

Да и до сих пор его, кажется, не отпустило.

- Как бы он мне звонил? – недовольно ответил Рома сквозь доносящиеся щелчки клавиш – он что-то набирал на компьютере. – Мы же не обменивались номерами.

- И ты не догадался написать ему записку вместе со слоном?..

Ответом мне было молчание, он даже печатать перестал, раздумывая.

- Нет. Я не подумал, - Рома вздохнул, но расстраиваться не стал: - Завтра отправлю ему цветов, и тогда напишу. Я тебе вообще не поэтому звоню, зачем ты меня путаешь?.. Помнишь, я говорил, что проверю связь твоего папаши с Петровым Николаем?

- Угу, с совладельцем Лениной фирмы, помню, - я кивнул головой, не беспокоясь о том, что Рома видеть моих жестов никак не может. – И что, есть связь?

- Знаешь о теории пяти рукопожатий? Весь мир связан друг с другом… через пять рукопожатий, слышал такое?

- Что-то припоминаю.

- А, впрочем, неважно. Она тут вообще не действует, похоже. Вообще надо разбирать эту теорию, а то я так и не понял, по какому принципу… В общем, Мир!.. Что ты знаешь про детство твоего папаши?

- Э-э-э… - пробормотал я, не зная даже, что сказать в ответ. Что я знал?.. Ничего совершенно, я даже не бывал в его родном городе, а про детство и юность папа почти ничего не рассказывал, да я и не особо интересовался этой темой. Наверное, зря, как показывает практика.

- Неважно, - правильно понял меня Рома, не став ждать более внятного ответа. – Николай Петров и твой батя – они проучились в одном классе девять лет. Вот тебе и связь, все просто. Я же супермен. Надо было раньше узнать это, да?

- Да… - я пребывал в некой прострации, сопоставляя известные факты в одно целое, но все еще не получая внятной картины.

- Видел твое письмо, - продолжил Рома между тем. – Завтра гляну подробнее, и потом позвоню. А сейчас я должен заказать цветы, если ты не забыл.

Отложив телефон, я схватился руками за голову: совершенно ничего не понимаю, но и бросить все это тоже уже не могу.

@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Завтра будет лучше", главы 10-12

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ

Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр

---

Глава 10. Pov Ваня

Больничные стены надежно окружали меня со всех сторон, когда я окончательно пришел в себя. Я открывал глаза и раньше, видел собственную комнату, держащую меня за руку маму, каких-то людей, задававших вопросы ей и успокаивающих ее. Врач в светлом халате спрашивал о чем-то и меня тоже, но слова я не воспринимал, только тембр голоса – он был низкий, успокаивающий, а после выпитой таблетки я и вовсе уснул, не обращая внимания ни на что...

Больничные стены надежно окружали меня со всех сторон, когда я окончательно пришел в себя. Я открывал глаза и раньше, видел собственную комнату, держащую меня за руку маму, каких-то людей, задававших вопросы ей и успокаивающих ее. Врач в светлом халате спрашивал о чем-то и меня тоже, но слова я не воспринимал, только тембр голоса – он был низкий, успокаивающий, а после выпитой таблетки я и вовсе уснул, не обращая внимания ни на что.

Боль просто душила, от нее невозможно было избавиться. Боль не физическая, а душевная, страх от осознания того, что со мной произошло. Что-то словно сжимало внутри меня то ли душу, то ли сердце, то ли просто внутренности – разницы не было, мне просто хотелось впиться зубами в подушку, чтобы подавить рыдания. Часто я так и делал, только тихо постанывая и стараясь успокоиться, пока это ощущение немного не отпускало.

С тех пор я спал много и часто. Словно какой-то разленившийся кошак – просыпался, чтобы поесть под присмотром матери, потом просил ее уйти, лежал, слушая музыку в наушниках, засыпал снова. Иногда меня будили врачи, проводили обследования, некоторые аспекты которых показались бы мне неприятными и унизительными, если бы я не воспринимал все настолько вяло и флегматично. Похоже, это было действием таблеток, потому что когда они стали давать мне их всего лишь один раз вместо трех, дела пошли гораздо хуже.

Меня снова пробивало на слезы. Раньше я никогда не был плаксой, потому и сейчас старался сдерживаться, поддаваясь порывам только в одиночестве, чтобы не расстраивать маму. Она тоже при мне пыталась быть веселой, убеждала, что теперь все будет хорошо, но по ее припухшим и покрасневшим глазам сразу понятно – плачет.

Дня через три она заговорила про суд, и о том, что мне обязательно надо присутствовать на процессе. Мол, она так просто этого не оставит, и без победы мы из зала суда не уйдем, будем бороться, чтобы все по справедливости. Я видел, что подготовка к судебному заседанию отвлекает мать от переживаний, но самому мне было абсолютно все равно. Жизнь словно преломилась, что-то важное обрушилось и исчезло, но я никак не мог понять, что же это такое.

Хотя, не скрою, перспектива суда одновременно воодушевляла меня и пугала. Только один вопрос, который не давал мне спокойно спать ночами – что будет дальше?..

Выходные наступили как-то чересчур быстро. Физически в пятницу я чувствовал себя нормально, ничего не болело, только левую руку я все еще не мог сжимать в кулак, не поморщившись. Доктора оформили справку, мать забрала машиной домой, я ехал, нервничая перед встречей с Мирославом, но в квартире меня ожидал другой сюрприз – Васька с мамой и праздничный ужин по поводу моего возвращения. По правде говоря, я был этому не совсем рад. Точнее даже – совсем не рад, потому что, глядя этим людям в глаза, я понимал, что они знают все, что мне пришлось пережить, и жалеют меня. Никакая жалость мне не нужна, я бы предпочел вообще провести этот вечер в одиночестве, как и большинство предыдущих, а не сидеть за общим столом, дегустируя все эти вкусности. К счастью, от меня никто не требовал активного участия в разговоре, а мама намеренно пыталась выбирать максимально безопасные темы.

С Васей мы в тот вечер толком и не поговорили, так, перекинулись парой слов в качестве приветствия и прощания. Друг на меня редко поднимал глаза, видимо, очень смущаясь, хотя это меня и не волновало. Общаться не хотелось даже с ним.

А Мирослава не было. Хоть один плюс в этой проклятой пятнице.

***

На выходных меня охватил ажиотаж предвкушения. Мама носилась с какими-то документами, звонила адвокату, ее глаза блестели азартом, имя которому – жажда мести. Она почти не плакала больше, тем более, что я решил спать с ней в одной комнате: находиться в своей собственной было довольно сложно, воспоминания не отпускали, и когда я днем попробовал там заснуть, видел просто жуткие сны.

Утром в воскресенье мне позвонил Васька и сказал, что скоро за мной зайдет. На это тоже было наплевать, но пускай заходит, будет повод не общаться со Славой еще больше. Пока я его не видел и не слышал, все было в порядке, но думать об этом парне лучше не надо – меня начинает трясти. А о его отце я вообще не вспоминал, все, что было с ним связано, мозг просто блокировал. Тем более, что в квартире не было ни одной его вещи - мама постаралась, не оставив ни одежды, ни фотографий, ни его книг, которые раньше захламляли половину пустующего обычно стола.

Оказавшись в квартире Васи и выпив первую чашку чая, я тут же начал нервничать. Во-первых, завтра суд. Во-вторых, Вася знает. И тоже смотрит на меня с этим дурацким сочувствием, с жалостью, за что я готов его растерзать на куски прямо тут. К его счастью, говорить что-либо по этому поводу друг не стал, и мы весь день только и делали, что жрали и смотрели кино на компьютере, делая вид, что все в порядке, что все как раньше.

- Как ты вообще?.. – уже под вечер, когда мы выходили на улицу, задал он вопрос, который явно вертелся на языке весь день.

- Да в порядке, - ложь. Я не смотрел в глаза Ваське, вообще в его сторону не смотрел, да и тон был таким равнодушным, что он ничего больше и не спрашивал. А я шел, засунув руки в карманы, сжимал пальцами тот самый газовый баллончик, не сумевший меня спасти, и почти физически ощущал, как мы с Васей отдаляемся друг от друга. Аж мороз по коже… или это просто от холода?..

- Завтра встретимся, да?..

- Угу, завтра… - все так же не глядя в его сторону, ответил я, мрачнея еще больше, ведь завтра суд, и Вася на нем тоже будет присутствовать. А значит, ему придется узнать абсолютно все, все подробности, всю подноготную прошлого понедельника. И как мы будем общаться после этого…

Что вообще будет после этого?..

Над этим вопросом я невольно всерьез задумался ночью, когда лежал в кровати рядом с мамой. Закутался в отдельное одеяло чуть ли не с головой, вставил в уши наушники, сделав музыку не очень громкой, чтобы звучала фоном ко сну, но спать так и не смог. Таблеток мне уже не полагалось, молодой организм, как выразился мой врач, должен справляться дальше самостоятельно, а он отчаянно этого не хотел.

К третьему часу ночи я пришел к определенным выводам. Я не хочу видеть никого из своего прошлого окружения, особенно Ваську, потому что он – знает. Его мать тоже знает, а тетя Оля та еще сплетница, так что к концу новогодних каникул каждая собака в нашем районе будет в курсе. Да и только ленивый не наблюдал скопления машин скорой помощи и полиции возле этого подъезда. Пенсионеры здесь не знали о случившемся, но выдумывать они все горазды, и их фантазии могут оказаться даже хуже реальности.

Что Ира скажет…

Зажмурившись, чтобы сдержать предательски навернувшиеся на глаза слезы, я вдруг с невероятной ясностью осознал, что все уже никогда не станет так, как прежде. Школа, дом, друзья – все изменится, потому что я сам изменился, хотя пока еще не понимал, как именно. И мне даже на Иру плевать, как и на одноклассников, на тех, кого называл приятелями и друзьями. Только про Васю я еще думал по-прежнему, но и этой дружбе скоро придет конец.

С этим придется как-то мириться уже с понедельника.

***

Перед судом я почти не волновался, потому что мы все – и я, и мама, и даже Слава, хотя о нем я старался не думать, - были уверены, что правда на нашей стороне. Я первым давал показания, стараясь не смотреть на молчавшего Андрея, который сидел за столом ровно напротив. Сам я ничего не рассказывал, только отвечал на умело поставленные вопросы нашего адвоката, это было гораздо проще и удобнее. После моих показаний я вообще попросил выйти, и меня, к счастью, отпустили - судебный пристав, отворив дверь в комнату для отдыха, сообщил, что до конца заседания я могу оставаться там.

Ожидание продлилось недолго, и в течение всего лишь часа за мной вернулся тот самый мужчина в форме, провел в фойе, где уже стояла мама, разговаривающая с адвокатом, чьего имени я не запомнил, и Слава. Последний меня не видел, стоял, глядя в окно с такой физиономией, словно его отправляют на каторгу. Я усмехнулся, видя это - естественно, папашу ведь наверняка посадили, и теперь они уже не скоро увидятся. Вот и стоит, грустит.

Мы возвращались домой в одной машине, мама оживленно о чем-то говорила, предлагала варианты празднования Нового Года, но мне было на это наплевать, так что я по большему счету все время молчал. Отвечал Мирослав, но тоже довольно сдержанно, видно было, что ехать во всякие пансионаты или шикарные рестораны с ночной программой ему тоже не хотелось. В итоге они остановились на спокойном домашнем ужине, после чего в мою голову закрались нехорошие мысли, озвучивать которые при Славе я стеснялся.

Впрочем, остаться наедине с мамой удалось довольно скоро, когда она отправила его с какими-то документами в офис – совладелец должен был поставить свою подпись еще в этом году, чтобы отправить эти бумажки каким-то там партнерам.

- Мам, скажи, - я хотел начать издалека, но придумать что-то лишнее совершенно не получалось. Голос оказался слегка хрипловатым, это удивило меня, но потом я вспомнил, что уже часа два как не произнес ни слова. – Слава что, так и будет у нас жить?

Вопрос ей не понравился, это было понятно по недовольно поджатым губам и взгляду, который был направлен куда угодно, только не на меня.

- А где ему еще жить? – наконец раздался ответ. – Да, он будет жить у нас. Андрей за решеткой на ближайшие шесть лет, родственников у них нет. Я же не могу выгнать мальчика на улицу… Да я и не стала бы.

- Почему это? – я начал злиться, хотя и старался ничем себя не выдавать. Не представляю, как она может говорить такое после того, как его отец надо мной надругался! Мирослав – его сын, те же гены, он такой же! Это все равно что оставить жить здесь самого Андрея!

- Потому, Ваня. Слава помогал мне все время, пока ты был в больнице. Он очень многое сделал для нас с тобой, ты даже не представляешь…

- Все я представляю! – выкрикнув, я оборвал ее буквально на полуслове. – Если бы не он, вообще ничего этого бы не произошло! Он во всем виноват, он, он, он! А ты, похоже, еще и благодарна этому уроду! Да как ты можешь! Я - твой сын, а не он! И я хочу, чтобы его не было ни в моей спальне, ни в нашей квартире, ни, черт возьми, вообще в этом городе!

- Прекрати! – ее голос прозвучал довольно жестко, сколько себя помню, никогда со мной так не разговаривали мои родственники. – Не неси чушь, Иван. Если бы Слава не помогал мне все это время, я не справилась бы сама. Он даже работу оставил, чтобы ездить с документами и делать что-то в доме! Хотя мог бы плюнуть на все, ты понимаешь? Мог, и не плюнул! Кто бы еще поступил так на его месте? Да он святой человек! Ты благодарить его должен!

Махнув рукой, я оставил ее одну, закрывшись в ванной, боясь, что наговорю уж слишком много грубых слов в ответ на весь этот бред. Наверняка ведь мама не врала, и Мирослав действительно помогал ей, другой вопрос – зачем он все это делал, не из чистого ведь благородства. Он остается здесь жить – выгода неоспорима, жилье в Москве довольно дорого снимать, ему не потянуть. И разве он работал вообще?.. Только в универ ездил да гулял где-то по вечерам.

Ну ладно. С матерью спорить – себе дороже, у нее такая деловая хватка, что я с ней не потягаюсь. Да и если все пойдет так, как я хочу, после зимних каникул о Мирославе можно будет забыть. А уж эти две недели я постараюсь потратить на то, чтобы он переосмыслил приоритеты…

***

Половину следующего дня я почти не выходил из родительской комнаты и, как обычно, ничего не хотел делать. На маму я обижался, ужасно неприятно оказалось понимать, что какой-то Слава, которого она знает меньше полугода даже, дорог ей точно так же, как я. Всегда будучи единственным ребенком в семье, я совершенно не привык делить внимание с кем-нибудь еще, и мне тяжело было слышать, как они разговаривают на кухне, свободно и беспечно, словно он действительно мой брат.

В четыре часа, когда из-за плохой погоды уже начало темнеть, мама уехала в торговый центр, как она выражалась – пополнить запасы продовольствия, но я-то знал, что на самом деле она едет за подарками, каждый год одна и та же фраза, мама слишком деловая, чтобы успеть купить что-нибудь заранее. Мы с Мирославом впервые за долгое время остались наедине друг с другом, я тут же напрягся, ожидая, что он захочет поговорить, но парень просто уселся за ноутбук и почти не обращал на меня внимания.

Оказавшись в относительном одиночестве, я поел конфет, найденных на кухне, и уже подумывал, как бы мне отвлечь Славу от дел, чтобы прояснить некоторые моменты, с которыми родная мать меня слушать не захотела, но от мыслей отвлекла резкая и неожиданная трель дверного звонка.

Гостей я не ждал, у мамы свои ключи, и у меня внутри все похолодело в ту же секунду. В голову полезли отвратительные мысли о том, что это вернулся Андрей – не знаю, каким образом, но я чуть ли не наяву видел, как он стоит на лестничной клетке, давит пальцем на звонок и пошатывается от выпитого. Не дождавшись повторной трели, я шмыгнул в родительскую спальню, плотно закрыв дверь, и уже оттуда услышал, как проходит по коридору Слава, направляясь к двери.

- Э-э-э, привет… - женский голос, едва слышный, так что мне сложно понять, кому он принадлежит. – Я к Ване, он дома?

- Не знаю, может, ушел. Сейчас гляну, - спокойно отозвался Слава, и через пару секунд дверь в спальню, где я трусливо прятался, отворилась. Я протестующее замотал головой, давая понять, что никакого Вани дома нет, и вообще он никогда тут больше не появится. Голова Мирослава из дверного проема исчезла, я облегченно выдохнул, уже почти не вслушиваясь. – Извини, нету.

- А когда придет?.. – дверь Слава прикрыл неплотно, так что теперь слышимость улучшилась, и я понял, что ко мне наведалась Ира, та самая, которую я еще не так давно собирался трахнуть. Странно, сейчас она была мне совершенно безразлична. – Я его на вечернику хотела пригласить…

- Может, вечером. Может, завтра придет. Может быть, уедет с мамой на неделю.

Брови мои невольно поползли вверх – оригинально врет. Да и немного удивляет то, что он вообще меня послушался, и то, что изначально пошел проверять, наверняка же отлично знал, что я никуда не выхожу из дома. Что это: забота обо мне или желание казаться лучше, чем он есть на самом деле?

- А-а-а… - голос Иры звучит разочарованно. – Тогда, может быть, я подожду его тут?..

Мысленно взвыв, я обхватил голову руками, посылая ментальные сигналы Славе, чтобы он спровадил гостью как можно скорее, ведь если девушка останется ждать, то мне и из комнаты выйти будет нельзя, чтобы себя не выдать.

Общаться с кем-либо мне совершенно не хотелось. Я с трудом открывал рот даже для разговора с мамой и Васькой, последний сегодня звонил несколько раз, но я попросту не брал трубку. А Ира зачем пришла – уже знает, или что?.. Про вечеринку, скорее всего, неправда, я же следил за Иркой с начала учебного года, и видел, что она не особо любит подобное времяпровождение.

- Не думаю, что это будет очень удобно, - с явно напускным сожалением проговорил Мирослав, вызвав у меня торжествующую улыбку. – Вот-вот вернется теть Лена и мы с ней будем заняты, - улыбка померкла так же быстро, как и появилась.

«Мы с ней». «Мы». Это он о моей матери говорит. Они с ней будут заняты…

Это совершенно точно была ревность, и сейчас я готов был выбежать из комнаты, явив себя миру и Ире, и вцепиться пальцами в его горло, лишь бы он больше никогда в жизни не произносил такого «мы».

Сжав кулаки, я сидел, почти не дыша, пока в коридоре девушка выражала свое сожаление и извинялась за неожиданный визит. Щелчок замка и приглушенные шаги Славы дали понять, что опасность миновала, но выходить я пока не спешил, боясь наткнуться на него в кухне – разговаривать по-прежнему не хотелось. Я все еще опасался, что могу сорваться и накричать, а потом еще и скатиться в истерику – обычно такого со мной не происходило, но в этот раз я мог сорваться.

Но Слава пришел ко мне сам, примерно через десять минут и с дымящейся кружкой в руках, чем вызвал в моих мозгах некоторое смятение:

- Ты снова ничего не ел, выпей хотя бы чай, - и протянул мне чашку.

Наши пальцы на миг соприкоснулись, и он, почувствовав мою ладонь, беспечно выпустил гладкий фарфор… Слишком гладкий: чашка выскользнула уже из моей руки, с глухим звуком ударилась об паркет и разбилась на две части. Чай выплеснулся на пол, мне, сидящему на кровати, было на это наплевать, зато Слава зашипел и отпрыгнул назад, чуть не поскользнувшись.

- Ой, - пробормотал я, старательно пряча глаза, чтобы он не заметил подвоха.

- Не беспокойся, щас уберу, - хмуро отозвался он, выходя из комнаты за веником.

Облизнув губы, когда Слава уже вышел, я усмехнулся – если моя мысль верна, и он действительно испытывает чувство вины, то это будет только началом. Жаль только, мать на его стороне, но это тоже поправимо.

***

Когда мама вернулась, все было уже убрано, я даже выпил чай, заново приготовленный Мирославом, так что настроение было повыше, чем последнюю неделю, пускай состояние и не шло ни в какое сравнение с обычным мной. К тому же, из магазина прибыло столько сладостей, - моих любимых, между прочим, - что устоять было просто невозможно.

Вечер прошел в почти дружественной обстановке, только Слава очень быстро ушел из-за стола, сказав, что ему надо готовиться к зимней сессии. Обычная отговорка, подумал я, только порадовавшись его уходу.

- Вот что я подумала, Ваня, - тихонько проговорила мама, как только за ним закрылась дверь в комнату. – Тебе ведь тоже надо что-то подарить Мирославу… - видя возмущение в моих глазах, она быстро продолжила: - Я уже все купила! Подарок просто будет от нас обоих. Пускай мальчик порадуется, ему сейчас должно быть очень нелегко…

- А мне легко?! – довольно громко выкрикнул я, не заботясь, услышит это Мирослав через две двери или нет.

Вопрос в ответе не нуждался, так что я резко развернулся и ушел в спальню, решив, что девять вечера – самое время для сна. Когда через две минуты в комнату вошла мать, я делал вид, что сплю, привычно завернувшись в одеяло с головой. На деле же меня душили слезы бессилия и жалости к себе, но если бы я попытался задуматься об их причине – вряд ли пришел бы к какому-либо выводу.

---

Глава 11. Pov Ваня

Празднование Нового Года до ужаса необычное – уже черт знает сколько лет я не отмечал этот день дома с семьей. Клубы, приватные вечеринки, устроенные кем-то из одноклассников, однажды даже туристическая база в московской области, помню, это был самый лучший праздник, когда мы все повеселились на славу. В этот раз меня тоже звали к кому-то домой, кажется, к девчонке с параллели; идти страшно не хотелось, потому я пробормотал в ответ что-то неясное типа «возможно» и отключил телефон...

Празднование Нового Года до ужаса необычное – уже черт знает сколько лет я не отмечал этот день дома с семьей. Клубы, приватные вечеринки, устроенные кем-то из одноклассников, однажды даже туристическая база в московской области, помню, это был самый лучший праздник, когда мы все повеселились на славу. В этот раз меня тоже звали к кому-то домой, кажется, к девчонке с параллели; идти страшно не хотелось, потому я пробормотал в ответ что-то неясное типа «возможно» и отключил телефон.

Вот так со временем обо мне забудут все мнимые друзья, все знакомые, абсолютно все, кто имел ко мне хоть какое-то отношение. Как раз то, чего я добиваюсь.

За праздничным столом у нас небольшая компания – мама как всегда пригласила Ваську с родителями, да и Мирослав остался дома, хотя, судя по его лицу, отдал бы что угодно, лишь бы оказаться подальше отсюда. Последние дни мы с ним общались куда меньше, чем раньше, буквально пара слов в день. Мне кажется, что он меня начал опасаться, старается держаться подальше, подолгу не появляется в квартире – мама говорит, что он работает в каком-то клубе в баре, но я не верю. Каждый вечер, когда он возвращается, в комнате появляется легкий запах сигарет и алкоголя, от этого меня тут же начинает бросать в дрожь – слишком сильные воспоминания об Андрее – и я моментально убираюсь на кухню или к маме.

А еще кажется, будто он воспринимает меня маленьким ребенком – понимающе смотрит, готовит чай и убирает разбросанные по квартире вещи. Это бесит сильнее всего, потому что я совершенно не могу понять его поступков. То и дело жду подвоха, но его все нет, и я просто не могу выкинуть Славу из головы.

После праздничного шампанского и небольшого куска торта я первым выбрался из-за стола, потому что настроения никакого нет совершенно. Васька порывался идти со мной, но я соврал, что разболелась голова, потому ему пришлось остаться, я же заперся в спальне, вытащил с нижней полки книжного шкафа большой грубый альбом для фотографий, еще советский, без лишних украшений, и раскрыл его на первой странице. В этом альбоме вся моя жизнь от рождения и до четырнадцати лет – именно в этом возрасте у нас появился первый цифровой фотоаппарат и снимки перестали печататься.
На самой первой странице цветная надпись, потускневшая от времени – «Ванечка». Фотографии начинаются на второй, здесь я совсем мелкий, никаких отличительных черт, но я смотрю не на себя, а на родителей. Черно-белые снимки, не очень качественные, но такие дорогие… Отец с тех пор почти не изменился, стал только немного полнее, да и морщин прибавилось на лбу и в уголках глаз. Вот он держит меня на руках, через несколько страниц уже учит кататься на первом велосипеде, трехколесном, которого я совершенно не могу вспомнить. Потом фотографии из зоопарка, кто-то четвертый сделал кадр со всей нашей семьей, и я держу за руки обоих родителей, счастливый и до ужаса похожий на девчонку в своем светлом костюме.

На середине альбома начинаю замечать, что папа все-таки меняется внешне, почти незаметно, но возраст все же дает о себе знать. Пустяки, мне всегда было без разницы, как он выглядит. Интересно, какой он сейчас?..

В его смерть я все еще отказываюсь верить. Нет, никто меня не убедит в этом, пока я сам не увижу труп. Даже если мне покажут фотографию, даже если приведут на могилу – нет, нет и еще раз нет!

***

Похоже, заснул я прямо так, в обнимку с альбомом, развалившись на всю кровать, так, что маме, с которой я все еще ночую, вообще негде было бы лечь, но ощущение такое, словно она и не собиралась. По крайней мере, я не видел никаких следов ее пребывания в комнате. Лениво поднявшись, спрятал альбом на место, мне кажется, что лучше не смотреть эти снимки при свете дня. Переживать воспоминания об отце и без того слишком тяжело, незачем лишний раз тревожить память.

- Ваня? – голос из-за двери приглушен и сам по себе довольно тих, но не узнать Мирослава, наверное, невозможно. – Ты там, Ваня?

«И чего он хочет от меня с утра пораньше?..» - недовольно подумал я, медля, размышляя, не притвориться ли мне спящим, плевать на то, что звуки шагов можно было услышать. В последний момент все же пошел открывать дверь – слишком по-детски выглядело бы другое решение.

- Ну чего тебе? – недружелюбно спросил прямо с порога.

Слава выглядел вполне пристойно, скорее всего, он тоже лег спать не слишком поздно, и сейчас куда-то собирается, потому что на нем уже накинута расстегнутая куртка, но обуви пока на ногах нет.

- Я сейчас должен кое-куда съездить, а твоя мама еще ночью пошла к Петровым, позвони ей потом, она не сказала, когда вернется.

Киваю на полном автомате, и только через пару секунд до меня доходит, что я всю ночь провел в квартире наедине со Славой. От этого вдоль хребта проходит мерзкий холодок, когда на миг я представляю, что он мог со мной сделать в этой ситуации. Но не сделал, не сделал, к счастью, а впредь я буду закрываться на замок.

- Ладно, - чуть пожав плечами я уже собрался захлопнуть дверь – ключи от входной у него имеются – но Слава придерживает створку рукой, не давая мне этого сделать. – Ну что еще?..

- Ничего, - ответ довольно сдержанный, словно фразы даются ему так же нелегко, как и мне самому. – Вот, это тебе. С Новым Годом.

В моих руках оказывается небольшая коробочка, обернутая подарочной бумагой, красной в желтые снежинки. Я удивленно пялюсь на это дело, а Слава, уже не обращая на меня внимания, продолжает одеваться и вскоре уходит, захватив сумку с ноутбуком с собой. Тупо смотрю ему вслед, буравя взглядом дверь, а потом, словно ожив, подхожу к окну, все еще с сомнением вертя коробочку в руках.

Судя по всему, это подарок, хотя и его «вручение» было не таким уж торжественным и официальным, как обычно бывает. Первое желание, продиктованное гордостью - выкинуть его даже не разворачивая, но эта мысль из головы очень быстро исчезает, все-таки дико интересно, что мне мог подарить этот человек. Не менее интересно и зачем он это сделал, я ведь для него меньше, чем никто. Парень, из-за которого его родной отец сидит в тюрьме!.. И мне – подарок.

На долю секунды меня прорезает острое чувство вины – я-то хорош, ни матери ничего не дарил, ни тому же Ваське. Насчет Славы мук совести нет, а вот касательно самых дорогих сейчас для меня людей – другое дело. Надо срочно что-то купить для них, сегодня же займусь…

Коробочка лежит на подоконнике, я стою напротив, гипнотизирую ее взглядом, почему-то боясь увидеть, что может быть внутри. Хотя, на самом деле меня больше волнует другой вопрос, все тот же – зачем он это сделал?..

- А, пофиг, - наконец не выдерживаю, стараюсь аккуратно разорвать бумагу, потом раскрыть коробочку, вытащить из нее еще одну, мягкую, больше похожую на футляр, в котором дарят часы или обручальные кольца. Хочешь за меня замуж, Слава?

Но я ошибся – это не часы и, естественно, никакое не кольцо. Зажигалка, небольшая, но тяжелая, металлическая и с небольшими кожаными вставками на корпусе, с четкой шестиконечной звездой, часть которой находится на откидной крышке, часть ниже. Похоже на японский сюрикен. Переворачиваю вещицу – Zippo. Нехило! Такая зажигалка хороша даже для тех, кто никогда не курит.

- Вещь, - выношу вердикт, все еще ласково поглаживая подарок по металлическому боку. Сколько же ты потратил, чтобы купить это, Слава? И опять же – зачем…

Вопросы, впрочем, мучают меня недолго – налюбовавшись зажигалкой, я кладу ее в карман джинсов и иду на кухню в поисках еды. Настроение неожиданно хорошее, новогоднее, а то, что я в квартире один, ничуть не угнетает – наоборот, дает возможность расслабиться.

***

Небо было совсем темное, когда, наконец, вернулась мама, довольная, но уставшая. Справилась о моем самочувствии, заставила поесть оставшийся со вчерашнего вечера салат, а потом отправилась спать, сказав, что отдыхала она совсем мало, а завтра нужно поехать в офис. Похоже, она уже морально готова вернуться к прежней жизни – разбирать свои важные документы, налаживать связи с партнерами, в общем, вести семейный бизнес.

Мешать ее отдыху я не стал, обосновавшись с ноутбуком на своей кровати. В комнате свет не горел, мне вполне достаточно подсветки от монитора, которая падает и на клавиатуру, и на мое лицо, что, впрочем, совершенно лишнее, потому что глаза жутко устают. Кажется, где-то были очки для компьютера, купленные еще два года назад, но я их не ношу – не хочу прослыть очкариком, пусть даже и в пределах квартиры.

Похоже, именно отсутствие света ввело Славу в заблуждение, и он решил, что меня здесь нет, потому что дверь распахнулась резко и широко, и на пороге появился он с каким-то своим другом. Странно, я не слышал даже, как открывается входная дверь, да и они, похоже, не особо много разговаривали по дороге.

Хмуро посмотрев на парней, я проговорил:

- Ну я здесь, я, чего уставились?..

Вспыхнул свет, я на миг прикрыл глаза, а потом снова поднял голову. Друг Славы был немного его выше и держался куда раскованнее, смотрел с интересом, на губах блуждала полуулыбка. Да и выглядел этот парень очень неплохо, так же, как и я, когда отправлялся с Васькой гулять по клубам. Прическа явно от неплохого стилиста – пряди лежат аккуратно и ровно, словно никакой ветер им не помеха. На машине, выходит, приехали.

- Чего ворчишь? – весело откликнулся он, подходя и плюхаясь рядом со мной на кровать. – Мы будто тебя от порнухи отрываем, - он заглянул в монитор ноута, на котором действительно был стоп-кадр киношки, но ничего порнографического я не смотрел. – О, так и знал, что от нее!

- Рома, - голос Мирослава был не очень-то радостным, будто предупреждающим. – Ваня, это Рома, мой друг. И наоборот.

- Очень приятно, - проигнорировал тон Славы его друг, теперь рассматривая не монитор, а уже меня самого.

- Это ненадолго, - вяло пошутил мой пока-еще-брат, и добавил: - Я чай сделаю.

- Мрачняк, - прокомментировал все это Рома, как только дверь в комнату закрылась. – А ты не такой уж мелкий, как Мир говорил, - в его голосе почувствовалось одобрение и заинтересованность, которой я совершенно не поддерживал.

Газовый баллончик, все тот же, лежал у меня под рукой, рядом с ноутом, и я на всякий случай сдавил его ладонью – так куда надежнее. Теперь можно и побеседовать, правда, очень и очень быстро.

- Да, не такой уж, - согласился я, вновь поворачиваясь к монитору и снимая фильм с паузы. – Я тут кино смотрю, - довольно прозрачный намек на то, что болтовня меня не интересует.

- А что за кино?.. – боже, какая непосредственность! Он запросто улегся рядом со мной, еще и потеснив локтем к стене, на что я недовольно зашипел, все же подвинувшись – не иначе, как от слишком сильного потрясения.

- «Сияние».

- О-о-о, Кубрик. Уважаю, - Рома теперь косился уже с реальным уважением и куда большим интересом, заставляя меня нервничать и совершенно не понимать, что происходит.

- Рома! – Мирослав, одной рукой придерживающий дверь в комнату, а другой держащий поднос с тремя чашками – надо же, и обо мне не забыл. – Разбирайте чай, я его что, вечно держать буду?

Мы со Славой чай пьем в молчании, а Рома болтает без умолку, в основном про Кубрика, которого он, оказывается, очень любит, точно так же, как любит Джексона, Бартона и еще черт знает кого. Выдал неплохую критику одного из тех фильмов, который был на волнах популярности, но я его еще посмотреть не успел, потому что в кино последнее время ходить не хочу – только интернет, только ноутбук. Рома сыпал профессиональными терминами, заставляя нас со Славой невольно переглядываться за его спиной.

Под конец своего оживленного рассказа парень повернулся ко мне и внезапно заявил:

- Пойдем завтра в кинотеатр, вместе посмотрим, ты поймешь, о чем я говорю!

Открыв рот от удивления, я даже не сразу сообразил, что ответить, зато Слава среагировал быстрее:

- Рома! – кажется, это слово теперь чаще остальных срывается с его языка. – Ты сдурел, это мой брат!

- Не вижу связи, - фыркнул парень, беспечно махая в его сторону рукой и снова вопросительно на меня глядя. – Так что? С меня попкорн и пиво, так и быть.

- А чего ты с ним не пойдешь? – киваю на Мирослава, который уже молчит и просто неодобрительно прихлебывает остатки чая. – Это же он твой друг, а не я.

- Этот мудак завтра работает вечером, - поморщившись, отвечает Рома, небрежно растрепывая свою идеальную прическу. Удивительно, но даже после этого выглядит круто, и я пялюсь на его волосы с неприкрытой завистью. – Ни в чем нельзя на него положиться.

В ответ я только пожал плечами, соглашаться не хотелось, я слишком привык сидеть дома, не выходя на улицу, кроме того, там холодно и слякоть под ногами, терпеть не могу такую погоду. Но и отказывать тоже не стал, да и Рома, похоже, не настаивал на немедленном ответе, а может быть, он и вовсе предложил это, не подумав, и теперь уже поздно отнекиваться.

Разговор продолжается уже на отвлеченные темы, больше всех болтает, конечно, Рома, с детской непосредственностью исследует комнату, что-то спрашивает у меня. Я отвечаю, иногда смеюсь его шуткам, и уже не пытаюсь при первой возможности уткнуться в монитор. Слава по большей части молчит, отзываясь только тогда, когда Рома обращается непосредственно к нему.

Через полчаса он уходит, пафосно, но довольно весело сообщив, что провожать его не надо, и напоследок напомнив мне про кино, а когда дверь за ним закрывается, Слава устало говорит:

- И как можно жить с таким характером?..

***

Кажется, в моей голове что-то переключилось, ведь на кино я все же согласился. Не знаю, откуда Рома взял мой номер телефона, - не иначе этот придурок выдал, - но он позвонил утром следующего дня и спросил, не передумал ли я идти. Так и сказал – «Не передумал ли» - словно я успел уже вчера решить! Я ответил, что вовсе даже не передумал, но с него в таком случае не только попкорн и пиво, но и сами билеты. Судя по словам Мирослава, деньги у этого товарища были в избытке, так что можно один раз воспользоваться.

Рома принял мои условия сразу же и без проблем, пообещал вечером зайти и довольно тепло попрощался, а я после разговора еще долго держал мобильник в руке, соображая, что за фигня происходит вокруг.

Впрочем, весь день тормозить все равно не получилось – вскоре мне позвонил Васька, но ему я не ответил – совершенно никакого желания общаться с одноклассниками, пусть даже с лучшим другом, не было. Зато набрал маму, все-таки укатившую на работу. Утром я ее не застал дома, потому разговор придется вести именно по телефону.

- Мамуль, я подумал и решил, что ты согласишься, - с порога начал я, слыша, что на том конце трубки тишина, а значит, я не отвлекаю ее от какого-нибудь совещания. – Я хочу с новой четверти перейти в другую школу.

Это решение я принял еще до Нового Года, но некоторое время сомневался, взвешивая плюсы и минусы. Все-таки переходить в незнакомый коллектив, когда до выпуска осталось совсем чуть-чуть… Но мне становилось плохо, стоило только представить возвращение в прежний класс, к прежним людям. Не знаю, откуда у меня такая уверенность, но почему-то кажется, будто об изнасиловании известно всему миру.

Интересно, знает ли Рома?..

- Ванечка, это очень серьезное решение… - она немного медлит, но потом выдыхает: - Но я и сама думала это предложить тебе. Так что не переживай, займусь твоим вопросом, как только освобожусь…

Поблагодарив ее, я отключаюсь, вздыхая с облегчением – осталось еще немножко.

---

Глава 12. Pov Мирослав

Погода до новогодних выходных была под стать настроению – снег, постоянно переходящий в моросящий дождь, он оставлял не пушистый белый покров, как обычно бывает в зимних рекламных роликах, а грязную темную кашу, которая липла к ботинкам и была, кажется, повсюду. Ветер часто бил в окно так сильно, что стекла ощутимо подрагивали, днем этого никто не замечал, но ночью, когда другие шумы стихали, я просыпался от этих звуков...

Погода до новогодних выходных была под стать настроению – снег, постоянно переходящий в моросящий дождь, он оставлял не пушистый белый покров, как обычно бывает в зимних рекламных роликах, а грязную темную кашу, которая липла к ботинкам и была, кажется, повсюду. Ветер часто бил в окно так сильно, что стекла ощутимо подрагивали, днем этого никто не замечал, но ночью, когда другие шумы стихали, я просыпался от этих звуков.

Коротать ночи без сна было паршиво, потому я открывал ноутбук и читал электронные книги по психологии, стараясь забить себе голову чем угодно, кроме реальности. Лена, похоже, меня понимала и поддерживала в своеобразной манере – повесила на меня приготовления к празднику. Я был ей за это благодарен, приятно чувствовать себя хоть кому-то нужным, когда ты остался практически один во всем мире.

Кто у меня еще был, кроме отца? Совершенно никаких родственников, о которых бы я знал и которые знали бы обо мне. Только Анна с собственными проблемами да Лена, у которой этих проблем теперь не меньше. Все из-за него. Это очень тяжело, чувствовать все, понимать, что именно отец сломал чужие жизни, а потом и свою собственную. И мою, похоже, заодно. Единственный родной человек, теперь он меня ненавидит, уверен. Раз сыном больше не считает, то как может быть иначе.

А я его ненавидеть не мог. Мне всего лишь его жаль. А еще, чего правду скрывать, мне жаль самого себя, хотя этой темы я и в мыслях стараюсь не касаться – горечь просто разъедает дыру в груди, мне нечем ее заполнить.

В первые пару дней после суда я хотел переехать жить куда-нибудь, чтобы не мозолить глаза Лене и особенно Ване, его мое общество точно не радовало. Но Лена - просто святая женщина, и почему папе попадаются такие – отказалась даже слушать об этом, и после откровенного разговора мы с ней решили, что я точно останусь, пока мне не исполнится двадцать один. А после мы вместе подумаем и посмотрим по обстоятельствам, ведь мне еще предстоит закончить университет. Конечно же, я не стал спорить, единственным вариантом для переезда был Рома, который временно жил один – это ненадолго, до первой его влюбленности. Стеснять друга не хотелось, да и друг ли он мне на самом деле? Сложно понять.

Тридцать первое наступило как-то неожиданно. Рано утром в комнату вошла Лена, вручила мне список покупок – в основном продукты и напитки, специально к вечернему столу, ведь в гости мы ждали Ванькиного друга с родителями. Полдня нам с Леной предстояло готовить собственноручно, потому что заказную еду она в праздники не признавала. Поскольку мне все равно нечем было заняться, я согласился, и, хотя был больше по принципу «принеси-подай», кое-чему от нее научился.

Днем звонил Рома, звал на какую-то «крутую тусу» к своему товарищу, ругался по поводу моего отказа, но потом смирился и сказал позвонить ему числа третьего, потому что до этого времени он трезветь решительно не намерен.

А вечером, часов в восемь, когда на стол было уже накрыто, а Лена щеголяла в новом нарядном платье, в дверь позвонили наши гости. Женщина открыла, а я встретил их уже в гостиной, поздоровался с Ольгой, кивнул Ваське и пожал руку его отцу, а потом всмотрелся в него и с трудом удержал нейтральное выражение лица.

И в течение всего ужина сидел сам не свой, не чувствуя вкуса еды и почти не участвуя в застольном разговоре, только поднимая бокал вместе со всеми, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей отрешенности.

Отца Васи я узнал, о да. Тот самый мужчина, с которым разговаривал мой папа тогда, возле подъезда, когда я неудачно пытался их подслушать, и в чью машину он садился. Теперь стало понятно, откуда он был мне знаком – просто похож на Ваську, только я сразу понять не смог.

Из-за стола я ушел через час после полуночи, никакого новогоднего настроения, только нервы и непонимание – что их связывало?

***

Дурацкими мыслями я мучился полночи, после чего решил, что утро вечера мудренее и, наконец, заснул. Конечно, решил я не только это. Как говорилось в какой-то умной психологической книге, заданной нам в университете как дополнительное чтение, нужно использовать все шансы из доступных в ближайшее время для достижения цели. У меня был всего лишь один вариант – Рома. Рома, у которого есть деньги, а значит, и связи. Но и Рома, который просил не беспокоить его до третьего января.

Моего терпения хватило только на то, чтобы не трезвонить ему среди ночи. Утром же, часов в десять – самое время. Он долго не брал трубку, я же был настойчив и упрям, так что на пятом подряд вызове этот разгильдяй все же сдался:

- Да ну бля! – давно меня так не приветствовали, надо признать. – Какого? Какого хрена?

- С Новым Годом, Рома! – угрожающе проговорил я, давая понять, что в подобном тоне он может разговаривать с кем угодно, только не со мной. Я все-таки не был одним из его «золотых» дружков, и парень наверняка общался со мной по другим причинам, не имеющим ничего общего с деньгами. – Хорошо отметил?

- Бывало и лучше, - успокаивался он быстро. – Представляешь, у них закончился лимон. Ты можешь себе это представить, Мир, можешь? Лимон! Не лайм, не авокадо гребаное, а обычный лимон!

- Это ужасно, - скептически согласился я.

- А ты чего звонишь? Случилось что-то?

Отлично, переходим к делу…

- Можно и так сказать, - уклончиво ответил, ведь схему общения с Ромой по телефону я освоил давно: надо было заинтересовать его так, чтобы он просто немедленно требовал встречи. С такой впечатлительной и эмоциональной натурой, как Рома, способ срабатывал с полпинка. – Мне нужна твоя помощь, как можно скорее.

Пару секунд он молчал, и я представлял, как он мечется между желанием узнать, что же такое стряслось, и желанием остаться и продолжить веселие.

- А, черт с тобой. Что бы ты делал без меня, Мир. Цени, слышишь? Ценишь? – я пробормотал что-то утвердительное в ответ, чтобы не сбить его настрой. – Подъезжай к моему дому… Только не сейчас, ох. Я соберу свои вещи, куртку не могу найти… Возьму такси… - в трубке послышалось копошение, словно Рома пытался выловить свои шмотки среди кучи другой одежды. – Черт, и я где-то потерял телефон, его нет в кармане!

- Ты говоришь по нему со мной.

- А, ну серьезно. Тогда можешь выезжать, если тебе так надо. Никакой у тебя совести… Захвати хотя бы лимон тогда.

Первый шаг сделан, осталось только собраться, вызвать такси – могу же я в честь праздника себе это позволить – и найти лимон, пускай друг порадуется.

Ах да. И вручить подарок проснувшемуся Ване…

***

Изначально я хотел ему подарить какую-то только вышедшую игрушку на комп, сейчас уже не вспомню даже ее названия, в обзорах о ней были только положительные отзывы. Но в свете недавних событий Ваня почти не играл больше, только смотрел какие-то фильмы в наушниках, потому мне пришлось срочно передумывать и искать какую-нибудь замену этой идее.

Помог, что не удивительно, Рома, которому я рассказал абсолютно все – мне тогда было нужно выговориться, а он сидел и слушал. Первым делом предложил подарить ему пистолет, у Ромки были связи, позволяющие все оформить. Но от этого варианта пришлось быстро отказаться – нервный Ваня и пристрелить бы мог, хватило же у него ума пшикать в меня баллончиком.

Порывшись в интернете, мы долго решали между зажигалкой и складным армейским ножом, который в итоге тоже отбросили как чересчур опасный.

Выбранная «Зиппо» была слишком классной, чтобы я обращал тогда внимание на стоимость, вот и не удержался.

***

Такси привезло Ромку прямо к подъезду, где я стоял уже минут двадцать, успев выкурить четверть только что купленной пачки сигарет – хотя и старался ограничить себя в этом, но ждать, ничего не делая, было тяжело. Если парень и провел бурную праздничную ночь, на его внешности это отражалось очень мало, почти незаметно. Это я знал Рому довольно давно и мог увидеть, что нынешняя его прическа обошлась безо всяких специальных средств, которые он обильно использует каждый день. В остальном же друг выглядел как всегда замечательно, словно и не пил ни грамма.

Все негативное влияние алкоголя, как позже оказалось, ушло не во внешность, а в настроение. Рома ругался, пытаясь открыть дверь не тем ключом, потом закрылся в ванной, больше получаса принимая душ, откуда вышел с мокрыми волосами и в одном халате. После этого выпил коньяка, закусил принесенным мной лимоном, и уже тогда почувствовал себя готовым на подвиги.

- Выкладывай, - развалившись на кровати, великодушно разрешил он.

Я и выложил. Вкратце описал, что мне нужно, Рома понял с первого раза. Из информации у нас только имя и фамилия – Юрий Петров. Достаточно распространенное сочетание, как показала база данных, загруженная с какого-то диска, а я не знал ни улицу, где они живут, ни домашний номер телефона – практически ничего, что могло бы нам помочь.

Да и как Рома собирался выяснить что-то о связи моего отца с Петровым? Он объяснять не стал, отмахнувшись, мол, по своим каналам он иголку в стоге сена без труда найдет, не то, что какую-то информацию о человеке.

Часа через три, когда я досматривал не очень интересный триллер на большом экране его телевизора, Рома, наконец, оторвался от ноута, потер глаза и потребовал еще коньяка.

- Как название той конторы, где твоя эта Лена работает? – вопрос оказался неожиданным, совершенно не понятно, причем здесь Лена с ее работой, но в Ромке сомневаться было нельзя, иначе обидится и бросит поиски.

- «Даерс», - пожав плечами, я протянул ему целую бутылку, чтобы не бегать потом второй раз. – Она директор, это ее фирма. То есть, предприятие. Приватное. Или какое там… А к чему ты?..

- Не мешай, Мир, не мешай! – сделав глоток коньяка, Рома еще усерднее застучал по клавишам, защелкал мышью, и вскоре выдал задумчивым голосом: - Год назад владельцем был ее муж, который считается сейчас пропавшим без вести, ты в курсе?

- В курсе.

- Через три недели после его исчезновения Беляева Елена Борисовна взяла эту должность на себя, но справляться со всем одна не могла, и вскоре у предприятия появился совладелец, бывший клиент этой же фирмы – они же занимаются адвокатской практикой?

- Чем-то таким.

- Совладелец сотрудничает по договору, согласно которому имеет право вести переговоры от лица директора, составлять акты и другие документы. Право подписи принадлежит Беляевой Е.Б. И главное… - Рома говорил, неотрывно глядя в экран, - …фамилия совладельца – Петров. Только он не Юрий, а Николай Анатолиевич.

- Совпадение?.. – подойдя к кровати, я тоже взглянул на монитор, но ничего кроме уже зачитанного там не было. – Фотографии нет?

- Пока ничего не знаю, мы же только начали, - он недовольно поморщился. – Так я копаться год буду. Мне нужен домашний номер этого Юрия Петрова. Сможешь достать?

- Как? – я расстроено вздохнул. Не могу же я подойти к Ване и попросить у него номер друга, просто так. Он не только меня пошлет, но еще и не пойми в чем подозревать станет, и не зря, я бы сказал. – Да и кто сейчас домашним пользуется…

- Все надо делать самому. Не умеешь ты рисковать, Мир! – он захлопнул крышку ноутбука и принялся вяло передвигаться по комнате, вынимая из шкафов одежду, рассматривая ее, запихивая обратно. Так Рома собирался, однажды я уже видел этот длиннющий процесс, можно было снова садиться смотреть фильм.

***

В свои планы Рома меня не посвятил, потому мне приходилось только молча наблюдать за тем, что он творит и как общается с Ваней. Удивительно, но мелкий реагировал на него вполне дружелюбно, хотя ошарашен был не меньше моего – Ромкина непосредственность выводила многих из колеи настолько, что хрен поймешь, как нужно реагировать.

Парень весело болтал, перескакивая с темы на тему и задавая Ване вопросы, требующие развернутого ответа. Поначалу тот был отстраненным и неразговорчивым, но я в Роме никогда не сомневался, и ему действительно удалось достучаться до Вани меньше, чем за час – рекордные сроки. Примерно через это же время я перестал следить за разговором, углубившись в свои собственные мысли насчет возможной связи Юрия Петрова и Лены с ее фирмой. Связь-то, может, и была, но мой отец здесь причем?.. Ничего не ясно, оставалось только надеяться на успех Ромы.

Вынырнуть из размышлений меня заставило только услышанное от Ромы предложение пойти в кино. В кино! С Ваней! Да что он себе позволяет, когда я рядом! Будто я не знаю, чем его «походы в кино» обычно заканчиваются!

- Рома! – я готов был взорваться, но взгляд, посланный мне другом, был таким красноречивым, что пришлось сдерживаться изо всех сил. Спокойно, спокойно, он старается для меня, хотя я и представить не могу, как посмотренный ими фильм может чем-то помочь. Ладно. Другу надо доверять.

Я и доверял, молчал, следя за их диалогом, и втайне радовался тому, что хоть кому-то удалось достать Ваню из панциря, а то закрылся дома и не выходит практически никуда. Мне-то все равно, хотя и жаль его немного. Не представляю, как бы я сам вел себя на его месте…

Уходил Рома с явным намеком на то, чтобы я к нему пока не цеплялся. С трудом выждав полчаса, выпивая очередную чашку чая на кухне, я позвонил ему, снедаемый нетерпением, но он сбросил вызов, а сам перезвонил только через час, когда я ходил уже изрядно злой и недовольный.

- Мать твою, Рома! – хотелось кричать, но я говорил почти шепотом, чтобы не слышал Ваня, все так же остававшийся в своей комнате. – Что это ты за цирк устроил! Какое нафиг кино, а то я тебя не знаю! Не смей!..

В ответ парень только рассмеялся, видимо, ожидая от меня какой-то подобной реакции – удивлением в его голосе и не пахло:

- Да ладно тебе, развлечется мальчик, что плохого-то? Ты лучше поздравь меня, и себя заодно. У меня есть домашний номер некоего Васьки, это же он?

- Ну, он… - я сразу сделался серьезным. – Где взял-то?..

- Ты невнимательный, - осуждающе проговорил он. – Думаешь, зря я всю комнату перерыл? Ты был прав, когда говорил, что сейчас домашним телефоном никто не пользуется. Зато давным-давно… когда у детей еще были такие милые блокнотики с футболистами, как у Вани на столе под книгами…

- Ты украл лист из блокнота? – хохотнул я, поражаясь то ли находчивости Ромы, то ли его везению. – Из блокнота пятилетней давности?

- Я украл весь блокнот, не мелочись.

- Хорошо, ладно. А зачем было звать его в кино? Я все равно не понимаю, я же не работаю вечером...

Некоторое время Рома молчал, в трубке слышался только стук клавиш.

- А это уже тебе выгоднее, чтобы он согласился на кино. Мне нужны регистрационные документы на эту контору, «Даерс». Все, которые найдешь. Регистрация в налоговой, регистрация предприятия, короче, все основные, понял? Уверен, они хранятся где-то в доме, по крайней мере, их копии. Усек?

Документы на фирму. Совершенно точно было известно, что оригиналы хранятся в офисе, я сам когда-то их копировал для заключения договора. Но если я припрусь туда с просьбой скопировать их уже для себя лично – меня пошлет даже секретарь, не говоря уже про саму Лену. Рома прав, надо искать дома, что-то должно остаться.

- Я понял.

Рыться в чужих вещах страшно не хотелось. Я не боялся, что меня за этим делом смогут застать, особенно если Ваня будет в кино. Лена-то как всегда на работе, да и звук открывающейся двери я услышу без особых проблем. Нет, дело не в этом. Противно как-то, словно вор буду. Единственно оправдание – не для выгоды это все, а для… Для чего?..

Зачем мне вообще знать, что там за связь между папой и Петровым? Они могли быть знакомыми через Лену, это ведь просто и элементарно. Я раздуваю из мухи слона, пытаясь все это выяснить, да еще и подключая Рому, используя его связи и знания. Возможно, мне стоит остановиться, но делать этого я пока что не стал. Сдать назад всегда успею, а пока колесо фортуны вроде как крутится в мою сторону.

Я продиктовал телефон Ваньки и отключился, решив раньше времени не волноваться, может быть, мелкий вообще ни в какое кино не пойдет. Зная его, я дам девяносто процентов на отказ. Хотя, зная Рому, надо ставить на оставшиеся десять.

***

Все вышло как нельзя лучше. Ваня согласился на кино и убрался из дома в четыре часа, когда уже начало темнеть. Лене я позвонил, спросил, что купить к ужину, и из короткого разговора узнал, что она будет к десяти вечера, если успеет со всем справиться. У меня просто уйма времени, можно успеть перелопатить не только гостиную, но и всю квартиру!

Я начал с письменного стола, доставал каждую полочку, перебирал бумаги – их оказалось не так уж мало. Много черновиков, каких-то договоров, чаще копии, чем оригиналы. Ерунда, все не то, что нужно. Курс экономики в университете был неплохим, так что я отлично знал, как выглядит то, что мне необходимо.

Книжный шкаф выглядел более внушительным, но с ним я справился легко, среди книг листы простой бумаги были хорошо заметны, а документов там не было вообще. Зато нашлись детские рисунки Вани, я с интересом их изучал, пока не вспомнил, что мне надо заняться делом.

В итоге я управился меньше, чем за два часа. Внутри одежного шкафа нашелся плотный пакет с папками, в одной из таких и хранились документы на фирму. Времени оставалось довольно много, так что я успел сбегать в ближайший супермаркет, сделать копии и запихнуть бумажки на место – перестраховался на всякий случай.

Ваня вернулся неожиданно, когда я как раз смотрел по телевизору новости. Входная дверь, распахнувшись, ударилась об стену так громко, что я невольно вскочил. Вышел в коридор, там мелкий яростно сдирал с себя теплую зимнюю куртку, ботинки уже валялись на полу.

- Э… Что… - договорить я не успел, Ваня оттолкнул меня в сторону – где только силы взялись? – и бросил гневно:

- Отвали от меня! Ненавижу вас всех!! – дверь в комнату закрылась за ним так же громко, как и входная, послышался щелчок замка.

Меня невольно начало трясти, обычно панике я не поддаюсь вот так сразу, но тут другая ситуация. Сразу мысли текут в наиболее худшем направлении, и я с трудом заставлял себя подождать с суждениями, разобраться сперва.

- Ваня! – ударив в дверь рукой, прокричал я. – Что случилось?! Это из-за Ромы?! Скажи мне!

В дверь с той стороны ударилось что-то тяжелое, наверное, книга, потому что предмет упал на пол с характерным стуком.

- Ненавижу вас! Отъебись уже ты от меня!

Понятно, так тут ничего не добьешься. Быстро собравшись, я захватил копии документов и выбежал из дому, направляясь прямиком к Роме – на телефонные звонки эта сука упрямо не отвечала.

@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Завтра будет лучше", главы 7-9

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ

Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр

---

Глава 7. Pov Ваня

- Что-то ты быстро, - Васька не улыбался, но и обеспокоенным тоже не выглядел. – Поговорили уже? Или дома никого не оказалось?

Я прошел в его квартиру, но не успел ничего ответить, как парень выкрикнул:

- Ваня! Что ты такой зареванный, что произошло?!.

- Что-то ты быстро, - Васька не улыбался, но и обеспокоенным тоже не выглядел. – Поговорили уже? Или дома никого не оказалось?

Я прошел в его квартиру, но не успел ничего ответить, как парень выкрикнул:

- Ваня! Что ты такой зареванный, что произошло?!

- Заткнись, мудак, это баллончик… - после полутемного подъезда от света обычной лампы глаза снова заслезились, и я поспешил потереть их руками. – Скоро должно пройти…

Мне не повезло, и когда я выходил из квартиры, сразу почувствовал, что глаза неприятно щиплет, а спустя полминуты появились слезы. Запоздало вспомнил о словах продавца, рекомендовавшего именно аэрозоль, благодаря которому облако газа выходит довольно объемное, и увернуться от него весьма проблематично. Тогда это казалось мне неоспоримым преимуществом перед струйными баллончиками, которые надо было направлять прямо в глаза, но сейчас я полностью оценил все недостатки своего оружия.

По улице я старался идти как можно быстрее, то и дело поднося руки к лицу и вытирая бегущие по щекам слезы, да и закрываясь от прохожих, хотя от непонимающих и подозрительных взглядов это не спасало. Уже у дома Васи состояние начало улучшаться, слезы не текли сплошняком, только глаза все так же щипало.

Представляю, каково сейчас Мирославу, ему-то досталось гораздо больше.

Васька отправил меня в ванную, прохладная вода, которой я промыл глаза, немного помогла, глаза больше не болели, только покраснение осталось. Ну, это терпимо, сегодня вряд ли мы пойдем по клубам, а друг меня и не в таком состоянии видел.

- Ну, рассказывай, что за фигня с тобой, - по тону Васи было понятно, что ему не терпится выяснить подробности моих глупых приключений, и разочаровывать его я не собирался, только в последний момент сдержавшись от рвавшихся с губ приукрашиваний.

- Короче, прихожу домой, а там Слава, - я упал на кровать, устало на ней растянувшись. – Поговорить типа хочет. А я не хотел, сказал ему про это, ну он попытался меня заставить, - из груди вырвался смешок. – А я до этого, пока домой шел, все время повторял про себя, как пользоваться этой херней. Оно прямо на автомате вышло…

Тут я немного соврал, не хотелось сообщать Ваське о том, что я только и ждал повода опробовать свою защиту на живом человеке, а Мирослав оказался просто идеальной мишенью. По правде говоря, сейчас, когда я уже немного отошел да и сам ощутил на себе эффект баллончикам, появились угрызения совести. Наверное, Слава не заслуживал… но назад уже ничего не вернешь.

- Вот ты массовик-затейник… - друг покачал головой, а потом с уверенностью произнес: - Опять ночуешь у меня.

Спорить я не стал, ведь именно такие планы и были. Домой лучше вернуться завтра, когда мама будет там, а Слава немного оклемается от моей деятельности. Правда, появилась проблема: «брат» мой не дурак, наверняка уже понял, для кого я прикупил баллончик. Интересно, скажет отцу или нет?..

- Давай пока что поищем какие-нибудь классные курсы, - предложил я, вспоминая о своей идее. – Одного баллончика может быть маловато. Мне бы карате, ну или там чтобы просто одним ударом вырубить… - я поколотил кулаками воздух перед собой, словно примеряясь, и понял, что дело с моей физической подготовкой срочно нужно исправлять.

Васька не возражал, компьютер и так был включен, так что мы дружно полезли в интернет, наоткрывали сразу кучу подходящих ссылок и принялись выбирать. Вскоре стало понятно, что никакое карате не подходит, обучения там занимало довольно много времени, а я хотел серьезных результатов как можно скорее. Бокс был отвергнут сразу же, причем даже не мной, а другом, сказавшим, что это вид спорта, и в реальной жизни он не поможет, тем более, ногами тоже нужно уметь бить. Сам я почти ничего не комментировал, мечтая только о том, чтобы иметь пистолет вместо баллончика – и выстрелить без проблем, и по голове тюкнуть, если вдруг осечка.

С сайтов по самообороне мы постепенно перешли на видео, оказалось, что определенным ударам можно научиться самостоятельно, и мы не стали зря терять времени, тренируясь друг на друге. Серьезно у нас ничего не выходило, потому что места в комнате Васи было мало, да и бить со всей силы, - как было необходимо, - мы опасались, чтобы друг друга не покалечить. Остановились мы только тогда, когда я особо резким ударом опрокинул со стола колонку, а Вася взвыл на всю квартиру, потому что упала она именно на его ногу.

- Похоже, хватит на сегодня, - виновато проговорил я, водружая колонку на место. – Все равно нужны курсы. А то вряд ли там, где мне это пригодится, тоже будет стоять колонка.

Как настоящий друг, Вася тоже подал заявку на наиболее подходящий по описанию сайт – занятия там проходили по вечерам, день можно было выбрать любой, как и количество тренировок в неделю. Я был настроен серьезно, хотел тренироваться каждый божий день, включая выходные, и даже слова о том, что я в таком темпе за семь дней просто загнусь, не пошатнули моей уверенности. Я же мужик, ёп, час в день мне по силам!

***

Вернувшись домой к обеду в воскресенье, я застал всю семью в сборе: мама, которой я звонил полчаса назад, накрывала на стол, Андрей следил за кастрюлей борща на плите, а Слава, открывший мне дверь, ушел в комнату с ноутбуком, что-то печатая. Оставаться с ним в одном помещении я немного побаивался. Набить мне морду он, ясное дело, не сможет, не тогда, когда наши родители здесь, но и выслушивать от него маты и оскорбления тоже не хотелось.

- Привет, - поздоровался я только потому, что рядом была мама, не знавшая о наших «замечательных» отношениях и уверенная, что мы со Славиком лучшие друзья.

- Привет, - отозвался он, скользнув взглядом по ее фигуре за моим плечом.

Я лишь удивленно поднял брови – неужели он тоже печется о состоянии моей матери? Иначе бы уж точно не здоровался, в этом плане я Мирослава успел изучить досконально.

- Мальчики, еще десять минут, и можно идти к столу! – удовлетворившись нашим обменом любезностями, мама вытерла руки о фартук и прикрыла дверь, возвращаясь на кухню.

Напрягшись в ожидании едких слов в свой адрес, я взялся за переодевание, повернувшись к Мирославу спиной, но тот молчал, только сильнее необходимого стучал по клавиатуре. Это раздражало, но еще больше меня бесило то, что парень все же ничего не говорил. Почему?.. Я на его месте устроил бы тут целый скандал! По крайней мере, прояснил все недоразумения точно, это ведь не пустяк какой-нибудь, а слезоточивый газ в глаза, он мучился больше двух часов с последствиями!

Пальцы методично застегивают пуговицы на теплой байковой рубашке, пока в голове просто кипит вулкан эмоций. Я не понимаю Мирослава, не понимаю его молчания - словно ничего между нами день назад не произошло. Он же не святой, чтобы забыть об этом, но и не дурак ведь!.. Неужели решил подавить мне на совесть, но чего он может добиться, если я с ним живу так уже продолжительное время – в молчании и неприязни? Хочет, чтобы я первый начал извиняться, так не дождется, вины я не чувствую, сам же сказал ему, что не собираюсь разговаривать. Нечего было меня хватать, тогда все случилось бы иначе.

Осознав, что я стою лицом в шкаф уже какое-то время и ничего не делаю, я с силой закрыл дверцу, прищемив край пиджака, и резко развернулся к Славе, который листал какую-то книгу, положив ее рядом с ноутбуком:

- Блять, ну извини!

Парень удивленно поднял голову, и сейчас он уже не выглядел равнодушным, похоже, мне все-таки удалось добиться от него хоть каких-нибудь эмоций. Да уж, если бы передо мной кто-то извинялся в таком ключе, я бы тоже удивился…

- Что?..

- Извини, говорю! – я уже немного притих, под прямым взглядом его глаз стало неловко, и вину я чувствовать все-таки начал. – Случайно получилось… Не хотел я. Не подумал, бля.

Он молчал считанные секунды, но за это время я успел уже триста раз пожалеть о своих словах, вырвавшихся почти невольно. Какого хрена меня дернуло извиняться, он же просто сидел и молчал, точно так же, как и всегда!

Я почти физически чувствовал, как Слава разрывается между длинным и обстоятельным ответом и коротким, но емким посылом. Не знаю, чего мне хотелось больше, но он, наконец, произнес:

- Забей, - и снова уткнулся взглядом в книгу, перелистывая страницу.

Такая реакция меня вполне удовлетворяет. Конечно, совершенно непонятно, почему он не матерится, хотя отлично умеет это делать, но чужая душа потемки, и в сознание Мирослава я соваться не собираюсь. Киваю, направляясь к двери, ведь отведенные нам десять минут уже закончились. Слава продолжает листать книгу, и когда я уже берусь за ручку, произносит, сбивая меня с толку окончательно:

- Я ничего ему не рассказывал.

***

Остаток воскресного дня прошел спокойно и гладко. Мирослав все так же сидел за компьютером, я так понял, что он выполняет задания в университет, мама с Андреем разговаривали на кухне, а я бездумно смотрел телевизор в их комнате. За все это время не было ни единого шанса остаться с отчимом один-на-один, и мое желание поговорить с ним постепенно угасало, скомкивалось, как бумажный лист. К вечеру я уже считал это отвратительной идеей, не знаю, что там у него в голове, и не хочу этого знать.

Я просто решил, что если Андрей вдруг выкинет еще хоть что-нибудь, то я тут же расскажу матери, а дальше уже будь что будет. Я ее сын, и портить мне жизнь она не позволит никому, даже собственному мужу. Жаль только, что она так быстро смогла забыть отца…

Прикрыв глаза, я начал вспоминать папу, то, каким он был. Как учил меня, маленького, кататься на велосипеде, как вытаскивал из бассейна, куда я полез, решив, что уже умею плавать. Как впервые пустил меня одного на карусель, и я кружился, то и дело вылавливая его лицо в толпе других родителей. Мне было пятнадцать, когда он решил, что я уже взрослый, и принялся рассказывать, как правильно пить, чтобы наутро было не так плохо…

Не верю, что он мертв. Он где-то есть, и он тоже помнит обо мне.

Папа снился мне всю ночь, и я был безумно благодарен мирозданию за такие сны. Даже поднялся удивительно рано, именно поэтому успел застать маму дома до работы. Она уже собиралась выходить, когда я, кутаясь в одеяло, выбрался в коридор:

- Доброе утро, ма.

- Доброе, Ванюша. Завтрак вам оставила в холодильнике, ты увидишь, нужно только разогреть. А на обед сообрази чего-нибудь сам, ладно? Картошка осталась, и Слава вчера овощей купил.

- Угу, - я зеваю, прикрыв рот рукой. – Ма, я решил на курсы записаться, сегодня пойду, м?

- Вот хорошо, давно пора было это сделать, - мама надевает легкое пальто, в таком слишком холодно зимой, но она на машине, там не замерзнет. – А то у тебя же выпускной год, нужно готовиться к экзаменам, потом поступление… Умница ты у меня, Ванюша, что сам решил, а то у меня столько дел…

- А я… Мм… - разочаровывать мать и уточнять, какого рода мои новые курсы, я не стал. Ну не признаваться же ей в том, что я и думать забыл об экзаменах, тем более что до них почти полгода еще осталось. – Мам, я очень скучаю… - слова срываются с языка, когда она уже почти за дверью.

- Я тоже, милый мой, - она улыбается, вытаскивая ключи от машины. – Скоро уже это закончится, вот увидишь.

Киваю и запираю за ней дверь, а потом иду на кухню, и у меня, в отличие от матери, совершенно нет уверенности в том, что это скоро закончится.

***

В школе царит предновогодняя атмосфера, учиться никому не хочется, но желающих дать нам толику знаний учителей осталось полно. За выходные я совсем забыл о том, что нужно готовиться к пересдаче идиотской контрольной по математике, зато преподаватель об этом хорошо помнил, и почти весь урок я простоял у доски, по подсказкам одноклассников кое-как решая задачи. Похоже, придется просить Васю мне помочь, сам не справлюсь точно.

Я подбиваю разленившийся класс свалить с последних уроков, и большинство соглашается, а те, кто не хотел, увидев, что их, ботаников, всего четверо, тоже уходят, хотя и сверкают недовольными рожами. Боятся последствий, но зря – за неделю до каникул учителя и сами с плохо скрываемой радостью реагируют на массовые прогулы.

С Васькой мы сегодня идем на первое занятие по самообороне, до него еще добрых три часа, и он предлагает порешать задачи, которые были на контрольной, но мне ужасно не хочется. Ну какие задачи, Новый Год на носу! Как-нибудь справлюсь, или завтра подготовимся, жаль только, что нельзя перенести пересдачу на следующую четверть.

- Зайдешь за мной, лады? – пожимая руку другу, уточняю я, потому что переться первый раз одному совсем не хочется. Вася согласно кивает и уходит в сторону дома, а я захожу в подъезд, жалея, что не прикупил по дороге чего-нибудь вкусного. Домашняя еда – это хорошо, но я скучаю по шоколаду.

Квартира встретила меня тишиной и покоем, я некоторое время побродил по кухне, но потом понял, что есть еще не хочется. Садиться за уроки я тоже не собирался, в общем, заняться было совершенно нечем, так что я полез в шкаф, выискивая подходящую одежду. Дохрена джинсов, но они для занятий самообороной явно не подходят, как и брюки. Остаются почти летние шорты до колена и старые физкультурные штаны, но их даже на дачу надевать стыдно. Последний год этот урок никто не посещал, у физрука постоянно проблемы со здоровьем.

«Может, стоит все-таки попробовать?» - подумал я, опасаясь, что в шортах я все-таки замерзну, я же терпеть не могу холод, всегда пытаясь одеваться потеплее. – «Все равно никто меня в этом позоре не увидит…»

Звук открывающейся двери я слышу, прыгая на одной ноге и надевая на другую штанину. Выругавшись, торопливо стягиваю эту мерзость с себя и запихиваю в шкаф. Ну их, эти спортивки, они у меня еще с позапрошлого года лежат, куплю лучше потом новые, а сегодня помучаюсь в шортах, ничего страшного.

- Слава, блять! – дверь в комнату резко распахивается, на пороге Андрей, увидев его, я мысленно застонал. Похоже, отчим снова пил, взгляд бегающий, руки шарят по двери, будто что-то ища. – Блять, Слава!

А Славы нет. Только я, пытающийся слиться со шкафом, но безрезультатно – Андрей натыкается на меня глазами, этот взгляд словно режет по лицу. Наверное, мне стоило сохранять самообладание и равнодушный вид, но я просто не успеваю сосредоточиться, и отчим в два шага оказывается рядом со мной, прижимает к отполированной поверхности шкафа и рычит в ухо:

- С-сука, сам меня провоцируешь… Сам…

Я ошибся, и он не пьяный, по крайней мере, никакого запаха алкоголя я не чувствую, хотя мы сейчас находимся совсем рядом. Его свитер пропитан сигаретным дымом и еще чем-то, напоминающим чернила для принтера. Но он просто не может быть трезвым, этот голос, зрачки чуть ли не во всю радужку…

- Я же знал, что ты тоже хочешь!.. – чувствую его губы на своей шее, противный и влажный поцелуй. – Не упрямься теперь, мальчик…

- Андрей! – я вжимаюсь спиной в дверцу шкафа, толкаю его руками в грудь, но он, кажется, даже не чувствует моего сопротивления, только смеется по-детски радостно, словно он действительно ребенок, получивший наконец долгожданный подарок. – Андрей, блять!

- Тихо, тихо… - его голос ласковый, но он сам, наоборот, держит меня железной хваткой, еще и проталкивая колено между ног – помнит, видимо, предыдущий опыт, ведь в таком положении я уже не смогу дать ему по яйцам.

Дергаюсь и ору на него, руки быстро оказываются в профессиональном захвате, Андрей дергает меня вперед, подсекая ноги, и я, не удержавшись в вертикальном положении, падаю на пол боком. Запястья все еще зажаты в его руках, и он уже сам на полу рядом со мной, наступает коленом на поясницу, прижимая к полу. Все еще вырываюсь, пытаясь подняться или хотя бы высвободить руки, он встряхивает меня так сильно, что я ударяюсь виском об пол и на пару секунд замираю, приходя в себя.

Андрею хватает этого времени для того, чтобы отпустить мои запястья, приподняться и наступить ногой, обутой в тяжелый ботинок, мне прямо на раскрытую ладонь. Я не кричу, только с ужасом смотрю на это, понимая, что он не шутит, что он уже не остановится, что бы я ни говорил и ни делал. Баллончик, на который я возлагал такие надежды, сейчас на столе, и я до него не доберусь уже, особенно теперь, когда я на полу.

- Меньше дергайся, сука, и я больше так не сделаю, - он, наконец, убирает ногу, но толку от этого мало, потому что мне больно даже чуть-чуть шевелить пальцами.

- Андрей, пожалуйста, не надо… - всхлипываю я, зная, что это бесполезно.

Пытаюсь приподняться, опираясь здоровой рукой, но отчим грубо валит меня на пол, вновь ударяя головой. Что-то говорит, слова мерзкие и обидные, я стараюсь отгородиться от них, потому что и так вот-вот зареву, как ребенок. Его руки всюду, одежды на мне не так много, чтобы не чувствовать похотливые прикосновения, и я до ужаса ясно ощущаю, как он водит по животу, как стягивает трусы и сжимает задницу.

Опять я срываюсь и умоляю его прекратить, пытаюсь вырваться, но в ответ получаю только резкий шлепок и грубый мат. Мне страшно – я точно знаю, что сейчас будет происходить. Снова кричу, надеясь, что услышат соседи, умоляю бога, в которого никогда не верил, чтобы сейчас домой вернулась мама или хотя бы Слава, но никто не приходит.

- Нет, нет, пожалуйста, нет!.. – и я захлебываюсь криком, чувствуя в себе его член, входящий резко и глубоко. Андрей рычит от удовольствия, я ору от боли, ведь это словно тебя протыкают раскаленной кочергой.

Мои мольбы уже ни к чему, отчим просто не слышит меня, ничего, кроме криков и плача, которые его только распаляют еще больше. Руки Андрея крепко держат, прижимая к полу, но я и сам уже не дергаюсь, потому что стоит мне хоть чуть-чуть двинуться, боль становится еще сильнее и ярче. Однако каждое его движение заставляет меня извиваться, скулить, пытаться высвободиться, потому что терпеть это я просто не в состоянии.

Он доволен, гладит влажными ладонями по спине, тараня мою задницу еще быстрее. В голове уже нет мыслей, кроме одной – когда же это закончится?.. Но это продолжается: толчки и грубые стоны за спиной, адская боль во всем теле; мне настолько противно, что начинает тошнить. Внезапно его рука оказывается подо мной и по-хозяйски сжимает член. Это неприятно, это противно, это унизительно, я снова дергаюсь, пытаясь вырваться, здоровой рукой впиваюсь в его запястье, царапая со всей дури ногтями.

- Тварь! – он зол, рука с члена исчезает, и Андрей так сильно толкает меня в лопатки, что я с довольно громким стуком ударяюсь лбом об паркет. Успеваю за какое-то мгновение представить огромную шишку посреди лба, а потом меня накрывает темнотой, плотной и засасывающей, словно зыбучие пески в пустыне.

---

Глава 8. Pov Мирослав

Помня свое обещание заехать в больницу, я решил не откладывать это дело в долгий ящик, и вышел из дому в понедельник пораньше. Пропускать работу было не с руки, так что до начала смены успею вернуться и зайти домой за сумкой, а вот на учебу один день можно и забить. Пропусков у меня не так уж много, потом как-нибудь все отработаю...

Помня свое обещание заехать в больницу, я решил не откладывать это дело в долгий ящик, и вышел из дому в понедельник пораньше. Пропускать работу было не с руки, так что до начала смены успею вернуться и зайти домой за сумкой, а вот на учебу один день можно и забить. Пропусков у меня не так уж много, потом как-нибудь все отработаю.

Девятая больница, черт бы ее побрал, находилась за чертой города, в области, и раньше это мне даже нравилось, ведь от прошлого места жительства она была всего лишь в получасе езды. Сейчас же пришлось добрый час потратить на давку в автобусе и утреннем метро, прежде чем я вышел на знакомую остановку, где в любое время людей находилось не много.

Загородный автобус, ходящий по расписанию, отправлялся только через пятнадцать минут, и пока я ждал, кутаясь в куртку от пронизывающего холода, успел покурить целых три раза, даже голова закружилась немного. Решил, что на сегодня хватит, тем более что в пачке сиротливо перекатывалась последняя сигарета. Автобус, наконец, подъехал, кашляя дымом и стуча каким-то клапаном - еще советский образец, большой и вместительный, но ободранный, неудобный, и уж точно не спасающий от холода. Только где-то рядом с водителем есть печка, и я, зная это, сел на переднее сидение в надежде, что и мне перепадет кусочек тепла.

Теперь музыку в уши, и полчаса черно-белого пейзажа и на удивление ровной дороги под колесами. Помню, прошлой зимой приходилось трястись по выбоинам и кочкам, но к лету трассу отремонтировали, новый асфальт был ровным и белесым от изморози. Наверное, ездить тут на собственном автомобиле очень приятно.

Конечная остановка находится в самом центре поселка, оттуда до больницы всего пять минут пешком – к счастью, на сигарету времени не хватает. Иначе я так никогда не брошу. Да и ей никогда не нравился запах табака, даже сейчас, я уверен, она его почувствует.

На охране просят паспорт, тщательно записывают фамилию и время визита в регистрационную книгу, коротко и лениво пересказывают правила поведения в больнице. Я их знаю и без того, сколько раз уже слушал, да и в моем случае все эти слова вообще бесполезны.

Больничные коридоры здесь довольно широкие и светлые, хотя это и не евроремонт. Только окна еще лет пять назад, насколько знаю, были заменены на пластиковые, на этом все обновление и закончилось, лишь изредка приезжала бригада ремонтников менять перегоревшие лампы и подкрашивать побелкой стены. Зеленые растения в вазонах придавали больнице уюта и почти домашнего комфорта, как и ковры, и развешенные по стенам рисунки в дешевых рамках – почти детские каракули в ярких цветах. Мне всегда было страшно на них смотреть и понимать, что это дело рук людей вдвое, а то и больше, меня старших.

- Славочка… - Анна увидела меня первой, поднялась навстречу из кресла в общем холле, где кроме нас находилось еще несколько человек, занятых своими делами. – Мне сказали, что ты зайдешь, но чтобы прямо в понедельник…

Женщина улыбалась и обнимала меня, усаживая на свободный диван. Анна старше меня всего на пятнадцать лет, и выглядит еще вполне молодо, если бы не седые ниточки в волосах, заметные только вблизи, и напоминающие нам обоим, от чего они там появились. О том происшествии мы никогда не говорим напрямую, но неизменно перед моим уходом Анна спрашивает, захожу ли я к Иринке. Не сомневаюсь, что в этот раз будет точно так же.

Мы разговариваем некоторое время о ней, о том, как ей живется здесь, в психиатрической больнице. Нет, Анна не больна, если только не считать частые депрессии, но возвращаться на старую квартиру, ту самую, где мы с отцом прожили полтора года, она просто не в состоянии. Находясь в одиночестве больше часа, она начинает паниковать и чуть ли не биться в истерике. Сам я этого не видел, конечно, но медсестра рассказывала достаточно живо… Ей нужна компания, пускай это даже общество душевнобольных.

- А как твои дела? – наконец спрашивает Анна, кутаясь в клетчатый плед. – Еще не живешь отдельно?

Я покачал головой, поджав губы. Отец – еще одна неприкосновенная тема в нашем общении, мы оба помним о его существовании, но пытаемся и словом об этом не обмолвиться. Рассказываю ей о переезде, стараясь не упоминать свадьбу, жалуюсь на долгую дорогу к университету, которую теперь приходится преодолевать каждый день. Упоминаю Ваню, как своего сводного брата, и Анна напрягается, но быстро приходит в себя, когда я объясняю, что ему почти восемнадцать, и летом он будет поступать куда-то в другой город, как он сам говорил матери.

Представляю, как ей тяжело слушать о моей, в общем-то, обычной, жизни. Слушать и знать, что мой отец, которого она когда-то любила, а сейчас, наверное, ненавидит, все еще рядом со мной и у него никаких проблем. О ней даже не вспоминает, хотя мы уверены, что это и к лучшему, ведь неизвестно, в какое состояние поверг бы Анну его внезапный приезд. Нет, папаша забыл про свою вторую жену точно так же, как забыл про первую, мою мать, после ее смерти.

- Ты устроился на работу, Слава? – удивляется женщина, когда я с сожалением упоминаю, что надо уходить, ведь смена не ждет. – Какой ты молодец…

Мы еще немного поговорили о моей работе и о ее досуге, Анна даже показала собственные рисунки, тоже украшавшие стены больницы. Ее творчество хоть и не было особенно профессиональным, но все-таки выгодно выделялось на фоне остальных каракуль и почеркушек: черно-белые зарисовки пейзажа, скорее всего, того, что она видела за окном. Я узнал высокий больничный забор с металлическими воротами для въезда автомобилей. Да уж, в эти работы не мешало бы добавить ярких красок… как и в ее жизнь.

- Славочка, спасибо, что ты приехал, - сказала она, когда мы уже были возле выхода и я застегивал куртку на молнию. - Будь осторожен там, ладно?.. – в ее словах мне послышалась недосказанность, словно она имела в виду не совсем обычную осторожность. – Если что, помни, что я твой друг.

Я немного прифигел, ведь раньше Анна ни о чем подобном не говорила ни разу, только желала удачи и давала наставление на будущее. До сих пор я даже не задумывался, кем она меня считает, кто я для нее, и кто для меня она сама. Даже сейчас на этот вопрос нет ответа, а приезжаю я, чтобы хоть как-то загладить вину отца.

- И зайдешь к Иринке, когда потеплеет, ладно? – в ее голосе беспокойство, настоящее и неподдельное, и это заставляет сердце болезненно сжаться.

- Ладно… - выдавил я из себя, чувствуя, что краснею, но стараясь никак себя перед ней не выдать. Не посещал кладбище уже больше трех месяцев, хотя и каждый раз, приезжая к Анне в больницу, обещаю это делать почаще. Она-то не может, не любит выбираться куда-либо дальше парка на территории, да и выпускают пациентов не часто и только с сопровождающими. Со мной выходить нельзя, я не родственник, и забирать ее по сути не имею права. – Я зайду…

***

По дороге назад меня одолевали паршивые мысли. Анну было жаль чуть ли не до слез, жаль, потому что она не заслуживала такого существования – в больнице среди психов и врачей. И потому, что она уж точно не виновата в произошедшем тогда инциденте, повлиявшем на всю ее жизнь. Я совершенно не понимал, как она еще живет, ради чего? Родственники только дальние, причем настолько, что никто не приезжает в больницу навестить ее, не интересуется ею. Дочери, которую Анна любила больше всего на свете, нет в живых уже три года, а мой отец, напрямую в этом виноватый, спокойно живет и даже не вспоминает.

Что бы я делал на ее месте? Сошел с ума совсем? Наглотался таблеток? Жил бы жаждой мщения?.. Не знаю, наверняка мне известно только то, что вряд ли я бы смог наслаждаться визитами бывшего пасынка, живого напоминания о прошлом.

Впрочем, долго переживать и думать о негативном мне не дали – почти на половине пути автобус повело в сторону, и водитель торопливо затормозил у обочины. Мотор работал по-прежнему, так что сперва я и не понял, что произошло, все-таки в наушниках кроме моей музыки слышно ничего не было. Опомнился, уже когда люди начали с роптанием выходить на улицу, матеря водителя и доставая телефоны, чтобы предупредить ждущих.

- Что такое?.. – спросил я у сидящей по соседству женщины, одной из немногих, кто остался внутри.

- Колесо вроде пробило, - недовольно отозвалась она, пожав плечами и вновь утыкаясь в раскрытую книгу – поломка не мешала ей читать любимый бульварный романчик.

Я выругался, тоже вышел из салона на улицу, где и без меня толпилась куча народу. Колесо действительно пробито, лопнуло, скорее всего, и водитель кружится рядом, громко ругаясь с кем-то по телефону. Вряд ли он будет в состоянии поставить запаску сейчас, это все-таки автобус, не легковушка. А ждать эвакуатор… Я достал телефон, глянув на время. У меня в запасе полтора часа и ни минутой больше, так что пока еще можно подождать. Денег на такси отсюда до Москвы у меня не было, а следующий автобус должен прийти как раз в течение тридцати минут.

За время ожидания я выкурил последнюю сигарету, а в плеере, который я даже не думал выключать, села батарея, так что я просто изнывал от бездействия. Ни автобус, ни эвакуатор не подходил, половина людей вернулась в салон, где было хоть немного, но теплее, чем на улице, а я вместе с каким-то пареньком принялся ловить попутку. Несмотря на то, что на успех мы особо не рассчитывали, возле нас остановилась третья по счету машина, черная Ауди с супружеской парой, которая согласилась довезти нас бесплатно до города. Не до метро, конечно, но уже хорошо, ведь доехать куда надо, я потом уже точно смогу.

В машине тепло, тихая музыка, ненавязчивая беседа, я даже не заметил, как мы приехали. Поблагодарил водителя и его жену, попрощался за руку с попутчиком, имени которого даже не знал, и отправился искать какую-нибудь подходящую маршрутку. Москву я люблю, хотя это и не мой родной город, и ориентируюсь здесь неплохо, но, несмотря на это, путь до дома занял еще почти час, так что я уже немного нервничал, боясь опоздать на работу. Выкручусь, напарник понимающий, но тем не менее…

Уже подъезжая к дому я получил смс-ку от Ромы, который «очень соскучился» и «терпеть больше не может», поэтому сегодня придет. Сомнений в его приходе у меня и так почему-то не было, вряд ли был кто-то еще, посещавший клуб, где я работал, так же часто, но вот на кой фиг ему понадобилось предупреждать об этом меня?

***

Возле дома меня ждал сюрприз, неожиданный и неприятный. Подходя к подъезду, я первым делом заметил машину скорой помощи с включенными мигалками, рядом с ней стоял полицейский автомобиль с водителем внутри, а вокруг толпились люди – не очень много, все-таки разгар рабочего дня, но соседей собралось достаточно. Я сразу же занервничал, напрягся и малодушно подумал, что стоит просто пройти мимо, вряд ли меня кто-то узнает и остановит. Люди общаются между собой и рассматривают служебные автомобили, сплетничают, кто-то курит, и если я сейчас попрусь в подъезд, то их вниманием обделен не буду, а вот пройду мимо за их спинами совершенно незаметно.

Противное чувство внутри говорило, что рано или поздно мне все равно придется посетить квартиру. Сегодня вечером, когда я вернусь с работы. Или завтра утром перед университетом. Все равно вернусь сюда, как бы мне не хотелось этого делать. Поэтому я пошел сейчас, стараясь не смотреть никому в глаза и верить, что к квартире тети Лены вся эта канитель не имеет никакого отношения, хотя подсознание заранее настраивало меня на худшее. Так всегда было, наверное, не только у меня – настраиваешься на самый отвратительный вариант развития событий, чтобы потом обрадоваться собственной ошибке. Ну а если все действительно так плохо, как ты думал, то ты уже к этому готов и воспринимаешь удар не так болезненно.

Пока я поднимался по лестнице, на душе становилось противно и холодно. Я слышал голоса откуда-то сверху, слов было не разобрать, только интонации – кто-то кого-то успокаивал, оставаясь серьезным, кто-то истерично кричал, срываясь на хрип. Приходилось заставлять самого себя сделать каждый шаг, мысленно уговаривать – «Давай, ты же мужик, давай же»…

Дверь квартиры распахнута настежь, голоса доносятся изнутри. Вижу мужские спины, полицейская форма, папка у кого-то в руках. Меня замечают, останавливают:

- Вы Мирослав? Не ходите туда сейчас, - спокойный и чуть уставший тон, в то время, как я сам заведен не на шутку.

- Что значит – не ходить?! Что случилось?! – на мой повышенный голос отзывается тетя Лена, кричащая, чтобы меня немедленно впустили. Прорываюсь в коридор, там тоже полно людей – еще один полицейский, Ванин друг, тот самый, с которым мы уже «знакомились», врач в потрепанном халате. И сама Лена, но если бы я не слышал ее голос, то ни за что бы не узнал. Женщина была в слезах, ее душили рыдания, в то время как доктор поил успокоительным. Размазанная по щекам тушь, дрожащие руки, истеричные нотки в голосе, которым она отказывалась от лекарств…

- Теть Лен, ну что случилось, говорите!.. – мне стало ужасно страшно за нее и даже за Ваню, и я рванулся к ней, отталкивая кого-то с пути. Опустился перед ней на колени, сжимая руками ее холодные ладони и заглядывая в глаза.

Только не плачь, умоляю, только не женские слезы. Дайте уже ей эти таблетки, или валерьянки в воду накапайте, почему все стоят, как истуканы? Что здесь делает этот парень, потерянный с застывшим взглядом? Почему мне никто ничего не объяснит?!

- Теть Лен, что-то с Ваней, да?.. Где он? Что случилось?.. – я немного утихомирился, стараясь держать себя в руках хотя бы ради Лены, по которой уже видно было – еще чуть-чуть, и снова ударится в истерику.

Она только качала головой и молча плакала, будучи не в состоянии ответить внятно, кивала куда-то на дверь в комнату. Отобрав у врача стакан с водой, я чуть ли не насильно заставил ее выпить пару глотков, даже не надеясь, что это поможет женщине прийти в себя, а потом поднялся, направившись к той самой двери, собираясь, наконец, выяснить, что же случилось такого серьезного. Хотя подозрения уже зародились в груди, но я всеми силами пытался подавить в себе эти мысли.

- Туда нельзя входить! – сзади меня дернули за плечо, спереди перекрыл дорогу мужчина в халате. – Будьте добры, потерпите немного, сотрудникам органов нужно будет переговорить и с Вами.

Наверное, по моему лицу было понятно, что я сейчас просто взорвусь, потому что кто-то подцепил меня под локоть, уводя на кухню, усадил на стул и налил воды из-под крана. Я залпом выпил половину кружки, поднял горящее от напряжения лицо к полицейскому, раскрывшему папку с документами.

- Что...

- Пожалуйста, не переживайте и успокойтесь, я задам Вам несколько вопросов и все объясню.

И он объяснял, неторопливо и размеренно, официальным языком. Уткнулся взглядом в бумаги и на меня даже не смотрел, будто читал текст оттуда. Оказалось, я опоздал всего на каких-то полчаса. Если бы чертов автобус не поломался на дороге, скорее всего успел бы вернуться домой вовремя, и ничего бы не случилось. Теперь стоило благодарить Василия Петрова, зашедшего к Ване и вызвавшего полицию. Состояние самого Вани оценивается как удовлетворительное, сильный шок и телесные повреждения. Увидеть его мне не дали, сказав, что сейчас с ним находится психолог, а «пациент» не пожелал лицезреть даже собственную мать, из-за чего у той и случился нервный срыв.

Отец сейчас в гостиной, какой-то майор, фамилию я даже не запоминал, составляет протокол. Вроде бы, тот признает свою вину. Но суд все равно состоится, потому что Ваня еще не совершеннолетний. Мне тоже надо будет присутствовать, как и Лене, повестку пришлют почтой в течение двух недель от сегодняшнего дня.

Я воспринимал информацию, как компьютер, бесстрастно и молча. Думать совершенно не хотелось, я боялся, что стоит мне поддаться хоть малейшей волне эмоций, и накроет с головой, так, что потом не скоро выберусь. Я методично отвечал на вопросы, рассказывал о своем отце, пил воду, смотрел в стену и мечтал, чтобы это все происходило не со мной.

***

Через двадцать минут мы уже все сидели на кухне – я, тетя Лена и оставшийся доктор с полицейским, ждавшим своего напарника. Я заварил крепкий зеленый чай, налил полную чашку для Лены, всеми силами стараясь показать ей, что ситуация под контролем, что она не одна, и отчаиваться не надо. Что ей есть на кого положиться, хотя я и сам себе сейчас не доверял полностью. Но только показать это, рот я раскрыть по-прежнему не мог, еще, наверное, не осознав всего произошедшего. Рано или поздно мы обязательно поговорим на эту тему, тогда, когда Ваню выпишут из больницы – доктор сказал, ему следует пробыть там хотя бы пару дней для полного медицинского обследования. Лене пока придется и думать забыть о работе, мне, похоже, тоже, ведь оставлять ее здесь одну я бы не решился.

Не позволю, чтобы еще одна моя семья пошла под откос по одним и тем же причинам. На этот раз мне не шестнадцать, я повзрослел, и я смогу.

Щелкнул ключ в замке, дверь гостиной раскрылась. Я автоматически выпрямился и поднял голову, встречая рассеянный и виноватый взгляд отца. Наручники, сопровождающий полицейский… На этот раз он уже не отмажется купленной справкой из психиатрии. Сейчас уже не получится, он заплатит по счетам.

- Слава…

Отвечать я не стал, но взгляд не отвел, продолжая смотреть даже в его спину. Надеюсь, папа, ты понял, на чьей я стороне.

---

Глава 9. Pov Мирослав

Следующая неделя показалась мне просто каким-то не слишком интересным фильмом, в котором я с перепугу стал одним из главных героев. На работе пришлось взять отпуск за свой счет, не сказал бы, что работодателю это очень понравилось, но другого выхода просто не нашлось. В универе я просто предупредил, что по семейным обстоятельствам пока появляться не буду. Там с этим гораздо легче, ведь мои прогулы – мои проблемы, главное, чтобы на экзаменах появлялся...

Следующая неделя показалась мне просто каким-то не слишком интересным фильмом, в котором я с перепугу стал одним из главных героев. На работе пришлось взять отпуск за свой счет, не сказал бы, что работодателю это очень понравилось, но другого выхода просто не нашлось. В универе я просто предупредил, что по семейным обстоятельствам пока появляться не буду. Там с этим гораздо легче, ведь мои прогулы – мои проблемы, главное, чтобы на экзаменах появлялся.

Лена тоже отказалась на время от посещения фирмы, хотя дела там шли по-прежнему довольно плохо и криво. Я видел, что она переживала по этому поводу, но, конечно же, не больше, чем из-за предстоящего суда. Большую часть времени Лена проводила в больнице вместе с Ваней – тот проходил полное обследование, получал справку о побоях и повреждениях. Во вторник утром, на следующий день после происшествия, мы с Леной вместе к нему поехали, но меня Иван видеть не пожелал, так что я убрался домой, все равно дел было невпроворот.

Сначала я нашел отцовские документы, все, которые только были. Для суда нужен был только паспорт и свидетельство о рождении; паспорт уже был в органах, его забрали в понедельник, тонкую книжечку свидетельства я откопал в папке на завязках, а потом принялся перерывать остальные бумажки, которые там находились. Отцовский диплом со школы, какие-то доверенности, судя по датам, с позапрошлой работы, несколько фотографий и ксерокопия медицинской справки для оформления больничного. Договор аренды, трудовой договор, материальная ответственность – целая куча ерунды.

И под всем этим, едва ли не последний лист – справка четырехлетней давности, именно ее я и искал. Справка, отмазавшая папу от судебного разбирательства в прошлый раз. Бумажка, купленная за баснословные деньги – я не знаю, сколько, мне тогда не было и шестнадцати, естественно, он не сказал. Даже о том, что купил ее – не сказал, я сам узнал уже потом, из случайно подслушанного разговора.

На этот раз у него не получится провести всех, какой бы ни была сумма.

Справку я тоже забираю, но прячу ее в папку с моими собственными документами. Вскоре придется общаться с адвокатом, там она и пригодится.

***

Всю оставшуюся неделю я все еще живу, как машина. Выполняю поручения Лены, по большей части они связаны с ее фирмой, нужно отвозить на подпись документы. Хожу за продуктами, пока она пропадает в больнице, хотя Ваня чувствует себя уже почти хорошо. Иногда приходится даже готовить, но я не слишком опытен и кулинарные изыски даются с трудом.

В среду вечером я решаюсь позвонить в больницу и пообщаться с Анной. Она взволнована, но решительна, обещает пройти комиссию, получить справку о полном выздоровлении и тоже явиться в суд. Это добавляет мне уверенности, я благодарю ее и снова перехожу к бытовым вопросам по дому.

Когда дел нет, я готовлю университетские задания, которые староста присылает мне по почте, а я точно так же отсылаю назад, чтобы получать хоть какие-то оценки. На меня это не похоже, одногруппники удивлены, но я изо всех сил стараюсь забить свою голову чем угодно, кроме мыслей о произошедшем с Ваней и о том, что нас всех ждет дальше.

С отцом понятно – тюрьмы ему не избежать.

Куда деваться мне, я без понятия. Не понимаю, почему Лена все еще не выгнала меня куда-то на улицу, я же Андреев сын, она должна меня ненавидеть. Хотя, похоже, получилось так, что кроме меня поддержать ее некому. Есть еще подруга, Ольга ее зовут, но она только и способна, что сидеть на кухне и пить чай, причитая о жизни. Помощи от нее никакой, да и у Ольги тоже есть семья, о которой нужно заботиться.

Труднее всего ночью. Мысли, когда я ничем не занят, просто невозможно остановить, и в голову лезет такое, от чего я долго не могу уснуть. Я виню в случившемся с Ваней себя, ведь он говорил мне, предупреждал тогда в подъезде, и что я сделал?.. Совершенно ничего, даже когда понял от отца, что это правда. Не предупредил Лену, не поддержал Ваню, не успокоил отца. Сидел и ждал, надеясь, что в этот раз все обойдется.

Не удивительно, что мелкий не захотел меня видеть. Он-то понимает то же самое, что и я сам.

***

В пятницу дело немного меняется к лучшему. Лена ходит счастливая, мы вместе проводим уборку в квартире утром, а днем готовим обед - сегодня Ваню выписывают из больницы. Женщина воспринимает это как небольшой праздник, приглашает по телефону Ольгу и Васю, который, оказывается, ее сын, хотя на мать ничуть не похож, весь в отца. Помогаю ей расставить на столе тарелки, после чего мы должны все вместе поехать к больнице, забирать Ваню.

Уже перед выходом я нахожу в себе силы сообщить, что не поеду. Вряд ли он будет рад меня видеть, а портить всем настроение не хочется. Лена поначалу упрямится, пытаясь переубедить меня, но потом все же соглашается. Мне почти больно чувствовать ее признательность и благодарность, она так хорошо ко мне относится, как давно никто не относился. И я плачу ей тем же, но на Ваню это не распространяется.

Из дома мы выходим вместе, Лена садится в машину и уезжает, а я звоню Роме, который последние четыре дня просто с ума сходил, пытаясь выцарапать меня из квартиры. Будь я немного наивнее, решил бы, что он в меня влюбился, но если бы это было так, Рома не стал бы при мне обсуждать достоинства тех или иных девушек, да и парней тоже. Да и знаю я эти его влюбленности на неделю, хотя последнее время он немного успокоился.

Иногда мне кажется, что Рома никогда ничем не занят. Сегодня – так точно, ведь он приезжает за мной уже через пятнадцать минут, я даже не успеваю замерзнуть, ожидая на улице.

- Ну все, хороший мой, теперь ты не улизнешь, теперь мы с тобой поедем по клубам, так, чтобы до самого утра… понедельника! – он открывает мне дверь изнутри и я падаю на пассажирское сидение, протягивая руки к дующему теплом кондиционеру.

За то время, что мы не виделись, Рома успел подстричь волосы, и они теперь почти такие же короткие, как у меня, только мои лежат прямо, а у него подобие «творческого беспорядка» на голове. Выглядит симпатично, но я отлично представляю, какими усилиями это ему дается. Или не ему, а стилисту, черт знает этого Рому…

- В понедельник суд, хороший мой, - в свойственной ему манере отвечаю я, поморщившись. – Потому давай сделаем так, чтобы я вернулся в воскресенье?

Поначалу я собирался вернуться сегодня же вечером, но настолько сильно нежелание пересекаться с Ваней, что куда лучше будет, если я переночую пару раз у Ромы, особенно если тот не будет против. Наверное, я просто боюсь разговора с Ваней, хотя одновременно и хочу выяснить все между нами.

Возможно, даже извиниться.

- Су-у-уд? – мы уже едем, Рома не может смотреть на меня прямо, но то и дело отворачивается от дороги, чтобы покоситься на мое лицо. – Я так много пропустил из твоей жизни, Мир! Сейчас доедем, по коктейлю, и все мне выложишь!

Выкладывать ему совсем все я не собираюсь, но рассказать все же надо – просто потому, что его свежий взгляд и какой-никакой совет мне если и не пригодится, то хотя бы дух поддержит. Рома, один из московской «золотой молодежи», у него никогда не было проблем серьезнее, чем машина не на ходу или отсутствие девочки на ночь. Не представляю, что у нас может быть общего, но я, похоже, единственный его друг. Это одновременно приятно, но и немного настораживает.

Что Рома умеет лучше всех – так это развлекаться. За вечер мы побывали уже в трех клубах, а все только потому, что этот сумасшедший решил показать, какие у него любимые коктейли. В «Триптихе» он обожал Мохито, в полуподвальном «Казино» мы пили джин-тоник, а в недавно открывшемся «Las Vegas Night» пробовали фирменный шот от бармена. Я пьянел, Рома становился все развязнее и веселее, и когда он захотел поехать в какой-то развлекательный центр, работающий всю ночь, я попросту не пустил его за руль – в таком состоянии недолго и убиться.

- И что, дорогой, решил, что это твоя вина? – он определенно пьян, но голос остается ровным и спокойным, только количество бокалов на нашем столике все увеличивается. Я тоже под градусом, потому теперь Роме известно куда больше, чем хотелось бы, но он реагирует вполне адекватно, не смеется надо мной, и не обвиняет.

- Чья же еще? – скептически спрашиваю я, вылавливая пальцами изо льда в стакане дольку лимона и запихивая ее в рот.

Он отмахивается, обещает поговорить со мной обо всем завтра, или послезавтра, когда мы оба будем трезвые, потому что ему трудно складывать слова в предложения. Отлично понимаю, мне тоже нелегко. Меня уносит на волнах джин-тоника, я не представляю, который сейчас час, хорошо, что Лену предупредил заранее, чтобы не ждала. Рома подцепил какую-то девочку, и она сидит между нами, потягивая через трубочку ярко-голубой коктейль, смеется над шутками, не зная, на кого обращать больше внимания. Мое настроение все выше, через полчаса девочка уже другая, целуется со мной, потом с Ромой, потом мы все втроем танцуем, девочка уходит в туалет и не возвращается. Наш столик уже убран, когда мы садимся, Ромка радуется, заказывает еще по коктейлю, мне хватает даже половины, чтобы целоваться уже с ним – я даже не чувствую отвращения, появляющегося всегда, когда я пытался в мыслях представить что-то подобное.

Домой мы добираемся на такси, Рома с третьей попытки называет свой адрес, а меня вырубает, как только мы отъезжаем от дверей гостеприимного клуба.

***

Когда я проснулся следующим утром, то не сразу вспомнил, почему ночую не в своей комнате. Голова ни капли не болела, наверное, это означает, что алкоголь, выпитый накануне, довольно хорошего качества. Только пить хотелось ужасно, потому я нашел кухню и влил в себя сразу пару стаканов холодной воды, а потом поставил чайник, чувствуя, что этого мне все равно будет мало.

Наши с Ромой вчерашние похождения немного привели меня в норму, и теперь мне уже не казалось, что положение, в которое я попал, такой уж безвыходное. Все-таки Ване досталось больше, и сейчас наверняка он чувствует себя на порядок хуже меня. Это у него – проблемы, а у меня так, цветочки.

Рома спит на той же кровати, где спал и я, но это меня совсем не смущает. Я отлично помнил, как мы проводили время. Точнее, я помнил, что мы пили, и кто с нами сидел – только лица, никаких имен. Помнил и о том, что под конец мы целовались с Ромой, но это не вызывало ужаса, я же понимал, что по пьяни и не такое бывает. Вот бы еще узнать, кто первый начал, потому что этот момент от сознания все время ускользал. Наверное, он, у меня такого желания появиться не могло, когда рядом девушки.

Проснулся друг только через час, когда я успел уже приготовить завтрак на нас обоих, попить чай и заварить новый. Позвонил кому-то, попросив отогнать машину от клуба к дому, потому что сейчас ему выходить из дома в снежную вьюгу совсем не хочется; а потом принялся терроризировать меня вопросами, которые не успел задать вчера.

Ничего нового в ответ на мой рассказ я от Ромы не услышал, но мне все равно было хорошо оттого, что он целиком на моей стороне. Единственное – советовал как можно скорее, желательно до суда, поговорить с Ваней.

- Чтобы ты не чувствовал себя виноватым, решите все между вами, и оба будете жить спокойнее. Или ты считаешь, что он о тебе не вспоминает?

Над этим я раньше не задумывался, и лучше бы продолжал так делать и дальше. Как представлю, что Ваня обо мне думает, кем я для него выгляжу… Не удивлюсь, если он и говорить не захочет. Ему всего семнадцать, этот пресловутый юношеский максимализм, и наверняка он настроен целиком и полностью против меня, это уж как пить дать. Но попытаться, как говорит Рома, все-таки стоит.

***

Как бы я не хотел поговорить с Ваней, этого не получилось сделать ни в субботу вечером, ни в воскресенье утром. В субботу он остался спать в комнате с матерью, хотя это и было совершенно детским поступком, но я мог его понять – не хотел находиться в том помещении, где его изнасиловали, тем более ночью и со мной. А утром за ним зашел Вася, - я слышал это из ванной, - и они вдвоем куда-то убрались. Вряд ли в такую погоду гулять пошли, скорее всего снова в квартире останутся, но факт остается фактом – встречи со мной Ваня старательно избегал.

Лена, все так же не ездившая в офис и работавшая с бумагами дома, видела мое состояние и успокаивала тем, что Ванечке нужно время, нужно решение суда и полное спокойствие, чувство безопасности. Так сказал ей психолог, которому женщина безоговорочно верила, да и я тоже, не зря же учусь на факультете психологии. Потому я и решил оставить мысли о разговоре и полностью переключиться на предстоящее заседание, до которого оставался всего один день. Уже завтра в обед все станет известно.

Частный адвокат, знакомый тете Лене по каким-то рабочим делам, появился у нас в квартире в восемь часов утра в понедельник, больше двух часов он провел наедине с Ваней, потом долго общался на кухне с Еленой, показывая ей какие-то бумаги и документы, а уже потом переключился на меня. Дмитрий Николаевич, вероятно, считал, что со мной разговор получится максимально коротким, ведь я, как кровный родственник подсудимого, имею полное право вообще молчать, но молчать я не хотел.

Так что за полтора часа мы с ним обсудили основные вопросы, я отдал найденную в документах отца справку, подробно и несколько раз пересказал события того года, к которому она принадлежит. Вспомнил о том, что должна приехать Анна, и он тут же кому-то позвонил, заявляя нового свидетеля, потом пожал мне руку и уехал в суд, куда нам следовало явиться через два часа.

Сидя в машине, мы нервничаем все трое, но Лена держится, она за рулем. Ваня слушает музыку, заткнув уши наушниками, я пялюсь в окно, стараясь расслабиться, но неудачно, и к концу поездки от волнения мне уже скручивает живот. И это я, всего лишь свидетель обвинения, не представляю, что твориться с Ваней… Перевожу на него взгляд и вздрагиваю, потому что он тоже смотрит мне в глаза. Это почти три секунды непрерывного контакта, три секунды, в которые весь остальной мир перестает существовать. Только его глаза, непередаваемое выражение, в котором смешивается боль, страх, волнение и какое-то еще непонятное чувство, названия которому я не могу дать.

Автомобиль останавливается, Ваня выключает плеер, момент прошел, но мне стало гораздо легче.

- Все будет в порядке, - тихо говорю я ему, прежде чем выйти из машины, и готов поспорить, что он улыбается мне в спину.

***

Заседание началось, Лена, Ваня и отец уже в зале, я все еще в небольшом кабинете для свидетелей. Анна тоже здесь, но нам не дают общаться, судебный пристав следит за тишиной, так что мы можем просто смотреть друг на друга и ободряюще кивать. Рядом сидит Вася, его тоже позвали, ведь именно он в тот понедельник вызвал милицию, когда понял, что за дверью квартиры его друга творится что-то неладное. Больше никого нет, и хотя для свидетелей защиты существует другое помещение – я уверен, оно сегодня пустует.

Меня вызывают первым, когда я захожу в зал суда, Вани там уже нет, за столом по левую сторону от судьи сидит только Дмитрий Николаевич, до ужаса деловой и интеллигентный в черном костюме, и Лена, то и дело вытирающая глаза платком. Стакан с минералкой перед ней уже почти пуст. Правильно, только что давали слова Ване и отцу.

Подходя к кафедре, я кидаю на него мимолетный взгляд и удивляюсь – он выглядит постаревшим, с мешками под глазами и многодневной щетиной. Сидит, глядя на сцепленные перед собой руки, рядом с адвокатом, который слегка нервничает, теребя край лежащей на столе папки. Больше у меня нет времени на осмотр.

Называю суду свое имя и фамилию, подтверждаю, что могу и буду давать показания. Кожей ощущаю взгляд отца – «предатель». Рассказываю все от начала и до конца. Говорю о том, как Ваня предупреждал меня, что отец лапал его вовсе не по-семейному, упоминаю, как папа совсем этому не противоречил, когда я спросил. Сообщаю, что он выпивал и не полностью себя контролировал в это время.

Мне задают дополнительные вопросы – Дмитрий Николаевич отлично знает свое дело, и я немного срывающимся голосом рассказываю о той истории с Анной и Иринкой, об изнасиловании тринадцатилетней девочки, о деле, которое было закрыто благодаря купленной справке. Бумажка, как вещественное доказательство, переходит от адвоката на судейский стол, секретарь тщательно протоколирует все мои слова до одного.

Лена бледная, но сидит с прямой спиной, не сводя с меня взгляда. Она ничего этого не знала, новый Андрей, открывающийся ей сейчас, уже не тот мужчина, за которого она когда-то вышла замуж. Прости, Лена, я должен был все рассказать тебе раньше…

Я заканчиваю, отвечаю на пару уточняющих вопросов с обеих сторон, сажусь на стул в первом ряду и смотрю в пол, зная, что отец сейчас неотрывно сверлит меня взглядом. Было бы лучше, если бы я мог уйти так же, как Ваня, но я сам для себя решаю, что должен выдержать все до конца.

Показания Анны заставляют Лену прятать лицо в ладонях, ведь сейчас она впервые слышит о смерти Иры. Анна почти плачет, рассказывая, кидает взгляды на отца, по которому видно, что он растерян и зол. Конечно, он знал, что Иринка умерла через полгода, но своей вины совершенно не ощущал:

- Да ты сама виновата, недосмотрела за ребенком! – наконец не выдерживает он.

- Что?! Да как ты!.. Тварь! Тварь!!! – Анна срывается в истерику, выкрикивает еще множество оскорблений, пока ее не выводят из зала.

Последним появляется Вася, его я почти не слушаю, пытаясь справиться с головокружением, возникшим явно на нервной почве. Да и его слова занимают немного, всего минуты три-четыре, это и нужно-то только для «галочки».

Объявляют перерыв, я поднимаюсь одним из первых, иду к выходу, мечтая о глотке воды, и уже у двери слышу отчетливое и спокойное:

- Ты мне больше не сын, Мирослав. Предатель. Я же тебя… - его обрывают, наверное, адвокат или сам судья, но это уже не важно.

Разве я ожидал чего-то другого?

@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Завтра будет лучше", главы 4-6

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ

Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр

---

Глава 4. Pov Мирослав

Я обещал себе не курить, но в пальцах снова сигарета. Наверное, не хватает силы воли, чтобы сдерживать данные себе же обещания. Было бы легче, если бы я мог договариваться с кем-нибудь другим, а не с самим собой...

Я обещал себе не курить, но в пальцах снова сигарета. Наверное, не хватает силы воли, чтобы сдерживать данные себе же обещания. Было бы легче, если бы я мог договариваться с кем-нибудь другим, а не с самим собой.

Путь из университета домой непривычный, точно также, как непривычным был и сам новый дом. Полжизни я прожил с отцом и матерью в небольшом городе на окраине области, другую половину – уже в Москве, но совершенно в другом районе. Теперь мне добираться до учебы не полчаса, а целых полтора.

А лучше бы вообще с нее не возвращаться, потому что терпеть это общество уже нет сил. Нет, Ваня, мой новоиспеченный братец, совсем меня не напрягает, куда сильнее я шарахаюсь от отца, с которым никогда не имел теплых семейных отношений. Порой даже кажется, будто для тети Лены я стал ближе, чем для него.

Остановка полупустая, автобус приходится ждать минут десять, за это время уходят целых две сигареты, и потом я попадаю в долгожданное тепло. Сажусь у прохода, затыкаю наушниками уши. You gonna go far, kid.

***

Сколько помню – отец всегда был таким. Привлекательный внешне, обаятельный в общении, особенно с женским полом. Всегда галантен и уступчив, поддержит любой разговор; замечательное чувство юмора, умение сопереживать… Все для других, мне же доставалась обратная сторона медали – недовольство и упреки.

Когда мы жили с мамой, он еще сдерживался, но мать умерла от рака, и тормозов у отца тогда не стало вообще. Думаю, он ее любил, но на меня данное чувство не распространялось, так что в восемь я уже успел узнать, что такое побои, крики на весь подъезд и сон без ужина. О нет, папа вовсе не был садистом или такой уж сволочью, и его «срывы» происходили не чаще одного раза в месяц, так что можно было терпеть.

Мне было пятнадцать, когда у него снова появилась женщина. Анна, низенькая брюнетка с зелеными глазами и двенадцатилетней дочерью. Пара месяцев ухаживаний, воистину золотое время, когда отец возвращался домой радостным и довольным, часто приносил гостинцы, которые передавала Анна, и ни разу ко мне не прикоснулся. Потом мы впервые переехали в столицу, на квартиру к моей новой маме и сестре Иринке. Свадьба, первая, на которой я когда-либо был, куча сладостей, много цветов и, что было самым главным, совершенно счастливый отец.

Я уже и забыл, когда видел его таким в последний раз.

Наше счастье продлилось ровно полтора года. А моя семья разбилась во второй раз, куда хуже, куда больнее…

***

Казалось, после всего случившегося у папаши должно было отбить желание создавать семью, но ничего подобного – не прошло и полугода, как он снова стал интересоваться женщинами. Папа менеджер по продажам, довольно часто он менял место работы, и поэтому знакомых дам у него было полно – те покупались на внешность, которая с возрастом не особо ухудшалась, и на неизменное обаяние.

Меня он опять почти не трогал – не оставалось времени. Я окончил школу, мечтал поступить на лингвиста, но конкурс был слишком большим, а достаточной суммой денег мы не располагали, квартира и та была съемной. Поэтому моим уделом оказался психологический факультет, довольно неплохой, но все же не то…

А потом папа познакомился с Леной. Не знаю, как там у них все происходило, никогда не хотелось лезть в его личную жизнь, но однажды отец вернулся счастливым и сообщил, что он, наконец, нашел любовь своей жизни, сделал предложение и через неделю мы переезжаем.

- Леночка просто золото, ты ей обязательно понравишься! – о том, понравится ли мне она, никто не заботился. – А еще у нее есть чудесный сын Иван, весь в нее, такой милый. Вы подружитесь.

Вскоре выяснилось, что та самая «Леночка» владеет какой-то неплохой юридической фирмой, уровень достатка ее семьи значительно выше, чем наш, сынуля на каникулах катается то в Швейцарию, то в Грецию, и вообще живут они припеваючи.

Ненавижу мальчиков-мажоров. Не-на-ви-жу.

***

Мы переехали. Лена оказалась действительно золотом. Мелкий был не таким уж пафосным, каким я его представлял. А папа, похоже, и, правда, влюбился, по крайней мере, раньше я за ним не замечал таких проявлений чувств, как букеты без повода, спонтанные походы в кино и прочая романтически-подростковая хрень.

Иван, мой сводный брат, тоже был удивлен. Я уже знал, что его отец пропал всего полгода назад, но, видимо, траур Лены был недолгим. С мелким мне говорить не хотелось, сразу стало понятно, что общих тем нет – он столичный мальчик, у него друзья и тусовки, модные шмотки и ноутбук последней модели. Я же учился далеко не в лучшем вузе, друзей не имел в силу интровертности характера, а на одежду всегда было насрать – лишь бы тепло и не по-дурацки. Ноутбук у меня тоже был, еще три месяца кредит по нему выплачивать.

А еще, похоже, Иван меня презирал. Скупые фразы ладно еще, но те взгляды, которые он бросал на меня, стоило мне вернуться домой позже одиннадцати… Думал, что я пропадаю по клубам или сижу с каким-то быдлом в подворотне – это уж как пить дать. Я и вправду был в клубе, где подрабатывал барменом, ведь нужно было чем-то платить за кредит, да и на жизнь у отца просить стыдно, когда ты мужик и тебе двадцать.

Ваньке этого не понять, у него всегда денег в достатке.

***

Недавно он еще и вечеринку дома устроил. Конечно, родителей нет, а у меня спрашивать не нужно, я же так, грязь под ногами!.. Вернулся я тогда поздно, смена в клубе затянулась, так что только и мечтал выспаться, на еду сил не было. Пришел, а дома то же самое – гремит музыка, запах алкоголя, вина, а не коктейлей, да еще и этот мудак лижется с какой-то курицей прямо в коридоре.

Нервы тогда не выдержали, и «брат» еще дней пять ходил с разукрашенной рожей. И не разговаривал со мной, дулся. Ну да мне так даже лучше.

***

Автобус остановился у нужной остановки, я так задумался, что еле успел выскочить, прежде чем двери автоматически закрылись за спиной. Сегодня выходной, поэтому из университета я поехал сразу домой, отказавшись от привычной прогулки по городу: Москва мне нравилась, а новая семья – не очень, потому я и предпочитал просто гулять по улицам, оттягивая время. Но в этот раз было слишком холодно, зима давала о себе знать.

Дом, в котором я теперь живу, стоит всего в двух минутах от автобусной остановки, я на ходу вытащил ключи и приложил магнитный кругляш к кодовому замку. Короткий писк, дергаю тяжелую дверь на себя, и тут же мне в грудь врезается Иван, скорее всего, меня не узнавший. Сам подталкивает дверь, стараясь шире ее раскрыть и поднырнуть под моей рукой, но я не даю ему этого сделать, перехватив поперек живота:

- Куда это ты намылился в таком виде? – мелкий действительно выглядел странно – в одном свитере, шнурки за ним по полу волочатся, раньше он даже мусор так не выбрасывал.

Ваня ошалело поднял голову, и мне удалось заметить, как зрачки его расширились от узнавания, но не произнес он ни слова. Я снова почувствовал раздражение, и чуть было не отпустил его на все четыре стороны, в последний момент только передумал и втянул мальчишку в подъезд. Здесь полутьма, свет пробивается только из окна на первом пролете, Ивана я вижу довольно смутно, как и он меня.

- Славик… - голос его необычный, слишком неуверенный. Пальцы вцепились мне в пальто на уровне груди, невольно вызывая еще один приступ раздражения. Пока я пытаюсь отцепить мелкого от себя, он говорит то, что заставляет меня буквально замереть на месте: - Андрей только что меня трогал!.. – он срывается и уже почти кричит: - Что он?.. Зачем он?.. Слава!

- Что?.. – во рту моментально пересыхает, кажется, я бледнею – в темноте все равно не понять.

- Приставал ко мне! – Ваня бьет кулаками мне в грудь, не больно, отчаянно. – Лапал за… лапал…

Я прикрываю глаза. В голове вертится куча разных мыслей, никак не удается сосредоточиться на какой-то одной. Я не хочу слышать, за что там его лапали, но мелкий и не продолжает, видимо, говорить ему тяжело. Верить я тоже не хочу, не могу! Это мой отец! Он такого не сделал бы! Не сейчас, не с семнадцатилетним парнем!..

- Слушай, что за бред, - мой голос не просто холодный, а ледяной. – Тебе, наверное, кажется. Ты ошибаешься. Идем домой и во всем разберемся.

На этот раз Ваня уже не бьет, а толкает, и довольно сильно, я почти падаю, спотыкаясь о ступеньку. Он уже у двери, пищит магнитный замок.

- Ты такой же, как он! Ты с ним заодно!

Дверь с глухим стуком закрывается.

***

Я появляюсь дома только через час – нужно было прийти в себя, переварить информацию. Какова вероятность того, что Иван солгал?.. Никакой, ноль. Он же не знал, что было раньше, а придумать такое обвинение – зачем? Вроде бы у них с Андреем были неплохие отношения, но даже если бы мелкий хотел уговорить мать развестись или разъехаться… Во-первых, делать это было надо раньше, до свадьбы и штампа в паспорте. Во-вторых, куда логичнее звучала бы ложь о воровстве: деньги, драгоценности, наверняка этого в доме было достаточно.

Скорее всего, не врал. Убежал куда-то в такой мороз, наверное, к другу, тому, которого я тоже разукрасил на их вечеринке. Я не знаю, что делать, но поговорить с отцом – это обязательно.

- Пап, - в квартире тишина, он сидит на кухне, пьет коньяк из обычной чайной чашки. – Нам надо поговорить.

Молчит, делая глоток.

- Я встретил Ваню, когда возвращался из универа.

Он все еще молчит, и я понимаю, что разговора не получится.

- Папа… Это правда?..

Молчание, взгляд в окно, глоток коньяка. Другого ответа мне уже не надо.

---

Глава 5. Pov Ваня

Под ногами асфальт кажется не твердым, как обычно, а упругим, словно это резиновый батут. Несмотря на декабрь, снег все еще не выпал, хотя мороз уже приличный. Меня холод не трогал, от быстрого бега даже становилось немного жарко, а останавливаться я не собирался, хотя и отлично знал, что никто за мной следом не побежит, ни Андрей, ни тем более Мирослав, которого я оставил в подъезде...

Под ногами асфальт кажется не твердым, как обычно, а упругим, словно это резиновый батут. Несмотря на декабрь, снег все еще не выпал, хотя мороз уже приличный. Меня холод не трогал, от быстрого бега даже становилось немного жарко, а останавливаться я не собирался, хотя и отлично знал, что никто за мной следом не побежит, ни Андрей, ни тем более Мирослав, которого я оставил в подъезде.

Дурная была идея что-то ему рассказывать. Сейчас я это отлично понимал, но тогда сводный брат был первым встречным знакомым человеком. Тем более, он сын Андрея, должен же был понять?.. Каково это – когда твой отец ведет себя вот так, и тебе об этом рассказывает почти «жертва»?

Я мотнул головой, мысли обо всем произошедшем снова повергали меня в панику, а этого нам не надо. Время паниковать прошло, закатывать истерику тоже поздно, хотя этого я и так не собирался делать, я не девчонка и не размазня. Сейчас доберусь до Васьки, он у меня понимающий, и отпираться от правды уже не станет.

До его дома совсем недалеко, всего два квартала по улочкам между домами, но я порядком устал, и по лестнице поднимался уже с трудом. Васька живет не в таком доме, как мы, потому лифт тут часто не работает, и это не удивительно.

- Ого, какие люди, - поначалу мне кажется, что друг недоволен моим визитом, но потом становится понятно, что он просто удивлен – я же без куртки среди зимы к нему явился. – Все в порядке?..

- Конечно, нет! – огрызнулся я, не дожидаясь приглашения и проходя в квартиру. – Надо срочно поговорить… наедине.

- Идем в мою комнату… - Васька пожал плечами, глядя с нетерпеливым интересом – еще никогда я в таком состоянии не прибегал к нему домой.

Из гостиной появляется тетя Оля, с которой я быстро здороваюсь и исчезаю в комнате напротив – хоть она и подруга моей матери, разговаривать еще и с ней мне не хотелось. Подслушивать она не станет, но я все равно включаю телевизор, делая звук погромче – неожиданности мне ни к чему, ведь если узнает Ольга, то мама будет оповещена первой.

- Ну, что у тебя?..

Я рассказал ему все. От лучшего друга, единственного, между прочим, у меня секретов не было и нет, потому Вася узнал и про все, что делал Андрей, и про мою встречу со Славой в подъезде. А кроме фактов я еще и вывалил на него все свои эмоции, опасения и мысли, старательно перемешивая речь с матами, потому что сдерживаться было крайне тяжело.

На этот раз друг действительно не пытался как-то оспорить мои слова, здесь уже одним «кажется» отделаться было бы тяжело. Первым делом Вася предложил мне водки. В другой раз я бы не отказался, хотя терпеть ее не мог, но сейчас любой алкоголь напоминал мне про Андрея, и по тому, как меня перекосило, Васька все понял.

Принес только чай, сунув чашку мне в руки:
- Пей, пока теплое. Что ты думаешь делать?.. Расскажешь маме?

- Не знаю… - конечно, я хотел бы уберечь мать от таких потрясений, особенно сейчас, когда у нее и так полно проблем с фирмой. Но с другой стороны – это же самый родной человек, кто меня поймет, как не она, кто сможет помочь?.. Потому я сомневался, очень сильно сомневался, и надеялся на Васю, который мыслил трезво и мог подать какую-то идею. – Вот бы обойтись без этого… Не понимаю я, чего Андрею надо, он же ее любил!

- Да тут понятно – напился, вот и вылезают из него скрытые желания, - от моих «непоняток» Вася только отмахнулся. – А маме лучше не говорить, это правильно… - он покосился на дверь, наверняка представляй себя на моем месте. Он бы матери тоже ни слова не сказал, но ему такие проблемы явно не грозят. – Вот что, Вань, ты бы поговорил с Андреем, когда он будет трезвым.

- Ты что?! – я оборвал его, перекричав даже телевизор, но тут же сбавил обороты из опасений быть услышанным Ольгой. – Я к нему подойти теперь боюсь, и к сыну его, а ты – поговорить! Может, заявить на него в полицию?

- Что заявить? Доказательства есть? Тебе они ответят точно так же, как и Мирослав, и будут правы, - голос друга звучал довольно жестко, и это убедило меня в его правоте. – А если вы поговорите начистоту, то, может быть, что-то и выяснится…

- Ты меня не слушаешь!

- Это ты меня перебиваешь! – Васька хлопнул рукой по колену, заставляя меня заткнуться. – Купим тебе газовый баллончик, понял? Если что – пшикнешь в рожу, мало не покажется, и от тебя он точно отцепится. Это и легально, и эффективно, так что все обойдется.

- Но ведь… - а возразить-то мне было нечего. Идея, поданная Васей, действительно была хороша, ведь если я не собирался посвящать в происходящее маму, то поговорить с Андреем было необходимо.

Прояснить ему, почему лучше не трогать своего пасынка в его же доме. Намекнуть, что стоит бросить пить, иначе проблем потом не оберешься. Ведь трезвый отчим – совсем другой человек. Я помню, как мы еще до свадьбы разговаривали, хотя и недолго, но вполне сносно. И мозг у него имеется, и характер адекватный… А баллончик оставит за мной преимущество. – Но у меня нет денег. Я с собой даже телефон взять не успел, и ключи дома остались…

- А еще у тебя куртки нет и шнурки не завязываются, - язвительно добавил Васька, поднимаясь с кровати. – Пойдем, сейчас съездим в центр и купим, все пучком будет.

***

В одолженной Васькой куртке было тепло и уютно, баллончик со слезоточивым газом мы купили почти сразу – небольшой по объему, он легко помещался в рукаве, так что спрятать такой не будет тяжело. Потом мы просто бродили по торговому центру, смотрели на больших рыб в фонтане, одну Васька попытался выловить, за что был обруган охранником. В общем, время провели замечательно, но под конец я начал мрачнеть с каждой минутой – возвращаться домой совершенно не хотелось.

Ну что меня там хорошего ждет?.. Мама, уставшая, как обычно, - она вернется поздно, поужинает и ляжет спать, чтобы завтра пропасть еще до того, как я поднимусь с постели. Мирослав, чье молчаливое присутствие в некогда моей комнате дико выводит из себя. И Андрей, который неизвестно как станет себя вести при мне. Андрей, встречи с которым я по-прежнему боюсь, тут уж никакие баллончики и Васьки не помогут.

- Ваня, что ты как рыба дохлая, - мое состояние для друга не остается незамеченным, и он с силой тянет меня за рукав. – Все будет в порядке, этот Андрей не дурак и ничего тебе не сделает. Да и ты не тринадцатилетний пацан уже.

Ага, не пацан. Да только полагаться на один баллончик тяжело, а сам я на что-то путное не способен. Все, решено, с понедельника – на курсы!

- Брось меня успокаивать, - довольно жестко ответил я. – Разберусь как-нибудь. Только… Может, сегодня я у тебя переночую?..

По глазам его вижу, что еле сдержался от комментария, но друг на то и друг, чтобы он меня поддерживал, а я, если что, не обижался. И он соглашается – другого я и не ожидал. Уже из его дома я звоню маме, чтобы предупредить о своей отлучке, причину которой она даже не спрашивает: Ваську знает с детства, это не первая моя ночевка у него дома.

«Пускай Андрей пока радуется, что его пронесло…» - мысленно потираю руки, но тут же вздыхаю, дольше, чем на завтра, откладывать разговор я не могу. И перед Васей стыдно, и перед самим собой неудобно. Не могу же я все оставшиеся полгода жить в страхе?..

***

Утром (хотя, какое утро, когда уже полдень?) Васька настойчиво хочет меня проводить хотя бы до подъезда, но я отказываюсь – не маленький, к тому же, это я должен сделать сам, иначе плакало мое самоуважение. Куртку я ему потом отнесу, сегодня или завтра.

Чем ближе к дому, тем меньше моя уверенность. В руке сжимаю баллончик, мы вчера его испытали на стволе дерева, чтобы я не терялся, в какую сторону направлять. Вася предлагал пшикнуть на кошку, чтобы быть уверенным в эффекте, но ни одной кошки поблизости не было, и хорошо - животное-то ни в чем не виновато.

«Жму, держу две секунды, отпускаю… - я повторяю это всю дорогу, как успокаивающую мантру. – Держу две секунды, отпускаю и убегаю…»

Еще можно было бы надавать по роже, все равно после слезоточивого газа сопротивление вряд ли последует, но это не для меня. Я четко решил: чуть что – сразу баллончик, потом рассказ матери, а дальше будь что будет. От судьбы, как говорится, не уйдешь, а я почему-то совсем не верю, в отличие от Васьки, в то, что Андрей будет благоразумен.

Я без ключей, потому в домофон приходится звонить. Открывают почти сразу, не успеваю даже понять, кто сегодня дома. Может, мама? Тогда о разговоре можно забыть, при ней я не произнесу о произошедшем ни слова. Поднимаюсь на свой этаж, на всякий случай натягивая на лицо улыбку довольного жизнью человека – все-таки я пришел от лучшего друга, и моя кислая мина явно натолкнет родительницу на ненужные вопросы.

- Приперся наконец? – о нет, это, к счастью, не мама, это мой братишка, который неимоверно «рад» меня видеть.

- Андрей дома? – если и отчим тут, то неизвестно, что они вдвоем могут со мной сделать. Все-таки стоило взять Ваську с собой, хоть какая-то страховка была бы, кроме несчастного баллончика, ставшего уже влажным в руке.

- Нет его, не переживай, - Мирослав сегодня на удивление разговорчивый. – Я хочу с тобой поговорить… об этом.

Мои брови невольно полезли вверх от удивления. Сегодня однозначно день разговоров и неожиданностей, как это, Слава сам хочет разговаривать? Не он ли вечно молчит, игнорируя вопросы или отвечая на них так, что у меня отбивает все желание к общению?

- О чем тут говорить, тем более, с тобой? – отвечаю довольно резко, мне до Славы дела нет, побоку, фиолетово, я с отцом его разобраться должен. – Нет уж, свали с дороги, - обойдя парня вдоль стены, я направился к холодильнику, проверить, осталось ли там что-то, или стоит сходить за продуктами, раз хозяйство все равно висит на мне.

Еда была, но в таком ничтожном количестве, что приготовить из нее что-то нормальное вряд ли бы получилось даже у меня. Не стоит и пытаться. Взяв деньги и телефон, который обнаружился в комнате, я собрался на улицу, но путь мне преградил Слава, на лице которого отражалась решимость:

- Я сказал, что мы поговорим, значит, поговорим. Иди на кухню, - до сих пор я не слышал от него такого приказного тона. В другой раз, может быть, послушался бы и пошел, но не сейчас, когда у меня в рукаве есть замечательный козырь…

- Нет, - только и сказал я, вновь пытаясь обойти парня, ведь коридоры для этого дела как раз достаточно широкие.

- Ах нет?! – теперь в его тоне злость.

Шаг мне навстречу и еще один в ту сторону, куда я постарался отступить. Давай же, дорогой, полезь еще руками… И он полез! Постарался схватить за предплечья, но я оказался быстрее, вывернулся, торопливо отскочив назад, и с наслаждением надавил на спусковую кнопку баллончика.

- Блять, долбоеб! – облако газа было почти незаметным, но Славик уже успел его почувствовать, и теперь закрывал лицо руками. Ждать продолжения его оваций я не стал, теперь пройти мимо было легче легкого, что я и сделал.

Кажется, сегодня мне тоже лучше ночевать у Васьки.

---

Глава 6. Pov Мирослав

В тот вечер разговора с отцом так и не получилось. Сам он, будучи пьяным, не произнес ни слова, а я, поняв, что Ваня все-таки не врал, не мог выдавить из себя больше ничего. Заперся в комнате и стал ждать хоть каких-нибудь событий, ведь что-то обязательно должно произойти – или отец, наконец, придет в себя, или вернется Иван… может даже не один. Я пойму, если он притащит полицию, или если расскажет матери, все-таки мы ему совершенно чужие люди.

В тот вечер разговора с отцом так и не получилось. Сам он, будучи пьяным, не произнес ни слова, а я, поняв, что Ваня все-таки не врал, не мог выдавить из себя больше ничего. Заперся в комнате и стал ждать хоть каких-нибудь событий, ведь что-то обязательно должно произойти – или отец, наконец, придет в себя, или вернется Иван… может даже не один. Я пойму, если он притащит полицию, или если расскажет матери, все-таки мы ему совершенно чужие люди.

Что буду делать я лично – не знаю. Еще не решил, стоит ли заступаться за отца. Один алкоголь тут не оправдание… уже – не оправдание.

Мотнув головой, я отогнал ненужные воспоминания и вновь уставился в ноутбук, пытаясь подготовиться к университетскому семинару, но быстро забросил это занятие, потому что сосредоточиться никак не удавалось. Ваня не возвращался, хотя за окном уже давно было темно. Может быть, с ним что-то случилось, ведь он убегал в ужасном состоянии, а я, сам того не понимая, только подлил масла в огонь…

Успокоился, только когда вернулась Лена, сообщившая, что Иван будет сегодня ночевать у друга. Не странно, я так и знал, что он сорвется именно туда, но вот то, что он до сих пор не нажаловался мамочке, немного удивляло.

Утром я встал пораньше, чтобы застать отца дома, ведь по субботам он часто уходил на работу, хотя это было необязательно. Мне повезло, и папа как раз надевал пиджак перед зеркалом в коридоре. Поправив галстук, он обернулся ко мне:

- Я знаю все, что ты хочешь сказать, Мирослав, - безразличный, ничего не выражающий голос. – И я все улажу. Забудь об этом. Это не твое дело.

Спорить я не решился, слишком хорошо знал отца с его темпераментом. Пусть лучше действительно улаживает все сам, если он действительно захочет этого, то все получится. А мне легче будет просто не обращать внимания, точно так же, как и папа не берет в расчет меня.

***

Лена уехала на работу еще раньше, потому я остался в квартире один. Вообще поражаюсь силе духа Ванькиной матери – насколько мне было известно, сейчас она одна пытается поднять бизнес, бывший довольно большим, и который почти развалился благодаря одному из партнеров. Или это был второй владелец, - не суть, ведь сейчас Лена справлялась со всем одна.

Отец поначалу предлагал ей помощь, но всем было понятно, что его предпринимательских способностей явно не хватило бы, потому от Лены последовал вежливый отказ. Похоже, ее совсем не волновало то, что с мужем они видятся только поздно вечером и в воскресенье, - единственный день, когда Лена позволяла себе оставаться дома все время.

Ну, а сегодня квартира в моем распоряжении, даже если явится Ваня, беда не велика. Пацан посидит себе в комнате, а я пригласил друга, имею же я на это право?..

С Ромой я познакомился уже после переезда, он был завсегдатаем в том клубе, где я работал барменом. Поначалу я не запоминал никого из клиентов, слишком много лиц мелькало перед глазами каждый день, но потом научился выделять тех, кто появляется чаще всего и оставляет тут много денег. Рома был как раз таким - каждый день новая девушка, много коктейлей, чаевые. Иногда он появлялся с парнями. Увидев это впервые, я страшно удивился, но потом начал отмечать и другие гомосексуальные пары в клубе, а через недельку зрелище уже было совсем обычным.

Потом Рома расстался с какой-то своей пассией, и методично напивался за барной стойкой, я то и дело подливал ему коньяк в рюмку, пока по его виду не стало понятно, что уже достаточно. Вообще-то по негласным правилам клуба, бармен должен способствовать продажам и наливать столько, сколько хочет клиент, но я эти правила нарушил, отобрав у Ромы рюмку.

Конечно, парень разозлился, попытался перелезть ко мне, чтобы набить морду, но в его состоянии это было непосильной задачей, потому он просто свалился на пол. В общем, в процессе отрезвления мы с ним и познакомились, зла он на меня не держал, а после первого пробного удара в челюсть, вообще зауважал.

Долго грустить о несостоявшейся личной жизни Рома не умел, но никого нового пока не заводил, и приходил почти каждый день, чтобы пообщаться, как он сам говорил, со мной. Сидел на высоком стуле, развлекая меня различными историями из жизни, пока я смешивал коктейли для других посетителей. После папиной свадьбы мы стали видеться уже и вне клуба, у нас обнаружились общие интересы, да и такой общительный и лишенный комплексов человек мне был просто необходим.

Сегодня я пригласил Рому к себе: мы планировали идти в кино, но денег у меня временно не было, а брать у него в долг я не соглашался. В итоге решили смотреть дома, тем более, он у меня ни разу не был.

***

Вообще-то я ждал Рому только через час, потому звонок домофона немного меня удивил, но открыл я сразу же, уже только потом в глазок увидев вместо своего друга наконец объявившегося Ваню. Тоже неплохо, с учетом того, что с ним я решил кое-что прояснить…

Но мелкий на разговор настроен не был, и это меня злило, все-таки я не последний человек, особенно в этой ситуации. Но нет, наше высочество хотело говорить только с Андреем, и мне что-то подсказывало, что это будет обычный шантаж. Отговаривать его от этой затеи я, конечно, не собираюсь, но отступать без боя тоже не хочется.

Я не умею уговаривать и просить, поэтому разговора пришлось требовать. Показалось, что парнишка испугается, начнет наезжать, или крыть матом, но того, что он учинил, я никак не ожидал.

- Блять, долбоеб! – я постарался успеть закрыть лицо раньше, чем газ вырвется из баллончика, но потерпел неудачу и то, как Иван проскользнул мимо, уже не видел.

***

Рома пришел вовремя, а я к тому времени успел проделать колоссальную работу – пооткрывал все окна в квартире, дверь, чтобы не захлопывалась, подпер Ванькиным кроссовком, а до этого долго-долго умывался в ванной, пытаясь остановить бесконечный поток слез. Выглядел я расчудесно: глаза красные, нос тоже, и слезы все равно текут, что бы я ни делал. Уже меньше, конечно, чем в начале, но все равно было отвратительно.

- О-о-о, Славочка, даже боюсь предположить, что случилось… Тебя обидел Ванечка?.. – друг, ухмыляясь, стоял на пороге, а я как раз выполз из ванной, вновь вытирая слезы с лица. – Или ты расстался с девочкой? Но, вроде бы, у тебя ее не было… Тебе отказала дама сердца?..

- Иди ты, - беззлобно отмахнулся я, шмыгнув носом.

- Ладно-ладно, я понял, все было не так!.. – Рома никак не успокаивался, искренне смеясь. – Ты просто резал много лука на салат, верно?

- Не верно, - рявкнул я, вспоминая, что кормить-то мне его как раз нечем. – Давай за продуктами сходим, я тебе по дороге все расскажу.

Он согласно кивнул, подождал, пока я оденусь и возьму деньги, и мы вместе вышли на улицу. Я все еще выглядел как жертва истерики, периодически пускал слезу, от чего Ромка только веселел с каждым шагом.

- Значит, твой братюня оказался с норовом? – прокомментировал он, когда я уже посвятил его в подробности происшествия. – Умно, ничего не скажешь… А почему он вообще так на тебя среагировал?..

О собственном отце я Роме не рассказывал, и выходило, будто Иван просто был не в себе, опрыскав меня баллончиком просто так. Выдумывать ничего не хотелось, я вообще не любитель вранья, потому отделался ничего не значащей фразой:

- Наверное, критические дни.

***

Свежий воздух, похоже, пошел мне на пользу, и обратно из магазина я возвращался уже с сухим лицом, хотя краснота из глаз никуда не ушла. Зато теперь я мог сойти просто за невыспавшегося, если Рома меня кому-нибудь не сдаст. Дом, наверное, тоже успел проветриться, так что моему другу опасность реветь в три ручья не угрожала.

Уже на подходе к дому, в конце улицы, я случайно заметил двоих разговаривающих мужчин, одним из которых был мой собственный отец. Казалось бы, ничего странного, но он должен был бы еще работать в это время, а его собеседник показался мне смутно знакомым, но кто он – я не представлял.

- Ром, отнеси, пожалуйста, продукты, я сейчас тоже приду… - не дождавшись от парня ответа, я сунул ему свой пакет и ключи, и направился по другой стороне улицы к отцу.

Подойдя шагов на десять, я понял, что они меня легко заметят, если обернутся, а быть увиденным совсем не хотелось, я даже не знаю, почему мне захотелось подслушивать, наверное, блажь в голову стукнула. Только сейчас я понял, что идея эта отвратительная, ведь на улице спрятаться совершенно негде, разве что нагло расположиться за припаркованной рядом с мужчинами машиной.

Собственно, почему бы и нет?..

Но реализовать свою дурацкую и бессмысленную идею мне не удалось, потому что они оба, - и отец, и его собеседник, - через полминуты сели в ту самую машину и куда-то поехали, так меня и не заметив.

- Вот и поиграл в шпиона, - фыркнул я, возвращаясь к подъезду с пустыми руками.

***

Фильм был интересным, и в процессе его просмотра мы с Ромой ели еду «всухомятку» - чипсы, крекеры, огурцы с помидорами, которые вообще-то были куплены для салата. Идти готовить нам обоим было лень, да и без надобности, не любил я это дело. Раньше мы с папой заказывали еду по интернету, здесь же я ел в университете, или питался тем, что готовил Ваня.

При мысли о брате я поморщился. Если до сегодня я и пытался относиться к нему нормально, особенно после выходки отца, то сейчас я готов был прибить его на месте – за слезоточивый газ, принесший мне кучу неприятных моментов. Слабак, не хватило смелости даже ударить меня, только на кнопочку нажать, как баба!..

Наш ужастик почти закончился, на самом напряженном моменте Рома схватил меня за руку, - он довольно впечатлительный, - и тут же раздался звонок в дверь, от которого мы оба буквально подскочили. Еще бы, сидим в гробовой тишине, на экране последний выживший крадется по коридору, и тут трель, показавшаяся просто оглушающей! Выругавшись, я пошел открывать, подав задыхающемуся от кашля Роме бутылку с водой.

- Здравствуйте, а Ваня дома?.. – девушка, стоящая на пороге, показалась мне знакомой. Порывшись в памяти, я ее узнал – та самая, с которой Иван целовался на этой их вечеринке.

- Не, свалил куда-то, - я безразлично пожал плечами, даже если дама меня узнала, какая разница?

- А он не говорил, когда будет?.. – изучающий взгляд заставил меня недовольно вздохнуть. Эта девушка, скорее всего, малолетка и одноклассница Вани, меня ничуть не интересовала, но представать перед ней с опухшими от слез глазами тоже было не здорово.

- Не говорил, - недружелюбно отозвался я, берясь за дверную ручку и недвусмысленно намекая этим на прекращение общенья.

- Тогда передайте ему, пожалуйста, что я заходила. Я Ирина.

Она развернулась и пошла по ступенькам вниз, а я захлопнул дверь, вернувшись в комнату к Роме. Удовлетворение от фильма и его компании улетучилось в считанные секунды.

***

Лена уже вернулась домой, когда я провожал Рому, предварительно познакомив его с моей новой мамой. Ромка, хоть и был раздолбаем, умел притворяться милым, потому женщине он неимоверно понравился.

На работу мне только в понедельник, тогда мы с ним и увидимся, но прощался Ромка так, словно уезжает на год, еле его выпроводил. Слишком много общения для меня, теперь все воскресенье буду отходить – такой уж характер.

- Славочка, звонил Ваня, говорит, сегодня ночью снова останется у друга, - прокричала с кухни Лена. – Вроде бы там у него неприятности, нужна поддержка.

- А… - хех, вот как мы, значит, врем матери, придумывая другу несуществующие неприятности?..

Настроение немного поднялось, но стоило мне остаться в комнате одному, как зазвонил телефон. Номер незнакомый, городской, потому снимал трубку я с легким беспокойством:

- Слушаю?..

- Здравствуйте, Мирослав, Вас беспокоят из девятой больницы, - голос девушки приятный, но уставший – действительно, ведь уже вечер, да еще и выходной день. – Вы уже не заезжали почти два месяца, звоню спросить…

- Да, да, - я оборвал ее довольно грубо. – Я просто переехал в другой район, были проблемы со временем. Я заеду на следующей неделе.

- Я поняла. Хороших выходных.

Положив трубку, я вздохнул – снова придется отпрашиваться с работы…

@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Завтра будет лучше", главы 1-3

ЗАВТРА БУДЕТ ЛУЧШЕ

Автор: Solter
Бета: Сам, публичная на фб, Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Изнасилование, Ченслеш, Нецензурная лексика
Размер: макси, 146 стр

---

Глава 1. Pov Ваня

Идея поставить кофемашину в холле первого этажа школы явно принадлежала кому-то гениальному. Увы, в нашей стране все делается через жопу, и даже это чудо техники не выдержало зловредной ауры: то кофе там нет, то воду не завезли, а сегодня закончились пластиковые стаканчики. Закончились прямо на мне, так что сейчас я только и мог, что стоять и со злостью пинать жалобно пищащий автомат. Денег мне было не жаль, сам я, конечно, не работаю, но от мамы карманных достается немало, так что позволить я себе мог не только кофе, но и такси, и клубы, когда хотелось. Хотя, как раз с кофе и есть наибольшие трудности – долбанные стаканы!..

Идея поставить кофемашину в холле первого этажа школы явно принадлежала кому-то гениальному. Увы, в нашей стране все делается через жопу, и даже это чудо техники не выдержало зловредной ауры: то кофе там нет, то воду не завезли, а сегодня закончились пластиковые стаканчики. Закончились прямо на мне, так что сейчас я только и мог, что стоять и со злостью пинать жалобно пищащий автомат. Денег мне было не жаль, сам я, конечно, не работаю, но от мамы карманных достается немало, так что позволить я себе мог не только кофе, но и такси, и клубы, когда хотелось. Хотя, как раз с кофе и есть наибольшие трудности – долбанные стаканы!

- Эй, эй, Вань, расслабься, он не виноват! – от избиения автомата меня отвлек подошедший Васька. Кинув один взгляд на дисплей, он сокрушенно вздохнул и пожал плечами, мол, ничего не поделаешь. – Что, мир сегодня против тебя?
Наверное, Васька хотел пошутить, но, целя пальцем в небо, он попал именно туда, куда не надо было – в мои проблемы.

Вася – мой лучший друг еще с садика. Наши родители очень тесно общались, что и способствовало дружбе, с детства у нас с ним все было общее – игрушки, интересы, музыка, которую мы слушали. Уроки пропускали тоже вместе, вместе попробовали первый раз сигареты, вместе спалились с ними перед его отцом. Даже когда я в пятнадцать лет попытался сбежать из дома, обидевшись из-за чего-то на мать, Васька пошел со мной.

К одиннадцатому классу наша дружба немного остыла – появились девушки. Я в женском внимании никогда не испытывал недостатка, природа внешностью не обделила, а у матери была престижная работа, что обеспечивало мне еще и неплохой доход, который я, не задумываясь, тратил на своих пассий. Ваське повезло не так сильно. Он хотя и находился всегда рядом со мной, но доставались ему «некрасивые подружки», и он вынужденно коротал с ними время. На меня друг, наверное, не обижался… но общаться мы стали немного реже.

- Да, блять, мир против! – оставив в покое автомат, я подхватил с пола рюкзак и направился к лестнице на второй этаж, продолжая говорить и зная, что Васька идет следом. – Помнишь, я говорил, что у мамки появился новый хахаль?.. Она позвала его к нам на «пээмже», прикинь? Он будет жить со мной в квартире! Пытался объяснить маме, что лучше бы это она к нему съехала, но… - я развел руками, заходя в класс и кидая рюкзак сразу на последнюю парту, где мы с Васькой обычно сидели.

- Ну, маме хорошо бы устроить личную жизнь. Я бы порадовался, что она нашла себе кавалера и больше не тоскует, - выложив из сумки книгу, Вася уселся прямо на стол.

- Эх, Вась, да что ты понимаешь… - я бессильно махнул рукой и замолчал.

Как объяснить все то, что я чувствую, человеку, у которого все в шоколаде?! Сперва пропал отец, мы старались дома об этом не говорить, но все уже давно мысленно его похоронили. Я любил папу, а он любил меня, и даже если он поссорился с женой настолько сильно, то о своем сыне никогда бы не забыл, я уверен. Васька поддерживал меня в то время, часто бывал у меня дома, пытался как-то отвлечь, переключить внимание на что-то иное, и я был ему благодарен. Но понять – это другое. Чтобы понять – надо пережить, а такого я лучшему другу никогда не пожелаю.

А теперь, когда не прошло и года, у мамы какой-то новый «друг», по ее словам очень хороший, который любит и заботится, и даже жить не может уже без нее. Верилось с трудом, но мать было не переубедить.

- У него есть сын от первого брака, ему почти двадцать, но он все еще не живет отдельно. Угадай, где этот сынуля будет проживать?.. – язвительно спросил я чуть позже, когда учитель уже был в классе.

- М-м-м… Как раз тебе скучно не будет… - Васька по своему обыкновению пытался искать во всем положительные стороны, которых лично я в упор не видел. – Я вот всегда мечтал о брате.

Я со злость закрыл книгу, привлекая внимание учителя и одноклассников. Нет, он совершенно не понимает меня! Не хочу распинаться зря, и так тошно обо всем этом думать. Не представляю, что будет, когда эти двое явятся в нашу квартиру. Там всего две комнаты, выходит, «братишка» будет спать в моей?.. Пользоваться со мной одним шкафом?..

Протянет руки к моему компу – удушу.

***

Как бы я ни старался, переубедить мать мне не удалось. Она даже назначила дату свадьбы – в начале декабря, как раз перед ее днем рождения. А сегодня Андрей, мой будущий отчим, должен будет появиться у нас дома уже с вещами. Раньше я его видел, когда он приезжал забирать мать на «свидания», мы перекидывались несколькими словами, но нормальных разговоров не получалось. Андрей отлично видел, что я к нему не расположен, а я пока не мог изменить своего отношения, даже ради матери, которая очень переживала из-за того, что я могу не ужиться с новым папочкой.

Не переживай, мам, ради тебя я все смогу… Тем более, что в университет я планировал поступать в другой город, жить в общежитии, чтобы не стеснять маму. Глупо, наверное, уезжать из столицы, но иных вариантов пока не было.

И вот я в два часа дня, в субботу, сижу дома и жду «гостей», в то время как мог пойти кататься на роликах с Васькой и девчонками. Андрей с моим новым «братишкой» опаздывал уже на двадцать минут, но буквально только что я увидел подъехавшее такси, из которого выгружался отчим, сумки, и парень, с которым мне предстоит подружиться – исключительно по просьбе матери.

Со второго этажа мне было их неплохо видно. Мирослав очень похож на своего отца – такие же каштановые волосы, коротко подстриженные, только челка чуть длиннее, цвета глаз было не разглядеть отсюда, а вот жесты были почти полной копией. Он мне уже заведомо не нравится.

- Ванечка, открой дверь! – воскликнула мама, только услышав трель дверного звонка.

Ну, с богом…

- Добрый день, Иван, - пройдя в коридор, Андрей приятно улыбнулся, видимо, все еще не оставлял попыток наладить со мной отношения. – Мне жаль, что я не мог раньше познакомить тебя со своим сыном Мирославом, но я надеюсь, что вы станете друзьями. Слав, входи, где ты там?..

Мирослав был неулыбчивым и чересчур серьезным. Затащив в квартиру сумки с вещами, он остался стоять у дверей, безразлично меня рассматривая. Немного выше ростом (ничего, я еще вырасту), шире в плечах, и ничего примечательного. А глаза, как я и думал, у него карие.

- Привет, - вымученно произнес я, потому что на пороге кухни появилась мама, а расстраивать ее не хотелось. – Проходи в комнату, я покажу, куда положить вещи.
Ответом мне послужил скупой кивок.

***

Мы живем вчетвером уже почти месяц. Мама летает на крыльях любви, планирует свадьбу, советуется с Андреем по поводу каждой мелочи – сколько заказать цветов, в каком стиле будет посуда и бокалы, какую музыку заказывать, и прочее. На мои плечи тоже ложится много дел, я уже успел составить плейлист, помочь с формированием меню и составлением приглашений. Муторная работа, от которой я ужасно уставал, времени она отнимала много.

Васька иногда тоже приходил, мама моего друга очень любила, но времени с ним где-то гулять у меня не оставалось. Он не обижался, зато обижалась Марина, не так давно ставшая моей новой девушкой. Она тоже появлялась у меня дома, с интересом смотрела на Мирослава, но надолго не задерживалась, а я и не настаивал, не до того мне.

Слава оказался ужасным соседом. Он редко бывал дома, а когда все же я заставал его в комнате – сидел за ноутбуком и молчал, изредка огрызаясь. О том, чтобы подружиться с ним, я забыл очень быстро, терпеть не могу людей, которым все не так – то я допоздна слишком громко стучу пальцами по клавиатуре, то в комнате слишком холодно… Я ему откровенно не нравился. Впрочем, взаимно.

- Ванечка! Дедушка не приедет, потому под венец меня поведешь ты, ты согласен? – мама обняла меня за плечи, отвлекая от компьютера. – Завтра поедем выбирать тебе приличный костюм. Андрюша для Славика уже все купил!

Обреченно киваю головой. Осталось перетерпеть свадьбу. Потом они с Андреем уедут в свадебное путешествие в Италию, на десять дней. За мамин счет, но она не напрягалась по этому поводу, денег вполне хватало.

Выключаю компьютер и ложусь в кровать – Мирослава нет, настроение на высоте, спокойной ночи.

---

Глава 2. Pov Ваня

Ванечка, закрой за нами дверь! – мама говорит негромко, видя, что я уже проснулся, а Мирослав все еще дрыхнет на кровати у противоположной стены.

Сегодня у них с Андреем вылет, самолет в семь утра, а сейчас на часах всего половина шестого. Я настаивал на том, чтобы поехать с ними и проводить до аэропорта, но это было бы не очень удобно: добираться назад одному по пробкам, и сразу же идти в школу, ведь времени перед занятиями совсем не останется. Потому я только обнял мать на прощание, пожал руку Андрею и проводил их до лестничной клетки, а потом вернулся обратно в постель...

- Ванечка, закрой за нами дверь! – мама говорит негромко, видя, что я уже проснулся, а Мирослав все еще дрыхнет на кровати у противоположной стены.

Сегодня у них с Андреем вылет, самолет в семь утра, а сейчас на часах всего половина шестого. Я настаивал на том, чтобы поехать с ними и проводить до аэропорта, но это было бы не очень удобно: добираться назад одному по пробкам, и сразу же идти в школу, ведь времени перед занятиями совсем не останется. Потому я только обнял мать на прощание, пожал руку Андрею и проводил их до лестничной клетки, а потом вернулся обратно в постель.

Свадьба прошла на удивление хорошо. Конечно, перенервничали мы все немало, маме постоянно казалось, что она забыла нечто важное, и я, исполняя работу мальчика на побегушках, проверял все, о чем ей удавалось вспомнить. Даже Мирослав в этой суматохе не казался уже таким равнодушным и каменным, как дома, но мероприятие нас не сблизило ни на йоту.

С самим праздником тоже было все суматошно. Мама с Андреем так и не определились, в каком стиле они хотят свадьбу, поэтому было и венчание в церкви, и церемония в загсе, и ресторан, при чем, японский, не из дешевых. Надо ли говорить, на чьи деньги в основном это происходило?..

Утром на следующий день я проснулся с жуткой головной болью, и это было не похмелье, а результат дикой усталости. Но ничего, главное, мама вся светилась счастьем, с ее лица не пропадала улыбка, и это дорогого стоило. Слава же такой добропорядочностью не отличался, мне иногда кажется, что на счастье собственного отца ему вообще плевать - полдня он проторчал дома, рассматривая любительские фотографии и доедая еду, захваченную из ресторана, а потом ушел не попрощавшись и не возвращался до глубокой ночи.

Я к двадцати буду таким же?

***

Вечер четверга. Мама только что звонила из Италии, разговор получился коротким, но я успел узнать, что с ними все отлично и время они проводят хорошо. Я дома тоже не скучал – прогуливая в школе последние уроки, мы с Васькой ходили в развлекательный центр, резались в автоматы и катались на роликах, а вечерами я подолгу сидел в интернете, смотрел фильмы или слушал музыку.

Мирослав почти не ночевал дома, появлялся только утром, ел и спал до обеда, а потом снова уходил, так что мы практически не пересекались, и о его существовании я знал только благодаря отсутствию приготовленных со вчера продуктов в холодильнике.

Телефон в руке зазвонил снова, я моментально поднял трубку:

- Соскучился? – звонил Васька, с которым мы расстались только час назад, до этого проведя пару часов в кинотеатре.

- Безумно! – подыграл мне друг, засмеявшись. – Я вот что подумал. Твои-то все равно свалили, а скоро Новый Год, может быть, закатим вечеринку? Пригласим всех, потребуем за вход плату в качестве еды и выпивки, а колонки с музыкой у тебя и так есть! Ну что?

Раньше, классе в девятом, мы организовывали такие гулянки у меня примерно раз в два месяца, мама даже не была против, а тактично уезжала на ночь к подруге, но после того, что случилось с отцом, я о таких развлечениях даже не думал. Вася предлагал пару раз, но я неизменно отказывался, а потом друг успокоился и больше не говорил об этом.

В этот раз я тоже хотел было отказаться, но вовремя передумал, решив, почему бы и нет? Действительно, Новый Год не за горами, а сам праздник я отмечать буду, скорее всего, в кругу новой «семьи», так что свою долю развлечений я определенно заслужил.

- А знаешь, да! – услышав удовлетворенный возглас Васьки, я тоже моментально загорелся этой идеей. – Тематическую вечеринку сделаем, с новогодними шапками, и пусть кто-то попробует прийти без нее!
- Сейчас отправлю всем информацию, - тут же включился Вася. – Завтра же как раз пятница, что может быть лучше пятничной пати!

Я знал, что могло быть лучше – вечеринка на все выходные - но этого в своей квартире я не допущу, иначе потом мебель придется по щепкам собирать. Одной ночи вполне достаточно, как раз никто не успеет соскучиться.

***

Несмотря на то, что в приглашении четко значилось «девятнадцать ноль-ноль», основная часть людей начала приходить к восьми и позже. Нас оказалось не так уж много – половина всех приглашенных просто вечеринку игнорировало, но это было неплохо, потому что компания собралась подходящая: несколько моих друзей из параллельных классов, пара хороших знакомых на год младше, и одноклассники, знавшие о наших с Васькой затеях не понаслышке.

А еще, - такая удача, - Мирослава снова не было дома!

Но и это не главное. Самым главным для меня было то, что на вечеринку пришла Ирка – та самая, на которую я смотрю уже с начала года. Ира Фокина, учится в параллельном классе, в прошлом году я вообще ее не замечал, видимо, за лето она повзрослела и изменилась в лучшую сторону. Странным было то, что она, в отличие от многих других девчонок в школе, никогда не хотела со мной встречаться. Я даже сделал невиданное – сам ей это предложил и получил вежливый отказ. Но отказ такой, который, по моему мнению, что-то еще предполагал…

Мне не нужны были отношения, я просто хотел ее. И планировал добиться успеха на выпускном, пускай до него еще полгода. Но она пришла сегодня, и упускать свой шанс я не стану.

С соседями Васька договорился, и мы могли включать музыку насколько нам угодно громко примерно до четырех утра, чем и пользовались. Еды было мало, зато выпивки народ с собой захватил от души, и веселье, как и алкоголь, текло рекой. Не люблю пьяных тел в квартире, но один раз в полгода это можно потерпеть.

Васька обосновался за компьютером, оперативно сменяя музыку. Танцевали в основном девчонки, все, как и оговаривалось, в новогодних шапках, парни поднимались только на медленные танцы, потому ими друг злоупотреблял довольно часто. И спасибо ему за это огромное – я уже трижды успел потанцевать с Иркой, не отдавая ее никому другому. Девушка тоже пила, улыбалась мне, обнимала за шею, и я был уверен, что сегодня у меня дело выгорит.

- Ир, тут так шумно! - почти прокричал я в ее ухо, украшенное золотой сережкой. – Может, выйдем в коридор?

Она кивнула, медленный танец как раз закончился, и мы оказались в темном коридоре. За плотно закрытой дверью гремела музыка и слышались голоса, но они почти не отвлекали. Меня вообще трудно было чем-то отвлечь, все мысли сосредоточенны на Ирке, ее рука все еще лежала у меня на плече, и я, не задумываясь, ее поцеловал.

Первой мыслью было – целоваться она не умеет. Так по-детски, будто она боится или стесняется, мне даже стало смешно. Но ничего страшного, главное практика, а именно этого я готов был предоставить достаточно. Вторая мысль – в коридоре стало слишком светло. Я толкнул ее спиной на выключатель, или…

- Блять, Ваня, это еще что за бордель?! – меня резко потянули за плечо и я, обернувшись, встретился взглядом с Мирославом.

Парень был порядочно злой, и почему-то показался мне привлекательным. Короткие волосы, но лежат так интересно, словно в тщательно выверенном беспорядке, еще и блестят на кончиках, будто это гель, или он попал под дождь. Как бы так и себе сделать, мне должно пойти!

- Отвечай, что за притон ты устроил в моем доме! – Ирку как ветром сдуло, и я остался один на один с «братиком», который, судя по взгляду, готов прикончить меня на месте.

- Вообще-то это МОЙ дом! – от его наглости я чуть не потерял дар речи, но выпитое вино все же не дало языку сдержаться. – Что хочу в нем, то и устраиваю!

- Сейчас это такой же мой дом, как и твой! – Слава почти рычал, сжимая пальцами мое плечо. – И я не давал согласия на его разрушение! – оттолкнув меня к стене, он, не разуваясь, зашел в ярко освещенную комнату, а я остался стоять в коридоре, судорожно переваривая его слова.

Он появился тут всего пару месяцев назад, и уже командует! Что бы он ни говорил – дом мой, распоряжаюсь в нем тоже я, а не какой-то сынуля папочки-нахлебника!

Распалившись, я уже собрался пойти и выставить Мирослава вон из квартиры, но музыка резко стихла, дверь рывком отворилась, и из нее с роптанием потянулись мои друзья, порядком выпившие и разочарованные окончанием вечеринки.

- Слава! – гневно закричал я, пробираясь мимо смущенной Иры в комнату, где уже оставался только Мирослав и Васька, при чем последний как-то подозрительно прикрывал рукой лицо. – Что ты сделал, урод?! Это мои друзья, ты не имеешь права их выгонять!

- Я отлично знаю, какие права имею! – отрезал он, проходя мимо меня.

- Оставь его, он сумасшедший… - наконец подал голос Васька, подходя ближе. Руку он уже опустил, и под глазом кожа была красной, значит, назавтра будет фингал, причем, не маленький.

- За что он тебя ударил? – я разозлился еще больше – ладно все эти приятели, которые существуют максимум до окончания школы, но Ваську, моего лучшего друга, я в обиду не дам!

- Музыку выключать не хотел, - он кисло улыбнулся. – Этот дебил выдернул шнур…

***

Проводив Ваську до дверей и вручив ему пакетик с кубиками льда, от которых синяк исчезнуть не мог, но вполне бы стал поменьше, я с твердыми намерениями вошел в нашу с Мирославом комнату. Тот расслабленно лежал на своей кровати, листая книгу, и на меня вообще никакого внимания не обратил.

- Сука ты! – с порога начал я, не собираясь сегодня сдерживаться. – Тварь! Шляешься сам, где попало, развлекаешься, а мне не даешь! Какое тебе дело до того, что тут происходит?!

Презрительно приподняв бровь, он поднялся, в два шага оказавшись рядом со мной. От взгляда, которым Слава меня смерил, перехватило дыхание – смотрит так, словно перед ним стоит ничтожество какое-то, животное, собака, посмевшая гавкнуть вне очереди.

- Чего тебе, мелкий?

Скучающий голос, безразличный взгляд, презрение во всей позе…

Я редко когда лез в драку, еще реже – один на один. Чаще всего мы с Васькой и еще кем-то бодались с пацанами с параллели, ничего значительного, порой даже синяков не оставалось. Я не любил драки вообще, поэтому, наверное, не умел правильно сложить кулак и достаточно сильно ударить.

Слава уклонился без проблем, наверное, стоило целить не в лицо, а в живот, но уже поздно. Перехватил мою руку, сжав запястье до боли, потянул чуть вперед, от чего я растерялся и тут же получил в глаз, зашипев от боли.

А Мирослав, дрянь такая, прошел мимо и закрыл за собой дверь, оставляя меня в комнате одного.

***

- Алло… - голос Васьки усталый и заспанный, не удивительно, уже два часа ночи.

- Привет, слушай… - меня пробивало на смех, но я сдерживался. – Мы теперь с тобой будем это… как… как две панды!

И мы заржали оба.

---

Глава 3. Pov Ваня

Окончание маминого отпуска прошло спокойно и без эксцессов. Со Славой я не разговаривал, чему тот был только рад, да и видел его нечасто. Мстить за фингал под глазом я пока и не пытался, но решил после Нового года обязательно записаться на какую-нибудь борьбу - в жизни это явно пригодится...

Окончание маминого отпуска прошло спокойно и без эксцессов. Со Славой я не разговаривал, чему тот был только рад, да и видел его нечасто. Мстить за фингал под глазом я пока и не пытался, но решил после Нового года обязательно записаться на какую-нибудь борьбу - в жизни это явно пригодится.

С Васькой мы теперь и вправду были похожи на двух братьев-панд: синяки совершенно одинаковые, у обоих украшен именно левый глаз, и молчали мы об этом подозрительно упрямо. Одноклассники, которые застали у меня дома Мирослава, конечно, догадывались обо всем, но, по сути, никому не были интересны подробности. Главное, что мы украшали класс вместо новогодних фонариков!

Возвращению мамы я был ужасно рад, не потому, что без нее было плохо, просто сильно соскучился и, чего уж скрывать, переживал, ведь звонила она редко и разговаривала со мной мало. Но все было в порядке, мама по-прежнему счастлива, показывает фотографии и сувениры. Мне вручили огромную коробку с итальянским шоколадом - по вкусу ничего примечательного, зато оформление красивое; Мирославу досталась неплохая стильная рубашка, оставившая его равнодушным. Не понимаю, я бы с удовольствием на нее поменялся.

Но, увы, даже у счастливой родительницы дела шли не так уж радужно, как всем бы хотелось. У нее начались проблемы на работе: мама совладелица юридической фирмы, и из-за такого длительного отсутствия там начался разлад – второй владелец подписал без ее участия какие-то договора, и это грозило вылиться в крупные неприятности. Так что теперь мама проводила на работе едва ли не сутки напролет, возвращаясь только к полуночи.

Бытовые заботы легли на меня. Андрей работал по полдня, вторую половину он где-то пропадал, и по дому помощи от него не было никакой, точно так же, как и от его сыночка. Мало того, отчим повадился возвращаться домой изрядно навеселе, и мириться с этим было тяжело.

Алкоголь, говорят, притупляет в людях голос разума, остается только одна голая суть. Я, напившись, обычно просто вырубался. Олег, который был на год меня старше, начинал приставать ко всем без разбора. А Андрей… Он хамил и вел себя так отвратительно, что у меня даже слов не находилось. Спокойно мог выбросить еду в мусорник просто потому, что она не разогрета. Между прочим, еду, которую я готовил сам! Пару раз я пытался выяснить отношения – пьяный отчим только хамил еще больше, трезвый же пытался извиниться и заваливал обещаниями о том, что это в последний раз.

Однажды Андрей притащил в дом двух своих друзей, они два часа просидели на кухне, что-то пили и курили, а потом ушли, как раз за полчаса до прихода матери. Я успел немного убраться, но запах все еще оставался, от него так быстро не избавишься. И моя родная мать обвинила в том, что в квартире накурено, меня!..

Я ничего ей не рассказывал. Она и так приходила уставшая до невозможности, а тут еще я со своими проблемами… Нет, лучше ей ничего пока не знать.

***

- Слава! Ты где, блять, отец пришел! – я оторвался от книги, кинул взгляд на соседнюю кровать. Славка лежал в наушниках, удивительно, сегодня он весь день дома, но мы по-прежнему и словом не перекинулись. – Слава, мать твою!

Андрей, похоже, снова пьяный, я слышу, как он в коридоре снимает с себя пальто и сапоги и идет на кухню. Прикрыв глаза, понимаю, что сейчас он выпьет полчайника воды, а потом придет сюда или завалится спать, так и не дождавшись реакции сына.

С кухни донесся звон разбитой посуды – кажется, это тарелка или чашка. Выругавшись, я поднялся и пошел туда, кинув гневный взгляд на Мирослава. Все ведь слышит, скотина, но даже не чешется!

- А-а-а, Ванюша, ты… - Андрей пытался собрать с пола черепки, но то и дело их ронял, от чего они еще больше дробились. – Что, Славка спит?..

- Музыку слушает, - коротко ответил я, достав из шкафчика веник с совком.

Странно, на этот раз мужчина не выглядел таким уж пьяным, да и говорил куда более дружелюбно, чем раньше. Хотя, это как посмотреть, собственному сыну он как раз грубил неслабо. Может быть, он, наконец, решил завязать, знает ведь, что мать такого терпеть не будет… или подлизывается, чтобы я ей ничего не рассказал?..

- Музыку… - он стоял сзади, пока я подметал пол и выкидывал остатки своей любимой чашки в урну. – Послал же бог такого сына… - в его голосе почувствовалась грусть, но она довольно быстро пропала, так что, может быть, мне просто показалось. – Другое дело ты – заботливый, серьезный… взрослый такой, хотя младше Славки. Настоящая опора для Леночки.

Слышать это было странно. Я ужасно злился и негодовал, когда Андрей ругался и хамил, я мог общаться с ним нормально при матери, да и без нее тоже - все-таки мне с ним жить, пускай и только полгода. Но слушать от него что-то приятное, почти заискивающее… Не очень-то понравилось.

- Хотел бы я такого сына… - он подошел ко мне на шаг и погладил по щеке ладонью. Отеческий жест вроде бы, но меня внутренне покоробило от этого прикосновения. Холодные пальцы, взгляд совсем трезвый… - Пожалуй, пойду, посплю.

Моей реакции он не дождался, удалившись в их с мамой спальню.

***

Когда я вернулся в комнату, Мирослав был уже без наушников, он смотрел на меня немного настороженно и заговорил впервые за эти несколько дней:
- Чего он хотел?

- От тебя? Я без понятия, иди и сам спроси, - забыв о том, что я зарекался с этим идиотом разговаривать, кинул я, вновь взявшись за книгу.

Не собираюсь я тут передатчиком работать, между отцом и сыном – в особенности. Кстати, они что, поссорились?.. Порываюсь спросить об этом Славу, но вовремя прикусываю язык – еще чего. Семейным психологом не нанимался, решайте свои проблемы самостоятельно. Только посуду больше бить не надо.

***

Не знаю, что произошло с Андреем, но пить он почти перестал. Да, приходил все так же поздно, от него пахло сигаретами и алкоголем, но не водкой и не пивом, алкоголь этот явно был подороже. И ко мне отчим стал относиться иначе, гораздо теплее, чем в начале, словно я был ему ближе собственного сына.

Сегодня он принес мне шоколад, молочный с орехами, он всегда был моим любимым.

- У меня что, день рождения? – я невольно улыбнулся, радуясь таким переменам в характере отчима.

- Зачем обязательно праздник, чтобы сделать кому-то приятное? – он отвечает с такой же улыбкой, явно довольный моей положительной реакцией. – Это просто так.

Поблагодарив, я оставил плитку шоколада на кухонном столе, решив полакомиться ею перед сном, и собрался в душ – завтра полугодовая контрольная по моей нелюбимой математике, готовиться я не собирался, только лечь пораньше, чтобы утром быть в хорошем настроении. Славика снова нет, значит, заснуть мне никто не помешает.

Под душем я могу стоять часами. Уткнувшись лицом в стену, рисовать на водостойких обоях узоры влажными пальцами и думать абсолютно обо всем, все-таки шум воды словно гипнотизирует, заставляя забыть о времени. Потому я не люблю принимать душ утром перед школой - иногда из-за этого опаздываю на уроки.

Тугие струи воды бьют по телу, это приятно, они обжигают, но я не шевелюсь. Мыльная пена под пальцами, пахнет приятно - медом, похоже, мама снова сделала заказ в какой-то косметической фирме. Пар поднимается вверх, к стальной решетке вытяжки, и откуда-то сбоку немного холодит сквозняком.

Я резко вскидываю голову – сквозняк здесь невозможен, если дверь закрыта, значит, кто-то вошел. Это неудивительно, я не запирался на щеколду, от кого мне здесь прятаться?.. Но все-таки мне не нравится то, что дверь за собой кто-то оставил открытой.

- Андрей? – он стоит у раковины рядом с ванной, с зубной щеткой в руках. На щетке нет пасты, а сам отчим смотрит в зеркало, большое и широкое, с полочкой для маминой косметики.

А в зеркале – мое отражение, как на ладони, никакая шторка не спасает.

***

- Васька, бля, ты будто меня не слушаешь! – мой шепот яростный, но тихий, все-таки у нас контрольная, а не обычный урок. – Да потом допишешь, слышь!

Друг недовольно морщится - он в математике что-то понимает, а я не даю ему думать и решать задачи. Зря я так, конечно, делаю, ведь товарищ в беде не оставит и за меня тоже что-нибудь решит, если хватит на это времени, но до начала занятий поговорить мы не успели, а тема для меня была важна.

- Он пялился на меня, у него были глаза такие… дикие такие, будто он снова пьяный! – толкаю Ваську в бок, привлекая внимание. – Слышишь меня? Что делать, я о таком только в интернете читал!

Нет, я не паникую. И вчера не паниковал. Из ванной Андрей тогда убрался довольно быстро, сказав, что подождет, пока я освобожу душ, а сам смылся из дома и пришел только поздно ночью. Я точно не знаю, сколько времени он за мной наблюдал, но не одну минуту точно, да и не две…

- Да ты просто хочешь найти повод, чтобы вытурить их со Славой из дома, - отмахивается Васька, продолжая что-то писать на черновике и щелкать калькулятором. – Вот и кажется всякое, чего нет на самом деле.

- Мне не кажется! Я точно уверен!

Педофилия. О ней я вчера ночью начитался в интернете достаточно, и по всему выходило, что вчерашнее происшествие может быть ее признаком. А может и не быть, потому что о разыгравшемся воображении подростков тоже было немало написано.

- Кому ты больше веришь – своему другу или ему? – не знаю, как Вася вообще может верить Андрею, с которым он никогда не общался, но мне почему-то стало очень обидно.

- Я все тебе уже сказал.

К нашему столу подошел учитель, так что диалог пришлось прекратить, я уставился в лист с заданиями, но мысли витали где-то далеко, так что сосредоточиться никак не получалось. Кажется, эту работу я провалил с треском.

Васька мне решить ничего не успел.

***

Я решил обидеться на Васю. За то, что он меня совершенно не понимает, да еще и обвиняет в том, что я сам себе напридумывал. И, до кучи, за контрольную, по которой у меня теперь двойка. Двойка – это значит пересдача один на один в классе с учителем, где нет возможности переписать у кого-то или залезть с телефона в интернет в поиске уже готовых решений. Срок на подготовку – неделя.

Уже говорил, что математику я не люблю?..

Домой я вернулся расстроенный и оскорбленный, не пошел даже в кино, куда меня звала сама Ирка, о которой я последнее время даже не думаю, голова другими проблемами забита. Неприятности у мамы не заканчиваются, Новый год приближается, а тут еще Андрей и его так поменявшийся характер…

Звоню в дверь, но мне никто не открывает – отлично, я побуду дома один, то, что нужно. Ключ находится в рюкзаке, и через полминуты я уже стянул с себя куртку и обувь, и переместился в комнату, желая сродниться с ноутбуком, оставленным на кровати.

Но в комнате меня ждет сюрприз – Андрей собственнолично, сидящий на моей кровати и листающий старый Славкин журнал. Меня от его присутствия слегка передергивает, и это не остается незамеченным:

- Привет, ты чего такой смурной? – мужчина поднимается с кровати, слегка пошатнувшись и ухватившись рукой за край стола. Значит, снова пил, и снова что-то дорогое, ведь запах водки или пива, который исходил от него раньше, я почувствовал бы еще с порога. – Как школа, как контрольная?

Я не чувствую в его голосе интереса, но не придаю этому значения, списав вопросы на элементарную вежливость.

И делаю ошибку, подойдя ближе, чтобы кинуть на кровать рюкзак.

Запах алкоголя вблизи чувствуется на порядок сильнее, я отшатываюсь, но не успеваю, и чувствую его руки у себя на талии. Это даже близко не похоже на объятие – он сжимает сильно, дергает к себе, обхватывает еще крепче, так, что я почти задыхаюсь, а дар речи и вовсе пропадает от неожиданности.

- Такой красивый мальчик… - в голосе Андрея желание, необузданное и страшное, одна его рука все еще крепко меня удерживает, а другая похотливо лапает за задницу.

Пытаясь вывернуться, я бью его по спине, потому что для удара в живот или лицо слишком мало расстояния, но ему будто все равно, и мои действия не имеют никакого эффекта. Отчим продолжает шептать мне пошлые слова прямо на ухо, от такой его близости меня начинает тошнить – или это от запаха?..

- Отпусти меня, урод! – наконец прорезается голос, и я кричу, совершенно этого не стыдясь. – Пусти, блять, сука, пусти!!!

Не слушает, чувствую его руку уже у себя в штанах, над ухом смех – мерзкий, радостный. Вспоминаю просмотренный когда-то в маминой передаче ролик о женской самообороне, ничего иного на ум не приходит, и я изо всех сил наступаю Андрею на ногу, а потом бью его коленом в пах. Я босиком, потому первое мое действие проходит без результата, зато второе заставляет этого извращенца согнуться и ослабить хватку.

Мне, наконец, удалось вывернуться из его рук, я выбежал из комнаты, сунул ноги в зимние ботинки, которые буквально только что снимал, и захлопнул за собой дверь квартиры. Плевать, что я без куртки, а на дворе зима, мне не до этого, дома оставаться нельзя, нужно бежать к Ваське, ведь больше некуда!

На улицу отчим за мной не побежит, но по ступенькам я лечу, словно метеор, и только собираюсь нажать на кнопку для разблокировки магнитного замка на двери, как она открывается передо мной сама…

@темы: Завтра будет лучше, Моя работа: Проза

---

"Твой долг, мой долг", часть 4

ТВОЙ ДОЛГ, МОЙ ДОЛГ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Мистика
Размер: планируется Мини

Часть 4.

Заснули в одной кровати, ведь иных вариантов в однушке Ситникова просто не предполагалось. Обычно на ночь гости у него не задерживались, постоянно жила только жена, а с ней, как водится, спали всегда вместе – это даже и не обсуждалось. Поначалу мужчина подумывал о том, чтобы постелить себе на полу, но от идеи быстро отказался – неизвестно, сколько продлится их с ангелом сожительство, а спать так каждый день он явно не сумеет. Михаил любил комфорт и был типичной «совой», так что пол в качестве постоянного места жительства его никак не устраивал...

Заснули в одной кровати, ведь иных вариантов в однушке Ситникова просто не предполагалось. Обычно на ночь гости у него не задерживались, постоянно жила только жена, а с ней, как водится, спали всегда вместе – это даже и не обсуждалось. Поначалу мужчина подумывал о том, чтобы постелить себе на полу, но от идеи быстро отказался – неизвестно, сколько продлится их с ангелом сожительство, а спать так каждый день он явно не сумеет. Михаил любил комфорт и был типичной «совой», так что пол в качестве постоянного места жительства его никак не устраивал.

Юноша же место выбрал себе сам – часов в десять вечера - детское время, по мнению полицейского - он зевнул и молча улегся в постель, приняв позу эмбриона и отвернувшись к окну. Уставился в темнеющее небо и замер, а вскоре уснул, не посчитав помехой зажженный верхний свет и бормочущий в полголоса телевизор.

- Эй, ангел… - Михаил тихонько окликнул его уже около полуночи, завершив все свои дела, но ответа не получил. Помявшись немного, он вздохнул, наплевав на мнимые приличия – почему-то казалось, что парень отрицательно воспримет мужика рядом в постели, когда проснется утром. Но выхода иного не существовало, и полицейский, переодевшись в пижамные штаны, забрался под тонкое одеяло и провалился в сон почти моментально – все прошедшие события изрядно его вымотали.

Сновидений не было, только черная пустота, не устрашающая, а приятная и теплая, почти мягкая, словно перина. Похожее состояние у Михаила появлялось пару лет назад, когда он от переутомления на дежурстве и легкой простуды свалился в обморок. Проведя в беспамятстве меньше минуты, - нашатырь в аптечке искали недолго, - блаженное состояние мужчина запомнил надолго.

Проснулся он, на удивление, около восьми утра. Сна ни в одном глазу, зато под боком теплое тело юноши, до сих пор мирно дремлющего, прижавшегося к Ситникову почти вплотную худыми лопатками. В первый момент, увидев перед глазами растрепанную макушку, полицейский почувствовал легкий укол нежности, словно пальцем в сердце ткнули и добавили при этом: «Эй, обрати внимание, вот он, в твоих руках, под твоей защитой». Улыбнувшись и подавив желание коснуться мягких волос, Михаил выбрался из постели, переоделся и собрался подумать о завтраке, но не успел – ангел зашевелился, по-детски потер ладонями лицо и приподнялся.

- Доброе утро.

- Доброе… - лицо юноши из сонного превратилось в растерянное, а потом и в испуганное. – Кажется, я заболел.

- Заболел? – нахмурившись, оперуполномоченный достал из шкафа походную аптечку. – Какие симптомы? Знобит, голова кружится? Может, живот?

- Так жарко, и… - он подполз к краю кровати, свесил ноги и откинул одеяло в сторону, являя «болезнь» во всей красе. – Вот, что это? Вчера ведь такого не было.

С немалым трудом удержав на лице серьезное выражение, Михаил Алексеевич закрыл аптечку и неторопливо проговорил, стараясь придать голосу как можно больше скорби:

- Да, правда, этой болезнью страдает практически все мужское население мира.

- Это серьезно? – ангел коснулся пальцами собственного члена, но тут же испуганно отдернул руку, вызывая у Ситникова новый прилив хохота, который пришлось скрывать еще тщательнее.

Впрочем, мужчина быстро прекратил издевательство, видя, что юноша на самом деле не понимает происходящего:

- Ладно, слушай, это естественная мужская потребность, так сказать, богом вложенная. Называется стояк. Утренний.

- Бог такого не вкладывал! – возразил ангел, все же немного успокоившись, поверив полицейскому безоговорочно. – Что теперь делать?

- Просто прими душ, - улыбнулся Михаил, тактично отводя взгляд в сторону. – И все пройдет.

На самом деле душ принять нужно было не «просто», но такие очевидные советы мужчина не счел нужным давать, решив, что ангел сам разберется, оставшись наедине. Наверняка парень смышленый, и так уже все понял, только стесняется, и это вполне обоснованно.

Под доносящийся из-за стены мерный шум воды Ситников, который в домашней одежде, впрочем, больше, чем на «Мишу» не катил, приготовил элементарный завтрак – глазунью с гренками и помидорами. Кулинаром полицейский, увы, не был, справедливо считая, что для того и существуют женщины, чтобы хозяйничать по дому, убираться в квартире, готовить еду и растить детей. От жены он успел научиться только элементарным основам всех этих навыков, кроме, разве что, последнего, и теперь старался применять все на практике как можно успешнее.

- Ну как? – прокричал опер, услышав, что душ в ванной выключен.

- Не помогает, - пробормотал парень, выходя в короткий коридор.

Заглянув туда, Ситников только тихо вздохнул. Тело ангела, прикрытое большим махровым полотенцем еще советских времен, из бледноватого превратилось в слегка розовое, пышущее жаром, щеки раскраснелись, влажные пряди волос обрамляли растерянное и непонимающее лицо. Похоже, стоило уточнить, что душ нужно принимать прохладным, а не горячим, как по вечерам…

- Вот же беда с тобой… - ситуация, поначалу казавшаяся просто забавной, начала слегка раздражать. Вроде и бросать несчастного в таком состоянии не хочется, – ну чисто ребенок, как его обидишь, - но и что именно полагается делать, Миша не знал. С детьми как-то проще: в нынешний просветленный век они чуть ли не с пеленок все о себе знают.

Придется объяснить смущенному ангелу, что в мужском организме к чему.

Коротко рассказав про душ, чтобы избежать повторения проблемы в будущем, мужчина вытер руки об кухонное полотенце и произнес:

- Все как-то справляются, и у тебя тоже выйдет. Просто берешь его в ладонь, ну и… - дальнейшее пояснение Михаил произнес буквально на пальцах, со смешком наблюдая за сосредоточенным вниманием на лице ангела. Казалось, тот совершенно не смущается, относясь к своей «болезни» как к чему-то обыденному, хотя в целом это именно так и было.

Парень кивнул и решил последовать совету сразу же, распахнув полотенце и сжав в кулаке член, заставив полицейского удивленно открыть рот – чего-чего, а такой оперативности он точно не ожидал. Растерявшись, первые секунд десять мужчина молчал, заворожено наблюдая за движениями влажной руки, неумелой, но упрямой. Потом из уст ангела раздался тихий стон, и это словно выдернуло Михаила из прострации:

- Да не здесь же, ну!

Подойдя, мужчина развернул гостя за плечи и легко подтолкнул к двери в комнату.

- Сядь себе спокойно на кровать, или можно лечь, если так удобнее, а когда справишься… руки помой, ну, разберешься, - оставив юношу в комнате одного, Ситников торопливо прикрыл дверь, чувствуя, как румянец заливает щеки.

Это же надо такому случиться – здоровый адекватный мужик, полицейский, к тому же, а так легко поддался смущению, да и не только ему, если быть честным с самим собой. Миша мысленно выругался, чувствуя, что в пору самому собственным советом и пользоваться и идти либо в душ, либо в туалет.

«Все из-за отсутствия секса» - постарался успокоить себя Ситников. Сделав первый шаг по направлению к ванной, он против воли замер и прислушался, абсурдно беспокоясь за ангела – вдруг не справляется. Помедлив, мужчина самую малость приоткрыл запертую только что дверь, заглядывая через образовавшуюся щель в комнату.

Совету юноша, и правда, последовал, улегшись спиной на кровать. Видеть подглядывающего за ним Михаила ангел, скорее всего, не мог, и тот, поняв это, отворил дверь немного шире, опираясь плечом о вещевой шкаф. Взору открывалось довольно много – запрокинутая голова юноши с закрытыми глазами, едва заметно выгибающийся торс и ладонь, рвано двигающаяся на члене. Мир, казалось Ситникову, сузился до размера комнаты, наполняющейся тихими стонами и тяжелым дыханием – теперь уже и его собственным. Прикипев взглядом к обнаженному телу, Миша и не заметил, в какой именно момент он начал повторять движения ангела, засунув руку в собственные штаны. Сделать так было чем-то естественным, даже смущения больше не возникало.

Неожиданно лежащий на спине ангел повернул голову к выходу, встретившись взглядом с глазами Михаила. Тот на миг замер, ощутив, как скакнуло возбуждение – парень был сейчас особенно красив, словно в новом свете предстал, в иной ипостаси.

- Миша… - губы едва шевельнулись, слово вырвалось из груди вместе с разгоряченным воздухом.

Движения обоих сделались слаженными, тихие стоны зазвучали в унисон, взгляды держались друг за друга, словно спаянные в одно целое. Даже сознание немного помутнилось, и полицейский успел подумать, что не испытывал подобных ощущений уже очень давно – если вообще когда-либо испытывал.

В себя Михаил пришел уже в ванной, стоя над раковиной и глядя на тугую струю бегущей из крана воды. Помыв наскоро руки, он нервно прикусил губу: наваждение схлынуло, теперь нужно объясниться с ангелом. На самом деле никаких угрызений совести мужчина не чувствовал, как и переживаний по поводу того, что у него встал на парня – удачно свалив это на длительное отсутствие секса, Ситников отодвинул проблему на второй план, на первый же снова вернулся предстоящий разговор.

- Миша, - похоже, опер провел в уединении слишком много времени, ведь юноша был уже одет и ждал его прямо у выхода из ванной комнаты, заговорив первым. – Что-то не так?

Брови Ситникова взлетели вверх – он и представить не мог, что кто-то может не понять, что именно не так в сложившейся ситуации. Тем более ангел, тот самый, который меньше дня назад говорил о грешности всех людей.

- Э-э… - замялся полицейский. – Это немного… нетипично. То, что произошло.

- Почему?

- Понимаешь… Мы же оба мужчины, - вообще-то Михаил собирался подойти к этому вопросу куда тактичнее, но иной фразы просто не нашел в своем словарном запасе.

- Мне нужно было стать девушкой?

Вопрос, заданный спокойным и лишь слегка расстроенным тоном, вновь поставил Ситникова в тупик, ответ нашелся не сразу, да и мысли занимало больше то, почему ангелу в голову пришла именно такая мысль. Словно он с самого начала знал, что произойдет что-нибудь подобное и мог тем или иным способом корректировать события.

«Кто ж разберется в его мозгах-то…»

- Девушкой?.. – переспросил Миша, вспоминая собственную жену.

Она была красивой, да и сейчас наверняка красивая – высокая и стройная, с густыми волосами, всегда приятно пахнущими, Марина притягивала взгляды, будто магнитом. Да и в голове не пустовало – высшее юридическое, французский язык, не говоря уже об элементарном для нее английском… Ситникову и раньше казалось, что ему с женой невероятно повезло, но, увы – везение закончилось, предприимчивая брюнетка, поняв, что Михаил далеко не самого высокого полета птица, нашла себе нового ухажера, да еще и забеременеть от него умудрилась.

Именно беременность и послужила причиной развода, но вспоминать об этом часто полицейский не любил, ему обидно становилось, казалось даже, что если бы Марина решила иначе, он и чужого ребенка принять бы смог. Но – не судьба.

- Нет, - наконец ответил он. – Не нужно девушкой. У меня с недавних пор предвзятое к ним отношение, - предложение должно было прозвучать в форме шутки, но излишне серьезный голос с оттенком горечи свел на нет все намеки на юмор.

- Это к Марине, - понимающе кивнул головой ангел. – Но не ко всем девушкам.

- Похоже, ко всем. И навсегда, - зачем-то добавил Миша.

- Вовсе нет. Ты же к дочери не сможешь относиться предвзято.

- Но у меня нет дочери.

- Пока нет, - губы парня чуть растянулись в улыбке. – Месяцев через семь появится.

@темы: Моя работа: Проза, Твой долг, мой долг

---

"Твой долг, мой долг", часть 3

ТВОЙ ДОЛГ, МОЙ ДОЛГ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Мистика
Размер: планируется Мини

Часть 3.

Поскольку за ночь одежды на теле юноши не прибавилось, решено было одолжить ему запасной медицинский халат – вполне достаточно, чтобы прикрыться на пути от палаты до служебного автомобиля и потом - от машины до подъезда жилого дома, в котором и обитал Михаил. За рулем во время поездки сидел тот самый Юрий, искоса поглядывающий на молчаливого спутника, расположившегося на заднем сидении рядом с Михаилом Алексеевичем. Ангел был упрям, и при чужих не проронил ни слова, но если полицейский обращался к нему наедине, всегда отвечал...

Поскольку за ночь одежды на теле юноши не прибавилось, решено было одолжить ему запасной медицинский халат – вполне достаточно, чтобы прикрыться на пути от палаты до служебного автомобиля и потом - от машины до подъезда жилого дома, в котором и обитал Михаил. За рулем во время поездки сидел тот самый Юрий, искоса поглядывающий на молчаливого спутника, расположившегося на заднем сидении рядом с Михаилом Алексеевичем. Ангел был упрям, и при чужих не проронил ни слова, но если полицейский обращался к нему наедине, всегда отвечал.

Поначалу паренек – называть его ангелом даже мысленно удавалось с трудом – казался Ситникову замкнутым и обиженным на все человечество, но, понаблюдав за ним непредвзято, мужчина понял, что он попросту боится. Тоскливый взгляд в окно, скрещенные перед собой руки, теребящие пояс больничного халата, едва слышные вздохи – все это говорило красноречивее любых произнесенных вслух фраз.

- Михаил Алексеевич, за вами в понедельник заезжать? – припарковавшись почти у самого подъезда, спросил Юрка, разворачиваясь к пассажирам.

- Нет, на своей буду, - отказался от помощи мужчина, первым выходя из автомобиля.

Летнее утро теплое и сухое, но грязь перед входом в дом все равно присутствует, а ангел, только-только высунувшийся из машины, естественно, обуви не имеет. Подумав немного, Михаил, не особо церемонясь, подхватил хрупкого на вид паренька на руки, махнул на прощание Юрию и скрылся в подъезде под удивленный взгляд младшего коллеги.

- Поставь, - коротко попросил юноша, как только дверь подъезда закрылась за их спинами.

- Да тут только второй этаж, сейчас донесу, - отмахнулся Михаил, которому действительно не было тяжело.

Квартира, теперь уже почти холостяцкая, встретила визитеров застоявшимся воздухом и приятной для кожи прохладой. Открыв окно, опер первым делом залез в шкаф, зарываясь в запихнутую на полки абы как одежду, чтобы отыскать что-нибудь подходящее для своего гостя. Тот присел на край дивана и молча наблюдал, потом безропотно напялил слишком большие спортивные штаны и футболку, которая пришлась как раз впору – покупал ее Ситников уже давно.

- Есть хочешь? – закончив с первой необходимостью, мужчина взялся за вторую, но ответ ангела совершенно выбил его из намеченной хозяйской колеи:

- Мне обидно, - тон, которым юноша произнес эти два простых слова, казался не обиженным, а скорее обескураженным. Словно парень сам удивлен своим же эмоциям.

- Почему?.. – в мозгу Михаила Алексеевича тут же пронесся вихрь вариантов – от недовольства помятого вида одеждой, которую он только что выдал, до мыслей о вселенских проблемах человечества: голод там, войны и все такое.

Но ангел, все так же сидящий на краю дивана, удивил его еще больше:

- Ты в меня не веришь.

«Похоже, пришло время серьезно поговорить» - решил мужчина, опускаясь рядом с гостем и заставляя его тем самым пошевелиться, поворачиваясь к собеседнику лицом.

- Понимаешь… - начал полицейский осторожно, чтобы не обидеть словами еще больше. – Это все очень неожиданно. Твое появление, с крыльями там, я хорошо рассмотрел…

- Понимаю, - уголок рта юноши чуть дернулся, когда он перебил только начавшего философскую тираду Михаила. – Вы, люди, так устроены. Когда вы не верите, вам легче убедить себя в вашей собственной правоте, чем открыть разум чему-то новому.

- Ну… - мужчина пожал плечами, он не знал, соглашаться или опровергать это утверждение, потому что мысли витали совершенно в другом направлении.

- Я – твой ангел-хранитель, - настойчиво повторил парень. – Видишь, я такой же, как ты.

- М?.. – коротко осмотрев гостя, Ситников качнул головой: - Не похож.

Действительно, Михаил Алексеевич выглядел на свои тридцать, имел темные, почти черные волосы, подстриженные относительно коротко, и уже довольно давно не брился, отчего щеки и подбородок покрыла темная колючая щетина. Мускулатура у него хоть и не была особо выдающейся, все же присутствовала, чего не скажешь о довольно хилом на вид теле юноши. Волосы у него тоже немного светлее, черты лица совсем иные, из похожего – только высокий рост и цвет глаз. Карий, как и у большинства населения России.

- Как не похож? – ангел поднялся на ноги, разводя руки в стороны. – Все сходится: волосы темные, глаза темные, пол – мужской.

Михаил с трудом сдержал улыбку и только кивнул, делая вид, что согласился.

Вместо того чтобы спорить насчет внешности, он попросил рассказать обо всем подробнее – почему нет крыльев, куда они исчезли, когда появятся снова и что, собственно, в этот промежуток времени нужно делать.

История вышла недлинной, но познавательной – ангел замечательно мог отделять нужные факты от ненужных, потому через полчаса оперуполномоченный уже знал, что усилия, приложенные его ангелом для воплощения в физическую форму, были сравнительно большими, резерв следует восстановить. Конечно, он может этого и не делать, просто выпустить крылья, вернуться в привычное, невидимое состояние, но тогда исполнять прямые обязанности хранителя не сможет – придется отбыть на небеса (эту часть рассказа Ситников понял плохо) и провести там какое-то время. А так парень наберется сил как человек, пускай это время он будет бесполезен, но хотя бы рядом.

Сколько потребуется времени – неизвестно. Казалось, для юноши время является чем-то незначительным, он с легкостью произнес «может – неделя, может – пару лет», заставив и без того удивленного слушателя округлить глаза еще больше.

- Значит, - решил подвести итог Михаил. – Неопределенное количество времени ты будешь жить у меня, а я буду тебя кормить. Верно?

- Если ты не хочешь… - лицо парня вспыхнуло. – То я могу и уйти. Ты сам предложил мне…

- Хочу, хочу, - мужчина примирительно поднял руки ладонями вперед. – Ты же мой ангел, вот я и буду… заботиться. У меня последний вопрос, - добавил он, чтобы отвлечь гостя от щекотливой темы. – Есть какое-то… доказательство?

Нестерпимо хотелось убедиться в правдивости слов паренька, которому Михаил Алексеевич, в принципе, и так верил. Он смерти избежал, он четко видел крылья и тонкий шов на лопатке юноши в том месте, куда попала пуля, предназначенная убить Ситникова. Тут самый упертый скептик поверит, не говоря уже о среднестатистическом сотруднике полиции, коим мужчина себя и считал. Но поделать он с собой все равно ничего не мог – хотелось знать наверняка.

Глаза ангела нехорошо сузились и он, спустя пару секунд, произнес:

- Кроме того, что ты не веришь в бога, ты еще и грешен. Детские твои годы оставим, неразумным грехи прощаются. А вот в юношестве ты возжелал жену ближнего своего Аркадия, - наступила очередь Михаила краснеть, жену Аркадия, Любу, он помнил хорошо, помнил в таких позах, что даже при воспоминании об этом потели ладони. – Трижды, - парень продолжал говорить спокойно, как ни в чем не бывало. – Первый раз – в подъезде ее дома, второй…

- Все, все! – Ситников подскочил на ноги, прерывая «доказательство» на половине. – Убедил!

- Так быстро? – голос ангела казался огорченным, но по блеску глаз мужчина мог понять – это все напускное, мальчишка просто развлекается, наслаждаясь реакцией на слова. – Я же не упомянул еще и третьей части.

- Не думал, что я так сильно грешен, - съязвил Михаил, но тут же о словах своих пожалел – выражение лица собеседника изменилось, превратившись в серьезное и немножко печальное. – Что?..

- Люди все грешны так или иначе, - плечи парня поникли, взгляд направился в пол и стал каким-то неприятно-отсутствующим, его явно угнетало то, о чем говорил. – Кто-то больше, кто-то меньше. Ты тоже… Например – «Чти отца и мать», - голос постепенно утихал, последнее слово он произнес уже почти шепотом.

- Мои родители умерли, когда мне было девять, - осторожно напомнил полицейский, догадываясь, что этот факт должен быть известным ангелу и без подсказок.

- И поэтому, ты считаешь, они не достойны почитания?

Ситников собирался добавить что-то о том, что он атеист и исполнять всякие заповеди не обязан, но после вопроса, бывшего скорее риторическим, чем действительно требующим ответа, слова застряли в горле. Родителей мужчина помнил плохо, даже когда они были живы, он чаще проводил время с бабушкой, а после похорон, когда накатившая депрессия схлынула стараниями все той же бабушки, Миша попытался забыть маму с папой как можно качественнее. Поначалу не удавалось, но время шло, появлялись заботы, проблемы, переживания; школа закончилась, затем закончился и университет, на горизонте показались перспективы, женщины, друзья… Жизнь завертелась вокруг него цветной каруселью, и мрачному прошлому здесь места уже не нашлось.

- Ты говорил что-то про еду? – прервав невеселые мысли Михаила, произнес парень, и на этот раз его голос звучал куда мягче, словно извинение за слишком резкие предыдущие слова.

Разрядить ситуацию ему удалось, опер взял себя в руки и занялся бытовыми делами, попутно разговаривая о чем-то с новым сожителем, все больше спрашивая о нем. Накормив и напоив юношу чаем, Ситников вспомнил, что до сих пор понятия не имеет о его имени.

- Слушай, так как тебя зовут все-таки?..

- Я же сказал тебе – никак, - терпеливо повторил стоящий перед зеркалом и распутывающий волосы парень. – Ангелам не нужны имена. Это слишком сложно, чтобы объяснить, да и нет необходимости. Зови меня как угодно.

- Любым именем?

- Любым.

Мысленно Михаил перебрал несколько имен, нравящихся ему, но ни одно не подходило, да и вряд ли он сможет звать человека, пускай человеком и не являющегося, именем, которое ему не принадлежит.

- Не могу, - наконец сдался он. – Давай я буду звать тебя просто ангелом?

- Сказал же – как угодно.

Кивнув, полицейский тихо выдохнул – похоже, с "ангелом" придется нелегко.

@темы: Моя работа: Проза, Твой долг, мой долг

---

"Твой долг, мой долг", часть 2

ТВОЙ ДОЛГ, МОЙ ДОЛГ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Мистика
Размер: планируется Мини

Часть 2.

Муниципальная больница пятничным вечером являла собой сонное царство, разворошенное внезапным приездом скорой помощи и следовавшей за ней полицейской машины. Михаила в операционную к незнакомому пареньку не пустили, вместо этого усадив на кушетку в коридоре и напоив валерьянкой для успокоения нервов. Тут же с ним переговорил начальник отделения, в котором мужчина имел счастье работать. Коротко обрисовал ситуацию, сообщил, что с Юрием все в порядке, а банда взята в том же переулке без особых потерь – запас патронов у преступников тоже заканчивался, так что прострелить они успели только колесо первого автомобиля...

Муниципальная больница пятничным вечером являла собой сонное царство, разворошенное внезапным приездом скорой помощи и следовавшей за ней полицейской машины. Михаила в операционную к незнакомому пареньку не пустили, вместо этого усадив на кушетку в коридоре и напоив валерьянкой для успокоения нервов. Тут же с ним переговорил начальник отделения, в котором мужчина имел счастье работать. Коротко обрисовал ситуацию, сообщил, что с Юрием все в порядке, а банда взята в том же переулке без особых потерь – запас патронов у преступников тоже заканчивался, так что прострелить они успели только колесо первого автомобиля.

Михаилу Алексеевичу даже выразили благодарность, как это обычно бывало – в устной форме. Но и на том спасибо.

- Ситников! – дежурный врач, давний знакомый оперуполномоченного, который однажды зашивал руку ему самому, вышел из дверей операционной, устало, но радушно улыбаясь. – Какие люди в наших краях!

- Здравствуй, - пожав приятелю руку, Михаил попрощался с начальником, заверив, что в понедельник появится в участке и закончит необходимую отчетность. – Как жизнь-то?

- Думаю, сейчас тебя не моя жизнь интересует, а пациента вашего, - понимающе улыбнулся Дмитрий Иванович, который за долгие годы знакомства с Михаилом стал для него просто Митей. – Почему он, кстати, не одетый?

- Официальная версия – его держали в заложниках где-то на территории керамического завода, - опер скептично усмехнулся, версия была не просто «официальной», а еще и абсурдной донельзя. Но верить в нее приходилось безоговорочно, иначе либо тебя с должности подвинут, любопытного такого, либо, что еще хуже, напрягут прорабатывать другие версии. – Так что с ним?

- Пулевое ранение, повреждена правая лопатка, - врач открыл небольшую папку с бумагами. – Рентген показал, что пуля вошла совсем неглубоко, будто ее скорость была значительно ниже, чем положено. Эксперт пока не смотрел, возможно, модель пистолета довольно старая… - пошелестев документами, Дмитрий продолжил: - Пулю извлекли, сейчас парень отходит от наркоза. Документов при нем, естественно, нет, нужно срочно связаться с родственниками, иначе держать его здесь не сможем.

- Когда придет в себя? – постаравшись скрыть нетерпение, Михаил поскреб пальцами щетину на подбородке.

- Через пару часов. Тоже хочешь с ним побеседовать?

- Не откажусь. Найдется кофе?

Усталость накатывала на Ситникова волнами, то подступая вплотную, когда глаза раскрытыми держать приходилось чуть ли не пальцами, то удаляясь – в такие моменты он ощущал, что мог бы заняться предстоящей в понедельник бумажной работой прямо сейчас. Мог бы, но, конечно, не хотел и не собирался. В кабинете Дмитрия Ивановича нашелся и кофе, и коньяк, и даже сигареты, хотя курить никто не стал, беседа протекала гладко и без того.

От предложений уехать на ночь домой и вернуться только утром полицейский уверенно отказался, сославшись на то, что дело важное и не терпит отлагательств. В целом так и было, мужчина буквально взгляда с часов не сводил, следя за лениво передвигающейся по циферблату стрелкой, ожидая, пока его спаситель придет в себя где-то в палате. В том, что безымянный юноша закрыл Михаила от пули, тот уже нисколько не сомневался, да и крылья однозначно были. По крайней мере, он заставлял себя верить в это до того момента, как выпадет шанс объясниться с самим «крылатым».

Медсестра, уставшая женщина в годах, вошла в кабинет примерно спустя два часа, сообщив, что пациент проснулся, но не произнес ни слова. Реакции и показатели, по ее словам, полностью в норме, разве что бледность от небольшой потери крови и потрясения, но она сойдет сама собой.

В палату Михаил с Дмитрием вошли вдвоем, опер молча стоял, придерживая накинутый на плечи белый халат, в то время как врач пытался разговорить своего пациента:

- Как ваше имя? – голос звучал мягко и по-доброму, и это заставило Ситникова испытать прилив теплых чувств к другу, который был не только хорошим товарищем, но еще и настоящим мастером своего дела.

Лежащий на кровати парень в ответ лишь пожал плечами, не переставая рассматривать Михаила и практически не обращая внимания на Дмитрия Ивановича. Глаза у юноши были приятного шоколадного цвета, почти такого, как у самого опера; волосы, всколоченные и растрепанные, цветом почему-то напомнили мужчине древесную кору. Может быть из-за того, что их стоило помыть.

- Вы не помните имени?

Снова движение плеч и еще более пристальный взгляд Михаилу в глаза. Заметив его, врач тоже обернулся к оперуполномоченному:

- Думаю, стоит дать пациенту отдохнуть. Подожду тебя в кабинете, - напоследок улыбнувшись, Дмитрий вышел, тактично прикрыв за собой дверь, вызвав еще один всплеск дружеских чувств у Михаила. По должностным обязанностям не положено оставлять только что прооперированного пациента наедине с посетителем, но дежурный врач дал им хотя бы несколько минут.

Присев на стул рядом с кроватью, Ситников нервно потер руки одна об другую, вглядываясь в лицо юноши, ища в нем знакомые черты. Узнавания не было – типичная русская внешность, парню лет двадцать, может немного больше. Единственная деталь, казавшаяся мужчине нетипичной: полное спокойствие на лице.

- Меня зовут Михаил, - наконец произнес полицейский, решив начать с самого простого.

- Я знаю, - неожиданно отозвался парень, голос у которого звучал тихо, но твердо. – Ты хотел что-то сказать мне.

Брови Михаила Алексеевича взлетели вверх, ведь он совершенно не ожидал, что с ним вот так легко начнут разговор. Доктору он не отвечал, медсестре, как понятно по ее словам, тоже, а сейчас спокойно говорит, словно бы и не в больнице они, а где-нибудь в кафе или на улице. Да и такой резкий переход на «ты» - Михаил привык, что выглядит довольно внушительно и по-деловому, так что фамильярничать с ним могли только близкие друзья, даже коллегам не всем это было позволено.

- Мм, - немного растерявшись, мужчина прочертил ногтями дорожку по своей ладони. – А твое имя как?..

- Никак.

- Ты не помнишь?

- Я помню. Сказал же – никак, - лицо юноши немного нахмурилось, он словно безмолвно поторапливал полицейского.

- Ну ладно… - отойдя от бесперспективной темы, Михаил перешел к главному: - Ты помнишь, что произошло сегодня, там, в переулке?

- А ты что, забыл? – темная бровь дернулась вопросительно.

- Ты закрыл меня от пули, - внимательно глядя на собеседника, проговорил Ситников.

- Да.

- И у тебя были крылья.

- Верно.

Тишина начала затягиваться. Михаил сидел без движения, рассматривал уже собственные руки и соображал, что говорить и делать дальше. Беседа вообще неожиданно потекла совсем не так, как мужчина представлял, намеченный курс сбился в самом начале, и сейчас полицейский чувствовал себя школьником на уроке. Парень отвечал на его вопросы, не увиливал, не врал, скорее всего, говорил прямо, и именно этим ставил в тупик.

- Может, объяснишься?.. – времени оставалось не так много, скоро придет медсестра, чтобы выключить свет.

- Я твой ангел-хранитель.

- Но я атеист, - несмотря на то, что примерно к такому выводу, хотя он и казался абсурдным, Михаил пришел сам, ответ все равно его поразил.

Впервые на лице юноши появилась улыбка:

- И что, по-твоему, бог отворачивается от своих детей так же, как они от него?

- Я не думал над этим, - зачем-то попытался оправдаться Михаил.

- Оно и видно, - ангел едва заметно кивнул головой, поморщившись, видимо, боль он ощущал на уровне любого человека.

- Почему ты тогда, раз ангел, не улетаешь обратно? – вопрос показался самому Ситникову едва ли не идиотским, но он все равно спросил.

- Куда мне улетать? Я твой ангел-хранитель, всегда рядом, - прервавшись на тихий вздох, юноша продолжил уже более огорченно: - Мне нужно некоторое время, чтобы восстановиться. Пришлось принять физический облик, чтобы тебе помочь. Мы иногда так делаем. Но это ничего, поживу как человек, а потом все станет по-прежнему.

- Много нужно времени?

- Откуда я знаю, раньше как-то не приходилось проверять.

Дверь в палату приоткрылась, врач, не дождавшись возвращения приятеля, решил зайти и поторопить его самостоятельно:

- Миша, время.

- Да, да… - полицейский нехотя поднялся со стула. – Слушай, Митя, - поправляя на плечах спадающий халат, сказал он. – Я бы забрал парня к себе до понедельника, а потом в участок с ним поеду, как раз насчет документов выясним все. Как думаешь?

- А жена против не будет?

- Не будет, - уверенно подтвердил Михаил, вспомнив, что Дмитрию рассказать о приближающемся разводе еще не успел. Почти бывшая жена уже с месяц жила отдельно, собрала вещички, когда он работал, переехала к новому ухажеру, а мужа просто поставила перед фактом: полюбила другого, ждет от него ребенка, давай разведемся.

Перечить он не стал, сам видел, что Марине тяжело живется, зарплата оперуполномоченного небольшая, квартирка казенная, никакого евроремонта, как она мечтала, да и отпуска ему еще, наверное, год не видать. Сотрудников сейчас мало, рабочих рук, как говорится, в обрез.

- А вы не возражаете? – Дмитрий Иванович повернулся к лежащему с прикрытыми глазами парню. Тот вновь не ответил, только отрицательно покачал головой, давая понять, что возражений никаких нет.

Выключив свет, Михаил вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и вновь направился к кабинету врача. До утра подождет тут, отоспится потом дома. Почему-то мысль о том, чтобы уехать без паренька, казалась опасной – вдруг денется куда-то, или… Что «или» - мужчина не представлял, но тревожное чувство преследовало его всякий раз, когда он думал о дороге домой.

Нет уж, ангела теперь он без присмотра не оставит. Если это действительно ангел – проверить бы. Во всякое сверхъестественное Ситников не верил, как не верил и в магию, и в бога, и в инопланетян. Сознание и сейчас изо всех сил сопротивлялось фактам, но увиденные крылья из головы, тем не менее, не уходили.

@темы: Моя работа: Проза, Твой долг, мой долг

---

Порция хорошего)

Еще пройдусь по неплохим фанфикам, обнаруженным мной за неделю.

Этот фик был удален с Фикбука

"Четыре против двух", слеш с размером миди, очень хороший стиль, диалоги понравились, здоровские. Единственный минус, который я нашел - банальный сюжет, но это проходящее. Автор классный. А я еще узнал от секретного агента, чей это второй профиль, но никому говорить не могу Х)

"С тобой и без тебя". Что тут сказать. Это слеш и миди. И это великолепно. Серьезно, я словил творческий оргазм, пока это читал. Сюжет, описания, стиль (!), диалоги, фантазия автора... Это выше всяких похвал. Открытие зимы, вот как бы я это назвал.

"Серебристые нити памяти", слеш с низким рейтингом, миник. Это волшебная робота, хотя там нет фэнтези или мистики. У меня, на самом деле, практически нет слов, чтобы как-то еще описать это произведение. Просто его хочется запомнить навсегда.

Этот фик был удален с Фикбука

"Тайное становится явным", фанфик по заявке, которая (заявка) поначалу мне не понравилась. Во-первых - учитель/ученик, ни разу не видел качественного пейринга такого. Во-вторых - ученик гей и пишет фики. В-третьих - тут есть моя нелюбимая подруга-яойщица (теперь таких персонажей не могу).
Но я начал читать и понял, что во всех правилах есть исключения. Этот фанфик повысил жанр "Школа" в моих глазах. Исполнено чудесно, нц - отдельный поклон автору)

@темы: Рекомендации

---

"Твой долг, мой долг", часть 1

ТВОЙ ДОЛГ, МОЙ ДОЛГ

Автор: Solter
Бета: Fremde mit Ubel
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Мистика
Размер: планируется Мини

Часть 1.

Еще примерно со времен средневековой охоты на ведьм, как гласило предисловие одного из сборников методических рекомендаций для сотрудников оперативного отдела, ловля на живца являлась одним из самых действенных и надежных способов при поимке преступников. Конечно, не для всякого дела годен именно этот вариант, но начальство провело анализ, что-то с кем-то обсудило и вынесло решение, а простым сотрудникам теперь ничего не остается, кроме как действовать...

Еще примерно со времен средневековой охоты на ведьм, как гласило предисловие одного из сборников методических рекомендаций для сотрудников оперативного отдела, ловля на живца являлась одним из самых действенных и надежных способов при поимке преступников. Конечно, не для всякого дела годен именно этот вариант, но начальство провело анализ, что-то с кем-то обсудило и вынесло решение, а простым сотрудникам теперь ничего не остается, кроме как действовать.

Идеальные планы, однако, встречаются только в голливудских фильмах. А вот в фильмах российских все куда прозаичнее и приземленнее, не говоря уже про реальную жизнь. Что-то пошло наперекосяк еще в самом начале – то ли бандитов было больше, чем изначально полагалось, то ли в участке завелась крыса, бывшая не мелким грызуном, а одним из сотрудников. «Живец», на которого планировалось ловить полгода скрывавшуюся банду контрабандистов, попал в самую настоящую задницу – автомобиль с оперуполномоченным Михаилом Ситниковым и его помощником Юрием застрял в неприметном проулке намертво. Отвратительное положение: сзади, примерно метрах в двадцати, две машины преследователей, которых надо было увести за собой, спереди прямо под колесами служебного автомобиля без опознавательных знаков – здоровенный провал в асфальте.

Русские дороги, бессмысленные и беспощадные.

- Юрик, - Михаил, выглянув из-за капота, где они с коллегой прятались от обстрела, оценил обстановку и скользнул обратно. – Сейчас я их отвлеку, а ты беги к дороге, вызывай наших.

Служебный телефон остался в салоне, куда сейчас не добраться, - расстреляют за милую душу, - так что придется тормозить автомобиль или ловить прохожих, но с этим Юра как-нибудь справится. Конечно, время позднее, район промышленный, потому и на звук выстрелов до сих пор никто не реагировал – жилые дома поблизости не располагались, - но парень смышленый, справится. Да и там его точно не ждут, иначе прижали бы уже окончательно.

- Как вы их отвлечете, Михаил Алексеевич?

- Уж как-нибудь, - храбрясь, Михаил улыбнулся, проверяя магазин табельного пистолета. – Думаешь, меня ничему не научили в университете? Главное, не отвлекайся и беги очень быстро. Идет?

- Идет, - несмотря на то, что это был не приказ, ослушаться Юрий просто не смел. В таких делах доверие – основная вещь, а мнение старшего парень уважать привык.

- Тогда готовься.

Мужчина, помедлив несколько секунд, глубоко вдохнул, успокаивая плещущийся в сердце страх, и высунулся с правой стороны автомобиля, вытягивая руку и нажимая на курок. Стрелком Михаил был не ахти, особенно по сравнению с мастерами своего дела, но попасть в горящую фару все же сумел. Звон битого пластика, вряд ли это было стекло, послужил сигналом для Юрия, пустившегося в недлинный спринт до конца переулка. Во время его отступления опер стрелял почти непрерывно, целясь больше в машину – оставшаяся фара светила все так же исправно, потому силуэты людей четко разглядеть никак не удавалось.

Патроны кончились, к счастью, бандиты об этом знать не могли. Оглянувшись, Михаил отметил, что проулок пуст, трупа нет, значит, коллега все же благополучно скрылся. Теперь продержаться еще немного, всего лишь до прибытия подкрепления. Выжидать в такой обстановке нелегко, но Ситников справится, и не с таким уже справлялся.

Минуты текли медленно, будто густой мед стекает с ложки. Часов не было, приходилось полагаться только на собственный организм и на выкрики со стороны преследователей, которые то и дело отпускали в адрес оперативника нелицеприятные комментарии. Иногда стреляли, больше для того, чтобы припугнуть. Они тоже ждали своих подельников, ведь приближаться к служивым и нарываться на пули из них никто не хотел.

- Уже едут, - удовлетворенный голос с той стороны заставил Михаила в очередной раз напрячься.

Почему полиции до сих пор нет?.. Районное отделение не так уж далеко находится, чтобы не успеть среагировать на вызов… Может быть, что-то случилось с Юркой, что, если в него все же попали и он лежит, истекая кровью, где-нибудь сразу за поворотом?..

Панику Михаил Алексеевич подавил усилием воли, приняв решение прорываться самому. Жаль, автомобиль не станет надежным укрытием – из-за того, что он припаркован немного наискось, в его тени можно добраться только до провала, а дальше придется положиться на удачу. Не лучший вариант, совсем не лучший, но иначе - только дожидаться смерти вот так, сидя на пыльном асфальте и прижимаясь спиной к бамперу.

Любое действие лучше бездействия, решил Ситников. Выстрелов не доносилось уже довольно долго, возможно, бдительность преступников немного притупилась, да и попасть в быстро бегущую фигуру – задача не из легких.

- Ну, с богом, - подбодрив самого себя, мужчина, крепче перехватив бесполезный, но подотчетный пистолет, рванулся вперед.

Яма с крошащимся асфальтом оказалась позади, топот его шагов эхом отбивался от кирпичных стен, а стрельба послышалась, когда до вожделенного поворота оставалось метров пять. Выстрелы гремели, казалось, невероятно близко, почудилось даже, что кто-то бросился догонять, но Михаил старался не обращать внимание на собственные ощущения, сосредоточившись на конечной точке – повороте, с каждым шагом становившемся все доступнее.

Считанные метры до конца проулка. В сердце оперуполномоченного уже расцветало чувство торжества, последнего выстрела он практически не слышал, но зато почувствовал, как его отбрасывает вперед, будто взрывной волной. Совсем не больно, но чувство невесомости заставило вздрогнуть, а, ощутив под ногами твердую почву уже там, за поворотом, Михаил тяжело пошатнулся, чуть не упав.

Здравый смысл просто-таки кричал, что надо бежать, пока не поздно, но мужчина обернулся и тут же пораженно застыл: прямо перед ним на землю медленно оседал ангел. В темноте черт лица толком не рассмотреть, однако Михаил четко видел человеческую фигуру, совершенно обнаженную, зато имевшую два самых настоящих крыла за спиной. Белесые перья, полупрозрачные и эфемерные на вид, которые не спутаешь ни с тканью, ни с чем-нибудь иным.

«Меня все же убили» - пронеслась первая внятная мысль в голове полицейского. Затем стал слышен вой приближающейся сирены, до боли знакомый – вот она, родная полиция, подождать которую оставалось всего пара минут!

Теперь бежать было не обязательно, Михаил снова взглянул на ангела, но тут же непонимающе мотнул головой. Парень был, а крыльев не было. Он лежал на асфальте, освещенный только тусклым желтым фонарем, находящимся неподалеку, по-прежнему не имел никакой одежды на теле, зато по спине, как теперь стало видно, стекал тоненький ручеек крови. Не похоже на пулевое ранение, не похоже вообще ни на что.

- Боже! – опомнившись, Михаил Алексеевич опустился рядом с юношей на землю. – Вы слышите меня?

Ответа не последовало, Ситников прижал венку на шее пострадавшего пальцами, проверяя пульс – стучит, кожа теплая. Живой, не умер.

В следующий момент рядом уже оказался сотрудник полиции из местного района, которого Михаил сбивающимся голосом попросил вызвать скорую.

@темы: Моя работа: Проза, Твой долг, мой долг